Читать книгу Бар «Волчий клык» - Елизавета Владимировна Соболянская, Елизавета Соболянская - Страница 3

У людей парность не имеет никакого значения. Они могут рожать детей, даже ненавидя друг друга. У волков парность – это всё. Но иногда в лунную ночь одинокие самцы выходят на охоту. Не за пушистым зверем – за девушками. Они появляются в ночных клубах и в барах, слоняются по паркам развлечений, караулят одиноких путешественниц, не брезгуют курортами и тихими пансионатами. Их толкает инстинкт поиска своей пары.

После загула, который может продолжаться от нескольких дней до нескольких лет, лохматые засранцы возвращаются в стаю и женятся на волчице. А в мире людей рождается парочка полукровок. Или больше.

Дальше все зависит от обстоятельств и крови. От совести папаши-волка, от возможностей человеческой матери. Мне, наверное, повезло – мама была родом из дружной семьи. Она закончила первый курс университета, поехала на каникулы в знаменитый город любви Эрону, а вернулась со звездочками в глазах и с близнецами в утробе.

Ее родители вздохнули, поднапряглись и не позволили дочери бросить учебу. Когда родились мы с братом, прямо в послеродовое отделение больницы явился наш отец. Обнюхал и ушел, забрав меня. Ему никто не возразил. Волки четко знают, в ком из полукровок сильнее зазвучит голос крови, а детишки-оборотни для людей – скорее проблема, чем счастье. Брат остался с матерью, дедушкой и бабушкой, а я росла в стае.

Через пять лет мать вышла замуж за человека, и на фотографиях, которые я видела в магсетях, они оба выглядели счастливыми. Вскоре у них родилась дочь, потом еще один сын. Обо мне в человеческой семье не вспоминали никогда.

А в клане я была полукровкой. Недостаточно сильной, быстрой, выносливой. Слишком наглой. Слишком… Я бесила мачеху, раздражала отца, мешала братьям. А когда мне стукнул двадцать один, и оборота не случилось, начались разговоры о моем замужестве.

Нет, ни один приличный волк не взял бы за себя полукровку. Но были люди, сотрудничающие со стаей. Были полукровки, признанные отцами. Были… Я отвергала всех! У меня с малых лет была мечта – свой собственный бар. И не смейтесь. В семье меня не принимали, находиться в доме порой становилось невыносимо, да и на улице могли обидеть. И вот я, будучи трехлетней крохой, нашла для себя заступника и самое уютное место в мире – бар на одной из улиц кланового поселка.

До сих пор вспоминаю тот день. Мачеха отлупила меня полотенцем, братья измазали вареньем, чтобы спихнуть на меня пропажу целой банки, и я, хлюпая носом от обиды, ушла из дома. Пошла куда глаза глядят и, когда уже совсем устала, заметила седого волка, разлегшегося на весеннем солнышке.

Представляю, как хихикал Первоволк, когда кроха в резиновых сапогах на босу ногу, в трусишках и панамке подошла к волку и предложила её съесть! Даже в пасть залезть попыталась. А когда ошарашенный предложением зверь вскочил – шлепнулась на землю и разрыдалась. Еще бы! Даже волк не захотел есть такую бесполезную и противную девчонку! Пришлось старому бирюку Сэлу оборачиваться, брать меня на руки и утешать.

Когда он меня, чумазую и голодную, внес в своей закрытый по случаю раннего утра бар, я была очарована всем! И тяжелыми темными балками, и связками чеснока и перца по углам. И чистым плиточным полом, щедро засыпанным опилками по старой традиции.

Старик умыл меня за стойкой, насыпал в блюдце сушек, орешков, крекеров и прочих закусок, потом усадил в кресло у камина, завернув в плед, и задумался. Я весело хрустела едой, запивала ее молоком и была безмятежно счастлива. Мне еще никогда не было так тепло, сытно и спокойно.

Щенки волков от рождения обладают горячей кровью, а самые сильные и перекидываются уже лет с двух-трех, так что с точки зрения стаи малышню просто невыгодно кутать и одевать. Но я-то была полукровкой и девочкой! Самки в принципе проще переносят холод и голод, но полукровки в детстве практически люди. В семье отца ко мне относились как к очередному мальчишке. Я, конечно, была привычной, закаленной и не жаловалась, но отчаянно скучала по безопасности и теплу. И бывший наемник Сэл дал мне все это.

Не счесть часов, проведенных в его баре! Сначала я просто играла в углу у камина. Потом научилась протирать столы и стаканы, нарезать мясо, разносить кружки с пивом и делать уроки за стойкой в редкие часы тишины.

Когда мне исполнилось шестнадцать, Сэл закатил вечеринку, ведь, по мнению волков, я из сеголетка стала девушкой. В мой бокал с имбирным элем кто-то плеснул самогон, и в разгар вечеринки я выскочила на сцену и лихо спела неприличную песенку. Утром, пока я стонала, прикладывая к голове мокрое полотенце, старый Сэл посоветовал мне учиться петь.

– Голос у тебя красивый, Леда, с таким не пропадешь.

И я его послушала. Поступила в вокальный класс и утром перед занятиями распевалась в баре, отмывая столы и расставляя бокалы. Отец с мачехой не мешали, знали, что Сэл никогда не тронет сеголетку и другим не позволит.

Думаю, если бы Сэл был жив, он бы в итоге женился на мне, чтобы защитить от женихов, подсунутых мачехой, но, увы, старик умер, когда мне было двадцать с половиной, и его бар достался какому-то дальнему родственнику.

Сэл успел оставить для меня письмо. В нем он хвалил меня, уверял, что я достойна большего, и… дал адрес клуба “Огненный дракон”.