Читать книгу Чистосердечное Сознание - Елизавета Геттингер - Страница 2

В МЕЧТАХ ОБ ОБЛАКАХ

Мой дух в мечтах об облаках,

Не у Ишима обитает.

Я обожаю в городах

Блеск окон, в коих небо тает,

И пух, что кроет тротуар

Небесной белоснежной ватой,

Не тополей репертуар,

Природою своей богатый,

А влажный утренний туман,

Клубящийся всем покалено,

В котором горожанин пьян,

Переставляя ноги ленно.

Осознаю земную твердь,

Иду насильно, заплетаюсь.

Не стопорюсь – мне в помощь жердь,

Но постепенно рассыпаюсь.

Играя гривою в луну,

Свободу лошадь отмечает,

А я в сторонке спину гну -

Не воля это! Отвечаю!

В надежде кутаясь в снегах,

Шагаю к морю – путь далёкий,

Мой дух в мечтах об облаках,

Ко дну морскому тянет ноги.

МЕЖ СТРУННЫМИ МИРАМИ

Наш мир струне подобный,

Натянутый натужно,

И шаг мой в жизни пробный,

В которой нынче душно.

Влачу с собою ношу

В закатную обитель,

Которую не брошу,

На страшную погибель.

Не время друг на друга

Кивать, ропща фривольно.

Закрутит центрифуга -

Возможно, будет больно.

Окажешься понурой,

Как малая лошадка.

Замучен стан культурой -

Поможет лишь отладка.

Не трогай те настройки,

А то струна порвётся.

В угоду шумной стройке,

Ударом отзовётся

По сердцу и по телу.

Вибрация годами:

Судьба по беспределу

Меж струнными мирами.

СТЕПНАЯ ГОСТЬЯ

Угасает закатное пламя,

Спят беспечно берёза и тополь.

Не тревожит меня бычье знамя.

Заграница – как будто некрополь.

Всё стабильно в отсутствии трендов.

На востоке дела утончённы:

Нет ни акций, нет ни дивидендов.

Лишь одною судьбою сплочённы.

Как песчинки в часах замирали,

Так и жизнь во степях стопорилась.

Здесь блюдут честь семьи и морали

Благодать по углам притаилась.

Бешпармаком, казы и шубатом,

Угощаюсь за праздным застольем.

Пополняя казну медным златом,

Всей душой наслаждаюсь раздольем.

Фейерверками полнится небо,

Ослепляя ночами и днями.

Как поэзией, вскормлена хлебом

Вся земля во степи под ветрами.

ТАНЕЦ ПРИ ЛУНЕ

Я разбитой такой не бывала.

Под холодною желтой луной

Мне приснилась родная дубрава

И звала меня ветвью домой.

Многочисленны праздные ночи,

Маскарады под звуки гитар.

Но слезятся в тоске мои очи,

Жизнь моя – иммигрантский кошмар.

Предпочту своему гардеробу

Не каблук, но сандаль на пяте.

Ностальгия съедает утробу

И тоска роет яму мечте.

Я устала терзаться бесцельно

И с ухмылкою странной лица

Полюбила насмешки всецельно,

Позабыв дом родной и отца.

Обращаются в пепел и сажу

Все мои письмена на столе.

Я золою фигуру измажу,

И пойду танцевать при луне.

КОЧЕВНИК

Кочевник похожий на степи

С отточенным ветром лицом

Приемлет свободу, не цепи,

Ведомый одним лишь творцом.

Где солнце лучами ласкает

Равнину средь выжженных трав,

Неспешно верблюд горб питает,

Всем телом к кореньям припав.

Как чужды домбре каподастры

В степи вне застав и оков,

Таков и пастух своей паствы -

Номад средь нетленных костров.

Кобыз исполняет былину

О друге двугорбом моём,

Где жив я лишь наполовину…

Рассеян во всём остальном.

Степным скакунам подражатель -

Кочевник, живёт предков чтя.

Бескрайних степей обитатель,

Ветров бесконечных дитя.

В ТЕНИ АБАЯ

Стою на площади Абая,

И незнакомцу руку жму.

Сама себя не постигая,

Поэзию фривольно чту.

Свои стихи – ни чьи другие,

Из уст моих текут как мёд.

"Ведь были схватки боевые

И ран моих касался йод!"

У памятника Кунанбая,

Всё больше сложено цветов.

Нетленен он, любовь земная

Ему дана – удел таков.

Но мне до этого далече -

Мой путь земной не завершен.

Не возглавляю я здесь вече,

В тени мой путь не освящен.

Я наизусть читаю всуе,

Пусть в горле сохнет – мне не жаль!

Аплодисменты, поцелуи…

И позади меня Абай.

ОТЧИЙ ДОМ

Полевых нарву цветов

У заморских берегов.

И спрошу на месте том:

"Где же ты, мой отчий дом?"

Пыль времён и тлен степей,

Сыт не будешь – ешь и пей.

Памяти густой налёт,

Думы ночи напролёт:

Тополиный летом пух,

Стережет стада пастух.

Золотом ложится рожь -

Что посеешь, то пожнешь.

Время старит стан, увы.

Не боюсь долины тьмы.

Возвращаюсь в край родной,

Где под дубом родич мой.

Там ветра сшибают с ног

На приглаженный песок

И остался отчий дом,

Опрокинутый вверх дном.

СТОЛИЦА ГРЁЗ

Ты всё такой же – степи в клочья!

Ветра твои, как ураган,

Гудят повсюду днём и ночью -

Мой необъятный Казахстан.

В родной столице всё возможно -

Дорога тяжкая проста,

Когда блестит в пыли дорожной

Мечеть в степи, что близ моста.

Там золотом подмостки крыты.

Мулла чтёт проповедь для всех.

Ранения от грязи мыты,

И снят долой тугой доспех.

Пугают только лишь конфликты,

В которых гибнут сыновья.

Потомки, изучив реликты,

Возможно, здесь найдут меня.

Я созерцала всё воочью,

Глазами мокрыми от слёз:

Ветра, что точат днём и ночью,

Мой Казахстан – столицу грёз.

МЯТЕЖ

Без дела прогулка, без цели шаги,

Песчаные бури, закатное солнце.

А помнишь стрельбу, что взимала долги

У стен лагерей, где лежат незнакомцы?

Впредь марши иные взметают ввысь пыль,

Других голосов слышен стон непрощённый.

Остались заблудшие – сломан костыль.

Характер в ночи, к сожаленью, бессонный.

Отныне историю делаем мы -

Народ, средь которого братья воюют.

Зачем? За кого это всё? Знаешь ты.

За нами вожди компетентно малюют.

Ошибка неволи страшнее измен:

Вина без вины – нет без выхода входа.

Но сердце моё не восстало с колен -

Не чую поныне, что значит "свобода".

Толпа месит пыль, удушая, слепя,

И воздух звериными воплями полон.

Прощать не прошу, не прощая себя.

Шагаю в закат сквозь песок, через гомон.

НЕПОДНЯТАЯ ЦЕЛИНА

Мы знаем намеренно, что погибаем,

Во весь рост отстаивая караул

Во ржи Приишимья, что в срок убираем,

И кормим затем весь Целинный аул.

Поля из пшеницы, богатые златом,

Мечтали потомкам деды завещать.

Сыны же ходили с лицом виноватым,

В надежде наследство отцов продавать.

Краюхи не жалко, не жаль каравая,

Лишь только поешь, а затем посевай.

Не сея, не жня, не достигнуть нам рая,

А только придётся освоить раздрай.

Целинные земли считая Эдемом,

Зубилом правлений скололи дары,

Что рожью по полю и нашим эмблемам

Рассеяны были – преданья стары.

ШАНЫРАК

Люблю Казахстан необъятной любовью,

Её не поймёт мой рассудок сполна.

Земля кочевая, омытая кровью,

Раскинулась в даль – багровеют тона.

Живём, пред друг другом в труде познаваясь,

И в бедах любых – завещал так Абай.

В единстве с светилом, лишь в даль удаляясь,