Читать книгу Свадебное путешествие Гиацинта - Эллин Крыж - Страница 1

Ярко светит солнце…

Июльское солнце на Средиземном море не просто светит, оно вливает свой огонь в воздух и в море до самого дна. И в кровь всех, живущих в этих краях.

Малыш “Дельфиниум” просто чудом не плавится в этих лучах.

“Дельфи́ниум” – небольшая двухмачтовая яхта, недавно сошедшая со стапелей Шербурской верфи. Это его первое настоящее путешествие.

Форште́вень судна гордо врезается в волны Средиземного моря. Да какие там волны! Гладкий, колеблющийся под ветром шелк. Плыть по нему одно удовольствие. И цвет – синий-синий, как цветки настоящего дельфиниума. И как глаза капитана новенькой яхты.

Пусть солнце жарит сколько ему угодно! “Дельфиниум” не собирается таять. Он же не айсберг и не какой-нибудь там “Летучий Голландец”, чтобы чуть что – растворяться в воздухе. Он обязан прибыть в порт назначения, ведь на его борту самый ценный груз на свете – Любовь. На “Дельфиниуме” совершается свадебное путешествие.

Стоя на капитанском мостике, Гиацинт смотрит в небо. Да… солнце. Отличная погода, ни облачка. Дует ровный свежий ветер, вест-зюйд-вест. “Дельфиниум” идет в полный бакшта́г – ветер попутный.

Около четырех часов пополудни. Жара. Палуба сейчас пустынна. Управление судном не требует особого внимания, и команда отдыхает. Только рулевой у штурвала, да вахтенные матросы; но они спрятались в тень, и Гиацинту кажется, что он один между небом и морем.

Голубой колокол небес слегка звенит. Пенится вода в кильва́тере яхты. Капитан любуется своим судном. Он слегка настороженно прислушивается к скрипу снастей, чувствует, как теплые доски вибрируют у него под ногами. Неудивительно – это их первое совместное плавание.

“Порядок. Надежный малыш. На нем можно и в кругосветное путешествие. Ну, как Вам нравится Ваш свадебный подарок, Ваше Сиятельство?”

Гиацинт улыбается своим воспоминаниям.

“Подарок…”

* * *

Вы бывали когда-нибудь на балу Цветов? Если вы хоть раз были в Париже при дворе принцесс Алой и Белой Розы, то вам безусловно известен граф Гиацинт Ориента́ль.[1] Ведь без него, до недавнего времени, не обходился практически ни один бал, прием или праздничный вечер. Его можно было встретить в любой части дворца: в первой паре на танцах; за карточным столом; в саду… Да где угодно, он ведь жил при дворе.

Во дворцовой хронике почти каждая политическая интрига связана с именем Гиацинта Ориенталь. Но его имя там фигурирует только в качестве защитника чести принцесс или интересов Франции – никак иначе. А вот любовные интриги и сплетни… Тут мнения расходятся.

Юный граф – выпускник дворцовой Оранжереи, там же, при дворце Тюильри́, ещё в самые молодые годы снискал себе славу любимца дам и первого дуэлянта Парижа. У него была масса друзей при дворе и немало поклонниц. Но последние три года все тётушки и почтенные мамаши незамужних дочерей пребывали в сильнейшем волнении. Гиацинт собирался жениться!

Его выбор не был тайной ни для кого. Маленькая фрейлина принцессы Скарлет[2] – Виола Одора́та,[3] которая совсем недавно появилась во дворце, стала его избранницей.

При, ставшей легендой “донжуанской” славе графа, причин для беспокойства вроде как не было. Но мамаши, чуткие словно флюгер к перемене ветра, мгновенно всполошились.

И не зря. Виола – скромное прелестное дитя, (в котором, пожалуй, только сам Гиацинт да принцесса Скарлет сумели разглядеть железный характер) похитила его сердце и отдавать не собиралась. Паника захлестнула дамские ряды со скоростью цунами.

Всё дело в том, что слова “многие влюблены в него” и “он любил многих” – не одно и то же. Нет, граф искренне любил женщин (как лучшую половину Цветочного мира), восхищался ими, и они платили ему взаимностью. Но даже самые осведомлённые любители придворных сплетен не смогли бы определённо назвать хоть нескольких любовниц Гиацинта. А Любовь его знали все: Виола. Единственная.

Он ухаживал за ней нежно и преданно. Виола подшучивала над ним, а Гиацинт старался за иронией и беспечным смехом спрятать всю силу её власти над ним. Наследник древних трубадуров, истинный сын Французского Юга, Гиацинт сочинял серенады и стихи в честь возлюбленной.

Пригодился и морской опыт: веревочная лестница – надежная дорожка к окну прекрасной дамы. И к её сердцу тоже. Ночами он сидел на подоконнике её комнаты и любовался своей “спящей красавицей”. Оставлял ей подарки, записки и исчезал бесшумно, не нарушив сна любимой.

Виола знала об этом. Часто, пряча улыбку в кружевах подушки, она следила за его силуэтом в окне. Слушала песни и тихие переливы гитары. И спокойно засыпала, зная, что он рядом и охраняет её сон. Это была их тайная игра.

Весь двор называл их “Ромео и Джульетта”, но мало кто знал, что с Шекспировскими героями их роднит не только молодость и нежные чувства.

Было ещё одно обстоятельство. Мать Виолетты – красавица маркиза Матио́ла была категорически против их брака. Но, наконец, и её покорило обаяние Гиацинта, и полтора месяца назад маркиза всё-таки благословила брак своей дочери и графа Ориенталь.

Да, полный титул нынешнего капитана “Дельфиниума” звучит: Бонифа́с-Гиаци́нт, граф Ориента́ль. И отец его – герцог Провансальский. Ну и что?

Сейчас Гиацинт стоит босиком на нагретых солнцем досках корабля. Широкие рукава простой матросской блузы раздуваются словно крылья. Руки в карманах. Ветер треплет светлые непослушные пряди его волос. Гиацинт смотрит в небо. И плевать ему на дворцовый этикет в высоты капитанского мостика! Каждый имеет полное право проводить свой медовый месяц как ему вздумается! Впрочем, друзья не удивились бы, увидев сейчас блистательного графа.

Чему удивляться? Он всегда был таким.

Уроженец Марселя, Гиацинт с детства проводил время в порту. Он был сначала юнгой, матросом на нескольких кораблях, а по обстоятельствам и помощником капитана. Гиацинт всегда обожал путешествия, море, театр и терпеть не мог лицемерной придворной атмосферы. Если бы не Виола – ни дня бы он там не жил!

Так что, сейчас (по выражению самого Гиацинта), он только вернулся в своё “первобытное состояние”, где и собирается пребывать как можно дольше.

Когда вечером, после бала на Дне Рождения принцесс, и замечательных событий, которые там происходили,[4] Виола и Гиацинт объявили наконец о грядущей свадьбе, весь двор взорвался бурей восторга. Крёстная мать принцесс – знаменитая дама благотворительница мадемуазель Пассифло́ра[5] (не без помощи которой маркиза Матиола сменила гнев на милость и увидела некоторые достоинства своего будущего зятя), так вот, мадемуазель Пассифлора объявила, что в виде свадебного подарка желает преподнести молодым небольшой парусник.

Пассифлора Страстоцвет давно знала семью Гиацинта и его самого. Лучший подарок придумать было невозможно.

Маршрут свадебного путешествия не обсуждался – ехать решили во Флоренцию, ведь более “цветочного” города на свете не существует.[6] К тому же, во Флоренции их ждала семья Георгин (Джордано, их сын, приглашал Гиацинта в гости с друзьями ещё до известия о свадьбе). Поездка к гостеприимным берегам Италии была решена.

Из Марселя – в Ливо́рно, потом заехать во Флоренцию, потом плыть в Неаполь на родину мадам маркизы Матиолы, а дальше… Когда Виолу спрашивали об этом подружки, она делала неопределённый жест рукой: “по обстоятельствам, куда захотим". Это лишь подогревало всеобщее любопытство и зависть.

Чудесная яхта заранее заказанная Пассифлорой в Шербуре (Пассифлора знала о свадьбе куда раньше чем её участники!) после долгих споров была названа очень по-морскому: “Дельфиниум”.

Гиацинт хотел дать кораблю имя своей возлюбленной и стоял за “Виолетту”. Но невеста воспротивилась:

– Я буду ревновать. Яхта прекрасна, ты хочешь, чтобы все говорили: “Ах, твоя “Виолетта” такая красавица! С такой куколкой хоть на край света!” И прочее… Мне будет обидно.

Муж засмеялся:

– Ну, будешь считать, что они говорят о тебе. Ты всё равно лучше всех.

Но Виола изображая ревность воскликнула:

– Нет уж, выбирай! Или я, или она. Раз на твой взгляд мы обе заслуживаем комплиментов, то получать их желательно раздельно. Придумай ей другое имя.

Гиацинт обещал.

– Назови “Матиола” в честь маркизы, – посоветовал Джордано.

Но давний друг Розанчик, паж принцессы Бьянки, вполне определённо высказался по этому поводу:

– Не вздумай! Корабль, названный именем тёщи, потонет, даже не выйдя в море. Пусть уж лучше будет “Флер-де-Лис”.[7] Очень патриотично.

– Оч-чень, – согласился Гиацинт. – Но это ведь не океанский крейсер. Тут нужно что-то такое… – он пошевелил пальцами, как бы перебирая клавиши фортепиано.

– “Дельфиниум”, – сказала Виола.

Видимо во избежание соперничества, она решила выбрать мужское имя.

– Как ты сказала? – встрепенулся Розанчик.

– Дельфиниум.[8]

Мальчишки с минуту молча смотрели на неё.

– Годится, – решил Гиацинт и в виде поощрения поцеловал невесту. – Я знал, что ты у меня умница.

Виола скромно улыбнулась:

– Стараюсь. Надо бы посмотреть на него, а то вдруг имя не подходит.

Гиацинт беззаботно возразил:

– Подумаешь! Не подойдёт – перестроим корабль. Нет проблем!

Так и решили.

Малыш “Дельфиниум” оказался двухмачтовой яхтой водоизмещением 120 тонн. На нём была парусная оснастка бригантины: фок и ма́рсель на фок-мачте, на грот-мачте – косой грот и то́псель. Кроме того – грот-стаксель (косой парус между мачтами) и кливера́́ на бушпри́те – наклонной мачте вынесенной вперёд на носу судна. “Малыш” делал свободно десять-двенадцать узлов[9] при не самом благоприятном ветре. А при попутном – все семнадцать!

“Игрушка что надо! – с завистью говорили моряки. – На таком, хоть вокруг света!”

В пробном плавании новые хозяева не присутствовали. Свадьбу решили устроить немедленно, в кратчайшие сроки. Принцессы Скарлет и Бьянка по приглашению королевы Елизаветы II Английской должны ехать на месяц в Англию. Многие придворные поедут с ними. И все, во что бы то ни стало, хотели присутствовать на свадьбе “Ромео и Джульетты”.

Для венчания предлагалось множество мест.

Принцессы настаивали на Нотр-Дам в Париже, в крайнем случае, можно провести церемонию во дворцовой часовне в Тюильри́, там венчались сами король и королева.

Родители Гиацинта хотели, наконец, видеть сына в родных краях, а венчаться лучше в Марселе.

Джордано с Розанчиком чуть не подрались, доказывая, что лучше: всё-таки Нотр-Дам, ну, может, Сен-Дени́ или Санта-Мария-дель-Фьо́ре во Флоренции.

Матиола возражала: нельзя же ехать в свадебное путешествие до свадьбы. А жениться надо само собой в Неаполе – это ясно.

Пассифлора предлагала своё герцогство Страстоцвет, как более-менее нейтральную территорию.

Виола только растерянно переводила взгляд с матери на принцесс и на лица друзей.

Её жених хранил молчание и во время бурного обсуждения лишь загадочно улыбался. Когда поток предложений, наконец, иссяк, и взоры всё-таки обратились к молодой паре, Гиацинт хлопнул себя по колену и встал. Он сказал очень спокойно, как давно решённый вопрос:

– Мы будем венчаться в Кафедральном Соборе в Тулузе. После свадьбы, по всем гасконским правилам, мы исчезнем недельки на две и будем жить у меня в поместье. Вот так…

Присутствующие растерянно переглянулись.

– Всё-таки, почему именно в Тулузе? – спросила Матиола.

Гиацинт пожал плечами:

– А где же ещё? Она – сердце Аквита́нии. С одной стороны – Гасконь, с другой – Прованс. Рядом, в Альби́ – родовое поместье отца Виолы. Страстоцвет – ещё ближе, ну и мой Марсель недалеко. Как раз туда свадебный кортеж поедет после нашего венчания в Сент-Этьенн.

В ответ на это маркиза молча повела бровью: “логично, что сказать”.

– А Флоренция? – взвыл Джордано. – Ты же обещал!

– Через две недели мы все вместе поедем во Флоренцию на “Дельфиниуме”, как договорились, – успокоила его Виола. – Все основные торжества будут там.

– А Париж – простит, – добавил Гиацинт, галантно поклонившись в сторону обеих принцесс. – Если Ваши Высочества желают, то мы можем хоть сейчас обручиться здесь, в Садовой часовне.

Больше никаких возражений не было.

В первых числах июня Гиацинт и Виола вступили в законный брак. Церемонию проводил архиепископ Тулузский в присутствии всех знатных гостей, в том числе обеих принцесс.

После шумного веселья молодожёны уехали в старый замок Ориенталь поблизости Марселя. Они были абсолютно счастливы. Наслаждались обществом друг друга; катались верхом по долине Гаронны, съездили в Альби́. Виола до этого не бывала в собственном поместье, она росла с матерью в Неаполе. Гиацинт показал ей любимые места своих детских игр. Они бегали в порт смотреть на корабли… Короче, неделю жили в любви и согласии.

Больше им не позволили.

В замок Ориенталь явился Розанчик и потребовал от юных супругов собираться, наконец, в путь. Пора отдавать приказ о переводе “Дельфиниума” в Марсель. Друзья жаждут свадебного путешествия и точка!

Гиацинт давно мечтал выйти в море, но нарушать волшебное уединение и возвращаться в шумную компанию совсем не хотелось. Может, ведь, человек раз в жизни отдохнуть!

– Не может! – категорично заявил Розанчик.

Его друг пробовал защищаться:

– В конце концов, ты эгоист если не понимаешь: мы устали от придворной суеты…

– …И удалились в деревню, где на лоне природы предаёмся усладам любви… – ехидно закончил Розанчик. – Ты сам эгоист! Тебе корабль зачем подарили? Вас же друзья ждут! Джордано уехал, готовит вам встречу в Ливорно, а вы…

Гиацинт вздохнул.

Положение спасла новоявленная мадам графиня. Идея Виолы понравилась всем, а Гиацинту – больше всех.

“Вот это – настоящий подарок! Хорошо, что всё так устроилось!”

* * *

План Виолетты был прост: зачем вести корабль в Марсель, если от Шербура до Гавра – два шага? Это во-первых. Во-вторых, они имеют полное право побыть наедине, но и от поездки во Флоренцию не отказываются.

– Значит, чтобы все были довольны, сделаем так…

Сейчас собираемся и едем в Париж – Розанчик ведь всё равно не отстанет. Из Парижа наши гости и родственники во главе с твоим отцом и моей мамочкой едут в Италию. А мы отправляемся в Гавр, где ждёт “Дельфиниум” уже вместе с командой.

– Зачем? – не понял Розанчик. – А путешествие?

Виола засмеялась:

– А это и будет путешествие: вы через Дижо́н, Лио́н, Тури́н едете в Италию. А мы с Гиацинтом плывём туда же. Вокруг Испании, через Гибралтар. Мы приплывём на “Дельфиниуме” в Ливорно, и вы будете нас там встречать. А потом вместе поедем во Флоренцию. Это будут гонки “кто медленнее”. Ясно?

– Ясно, – вздохнул Розанчик. – Но в Неаполь-то поедем все вместе? – подозрительно спросил он.

Молодые клятвенно пообещали, что “да”.

– Ладно…

6-го июля 1997 года “Дельфиниум” вышел из Гавра. В тот же день принцессы Скарлет и Бьянка отбыли в Лондон. В порту они в последний раз пожелали удачи своим “Ромео и Джульетте”. Путешествие началось.

Экипаж для своей яхты Гиацинт разумеется набирал в Марселе. Вся команда состояла из двенадцати человек: восемь бравых матросов; кругленький кок мэтр Ора́нж;[10] старый боцман Адансо́н-Диги́т, прозванный за свою приземистую коренастую фигуру “Баобаб”.[11] Сам Гиацинт – капитан, и юнга, роль которого с боем отстояла для себя Виолетта…

Как раз в этот момент Виола появилась на палубе.

“Ой-ёй!” – сказал бы Розанчик, если бы вдруг увидел сейчас самую элегантную фрейлину принцессы Скарлет.

Виола снизу помахала Гиацинту рукой. Он кивнул и, склонив голову набок, с усмешкой наблюдал, как она прошла вдоль штирборта и принялась ловко карабкаться на смотровую площадку фок-мачты.

“Ой-ёй!” И этот мальчишка – скромная мадемуазель Виола Одората, то есть, графиня Ориенталь? Ну и ну!

На Виоле надета тельняшка в фиолетовую полоску (она доходит ей почти до колен). Лиловые морские брючки клёш, синий беретик…

Гиацинт вспомнил, как они поругались с Виолой перед отъездом из-за этой её идеи – быть юнгой “Дельфиниума”.

– Пойми, дисциплина на корабле – прежде всего, – доказывал Гиацинт. – Если моя жена будет болтаться серди матросов, я не смогу управлять судном и мы потонем. Это я тебе обещаю.

– А ты не говори, что я твоя жена. Скажи – младшая сестра. Пусть относятся ко мне как к юнге, а не как к графине. Я хочу посмотреть, какой была твоя жизнь раньше, без меня.

– Здрасьте! И не говорить, что у нас свадебное путешествие, да? Команда и так понять не может, почему в Италию надо плыть не из Марселя, а вокруг всего Пиренейского полуострова. Для них это как доставать правой рукой левое ухо. А тут ещё девчонка на корабле, которая вмешивается в дела управления судном.

– Ну я же только юнга. Я буду оч-чень послушной. И ни во что не буду вмешиваться, – подлизывалась Виолетта. – А в Ливорно мы им, честное слово, всё расскажем. Вот будет смешно!

Спорить с ней было просто невозможно. Гиацинту и самому идея понравилась, но он хмуро предупредил жену:

– Учти, я тебя защищать не стану. Если боцман решит выбросить тебя за́ борт – будешь разбираться сама.

– Ага! – весело кивнула Виола. – Только что это за дисциплина на корабле, если боцман принимает решения без согласия капитана? – Она лукаво улыбалась, чувствуя, что победила.

– А я ему разрешу, – прищурившись, пообещал Гиацинт.

Его жена не дрогнула:

– Согласна. Значит, я буду юнгой?

Он засмеялся:

– Ладно, посмотрим…

Как ни странно, Адансон-Дигит, боцман, которому Гиацинт сообщил, что “в пробное плавание по Атлантике и Средиземному морю хочет поехать его младшая сестричка”, не выразил ни удивления, ни протеста. Адансон много лет служил в “Пальмовой Ветви” – марсельской торговой компании, где отец Гиацинта был крупным держателем акций и имел два торговых судна. Своего нынешнего капитана старик-боцман знал ещё ребёнком. Гиацинт буквально вырос у него на руках. Хорошо зная семью Гиацинта, боцман, правда, не припоминал, чтобы у герцога Провансальского кроме сына была ещё и дочка, но может, двоюродная сестра…

Команда, пока “Дельфиниум” не вышел в море, особых надежд на плавание не возлагала. Чего ждать, если капитан – двадцатилетний мальчишка! Придворный щёголь желающий поразвлечься, самоуверенный настолько, что судно идёт без старшего помощника… И юнгой взяли девчонку. Где это видано! Одна надежда на боцмана. Баобаб им знаком давно. Видели не один шторм у берегов Вест-Индии. Этот не подведёт…

А такого капитана “Ориенталь” они не знали. Никогда не слыхали! Баобаб их не разубеждал, посмеиваясь в свою рыжую бороду. Потом кому-то наконец пришло в голову, что это же – Гиацинт… О, такого моряка они знали, хотя бы по слухам. Оставалось убедиться, что это он и есть.

После первых дней плавания матросы признали, что с капитаном им, пожалуй, повезло. Рейс пройдёт без осложнений. И, когда убедились, что Гиацинт действительно их земляк, а не “проклятый северянин” (несмотря на то, что корабль вышел в море из Гавра, а не из милого их сердцу Марселя), то всё встало на свои места.

Виола как-то естественно прижилась в команде. Видимо все решили: “сестра капитана и нам сестра”. Единственное отличие от настоящего члена экипажа состояло в том, что спала Виола не в кубрике, а в собственной каюте. Но эта “непозволительная роскошь” ей легко прощалась.

Юнга из девчонки получился отличный. Весь день она носилась вверх-вниз по вантам фок-мачты – помогала ставить паруса. Приносила вахтенным освежающий холодный нектар (жарко ведь!) Иногда ей даже давали подержать штурвал, (конечно, не вблизи берегов), и время от времени ей почти удавалось удержать корабль на нужном курсе.

“Секунды две, не больше”, – уверял Гиацинт с тайной гордостью глядя на “сестричку”.

В общем, жизнь на корабле шла довольно ровно. Они в плавании уже двенадцать дней; через день ожидают увидеть берега Италии.

Три дня назад, ночью “Дельфиниум” вошёл в Гибралтарский пролив. Виола спала. Гиацинт не хотел будить её, но добрейший боцман Адансон-Дигит заорал таким громовым голосом: “Вставайте, бездельники, Гибралтар!” – что, наверное, слышно было и в Испании, и в Африке.

“Ну, Баобаб, я тебе вспомню “Гибралтар!” – сквозь зубы процедил Гиацинт, вставая с узкого дивана в капитанской каюте. – Чтоб мне потонуть в первой же луже, если я ещё хоть раз попрошу Вас, боцман, “предупредить” меня о чём-либо!”

Он злился зря. Виола с радостным визгом вылетела на палубу. Она никогда не простила бы себе, что проспала такое событие. Были даже видны огни в форте Гибралтар на левом берегу и маяк в Сеу́те – на правом.

– Ура! Мы в Средиземном море!..

Со времени как яхта вошла в самые синие на свете воды Средиземного моря, ход путешествия изменился. Во-первых, ветер наконец стал попутным. Ведь от Гавра до португальского мыса Сен-Винсенти они практически всё время ползли при неблагоприятном ветре “в одну четверть”. А после Гибралтара задул ровный западный ветер. “Дельфиниум” сразу почуял перемену и как скаковая лошадь стал рваться вперёд. Сейчас они идут со скоростью… что там говорили утром? Где-то пятнадцать узлов. Нормально.

Виола ласточкой взлетела на мостик и встала рядом с Гиацинтом.

– Привет!

Он обнял её за плечи:

– Как дела, солнышко?

– Отлично. А ты что торчишь тут как… флагшток с биза́нь-мачты? (Виола в последнее время изучала морской лексикон).

– У нас нет бизань-мачты, – улыбнулся он. – Только фок и грот.

– Я знаю, потому и спрашиваю. Ты стоишь тут уже полчаса, если не больше.

– Не больше. С тех пор как я здесь, второй склянки ещё не было.

Виола шутя стукнула его кулаком в плечо:

– Издеваешься, да? А на “Дельфиниуме” днём не бьют склянки каждые полчаса. Только раз в час. Ага?!

– Молодец, юнга, – одобрил капитан.

– Потому что запомнила такую простую вещь?

Он посмотрел на жену:

– Нет… Вообще – молодец.

Ещё бы! Ведь благодаря Виоле они проводят время так чудесно. Неужели всё могло сложиться как-то иначе? Нет, только так. Вдвоём, на собственном корабле, среди бескрайнего моря. Это – настоящее свадебное путешествие. А если кому-то охота увешать корабль от флагштока до ватерлинии праздничными гирляндами и распугать всех чаек и акул на милю вокруг звоном венчальных колокольчиков – пожалуйста! При входе в порт они устроят для родных подобное “романтическое” представление. Весь “реквизит” – в трюме, в сундуках. Ждёт своего часа. Надо будет видеть лица матросов, когда они узнают, что скрывается за “пробным плаванием”.

От этих развесёлых мыслей капитана оторвала Виола. она дёрнула мужа за рукав:

– Слышишь, ветер вроде переменился. Какой это теперь?

– Зюйд-вест. Он только чуть перешёл к югу.

– А что это значит?

Гиацинт усмехнулся:

– Ничего. Так и должно быть…

Виола почувствовала неуловимую тревогу, но промолчала.

Странный ветер…

“Странный ветер", – уже наверно раз двадцать сказал бы боцман Адансон, будь он сейчас на палубе. Он бы прошёлся по юту, задрав в небо торчащую веером рыжую бороду, прислушиваясь к воздушным потокам. Странный…

Гиацинт к ветрам демократичен. Особенно сейчас ему глубоко всё равно левым или правым га́лсом идёт “Дельфиниум”. Лишь бы шёл, хоть бакштаг, хоть бейдеви́нд.[12] Главное, что вообще есть Ветер. И Море. И можно – под всеми парусами! Не всё ль равно куда?..

Из рубки выглянула рыжая борода боцмана. Задержалась, “принюхиваясь” к ветру. Через мгновения появился и сам Адансон-Дигит.

Увидев Гиацинта и Виолу на мостике, Баобаб подошёл к ним. Он был крайне удивлён:

– Капитан, барометр падает…