Читать книгу Одержим тобой - Фели Сити, Ellen Fallen, Эллен Фоллен - Страница 4

Дождь заливает за ворот моей кожаной куртки, мотоцикл не лучший транспорт в такую погоду. Но я был уверен, что у меня получится остаться у Вита и Элли. Как бы не так, парнишка сбежал на очередную тусовку или, проще говоря, ночную пьянку с друзьями и шлюшками, а Элли… Она так и не вышла из своего укрытия. Настаивать нет смысла, перегибать палку сейчас, когда все настолько шатко, надо быть идиотом, чтобы не понять ее посыл. Другой бы уже плюнул на все свои попытки, оставил бы девушку в покое. Но не я. Сейчас я действую напролом, методом наглого кабана, идущего косяком. А в душе у меня жуткий ураган, от того, что я ненавижу то, как мужская половина смотрит на нее. Кажется, что одержимость ею только укореняется во мне, крепко прорастая под кожу своими корнями, сплетается с прожилками вен. Несмотря на то, что она уже не принадлежит мне, я все еще люблю ее. Как я могу запретить себе наблюдать за ней хотя бы со стороны?

И пусть все в рамках приличия, но ведь мужики вьются вокруг нее. Имею ли я право хотеть задушить каждого из них? Мне хотелось бы утащить ее на необитаемый остров и держать там до тех пор, пока не поверю, что она вновь моя.

Но Элли слишком самоуверенна, все еще думает, что сможет без меня. Но это не так. Я излечусь от своей ревности только тогда, когда заполучу ее назад.

Я сошел с ума? Уже потерял ее? Я бы не торопился с такими выводами.

Прибавляю скорость и проскакиваю на мигающий знак светофора, не прекращая движения, немного притормаживаю, чтобы войти в поворот. Придуманная мной отговорка с водой, чтобы вызвать жалость и внимание, прокатила бы с любой, только не с ней. Меня бесит ее неприступность, я ведь не слепой. Ее тело каждый раз откликается на мои прикосновения, но вот перейти эту грань мы не можем уже несколько лет. Ожидание – лучший помощник. Медленно, но, верно, я приближаюсь к этой точке невозврата для нас обоих. Я практически уверен в этом. Для меня нет ничего странного в том, что она все еще одна, как и я. Если у нее и были какие-то попытки устроить свою личную жизнь, то я разрушал все в зачаточном состоянии. Хотелось бы, чтобы инициатива была только в отношении меня, но здесь срабатывают ее защитные механизмы. Заручившись поддержкой ее брата и родителей, я все еще могу удерживать ее минимальное внимание к своей персоне. Пусть и выгляжу при этом придурком, который сходит с ума от одного взмаха ресниц Элли, довольствуясь крохами обещанного блаженства.

Вит однажды сказал мне, что она в баре, в нескольких метрах от него практически укладывает в кроватку удачливого мудака, и прикрепил при этом неоспоримое доказательство происходящего. Что мне оставалось? Глубоко засадить свой член в первую попавшуюся киску? Чтобы потом представлять на ее месте ту самую, так мне это не нужно. Элли действует из этих же соображений. Так и началась наша история с перехватом ее свиданий. Первое время это действовало, а потом…

На моем лице расползается довольная улыбка, едва не влетаю в движущуюся впереди машину на всем ходу, справляюсь с управлением на мокром асфальте, вывернув между машин.

– Дерьмо, – произношу я в шлем, надетый на мою голову, оглядываюсь и вижу раздраженного мужика, который крутит у виска. – Согласен, чувак, на дороге надо отключать свой мысленный поток.

Переключаю внимание на светофор и перестраиваюсь в свою линию, заезжаю на парковку, ставлю мотоцикл на подножку и широким шагом преодолеваю оставшийся путь до квартиры. Едва я закрываю за собой дверь, как на меня накатывает это тупое ощущение одиночества. Шлем зажатый под мышкой, приземляется на тумбу для ключей, кроссовки и куртка следуют за всем остальным. Моя одежда насквозь промокла, поэтому я снимаю её и становлюсь под горячий душ, чтобы смыть с себя эту ужасающую тоску.

Еще одна попытка не увенчалась успехом. Насухо вытираю тело и ложусь на кровать, едва сдвинув в сторону покрывало, тяну на себя макбук. Заставка вызывает у меня улыбку, каждый раз как в первый. Элли надела очки в цветной оправе, завязала волосы высоко на затылке, вытягивает губы трубочкой, будто целует фотографа, то есть меня. Это одна из наших вылазок на природу. Тогда она орала не своим голосом, когда рядом с ней проползла змея, а я был в роли спасителя, хотя и знал, что она не ядовитая. Хотелось выглядеть героем в глазах Элли.

Открываю свою страницу на фейсбук, почту и, естественно, ее страничку. Предварительно поставив на свою страницу невидимку, я рассматриваю фотографии, которые уже давным-давно, все до единой сохранены у меня в папке. Я чувствую себя преследователем, сохраняя ее личные фотографии и читая высказывания.

Интересно, она задумывается о том, что это я каждый день захожу к ней? Или думает, что я некий поклонник, который никак не может осмелиться начать ее завоевывать? Проверяю свою почту, отключаю невидимку и ложусь спать. Возможно, завтра мне придет какая-то новая сумасшедшая идея, которая подтолкнет ее ко мне. Было бы здорово…

С этими мыслями меня поглощает Морфей.

Протяжный звонок моего смартфона, или будильника, с трудом раскрываю глаза, упираюсь взглядом в белоснежный потолок. Ловлю «зайчик» утреннего солнца, зажмуриваю глаза и со стоном тянусь к телефону. Едва разбираю имя звонящего, отвечаю на вызов странным мычанием.

– Доусон Дью, мальчик, доброе утро, – моя мама любитель утренних звонков, даже если я захочу избежать работы, мне никто не предоставит эту роскошь – поспать подольше. – Ты уже проснулся?

– Логично, – отвечаю я и поворачиваюсь на бок, зажимаю телефон между подушкой и ухом. – Доброе, мам.

Она наверняка уже на кухне, честно я мог бы сказать, что именно она делает даже закрытыми глазами, а может и почувствовать запах вкусного завтрака.

– Нам с папой пришла в голову отличная идея, – она тут же шикает, видимо, на отца. – Как насчет обеда в кругу семьи? Вы совсем забыли о нашем существовании.

– Мам, – поднимаю глаза на часы, – тебе не кажется, что сейчас немного рановато для таких предложений? Как насчет того, чтобы я еще немного поспал, а потом дал точный ответ. У меня могут быть дела.

Мама фыркает на той стороне связи, затем папино: «Что он сказал?»

– Нет, ты, конечно, можешь спать сколько угодно, но думаю, ты должен привести себя в порядок, а заодно и машину. Эллисон и ее родители уже готовы собираться в путь, хотя… спи сынок. Пока мама с папой будут устраивать твою личную жизнь…

– Элли? – прерываю ее монолог, который, чувствую, обещает быть продуктивным, бесконечным на обвинения. – Они согласны?

– Милый, мы уже час назад созвонились. И активно готовим, папа устраивает все на мансарде, – по голосу мамы понятно, что она довольна произведенным на меня эффектом от ее слов, пробивших мой щит отрешённости. – Но ты можешь, конечно, и не ехать, раз занимался невесть чем всю ночь. Папа завяжет твою писюльку на узелок, если ты был не с Элли. Он так только что сказал. Кстати. Элли оказалась без пассажирского места. Немного странно, конечно. Поэтому мы тут подумали…

– Вот дерьмо, – отвечаю я и встаю поспешно с кровати. – Прости, мам. Я уже собираюсь. Очень рад буду с вами встретиться.

– Мелкий трепач, – басит отец и смеется над своими словам. – Тебя только твоя жена может привлечь в родной дом. По пути заедете в кондитерскую и купите тортик мамам, как они любят. Потом ты еще скажешь спасибо старикам.

Он отключает вызов, я даже не понял, в какой момент телефон перекочевал к нему, мама наверняка пошла приводить в порядок зону отдыха после их бульдога. Пока я чистил зубы, мои мысли были заняты тем, что я весь день буду с Элли. Даже если она не будет со мной разговаривать, я готов потерпеть некоторые неудобства. То, что они подстроили всё таким образом, и я еду вместе с Элли, полагаю, говорит о готовности наших родителей помочь мне. Приглаживаю вихор, оттопыривающийся из копны моих черных, как смоль волос. В итоге психую слегка, ерошу волосы и выхожу из ванной. Пара спортивных штанов и черная футболка с героями «Звездных Войн», беру ключи от своего Лэнд Крузера и выезжаю за Элли. Мышцы напряжены, мы слишком давно не находились на таком близком расстоянии друг от друга, столько времени… Даже если предположить, что целый час я буду сидеть как придурок-истукан, этого вполне будет достаточно для сердечного приступа или аритмии, которую она вызывает во мне своим появлением. Естественно, она об этом не узнает. Мне приходится сдерживать себя, чтобы не нажать педаль скорости до предела, не ускорить то, что уже неминуемо. Обратный отсчет до пункта принятия, и я уже у ее дома.

Так, чтобы скрыть свои эмоции, в первую очередь мне нужны мои солнцезащитные очки, из рук вываливаются какие-то болтики и шнурки, бог его знает, для чего они в бардачке, но я, наконец, нахожу искомое. Торопливо натягиваю на лицо маску непроницаемости вместе с очками. В зеркало на меня смотрит брутальный самец, готовый снова завоевать свою самку. Спустя несколько минут мои руки чешутся, чтобы набрать ее номер, а еще через несколько я нетерпеливо барабаню по рулю пальцами. Спичка, которую я только что зажал губами – ломается пополам и грозит застрять в моем горле. Эллисон выходит из дома, а следом за ней низкорослый блондин, этот тощий сухарь прикасается к ее талии и улыбается своей тупой улыбкой. Чехол на руле скрипит от силы сжатия моих пальцев, глаз дергается в ожидании, когда он отвалит от нее. Первый порыв выйти и набить его рожу, окунуть его сначала в клумбу, потом в унитаз, а можно и в обратном порядке. Но я обещал Элли больше не вести себя как дикарь. Поэтому я открываю дверь и обхожу машину, моя челюсть грозит остаться без зубов из-за скрипа, а нервы сдают, когда они приближаются. Закрываю глаза, пальцы побелели, удерживая ручку все еще распахнутой двери для девушки.

– Элс, ты замечательная девушка. Встретимся завтра.

Мне хочется обхватить его за шею и хорошенько стукнуть об асфальт или капот машины, но я стою железобетонно на одном месте.

– Шевели попкой, куколка. Мы опаздываем, – слова сами по себе вырываются из меня, тон крайне злобный и не терпящий отлагательств. – А ты отдохни, голубок, – говорю после того, как беру Элли за руку и усаживаю на переднее сидение, едва она убирает ножку, я захлопываю дверь. Разворачиваюсь, становлюсь почти вплотную с хилым дрочером, незаметно для нее делаю совсем малюсенький удар в грудную клетку женишка. Он меняется в лице.

– Еще раз увижу, как ты, козлина, выходишь из ее квартиры, сломаю твою долбанную шею. А теперь мило улыбнулся. Не расстраивай мою жену.

Мне даже не надо останавливаться, чтобы проверить поступил ли он так, как я сказал или нет. Словно робот, я напрягаю мышцы лица и исправляю свою оплошность. Краешком губ улыбаюсь, когда сажусь в машину, наклоняюсь и привычно целую девушку в щечку.

– Ты ему угрожал? – она поправляет свое платье в мелкий цветочек на коленях, отряхивает невидимую пыль.

– Посмотри, как он улыбается и машет тебе, ты ошибаешься. Мне он показался хорошим парнем, – меня тошнит от моих слов, сдерживаю себя. – У тебя так изменился вкус?

– Что ты имеешь в виду? – ее бровки приподнимаются, а губы, лишенные косметики, надуваются в обидчивом жесте.

– У парня явно проблемы с желудком, может запоры, посмотри сама на эту гримасу боли. Он явно хочет опорожнить содержимое внутренностей, как бы не на твоей лужайке, – качаю головой в отвращении, она же в неверии смотрит на парня. – У него рахит и атрофия мышц, не думаю, что он выглядит как твой рыцарь.

Поворачиваю к ней голову и прикасаюсь к руке, лежащей вдоль сидения, она ее тут же выдергивает, от чего я начинаю искренне улыбаться. Она в своем репертуаре, да начнется игра.

– Странно, что ты так легко согласилась ехать со мной, – размышляю я вслух.

– Не хватило места. Мой папа решил, что они играют в гольф с твоим отцом именно сегодня.

Она проводит большим пальцем по заусенцу на указательном, потом обхватывает его зубами, и я забываю про светофор и сзади стоящие машины. Ее палец погружается в рот, и по моему телу проносится волна возбуждения. Пухлые губы, влажные пальцы и ее приоткрытый рот – это самое возбуждающее зрелище – обгрызание ногтей.

– Доусон, машины сигналят, – она осуждающе на меня смотрит и цокает языком. – Прекращай вести себя как Ганнибал Лектор, у тебя слюни потекли, – она закатывает глаза и отворачивается.

Я на самом деле чувствую себя дебилом каждый долбанный раз.

– Я просто думал о том, как хочется треснуть тебе по рукам за то, что так безобразно грызешь ногти, – хватаю ее за руку и приподнимаю вверх. – Это обрубки, ты их под ноль сгрызла. Думаешь меня это возбуждает? – «еще как» орет моё подсознание. – Нет, Элли, твои слюнявые грязные пальцы во рту меня бесят.

Сзади снова сигналят, и я нажимаю педаль газа так, что машина дергается. Когда нас начинают обгонять, то каждый водитель норовит заглянуть в салон, чтобы узнать, что же это за идиот, который пропустил два знака движения, потому что пялился на руки девушки. Моя грубость по отношению к Элли, то, как я обороняюсь, заставили ее отвернуться от меня полностью и прижаться к стеклу. Я должен извиниться, впереди вижу вывеску кафетерия, сворачиваю на парковку и иду в уютное кафе. Молодой бариста делает молочный, остуженный коктейль для моей бывшей жены, беру бутылку воды для себя, пару пончиков, торт и с упаковками иду назад в машину. Едва я закрываю дверь, Элли поворачивается и оценивает содержимое пакетов, затем делает вид, что не заинтересована, в отличие от ее живота, громкое бурчание которого сложно не услышать.

– Решил подлизаться? – она берет стакан с трубочкой и коробочку с ее любимыми пирожными.

– Я подлижу тебе так, что ты улетишь в космос и не один раз. Мои губы все еще помнят твой вкус, – она краснеет, я же отпиваю глоток воды и сосредотачиваюсь на дороге. – Я рад, что ты тоже помнишь. И я намерен не дать тебе это чувство забыть.

Она привычно протягивает руку к плееру и включает первую попавшуюся песню. Салон заполняет голос Richard Marx с песней Right Here Waiting, у меня перехватывает дыхание, когда она прикладывает ладонь к своим губам, ее взгляд встречается с моим, и мы замираем… Однажды именно эта композиция играла, когда мы впервые поругались. То, о чем поется в песне, отражает мою сущность, я буду ждать ее вечно, несмотря ни на что, и она знает это. Ведь действительно, что бы для нас не придумала судьба, я все равно останусь рядом, пока дышу, чтобы запомнить каждое мгновение, оставить в своей памяти. Стоит ли говорить ей о моих чувствах сейчас, или я должен доказать их своими действиями? Моя романтичная сторона борется с мужской, той, которая должна быть закаленной и сдержанной.

Провожу рукой по своим волосам, запутываюсь пальцами и сжимаю в кулак. Ее грудь высоко поднимается и опускается в такт со словами, которые доносятся из динамиков. На душе становится невыносимо грустно от того, что будущее невозможно предугадать, сделать его настоящим по желанию и мгновенно. Лечит время? Чушь! Первая любовь, она либо расцветает в твоей душе прекрасным цветком, либо остается гниющим соцветием, убивающим тебя изнутри.

– Что мы делаем, Доусон? – она делает тише, и ее голос срывается на последнем слове. – Ты должен все отпустить и позволить нам двигаться дальше.

Сжимаю губы в тонкую полоску, хочу отмолчаться, но ее пытливый взгляд прожигает дыру в моем виске. Я его чувствую, старательно не отвожу взгляд от дороги. Пустая трасса, спокойная езда, о чем еще я могу сейчас думать, чтобы успокоиться? Как ответить на ее вопрос? Правдой? Той, что поможет нам двоим или оттолкнет.

– Если бы мы могли двигаться по отдельности, то давно уже сделали бы это, времени прошло предостаточно. И ты это знаешь не хуже меня. То, что мы делаем, называется – любовь. Я люблю тебя, ты любишь меня. Но мы все еще боимся снова обжечься друг о друга и испытываем боль, она сидит в наших сердцах. А еще это чувство страха снова потерять, – сбрасываю немного скорость, чтобы сосредоточится на Элли. – Ты думаешь, меня не пугает то, что происходит между нами? Считаешь брак, в котором мы были счастливы, не повлиял на меня? – замолкаю на некоторое время, затем мой голос становится громче. – Думаешь, ты одна страдала? Но не выйдет убить меня этим чувством, понимаешь? Я буду идти напролом! Даже если придется совершать гнусные поступки, и есть вероятность, что после этого ты меня возненавидишь.

Ее глаза наполняются слезами, а я сглатываю горький ком, застрявший в горле. Мне больно от того, что мы каждый раз пытаемся, и ничего не выходит. Эти маленькие шаги уже бесят меня, я хочу просто нарушить все правила и взять свое, жить, наконец, счастливо, а не сминать холодные простыни одинокими ночами. Не шататься по улице в поисках нее, не заглядывать в окна, не ждать звонка из заведения, откуда я могу её забрать. Она нужна мне рядом, тогда и сейчас. Но не было у меня мозгов удержать все то, что мы начали строить. То ли клей был не прочный, то ли руки кривые.

– Мне кажется, ты ошибаешься, – она уже взяла себя в руки и теперь не кажется такой ранимой, но я тоже не палтус попасться на эту удочку.

– Ты сама в это не веришь. Именно поэтому сейчас здесь в машине не клюшки для гольфа, а моя любимая бывшая-тире-будущая жена, – дергаю ее за хвостик так привычно, что разливающееся внутри тепло заполняет мою душу, как раньше.