Читать книгу Сказки при луне. Часть первая - Елизавета Порфирова - Страница 11

Он лёг в позу сфинкса и начал рассказ. Его бархатный голос, звучащий в голове, окутывал Ладу словно туманом. Всё время повествования девушка неотрывно смотрела в изумрудные кошачьи глаза. Возможно, поэтому воспоминания далёкого предка телепатически передавались в её сознание. Ладе казалось, что дух её покинул тело и умчался в рассказываемую историю: так ярко представали перед ней картины событий, так отчётливо звучали голоса участников и так близки были их переживания.

Вот о чём шла речь:

– Больше тысячи лет назад я был одним из самых могущественных магов бриттов. Мое мастерство позволило мне, как и моему отцу и деду, укрепиться при дворе короля. Нередко он обращался к моей помощи, и я был верен ему и своему королевству. У меня был брат Льюис, искусный маг и воин. Мы состояли на службе верховного волшебника, который умел даровать годы жизни и делал это для тех, кто был особенно искусен и верен. В том числе и для нас с Льюисом. Я и брат должны были прожить долгие, очень долгие годы, сохраняя наше королевство от врагов и правителей. Короли должны были сменяться один другим, а нам суждено было оставаться бессменными, обретать всё большую мудрость и силу. Таков был замысел.

И вот мы продолжали жить, учиться, исследовать мир, защищать и сохранять королевство. Полтора столетия всё шло так, как было задумано. Временами мы меняли образы и личины, сохраняя тайну нашего долголетия. Это было необходимо, иначе простой народ не смирился бы с тем, что мы обладаем таким даром. Многие стали бы завидовать. Даже если верховный чародей мог дать долгую жизнь каждому, он не стал бы этого делать. Это не привело бы ни к чему, кроме ненависти со стороны народа. Люди должны рождаться и умирать – таков закон жизни. Если они будут только рождаться, то очень скоро на земле не хватит места. Долгой жизни заслуживали лишь те, кто мог быть основой королевства, лишь избранные, великие, могучие. И те, кто при всём при этом не сходил с ума. А такое случалось через двести и триста лет жизни с некоторыми из наших соратников.

Такое случилось с Льюисом. Войны, которые он прошёл, извратили его сознание. Он стал жестоким и мстительным. Во всех начал видеть обманщиков и лицемеров. И главным врагом для него стал верховный чародей: именно он, считал Льюис, устраивает войны; именно он лжёт королям, чтобы те действовали в угоду ему; он сделал из нас своё войско, которое слепо следует неведомо куда.

Однажды Льюис пришёл к чародею, чтобы открыто объявить о своём недоверии. Чародей ждал его. Он имел точно такую же власть отнимать годы жизни, как и дарить их. Он видел, как извратилось сознание Льюиса, и не хотел более оставлять его у власти. Он попытался поговорить с моим братом, но это не помогло. Тогда с помощью магии он вытянул из Льюиса подаренные ему долгие годы. Льюис вновь стал обычным смертным человеком, которому осталось прожить каких-то пятьдесят или чуть больше лет.

Я до сих пор уверен, что идеи Льюиса были извращёнными. Бедный брат не справился с грузом боли и ответственности. Он перестал понимать, как устроен мир и что в нём происходит. Да, чародей вел войны, да, он указывал королям, но всегда его решения были только во благо страны. Он жил в этой стране и любил её, ничего удивительного в том, что всё, что было хорошо для страны, было хорошо для него.

В общем, мне пришлось смотреть, как Льюис стареет. Как я ни пытался помочь ему вернуться на праведный путь, дух его всё более мрачнел. Теперь уже от обиды на то, что чародей одолел его и лишил возможности быть вечным защитником королевства. Всё темнее и темнее становилась его душа. Наконец, мрак настолько затопил её, что магия, бурлящая внутри Льюиса, обратилась во зло.

Смертный, он вновь пришел к чародею. Теперь уже безлунной облачной ночью, тихо, во мраке. Но и тогда чародей ждал его. Разговор вновь не помог. Разразилась дикая битва, в которой погибли оба.

И это был страшный удар. Вдвойне ужасный для меня: я потерял брата и учителя. Мудрость оставшихся чародеев воплотилась в создании совета, где все дела вершились теперь путем тщательного обсуждения и голосования. Я же, раненый дважды, скрылся ото всех, не желая больше участвовать во всем этом. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя и вновь вступить на защиту королевства. Мои соратники чародеи понимали это, поэтому не стали искать меня.

Так, вернувшись в мир маленьких смертных людей, я совершил то, что после ещё долго казалось мне ужасной ошибкой. Я влюбился.

Моей избранницей стала Альма. Милая, добрая, отважная Альма, не побоявшаяся выйти замуж за волшебника. Тогда многие считали, что волшебники жестоки, расчётливы и не умеют любить, что они мудры, но черствы, как старый хлеб. Однако Альма, встретив меня, очень скоро перестала верить во всё это.

Мы поженились. У нас родилось трое детей. Окруженный любовью, заботой, бытом и детским смехом, я почти забыл, кем являюсь на самом деле. Я был счастлив. И удивлён тем, что счастье моё – вот оно: не в великих делах и защите королевства, а в небольшом домике на вершине холма возле гор, рядом с любимой женой и детьми.

Моя великая магия тогда превратилась в бытовые чудеса и детские фокусы. Мне не нужно было сушить реки и испепелять замки. Всё, что от меня требовалось, – быстро разжечь огонь в камине, поднять мебель, чтобы можно было помыть пол, поиграть с детьми. Я стал забывать…

И вспомнил только тогда, когда заметил, что Альма стареет. Теперь она выглядела почти на тридцать лет старше, чем я. А я внешне был таким же, как и мои старшие дети, разве что прибавлял себе возраста, отращивая бороду.

Раненый горьким осознанием, я вновь сбежал. Только теперь путь мой был определён: я возвращался туда, где должен был быть все эти годы. Соратники чародеи встретили меня весьма радушно, они уже давно ожидали моего возвращения. Но когда они узнали, что я осмелился завести семью, то огорчились.

– Привязанность к семье помешает твоей великой цели, – сказал Огастин, выглядевший старше и мудрее всех остальных.

– Я понимаю это, – ответил я покаянно, – но мне хотелось бы узнать, существует ли хоть малейшая возможность сделать мою жену и моих детей бессмертными, такими же, как и я?

Все маги одновременно покачали головой.

– Дать годы жизни и отнять их мог только верховный чародей. Он не раскрыл своей тайны, и никто из нас до сих пор тоже не смог узнать этот секрет, – ответил Огастин. – Так что люди и молодые волшебники обречены оставаться смертными, а мы, великие маги, напротив, обречены жить слишком долго, пока не будем убиты, не иссохнем или пока не появится тот избранный, что откроет секрет овладения временем жизни.

И вот тогда я подумал, что вполне могу оказаться тем самым избранным, о котором говорил Огастин. Я начал изучать и экспериментировать. Обратился к древним свиткам, к тёмным и светлым тайнам, к запретным знаниям. Пробовал, рисковал своей жизнью, делал всё, что было в моих силах, а в моих силах было очень многое.

Это были тяжелейшие годы моей жизни: я вернулся в семью, принимал участие в обсуждениях совета и пытался открыть величайший секрет на Земле. Пару лет я держался, не давая себе позволения оставить без внимания хоть что-то из этого. Но потом мой разум предал меня. Сказалась усталость, напряжение и хаос магической энергии, царящий вокруг меня. Сказывались мои небезопасные эксперименты. Так, в один не самый удачный день моей жизни я напортачил с заклинанием и обрядом, не сумел верно сконцентрировать свои мысли и обратился в кота. Очевидно, виной тому была неправильная манипуляция с магической девяткой и знаком жизни… Но это уже неважно. С тех пор мои возможности экспериментировать оказались сильно ограничены. Многие заклинания требуют, чтобы их произносили вслух, а говорить я уже не умел. Кроме того, для обрядов нужны руки и пальцы, но они превратились в мягкие лапы и острые когти.

Мои соратники, узнав о том, что произошло, пытались помочь, но не смогли. Я зашёл в своих экспериментах так далеко, как никто из них ещё никогда не заходил. Постепенно их энтузиазм уменьшился, и я понимал, что в этом нет ничего странного: тратить магические силы и время на одного, пусть даже очень сильного мага, чтобы вернуть его в совет, – не приоритетная задача. Конечно, они не оставили меня. Я всё так же принимал участие в обсуждениях. Нередко помогал в каких-либо заданиях, особенно если они были связаны со сбором информации и наблюдением. Случалось, что кому-нибудь из магов приходило в голову решение моей проблемы, он пробовал, осторожно, не желая никому навредить, но ничего не получалось. Так я и остался котом. И конечно, перестал думать, что я избранный.

Впрочем, как я понял, кое-чего мне всё-таки достичь удалось: я, кажется, стал не просто долгожителем, но бессмертным. Как маг, при особой концентрации я могу ощущать и анализировать каждую клеточку своего тела. Определённо, процесс старения замедлился настолько, что я перестал замечать его вообще! За всё то время, что я пробыл котом, маги, которых я знал, стали старше по обычным меркам лет на сорок, Огастин и вовсе теперь похож на старика. Я же до сих пор ощущаю себя тридцатилетним.

Тогда, когда я только более или менее научился справляться с новым моим положением и быть человеком в теле кота, я вернулся к Альме и детям.

Я поведал своей жене обо всём, что со мной произошло. Тяжёлая грусть в её глазах стала ещё тяжелее. Она не прогнала меня, смирившись со своей и нашей бедой. Каждый раз, когда я приходил, мы говорили. Я играл с детьми и внуками – они знали, кто я и почему такой, не было смысла скрывать. Я спал рядом с женой на нашей кровати, прижавшись к её теплому боку, она гладила меня. И хотя мысль о том, что я не могу быть по-настоящему мужем и отцом угнетала, я понимал, что деваться некуда. Остаётся лишь принять то, что есть.

Альма умерла, когда у нас уже появились правнуки. Я был рядом с ней до конца. В доме остался жить старший сын со своей женой и внуками. Семьи двух дочерей жили неподалеку. Я старался не упускать из виду никого из них, тем более что к моим детям перешла моя магия и мне необходимо было учить и направлять их. После магия перешла к их детям, а потом к внукам… И для всех я пытался оставаться мудрым учителем, наставником. Но наконец их стало слишком много. Да и магический дар проявлялся не всегда в достаточном количестве и не у всех, а иногда передавался через одно или два поколения.

Понимая, что за всей семьёй мне всё равно не уследить никогда, я стал выбирать тех, в ком магия пробуждалась особенно сильно, и оставался с ними, учил, рассказывал историю нашего рода.

– Вот почему я пришёл к тебе, – закончил свой рассказ кот.

При этих словах медленно, как из тумана, реальность вновь проступила перед Ладой. Некоторое время она просто сидела, не говоря ни слова и пытаясь осознать, что всё сказанное для неё значит. Затем всё-таки задала вопрос:

– Значит, ты мой прапрапрадедушка и пришёл, чтобы обучать меня магии. Неужели во мне она есть?

Кот недовольно дернул усами. Его голос вновь зазвучал, только теперь не так плавно, как прежде, а резко и ворчливо.

– Ну вот, опять! Кажется, первое, что мне предстоит сделать, – избавить тебя от этого ужасного комплекса неполноценности. Сказал, что есть, значит, есть. Не надо занижать свои способности. И да, я твой прапрапра… Так что отныне, – взгляд его стал хитрым, – я на твоем полном обеспечении: корми меня, ухаживай, расчёсывай. Дважды в неделю я буду принимать ванну. Поэтому мне нужна ароматная пена с запахом лаванды, своё полотенце, лучше два. Кошачий корм я не ем – гадость та ещё. Предпочитаю курицу, можно овощи. Люблю зелёный чай. Когда мне понадобится, я буду уходить: совет до сих пор существует, и я остаюсь одним из его членов. И да, туалетом пользоваться я умею, если это тебя беспокоит.

Пока он говорил, Лада пыталась понять, каких чувств в ней больше: возмущения, любопытства или паники. Тогда она ещё долго приходила в себя. Затем как-то всё само собой уладилось. Родители приняли кота спокойно, не без помощи, правда, как позже узнала Лада, некоторых приёмов скрытой телепатии. В семье просто стало на одного человека больше, как будто бы у Лады появился очень умный младший брат: его надо было кормить и купать, но зато он мог дать совет, наставление, мог рассказать что-то полезное и интересное, знал много особенностей того волшебного мира, с которым сама Лада столкнулась совсем недавно. Нередко, услышав какую-нибудь историю от Силла, она просила рассказать её же у кота. И тогда получала сюжет с двух разных точек зрения, что позволяло ей лучше его понять.

С родителями Пат не разговаривал. Они считали, что он просто кот. Мама Лады не обладала достаточной магией для обучения. Она не знала о своих способностях, но зато вспомнила, что у её бабушки когда-то тоже жил такой большой чёрный кот.

– Когда ты уйдёшь? – вновь прозвучал голос.

– Как можно скорее, – ответила девушка. – Разберусь с учёбой и побегу. Ты ведь поможешь?

В полнолуние она почти не могла контролировать своё тело. Волчьи инстинкты становились сильнее с каждой минутой наступления темноты. До полуночи ещё можно было терпеть. После – сознание гасло, как при обмороке, от переутомления и возвращалось только тогда, когда она уже мчалась, ступая белыми лапами, по какому-нибудь парку или, что хуже, по улицам города.

Не желая никому навредить в эти ночи, Лада заранее уходила из дома, превращалась в волка по собственной воле и, сохраняя сознание как можно дольше, бежала в сторону полюбившегося и ставшего родным леса. К Силланту. Чтобы не тревожить родителей, раньше она дожидалась, когда они уснут, и тихо-тихо выходила из квартиры. При этом ужасно боялась, что кто-нибудь из них всё же услышит, как она уходит, или вдруг решит заглянуть к ней в комнату, когда её нет. Теперь же, когда появился Патрик, проблема исчезла: кот мог успокоить их сознание, сделать так, чтобы они крепко спали и видели хорошие сны и чтобы им и в голову не пришло посреди ночи заглядывать в комнату дочери.

Он придерживался мнения, что не стоит скрывать свой дар от родных, но Лада всё же боялась, что родители не поймут. Конечно, сам Патрик жил во времена, когда магия была привычной каждому, поэтому не боялся рассказать о своих способностях жене и детям. Но сейчас магия не вызывает доверия и является редкостью. Меньшее зло, если тебе просто не поверят. Но если поверят, то наверняка не оставят в покое и придумают, как использовать. Конечно, последнее к родителям не относилось, но зато неверие с их стороны как раз было возможно. Неверие и страх. Никто не знает, к чему это могло бы привести, и проверять Ладе пока не хотелось.

Поэтому всё оставалось на своих местах. Поэтому сегодня, как и раньше, Патрик «успокоил» сознание родителей Лады, когда они вернулись домой после работы. Мама и папа, чувствуя приятную усталость, поужинали, а затем, обнявшись, устроились перед телевизором, даже не обратив внимание на то, что мимо их открытой двери, завёрнутая в одно лишь старое полотенце, прошла дочь. Прошла и вышла на улицу. В ноябре.

Вообще, можно было бы и не брать полотенце: мама и папа всё равно бы не обратили на неё внимания, а на улице она сразу бы превратилась в волчицу. Но ей так было спокойнее. Да и гулять голышом перед прапрапрадедом, пусть и видавшим едва ли не всё на свете, ей тоже не хотелось.

Поэтому она выскользнула за дверь в одном полотенце, прислушавшись, не идёт ли кто в подъезде. Затем, ёжась от холода, спустилась по лестнице, прошептала самое простенькое заклинание, которому успел научить её дед, стала невидимой на какие-то несколько десятков секунд, за которые успела раздеться, выйти во двор, обернуться волчицей и, радуясь теплу, силе и ощущению свободы, забежать за угол дома.

Держась теней, кустов и деревьев, прикидываясь большой белой собакой, она торопилась выбежать из города. Путь предстоял неблизкий, но быстрые лапы приведут её к заветному лесу примерно через час, если не придерживаться дорог и оббегать деревеньки. В лесу можно будет спрятаться и дать инстинктам полную волю. Лес убережёт от бед.