Читать книгу День живых - Эллисон Майклс - Страница 4

Пустая кровать казалась как никогда холодной. Проведя ладонью по пустующей простыни на той стороне, где когда-то спал муж, Кэтрин вновь ощутила ту боль, как тогда в больнице. Режущую, рвущую на куски адскую боль, которая временами утихала.

Третий год подряд Кэтрин снился один и тот же сон. Как фура Мэтта складывается пополам и молниеносным снарядом пробивает дерево. Как она мчится в Каррабассет Мемориал и превращается в комок ненависти от осознания, что Мэтта больше нет. Как она просыпается в больничной палате, среди белых стен и призрачной опустошённости, с полным недопониманием, как жить дальше без него.

Все события клеймом вожглись в глубины памяти. Выбравшись из палаты, Кэтрин попала в безлюдный коридор и лишь спустя пять минут отыскала живую душу. Санитар с рыжей бородкой отвёл её обратно в палату и вызвал врача. В этот раз женщина решила подчиниться каждому слову. Не было желания вновь вымещать свою злобу на невиновных. Не было желания вообще делать хоть что-нибудь.

Дальше последовали утешающие разговоры, трогательные взгляды и напутствия на будущее. Молча выслушав доктора Экхарта и его напарника Лидбеттера, Кэтрин отправилась в морг, опять же, под их чутким присмотром.

Потом вереница бумаг в усладу бюрократам, звонки родственникам, приготовления к похоронам. Среди всей этой убийственной суеты к Кэтрин заглянуло несколько нежданных гостей.

Инспектор Беннингем, тот самый, что сообщил ей об аварии, пришёл проведать вдову и рассказать подробности сучившегося.

– То есть виноват тот водитель? – Мёртвым голосом спросила Кэтрин, глядя куда-то в стену.

– Сожалею, миссис Шеридан.

Слишком часто она слышала эти раздражающие слова.

– Водитель другой фуры заснул за рулём и на полной скорости влетел в машину вашего мужа. Он также погиб, на месте.

Лютая злость захлестнула сознание Кэтрин. Из-за этого невнимательного идиота её муж сейчас лежал в морге в ожидании, когда его засыплют землёй. Но потом и эта злость будто куда-то улетучилась. На его месте мог оказаться её Мэтт. Если она будет злиться на всех и каждого, то просто сойдёт с ума не только от горя, но и от гнева.

– Как его звали? – Тихо спросила Кэтрин.

– Клиффорд Данбар.

– У него была семья?

– Жена и четверо детей.

– Боже… как это всё ужасно.

Эндрю Беннингем ещё минут десять просидел со вдовой, раскрывая глаза на всё произошедшее. Перед уходом его грозная фигура возвысилась над хрупкой женщиной, которая, казалось, за время разговора стала ещё миниатюрнее, и осторожно сжал её плечо своей огромной ладонью. То ли боялся показаться грубым, то ли не хотел, чтобы женщина рассыпалась.

– Прощайте, миссис Шеридан. Надеюсь, у вас всё будет хорошо.

Она лишь кивнула в ответ и даже не заметила, как инспектор вышел за дверь. Если бы не скрип, Кэтрин так и просидела бы на одном месте, пялясь в точку на стене. Показалось, что гость вернулся, но, подняв глаза, Кэтрин встряхнулась, как промокший воробей от дождя.

Перед ней возник незнакомец в красной рубашке и грязной куртке. Он был также измят, как грузовик Мэтта, образы которого приходилось лишь додумывать самой. Впалые глаза, ссадина на щеке, виноватый вид. Если бы инспектор Беннингем не сказал, что виновник аварии мёртв, Кэти бы подумала, что перед ней тот самый Клиффорд Данбар.

Посетитель явно не знал, куда деть руки, поэтому смущённо провёл ручищей по волосам и тут же заправил её в задний карман джинсов.

– Вы, наверное, ошиблись палатой, потому что я никого не жду, – как можно вежливее постаралась заметить Кэтрин, но вышло всё равно жёстко.

– На входе мне сказали, что миссис Шеридан лежит в этой палате. Так что я к вам.

Кэтрин непонимающе уставилась на гостя. Кто ещё пришёл бередить её раны?

– Меня зовут Джим Тодески. Это я обнаружил вашего мужа и другого водителя. Вызвал спасателей и всё такое…

Мужчина виновато опустил голову, будто это по его вине столкнулись две фуры.

– Так вы всё видели?

– Не саму аварию. Только лишь нашёл обломки и… всё остальное.

Кэтрин поднялась с койки, несмотря на головокружение, и подошла почти вплотную к Джиму, вглядываясь в его стеклянные от бессонницы и всего случившегося глаза.

– Расскажите. Прошу вас, расскажите мне всё. Здесь был инспектор Беннингем, но я хочу услышать всё ещё раз, от вас. От обычного человека, который не будет зачитывать по бумажке.

Следующие двадцать минут Кэтрин и Джим Тодески сидели на кровати и разговаривали о самой страшной аварии, которую им довелось пережить. Почему-то с этим мужчиной было так легко раскрыть свою душу. Слёзы текли сами собой, словно горные реки, которым нет конца. Пару раз Джим сам пустил слезу, без малейшей мысли показаться тряпкой. Он утешал женщину, которую видел впервые в жизни, но его утешения не звучали так же банально, как слова доктора Экхарта или инспектора Беннингема. Словно губка, он сам впитывал мучения пережитого.

– Миссис Шеридан. – В палате появилась медсестра, но не Джоди. Та наверняка сменилась и без зазрения совести ушла домой. – Тело вашего мужа готово к перевозке. Вы поедете с ним или отдельно?

– Я приехала сюда на своей машине. Поеду следом.

Медсестра кивнула и скрылась со словами:

– Они отъезжают через пятнадцать минут. Вам нужно ещё заполнить кое-какие бумаги, так что поторопитесь.

– Извините, я украл уйму вашего времени. – Джим поднялся, намереваясь прощаться.

– Спасибо вам, мистер Тодески. Вы помогли мне, как никто другой.

– Что же я за дурак такой?! – Внезапно воскликнул он, ринувшись к выходу. – Идёмте со мной. У вас ещё есть пара минут.

Что-то заставило Кэтрин выйти из палаты вслед за незнакомцем. Он внушал безоговорочное доверие, поэтому она готова была спуститься с ним на первый этаж, выйти на свежий воздух и пройти к парковке.

Прохлада декабрьского дня освежила не только тело, но и душу Кэтрин. Она провалялась в отключке часов шесть, не меньше. После укола чувствовалось какое-то спокойствие. Наверняка, успокоительные ещё понемногу действовали, иначе бы она снова впала в истерику.

– Меня ни в какую не пустили в больницу с ним. – Между тем говорил оживлённый Джим, резво идя к своему потрёпанному пикапу. – Пришлось оставить малыша в машине.

За широкой спиной Джима показалось какое-то движение. Бежевое растрёпанное пятно выглядывало в окно огромными, печальными глазами.

– Бэй! Господи, это же Бэй!

От звука своего имени пёс активировался и начал метаться по пассажирскому сиденью. Приглушённый лай наполнил салон жизнью, а полупустую парковку хоть каким-то шумом. Хвост выписывал круги, словно пропеллер вертолёта. Глаза загорелись искорками надежды. Про него не забыли! За ним вернулась Кэти и заберёт домой, где уже будет ждать напарник.

– Где вы нашли его?!

Когда Джим отпер дверь, Бэй буквально выпрыгнул на руки Кэтрин и стал облизывать щёки, лоб и всё, до чего мог дотянуться.

– Тише, мальчик, всё хорошо, – шептала Кэтрин, дожидаясь ответа.

Её рука скользнула по дрожащей спине собаки и ощутила ткань повязки, которую не успела заметить из-за метаний Бэя.

– Что это? – Она повернула пса, чтобы разглядеть спину и перевела взгляд на Джима. – Он тоже пострадал?

– Я нашёл его рядом с кабиной грузовика. Он лежал в снегу, истекая кровью. Вот я его и подобрал. Медики оказались добры и подлатали пса. Жить будет, – улыбнулся мужчина, почесав слегка угомонившегося Бэя за ухом. – Он молодчина.

Кэтрин не могла поверить, что Бэй уцелел. Мысли о смерти Мэтта настолько поглотили весь разум, что она и думать забыла про пса, путешествующего вместе с мужем. Как же она могла быть такой бесчувственной?!

Малыш совсем успокоился и удобно устроился на руках хозяйки. Теперь он может не переживать, что оказался запертым в салоне какого-то незнакомца. Пусть тот и был добр к нему. Больше всего Бэй боялся снова оказаться один на обочине, как тогда, когда его подобрал Мэтт. Скоро они вновь увидятся и всё будет хорошо…

– Я и не знаю, как вас благодарить, – мягко сказала Кэтрин со слезящимися глазами. – Вы пытались спасти моего мужа и вот, спасли домашнего любимца.

– Меня не за что благодарить. – Сурово ответил Джим Тодески, будто сожалея, что не смог выручить всех. – Я рад, что хоть этот малыш нашёлся.

– Спасибо вам. – Искренне произнесла Кэтрин, коснувшись руки мужчины. – Спасибо за всё. И не вздумайте когда-нибудь думать, что в чём-то виноваты. Благодаря вам мой муж получил шанс. Ещё пара минут в раздавленной кабине, и Мэтт бы даже не перенёс перелёт. Вы всем нам подарили надежду. Прошу вас, не за что не корите себя. До свидания, Джим.

– С вами всё будет в порядке?

Такое участие растопило самый толстый пласт льда в сердце Кэтрин. Она даже попыталась выдавить слабую улыбку, но губы пока отказывались подчиняться.

– Насколько это будет возможно. Теперь придётся учиться жить заново.

И она научилась.

Пять лет Кэтрин жила с невыносимой горечью, которая пропитала каждый осколок её души. Но постепенно боль стихала, как шторм в открытом океане. Ник стал спасательной шлюпкой, которая до последнего держалась на высоких волнах.

Раздвинув шторы, Кэтрин улыбнулась мягкой вате, сыпавшейся с небес. Снег, похоже, шёл всю ночь и к утру завалил весь двор хрусткими сугробами. Джесси и Бэй обрадуются, а вот Грейс поворчит, что снова нечего надеть такой холодрыгой. Но от матери не ускользнёт, как губы исподтишка растянуться в улыбке.

Часы на прикроватной тумбочке показывали семь минут шестого. Скоро он будет здесь. Словно никакой аварии и не бывало.

Кэтрин привела себя в порядок, подкрасилась, чтобы муж не заметил усталых синяков под глазами и волнительных морщинок между бровей. Пижаму она переодевать не стала, лишь накинула наверх хлопковый халат и спустилась на кухню.

Дом отзывался тихой пустотой. Но это ненадолго.

Сварив свежий кофе, Кэтрин попивала его, пока готовила завтрак и раздумывала о предстоящем дне. Целый год она не готовила для всей семьи. Каждое утро Джесси выпрашивал лишь одно – венские вафли с клубничным джемом и «твинкис». Изредка его можно было уговорить на панкейки или миску «лаки чармс», но не больше. Этакий маленький эльф-сладкоежка, улыбнулась Кэти. Не мог жить без тонны сладкого на завтрак. Ну хоть к обеду его рацион больше походил на человеческую еду – Джесси жить не мог без говяжьих тефтелек и тарелки макарон под сыром. С такой любовью к еде Джесси должен был выглядеть, как шарик. Но полнота не грозила сыну – этим, как и многим другим, он пошёл в отца.

Мэтт тоже мог съесть кастрюлю жирного пюре с маслом и ещё попросить добавки. Правда, он много работал в тренажёрном зале и постоянно был в движении. Но если бы Кэти съела хотя бы треть порции её дорогих мужчин, никакие физические нагрузки не сделали бы её стройной. Она часто шутила, что толстеет даже от сельдерея, и с завистью поглядывала на семью, уплетающую второй противень лимонного печенья. Сама же она едва съедала одну половинку.

Шериданы вообще отличались прожорливым аппетитом. Что уж говорить, когда на завтрак Андрэ ставила на стол сковороду оладий, на обед жарила цыплёнка в медово-майонезном соусе, а на ужин устраивала целый пир. Кэтрин чувствовала, как начинает толстеть, от одного только взгляда на стол. Так уж у Шериданов было устроено. Андрэ же нередко обижалась, что невестка отказывается есть, когда она часами стояла у плиты. И не важно, что после такого ужина Кэтрин пришлось бы сидеть на диете больше недели.

В безумной суматохе вчера Кэти забыла купить любимый джем Джесси. Значит, сегодня будут венские вафли с кленовым сиропом и черникой. Даже Грейс не откажется, хотя дочь всё больше погружалась в кризисы тринадцатилетнего возраста. Она всё чаще стала засиживаться в ванной, экспериментируя с макияжем, подсчитывала калории в приложении, прежде чем притронуться к еде, и даже записалась в секцию футбола, в надежде, что тренировки помогут оставаться в форме. Уж не для своего Люка она так старается? Лишь бы не влипла в какую-нибудь историю. В тринадцать лет думаешь, что всё знаешь и ничего тебе не грозит. А потом на горизонте появляется какой-нибудь Люк Феррис, и всё летит к чертям.

Вафли почти готовы к приходу Мэтта. Но вот сама Кэтрин нет. Силясь вспомнить, как они переживали предыдущие встречи с отцом, Кэти не могла вспомнить, откуда брала столько смелости. Что-то пойдёт не так – пиши пропало. Одна ошибка может дорогого стоить.

Сколько случаев появлялось в газетах за последние пять лет! Кэти вспомнила Уилкинсов из Портленда. Сын Дерек навещал их каждый год, и всё было прекрасно. Пожилые родители, можно сказать, жили одним единственным днём в году, когда могли повидаться с тридцатилетним сыном. Но в тот злополучный раз ему захотелось отправиться в Портлендскую обсерваторию, где он и заметил на входном билете странную дату. Шестью годами позже, чем он умер. Мистер и миссис Уилкинс не нашлись, что выдумать в оправдание, и выложили всё, как на духу. Правда не принесла облегчения никому. Дерек решил, что сошёл с ума, и спрыгнул с крыши обсерватории.

Второй случай, так врезавшийся в память Кэтрин, случился совсем неподалёку от Льюистона. В городке Дарем в 11 милях к югу. Милтон Кэннери, 46-летний охотник, умерший десять лет назад, навещал своего приятеля. По глупости отправившись в ближайший бар, Милтон не мог поверить глазам. Прямо перед ним за столиком сидела его школьная подруга в компании трёх одноклассников. И всё бы ничего, да только все они четверо разбились на машине задолго до смерти самого Милтона. Виной тому были не пять стаканов виски, выпитых с приятелем на пару. Тот попытался увести Милтона и спустить всё в шутку, вот только в бар пожаловал Билл Престон, его преподаватель музыки, который умер, когда Милтон заканчивал среднюю школу. А за ним появился и призрак Энни Фарбер, официантки, которую застрелили давным-давно при попытке ограбления в кафешке на выезде из города. Об этом трубили по всем новостям, ведь подобных преступлений в Дареме не водилось.

Тогда-то Милтон Кэннери и слетел с катушек. Выхватил револьвер из-за пазухи друга, который тот вечно таскал с собой, и принялся палить по всем подряд. В конце концов, день, который должен был стать днём сердечной памяти, превратился в бойню. Двое посетителей бара больше никогда не увидели свет, четырёх завсегдатаев увезли на скорой.

И таких случаев были десятки. Только тех, что попали в новости или газетные сводки. С тех пор власти Мэна призвали жителей быть осторожней, а по возможности и вовсе не выходить из дома в этот день.

По лестнице прокатился грохот шагов. Джесси сбежал вниз, не жалея пяток, и словно привидение появился перед Кэтрин.

– Мамочка, папа ещё не пришёл?

Кэтрин взглянула на часы. 5:45. Ещё рановато.

– Осталось подождать ещё чуть-чуть, дорогой.

Поцеловав сына в макушку, Кэтрин не могла скрыть волнения. Джесси так ждал прихода отца. Вскочил раньше времени в одной пижамке, даже не всунув ножки в тапочки. Волосы набекрень, в руках плюшевый заяц, в ногах мельтешит Бэй. Вот уж парочка, которая никогда бы не отходила от Мэтта.

– Это что у тебя, вафли?!

Две пары глаз выпрашивающе уставились на Кэтрин.

– С клубничным джемом?

– Прости, зайчонок. Мы вчера забыли его купить.

– Ну во-о-от, – по-детски протянул Джесси, усаживаясь на стул за кухонным островком.

– Но зато у нас есть кленовый сироп и черника! – Попыталась подбодрить сына Кэти, расставляя тарелки и доставая продукты из холодильника.

– Не клубника, конечно, но тоже сойдёт. Правда, Бэй?

– Ты и папу не дождёшься?

Ручонка Джесси зависла над общей тарелкой с вафлями.

– Ну я только одну. Пожалуйста.

И так всегда. Писклявый голосок, бровки домиком, и устоять невозможно.

– Но только одну. – Сговорчески прошептала Кэти, перекладывая мягкую вафлю сыну на тарелку.

Через двадцать секунд вафли и след простыл. Скормив половину Бэю, Джесси налил целое море сиропа на оставшийся кусок и схомячил всё, словно голодный зверь.

– Ладно, оголодавший волк, – усмехнулась Кэтрин, – а теперь иди разбуди сестру. Папа вот-вот появится. Пора бы ей спуститься к столу.

– Уже бегу!

И Джесси умчался так же быстро, как появился на кухне. Жалко от детей легко подхватить грипп, а не энтузиазм. Было бы проще перенести предстоящую встречу.

Кэтрин начинало трясти. Прошлые года переносились спокойнее. Она сама ждала этих встреч, как ребёнок. Но всё изменилось, когда в её жизни появился Ник. Сможет ли она теперь так же естественно изображать любящую жену, когда сердце занято другим?

Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. Ровно шесть утра. Пятый год, как часы. Стряхнув с себя тёмные мысли, Кэтрин в последний раз вздохнула и распахнула дверь.

Мэтт. Высокий, красивый, румяный от утреннего мороза. Щёки покрывает лёгкая щетина – так ему шло ещё больше, чем когда он только выбирался из душа. Шапка как всегда натянута до самых бровей, а под ней прячутся густые тёмные локоны. Боже, она не проводила по ним целую вечность. Глаза горят миллионами свечей, но не ярче, чем широкая улыбка. Рад быть дома.

– Может впустишь меня? Или так и будешь мурыжить на морозе?

Сладкий хрипловатый голос. Ему бы на телевидении работать – даже самые ужасные новости звучали бы не так катастрофично в его исполнении.

Кэтрин тряхнула головой, будто опомнилась.

– Мэтт. – Прошептала она. С секунду они стояли, глядя друг на друга, как стеснительные подростки. Но всего лишь секунду.

Мэтт вихрем влетел в дом и, не успев закрыть дверь, подхватил жену на руки и стал горячо целовать. И она отвечала на поцелуи. Как она могла подумать, что больше не хочет ощущать их на своей коже? Вот только кому она теперь больше изменяет, погибшему мужу или парню, с которым встречается почти год?

– Как же я скучал!

– Тебя не было всего пять дней.

Пять лет. Вот только Мэтт не должен об этом знать. Он должен поверить, что вернулся из той злосчастной поездки в Шербрук.

– Хоть пять минут! Я не могу так долго без тебя! Боже! – Мэтт прижал жену к груди и глубоко вдохнул её аромат. – О-о-о, как же ты пахнешь!

– Это всего лишь жареные вафли.

– Поверь, нет ничего лучше аромата домашних вафель!

Кэтрин засмеялась и наконец взглянула в родное лицо. Обняла его ладонями, чтобы впитать каждую чёрточку и знакомую морщинку.

Он выглядел также. Она постарела на пять лет.

Заметит ли Мэтт? Заметит ли, что она стала красить волосы в карамельный, чтобы скрыть седые волоски, появившиеся после его смерти? Заметит ли несколько лишних складок в уголках глаз и над бровями – последствия бессонных ночей и слёз по нему? Заметит ли, что дети выросли и теперь выглядят иначе? Джесси больше не тот неповоротливый мальчонка, которым был в четыре. Его волосы потемнели и скоро станут совсем как у самого Мэтта. Щёчки утратили пухлость и открыли красивое личико, которое в своё время сведёт не одно женское сердце с ума. Прямо как Мэтт.

А Грейс… От податливой и сговорчивой девчушки ничего не осталось. И если лишних пятнадцати сантиметров роста Мэтт может не заметить, то как быть с отросшими до середины спины волосами? Раньше она носила лишь короткие стрижки. А как быть с характером? Девочки изменчивы, особенно в её возрасте. Но поверит ли Мэтт, что нрав дочери изменился за какие-то пять дней? Ведь ровно столько, по его мнению, он не видел семью.

А ещё придётся объяснять, как Бэй оказался дома, если отправился в рейс вместе с ним. И как…

– Папуля!

Раздался топот ног и звонкий лай. Ураган Джесси чудом не сшиб перила лестницы и тут же выхватил маму из буйных раздумий.

– А вот и мой зайчонок!

Мэтт подхватил сына на руки, как жену всего минуту назад, и закружил по простору прихожей. Бэй метался под ногами и истошно лаял.

– А ты потяжелел, дружище.

Первый беспокойный звоночек. И всего через две минуты после появления Мэтта дома.

– Чем ты их тут кормишь в моё отсутствие, Кэт?

Только она открыла рот, чтобы ответить что-нибудь подходящее, как Джесси уже опередил её:

– Это просто ты устал с дороги, пап!

– Привет, Грейси! – Улыбка сменяется хмуростью. Складка между бровями не предвещает ничего хорошего. – А ты… изменилась. Волосы стали длиннее?

– Ох уж эти мужчины, – как ни в чём не бывало проговорила Грейс и поцеловала отца в щёку. – Даже причёску не могут запомнить.

Неплохая импровизация для ребят, которые краснеют, когда врут об оценках. Кэтрин благодарно погладила дочь по спине.

Бэй никак не хотел угомониться. Вот только его лай сменялся рычанием. Это не походило на радостное приветствие, скорее на крик об опасности. Пёс облаивал лучшего друга, словно поймал вора, прокравшегося в дом.

– Да что с тобой, Бэй? Ты что, не признал?

Кэтрин дрогнула. Конечно, не признал. Он ведь потерял хозяина в той ужасной аварии, после которой заработал собственный шрам на всю спину. Говорят, животные видят то, что скрыто от человеческих глаз. А перед ним стоял самый что ни на есть мертвец.

– Эй, парень, это ведь я!

Бэй боязливо сделал пару шагов к распростёртым объятиям незнакомца во плоти любимого человека. Ещё шажок. Рычание не стихало, пока знакомые руки не коснулись шёрстки и не почесали в том месте, где было особенно хорошо.

– Ну вот, – улыбнулся хозяин. – Так-то лучше. Разлаялся тут! А вообще странно, что я не взял тебя с собой.

Кэтрин с Грейс переглянулись. Сценарий повторяется который раз.

– Наверняка, вёл себя так же отвратительно, как сейчас! – С игривым укором сам себе заключил Мэтт, поцеловал пса в нос и пошёл на кухню. Бэй наконец сменил гнев на милость: хвост завилял в любовном экстазе.

– Не удивительно, что вы так подросли. – Хмыкнул Мэтт, видя целую гору венских вафель. – Если вы всегда так завтракаете в моё отсутствие, то в следующий раз я рискую застать дома двух амбалов.

Он буквально запрыгнул на стул и, придвинув к себе блюдо с вафлями, перебросил на свою тарелку сразу три.

– Надеюсь, никто ещё не завтракал? Я просто умираю с голоду. Что? – Только сейчас он заметил, как на него смотрят домашние. Глазами, полными растерянности и замешательства. – Что вы все уставились на меня, как будто я с того света вернулся?

Испуганное молчание. Затем дружный смех.

– Скажешь тоже, пап.

Грейс прекрасно играла свою роль, но и Джесси не отставал. «Оскар» по ним плакал, уж точно. Кэтрин благодарила небеса, что в девять лет сын осознанно подошёл к делу и ничем не выдавал их обман. Осталось надеяться, что он и дальше не проболтается.

Семья была в сборе, как в те редкие утра перед школой и отъездом Мэтта, когда всем нужно было побыть вместе. Они шутили, смеялись, вели себя так, будто нет ничего обыденней – завтракать с погибшим отцом.

– А что если нам сегодня смотаться в центр? – Внезапно предложил он, с наслаждением запихивая кусок вафли в рот. – Там всё украшено к празднику. Покатаемся на коньках, сходим на ярмарку, мы давно никуда не выбирались вместе.

Домочадцы не спешили разделить энтузиазм отца и только незаметно переглядывались, будто ища жертву, кому придётся отдуваться за всех.

– Ты разве не устал с дороги, дорогой? – Кэтрин коснулась его спины, пока хлопотала с грязной посудой.

– Есть немного. Но это подождёт до вечера, а пока я хочу провести время со своими зайчатами.

– Ой, пап. – Закатила глаза Грейс.

– Зайчата! – Радостно провозгласил Джесси.

Как по-разному реагируют на подобные мелочи дети в разный период жизни. Кэтрин с теплотой посмотрела на сына и снова мысленно попросила, чтобы он никогда не взрослел.

– Мам, так что, можно мы поедем?!

Блеск в глазах, нетерпеливое выражение лица. Даже Грейс, отчуждённо ковыряющая вафлю, подняла глаза на маму, надеясь на положительный ответ.

Поездка в город не входила в планы. Не зря вчера даже по новостям то и дело крутили рекомендации о том, что лучше в этот день остаться дома. «Выходя за дверь, вы рискуете столкнуться с кем-то из знакомых. И тогда ситуация примет печальный исход,» – вещала брюнетка с местного телеканала.

– Я не уверена, – промямлила она, отвернувшись к раковине. – Может всё же останемся дома? Посмотрим кино, приготовим попкорн и поваляемся все вместе на диване.

– Ну-у-у… Не честно! – Стукнул кулачком по столу Джесси.

– Обломщица. – Еле слышно буркнула Грейси.

Как же они не поймут. Может случиться беда.

– Давайте так. – Сказал своё мужское слово Мэтт, наводя порядок в доме. – Сегодня мы развлекаемся на полную катушку в центре, а завтра целый день не вылезаем из пижам и устраиваем киномарафон. Как раз по пути домой заскочим в «Пабликс» и накупим мороженого и всякой другой вредной ерунды.

Повисло молчание, в котором каждый ждал последнего слова Кэтрин.

– Раз вы все так хотите…

– Ура-а-а!

– Я побежал собираться!

– Ну, и я пойду напялю какой-нибудь прикид.

– А не рановато? – Удивилась Кэтрин. – Времени всего семь утра.

– И правда. Ну ничего. Начнём с отдыха на природе. Одевайтесь потеплее! Там не май месяц. – Крикнул им вслед Мэтт и приблизился к жене. Он сиял, словно рождественская ёлка. Красивый, счастливый, живой… – Всё в порядке, Кэти?

– Конечно! – За исключением того, что всё это фарс. – Просто я не готовилась сегодня куда-то выбираться.

– Выглядишь как всегда потрясающе, если ты об этом.

И Мэтт подарил ей такой сладкий поцелуй, что уже не нужно было никакого попкорна и мороженого.

– Всю дорогу мечтал об этом. – Прошептал он. – И об этом, – поцелуй в щёку, – и вот об этом тоже, – он коснулся губами податливой шеи, чем вызвал её беззвучный стон.

Его губы были такими нежными, руки такими тёплыми. Совсем не похожи на те холодные в морге, когда её впервые пустили к Мэтту после аварии. Он лежал на столе под простынёй, словно рыцарь, накрытый боевым плащом. Когда патологоанатом отдёрнул простынь, Кэтрин ахнула, но не отшатнулась.

Всё лицо было покрыто тонкими порезами, глаз заплыл, челюсть выглядела неестественно большой и неровной из-за перелома. Куда всё это делось теперь? Всё исчезло. Ни одного бугорка или шрама под подушечками пальцев. Она гладила и гладила это лицо, пытаясь выкинуть из головы те ужасные воспоминания из морга.

– Что с тобой, Кэти? Ты сама не своя. Смотришь на меня, будто на призрак.

Нет, ты не призрак. Разве кожа призрака может быть такой шелковистой, а дыхание – тёплым? Разве призраки целуют с такой любовью?

– Всё хорошо, Мэтти, правда. Просто соскучилась по тебе за эти дни. И вообще, стала слишком сентиментальной.

– И я люблю это в тебе больше всего.

Они слились в поцелуе, полным любви и хрупкости. Под омелой, что Кэти купила только вчера.

– Вы там скоро?! – Послышался голос сына со второго этажа. – Я сейчас зажарюсь в своём костюме!

И в подтверждение Джесси вплыл в кухню, переваливаясь, как пингвин. Он уже успел влезть в синий болоневый костюм и курточку с мехом. Шапка почти закрывала глаза, шарф массивным хвостом обкрутился вокруг шеи, а руки грелись в варежках с заячьими ушами. Родители не могли не засмеяться при виде такой картины.

– Обычно тебя не уговорить одеться, – с весёлым укором произнесла Кэтрин, поцеловав сына в нос – единственную открытую часть тела. – А тут ты собрался за пять минут.

– Не каждый день мы с папой идём гулять.

Услышал ли Мэтт эту грустную мелодичность в голосе сына? Даже если и слышал, едва ли понял её суть.

– Бери Бэя и марш на улицу, пока ты не вспотел. – Скомандовал отец, потрепав Джесси по макушке. – Мы будем через минуту.

И пока сын пингвиньей походкой переваливался за дверь, Мэтт и Кэтрин побежали в спальню собираться, со смехом подгоняя друг друга.

Она смеялась и прежде. Ник умел развеселить до слёз шутками, довести до дрожи объятиями и затуманить сознание прикосновениями в постели. Но когда рядом появлялся Мэтт, Ник забывался, как незначительный эпизод. Но вина не забывалась. В её жизни был любимый человек и любимый муж, и она прекрасно знала, кого любит больше. Вот только он появлялся раз в год и даже не подозревал, что жена ему изменяет. Даже не подозревал, что он мёртв.