Читать книгу Изуродованная химера - Фели Сити, Ellen Fallen, Эллен Фоллен - Страница 5

– Мы не можем принять вас на работу. – Девушка не отрывает внимания от монитора. – К сожалению, состав уже укомплектован.

– Этого не может быть. Ещё вчера на вашем сайте был объявлен набор, и вот в одиннадцать утра вы доказываете, что уже все места заняты? Это долбаный «Макдональдс», а не ресторан Девида Берга. – Обхватываю ручки кресла ладонями, стараюсь успокоиться. – Девушка, пожалуйста, мне нужна эта работа. Я знаю, что вы видите в моем профиле. Это все недоразумение, и оно никак…

– Я все понимаю, но, к сожалению, вам пришёл отказ. – Она разворачивает монитор ко мне, и я вижу чёткую красную линию. – Может, вам стоит попробовать общепит. Ну, хотя бы официанткой в тихом кафе. Никто не станет смотреть ваше портфолио, там не обращают внимания на такие вещи.

Носок моей туфли колотит по деревянному полу, я готова рвать и метать, но это не даст никакого результата.

– Спасибо. Извините. – Забираю свой файл, засовываю в сумочку и выхожу за дверь. Мне даже не хочется хлопнуть дверью, ведь не она виновата, что Сандерс написал эту ерунду в моем личном деле. Обхожу парней, стоящих снаружи около урны, они тушат окурки и заходят в здание, не обращая на меня никакого внимания. Поправляю свои волосы, когда ветер дует мне в спину, все мои старания насмарку. Мимо проезжает серебристый Ауди, машина притормаживает, будто хочет предложить меня подвести. Я вглядываюсь, может, кто из знакомых? Но тонированные стекла не позволяют разглядеть водителя, а возвращаться, чтобы, как дура, пялиться в лобовое стекло – это слишком. Водитель трогается с места, оставляя меня негодовать от хамского поведения и волн пыли, поднятой им. Мои ноги нещадно гудят, каблуки натёрли ужасные мозоли; что ещё ждать от стоковой вещи. Джинсы с потёртыми коленями и туника, которая «дышит», спасают меня от изнурительной жары. Подхожу к остановке, на табличке показывает, что мой автобус уехал несколько минут назад, следующий будет через полчаса. Угораздило Митчу купить эту рухлядь в самой «жопе мира». Скамья занята пожилыми людьми и мамочками с детками. Я же поджимаю зудящие от боли ступни, со стороны может показаться, что мне срочно необходимо в специально отведённое место, но знающие леди узнают эту походку кузнечика с прогнутыми коленями. Мимо меня проходит парочка неформалов, которые выделяются на фоне типичного Чикаго. Яркий раскрас, серьги в носу и крашеные удлинённые волосы. Я заворожено наблюдаю за цепью, висящей на бёдрах одного из парней, извращённое чувство появляется внутри. Если её немного потянуть на себя, даст ли она другие ощущения? Почему-то вот такие люди с неординарным подходом к вещам и внешности мне кажутся свободными от шаблонов.

Иногда я кажусь себе извращённой идиоткой, которой в голову приходят странные вещи. Отвлекаюсь от ребят, боль новой волной накатывает, вызывая давление в области пятки. Если бы не дикое ощущение дискомфорта и страх собрать всякий мусор, давно бы уже разулась и была бы по-настоящему счастливой. Машины движутся по дороге, автобусы сменяют друг друга, постепенно на остановку наплывает уже другая очередь из ожидающих. Когда освобождается место на скамье, я беспардонно занимаю место и больше уже не встаю. Пусть другие уступят место. С упоением снимаю подобие «секондхендовские лакшери» с моих ног, поджимаю их немного под себя. Это просто жуть такая: разбить такие мозоли. Пока я созерцаю кровавое чудовище туфель, чувствую на себе взгляд. Естественно, я оглядываюсь по сторонам, но ни одной живой души, которая бы обратила внимание на бедную меня.

Автобус поворачивает из-за угла, и, морщась, я снова обуваюсь, на подогнутых наступаю по ступеням, расплачиваюсь и, притулившись у окна, отправляюсь домой. Люди, толпившиеся в автобусе, в основном молчаливо разглядывают красивые деловые центры и привилегированные районы. Иногда я думаю, что эта американская мечта, – родиться с серебряной ложкой во рту, – угасает по мере взросления. Город поглощает людей, затягивает в свою чёрную дыру и не отпускает. Вся наша жизнь от рождения вовлечена в работу: сначала над речью, походкой, школа, университет, если повезёт, и потом до старости мы вкалываем. И вот когда ты проезжаешь эти высотные здания, видишь людей в костюмах, первая мысль: я тоже так хочу. Но как? Работать, как они, по восемнадцать часов в сутки и просто создавать вид счастливых?

Меня уже не соблазняют пейзажи и обещания, приходится выгрызать свой кусок, сталкиваясь с трудностями. На телефон приходит сообщение о балансе, списали за абонентскую плату и, судя по сумме, жить мне осталось немного на такие финансы. Зато я сменила обои в комнате и покрыла декоративной штукатуркой стены в остальных комнатах, и, самое главное, дверь. Что же, молодец, а вот питаться, видимо, я буду на помойке. На мониторе моргает сигнал следующей остановки, и я становлюсь к двери. Рядом, высоко задрав руку, стоит бородатый мужчина, его подмышки удушают своим благоуханием, я отворачиваю голову, в надежде, что мы, наконец, доберёмся до остановки. Едва открывается дверь, я забываю о ногах и выскакиваю из автобуса. Мой бородатый друг решает, что на обмене запахом наше знакомство не закончится и следует за мной. Я не люблю, когда мне дышат в затылок, кажется, что из моей спины растут шипы, которые в этот раз обязаны защитить меня.

– Привет, красотка. Потерялась? – Я ненавижу, когда они обращаются ко мне таким тоном. Никаких красоток, принцесс и куколок. Просовываю пальцы в сумку и обхватываю перцовый баллончик, снимаю защитный колпачок. – Не хочешь разговаривать? Я же не прочь познакомиться.

Ладони потеют, по телу проходит неприятный озноб, втягиваю плечи в себя, иду, сгорбившись. Ещё немного, я смогу в этот раз убежать.

– Эй, я с тобой говорю. – Он хватает меня за плечо, в этот момент я поворачиваюсь к нему, выставив баллончик вперёд. Вижу краем глаза несущуюся на нас машину, я зажата огромным деревом и мужчиной. Скрип тормоза, рёв двигателя, и сзади на бородатого практически наезжает та самая серебристая Ауди, что я видела раннее. Но, сманеврировав, успевает затормозить, едва коснувшись его. Бородатый испуганно дёргается вперёд, и я брызгаю ему в глаза баллончиком. Не мешкая, срываюсь с места и бегу до поворота моей улицы, меня не останавливает оклик Руби. Ничего не имеет значения, пока я не закрываю перед своим лицом дверь. Стараюсь отдышаться, сердце отбивает молотом в груди, я словно запуганный заяц, трясусь от страха. Едва справляюсь, пытаюсь закрыть шторы на окнах. Я очень надеюсь, что он не видел, куда я побежала.

Стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть на месте.

– Лорена, открой, пожалуйста, это я, Руби. – Тянусь к замку, приоткрываю дверь, затягиваю её внутрь и быстро закрываю на три замка. – Что случилось?

Я едва соображаю, что вообще должна сейчас сделать, не разуваясь, прохожу в гостиную и падаю на диван.

– Я становлюсь шизофреничкой. Парень приставал ко мне на улице. Я хотела защитить себя перцовым. Потом Ауди. Он чуть не сбил его. Я видела эту машину и… – зарываюсь лицом в подушку, – я даже не знаю, отчего мне страшней: от неизвестного водителя Ауди или бородатого.

– Боже, твои ноги. – Я скорее чувствую, чем вижу, как Руби снимает с меня обувь и сокрушается. – Обувь придётся выкинуть, она пропитана кровью. С ума сошла, ты так бежала, что разбила свои пятки? Болячки очень долго будут заживать. Что происходит с тобой?

Я даже не заметила, что в моих руках зажата сумка и баллончик, пока Руби их не забрала. Выдёргивает мою подушку и подкладывает под голову, устраиваюсь на боку, подкладываю ладони под щеку и закрываю глаза.

– Это все нервы. Ты же знаешь, что со мной произошло. Ни для кого не секрет. Старшие классы, девочка на скамье, прикрытая грязной тряпкой в разорванных вещах. И не одного виновного. – Задерживаю дыхание. – Я не хотела возвращаться. Мне неплохо было в Детройте, но все пошло не так с самого начала. Я постоянно в состоянии жертвы, приманки для придурков.

– Почему бы тебе не обзавестись парнем? Он решил бы многие твои проблемы. Я тоже не могу себя защитить, но у меня есть Пейтон. И знаешь, даже когда его нет, все только узнают, чья я жена, сразу испаряются. – Она идёт к бардовой полочке, которую мне отдала миссис Паттифер, и возвращается ко мне, перебирает бутыльки. – Даже денежные проблемы для девушки с такой внешностью не могут быть реальны. Твоё тело заработает за тебя. – Я приподымаю бровь. – Нет, не проституция, вести блог или стать фотомоделью. Так полно красивых и состоятельных, ты была бы вишенкой на торте.

– Тогда я бы подтвердила догадки моих злопыхателей, что именно я была виновата. Как вспомню этот дурацкий сарафан, который меня заставили надеть в смену. Ненавижу дни рождения. – Она промывает мои раны перекисью и антисептиком под моё шипение от жгучей боли. – Я так упорно училась, старалась на каждой лекции быть замеченной. А потом вот так сидеть и умолять взять меня на работу.

– Отказали? – Руби перебинтовывает мои раны достаточно профессионально, отчего я невольно задаюсь вопросом. – Не смотри так, Пейтон постоянно разбивал руки в кровь, это уже нормально заниматься этим.

– Снова отказали. Макдональдс, представь? Я даже бургеры не могу жарить, не то, чтобы найти по образованию. – Прислушиваюсь, когда мимо дома проезжает машина. – Даже не могу занять денег, потому что мне нечем отдавать.

– Подожди минуту. – Руби идёт к выходу, я слышу, как она закрывает дверь за собой, со стоном я поднимаюсь с дивана и запираю дверь, стою около окна в ожидании новой подруги, которая появилась в моей жизни. Слегка отодвигаю штору, лёгкая поступь, и Руби уже стоит перед моими дверями. Снова пропускаю её и плетусь следом. Она ковыряется в своём модном телефоне, печатает сообщение неизвестно кому, пока я иду в кухню. В животе угрюмо урчит, я ещё не ела с утра. Щелкаю чайник и достаю печенье с полочки. Вот так кто зайдёт ко мне, подумают, я скупа, как мышь, живу с такой мебелью, а кушать нечего. Не объяснишь же, что добрые люди помогли. На полочке стоит стаканчик с разводным порошком картошки и парочка вишнёвых пирожков, спасибо забегаловке на углу.

– Все готово, сегодня сходи в Северо-западный. – Она плюхается на один из мягких стульев со спинкой с довольной улыбкой.

– Университет? Ты смеёшься надо мной? – Размешиваю картошку, набухающую в небольшом стаканчике. – Меня никто не возьмёт туда работать.

– Ох, думаю, Спенсер Уолли не станет давать обещаний, если не хочет помогать кому-либо. Даже если просит его двоюродная сестра. – Скрещивает руки на груди и ждёт похвалы.

– Уоллер? – Мысли мгновенно путаются, руки начинают трястись, я помню их клички, и эта точно одна из них.

– Нет, Уолли, Спенсер Эйдан Уолли. – Она понимает, почему я перестала есть эту бурду и отставила её в сторону. – Его не было тогда в городе. К нашим родителям приходили, Лорен. Железное алиби. Я не смогла бы сидеть с тобой рядом, если бы мой брат был в деле.

Отворачиваюсь от неё, мне стыдно, что Руби делает для меня добро, а я подозреваю её в покушении на меня. Закусываю губы, голод пропадает, мне становится невыносимо тяжело.

– Почему тогда ты раньше не предложила мне сходить туда? – Потираю переносицу согнутым пальцем. – Я знаю, что ты не обязана мне помогать.

– Спенсер уезжал в Детройт по работе. Поиск талантливых студентов. Декан исторического факультета, археологические раскопки, что-то типа того. Я спросила его ещё неделю назад, он сказал, что как только вернётся, мы решим эту проблему. Перед тем, как ты влетела в свою дверь, мама сообщила мне, что он вернулся. Я написала ему сообщение и пошла к тебе. Оставалось только дождаться его ответа. – Она пожимает плечами. – Он хороший человек. Поверь мне.

Даже не верится в то, что она, – незнакомый мне человек, – сделала для меня больше, чем моя мать. Это не вяжется ни с чем, не лезет ни в какие ворота. Отказываюсь верить в такое везение. Ведь Руби помогала мне в этом доме, мы отрывали обои и клеили, болтали обо всем, трепались до поздней ночи и только потом она уходила домой. Человек делает все, потому что ей одиноко, а мне везде кажется подвох. Может, это я такая? Делаю все по какой-то причине? Почему бы не поверить в искренность? Но ведь меня учили так: что надо сначала сделать нечто, а потом получить конфету, заслужить, как той собаке. Безумно хочу поверить в то, что она никогда меня не предаст и не поставит в позицию выбора.

– Так ты будешь собираться? Он не будет торчать целую вечность в ожидании тебя. Закидывай в себя эту ерунду и собирайся. – Она кладёт свою руку поверх моей. – Воспользуйся уникальной возможностью.

Внимательно смотрю в её красивые глаза, впитываю эти лучики доброты и понимания. Отвечаю ей ответной улыбкой и встаю. Ох, ты! Я отвлеклась и забыла о небольшой проблеме.

– Мои ноги. – Показываю на бинты. – Что я могу обуть?

Я чувствую, как под слоем бинта мои ноги разбухли, и неприятно саднят, несмотря на обработку.

– Обувай кроссовки, ему нет разницы, в чем ты. Вы же не на свидание собрались. – Она загадочно дёргает бровями, на что я отрицательно качаю головой.

Подтягиваю джинсы, иду к шкафу и достаю спортивные укороченные носки, надеваю поверх обмотки Руби. Поправляю волосы и подкрашиваю губы нежно-розовым блеском. Когда мы доходим до двери, Руби останавливается вместе со мной. Я открываю рот, чтобы попросить её пойти со мной хотя бы до остановки, но она берет меня за ладонь и переплетает пальцы в замок. Мы закрываем двери, и дорога до университета мне кажется даже забавной. Руби все время говорит, не замолкая, поток её слов такой долгий, что я немного устаю от всей информации. Но думаю, ей нет дела. Она старательно забалтывает меня точно до того момента, когда мы подходим к университету.

Высокое здание бежевого цвета напоминает строение католической церкви. Круглые арки, пики на крыше, овальные удлинённые окна. Университет в каком-то викторианском стиле похож на религиозное учреждение. Двор украшен зелёными лужайками, на которых лежат, отдыхая от занятий, студенты. Везде очень чисто, и, как ни странно, тихо. Руби останавливается до того, как я, немного прихрамывая, переступаю ступень.

– Подожду тебя здесь. – Она скрещивает пальчики и приподнимает их в знак одобрения. – Срази его наповал.

Заправляю пряди волос за ухо, зря я обстригла их в удлинённое каре, теперь постоянно падают на лицо. Поправляю на себе тунику и иду по длинному коридору. Ага, покорить таким ужасным видом, скажет тоже.

Стрелки указывают мне повернуть несколько раз налево, пока я не упираюсь в другой корпус, едва перехожу каменную дорожку, оттуда выходят студенты, не замечают меня, обсуждают работы. Я сразу вспоминаю период своего обучения. Романтика студенческой жизни, вечная беготня и желание быстрей повзрослеть. Если бы я знала раньше, что во взрослении нет ничего привлекательного, только одна головная боль. Задержалась бы в студентах ещё на некоторое время, тем более, возможность была. Но я рвалась к цели: завести правильные связи с кураторами, чтобы они направили меня в нужное русло. А там и докторская была не за горами. Но что-то пошло не так…

Открываю тяжёлую, деревянную дверь и попадаю в просторный коридор, где находятся всего три двери. Судя по всему, это ректорская, деканат и зал для кураторов. Все двери плотно закрыты, кроме одной, делаю несмелый шаг в сторону и заглядываю в открытый кабинет. Стол посередине облеплен студентами, они перебивают друг друга и шумно топчутся на месте. Даже если это не он, я лучше переспрошу, чем стоять истуканом.

Стучусь в дверь, на что все студенты оборачиваются, но человека, сидящего за столом, я так и не вижу.

– Здравствуйте, где я могу найти Мистера Спенсера Уолли? – повышаю немного голос, из-за стола появляется лысая голова, и меня передёргивает от схожести этого старика с моим бывшим профессором. Неужели это брат Руби?!

Тёплая рука прикасается сначала к моей спине, затем сжимает меня в области талии, немного отодвигает в сторону сильным нажимом. Я испытываю гамму чувств от этого напора, мужчина в светло-сером костюме, опустив немного голову вниз, игнорирует меня, проходит в кабинет. Потираю то место, где до сих пор ощущаю его прикосновение, запах его парфюма немного кружит голову, прислоняюсь плечом к двери, чтобы устоять.

– Ваши результаты я получил. Теперь ожидаю вас через неделю, – когда он говорит своим глубоким голосом, все замолкают. Он властный, доминантный и нетерпеливый. Человек с таким голосом берет то, что он хочет и как хочет. Я вжимаюсь в косяк, чтобы пропустить толпу мгновенно замолкших студентов. – Вы тоже можете идти, освободите кресло для девушки. Я больше не нуждаюсь в вашей работе.

Резко поднимаю глаза на человека, движущегося ко мне. Его ледяные серые глаза завораживают и убивают меня, он словно ненавидит саму идею моей работы с ним и в то же время сводит с ума своим взглядом. Шатен, овальное лицо, прямой нос, жёстко очерченные губы, я бы сказала, что он англичанин, высокий, красивый, но этот его завораживающий тяжёлый взгляд…

– Добро пожаловать, мисс Фолс, сделайте так, чтобы я не пожалел. – Я даже не могу выдавить из себя ни единого слова, они застыли в тот момент, когда я его узнала. Профессор – гость из Детройта!