Читать книгу Солнечный рубеж. Бином - Эльнур Юсуф Юсуфов - Страница 7

* * *

К вечеру они пересекли экватор. Долина Тиу встретила их хаотичным рельефом, сложенным из беспорядочного сочетания гряд, трещин и плато. Под слоем сметённой ветром пыли и песка проглядывались красочные слоистые отложения, синие и зелёные минеральные породы. Раскрывались калейдоскопические массивы голубых оттенков: от рифлёных песчаных дюн до мелких кратеров светящихся сине-кобальтовой и аквамариновой пылью. Как и предупреждал Джордж, несмотря на снижение скорости, роверы на ухабах подбрасывало, как пустые тележки, и машины громыхали всеми своими болтами и гайками. Чтобы не выпадать из кресел, пассажирам пришлось пристегнуть ремни безопасности.

Объезжая глубокие расщелины на каменистой местности, Турал старался вести ровер осторожно. За ними по следам двигался первый ровер. Затем их путь проходил по руслу пересохшей реки, по обе стороны обрамлённому далеко простирающей стеной. Бескрайняя скала надменно бросала тень на дно иссохшей реки. Холодная тень, как ледяная лавина, быстро их накрыла. Недавно опалённая солнцем поверхность с наступлением сумерек мгновенно остыла. Остановив ровер у отвесной скалы, Турал собирался передать управление Эмину. В свете фар внимание Майи привлекли странные каменные прослойки на скале.

– Смотрите, что это? – указала она на камни.

– Наверное, аргиллит, – безразлично ответил Турал.

– Нет, посмотрите на следы эрозии, они лежат пластами. Изабелла рассказывала мне об этих окаменелостях. Возможно, они образованы цианобактериями в Нойский, самый древний геологический период Марса. В те времена у планеты было сильное магнитное поле и плотная атмосфера, и по поверхности текла жидкая вода, а условия для жизни были более чем благоприятны.

– Действительно, – кивнул Эмин, направив на них свет прожектора. – Это похоже на стром… стромо… строматолиты, – осекаясь, выговорил Эмин.

– Если хотите, мисс Хогарт, можем сделать остановку и взять пару образцов, – заявил Турал.

– Да, – с радостью воскликнула Майя. – В них могли сохраниться сигнатуры древних биомаркеров.

Турал, связавшись с первым ровером, сказал:

– Алекс, нам нужно сделать короткую остановку, – при этом он жестом дал кузену знать, чтобы тот надевал пневмокостюм, – Эмину нужно выйти размять ноги.

Бернардо остановил ровер рядом, так, чтобы через боковое окно они видели друг друга, и ответил: – Алекс только что уснул, а мы и так отстаём от графика.

– Доктор Хогарт, – обратился к профессору Турал.

– Да, слушаю вас, – ответил Джордж, сидевший рядом с Бернардо.

– Ваша дочь, возможно, нашла подтверждение былой жизни на планете. Не хотите взглянуть?

Через пару минут в передней части кабины показалась сонная голова Алекса.

– Хорошо, – выдал Алекс, – вы всё ровно не отстанете. Пусть выходит только Эмин, и быстро. Джордж уже в шлюзе, он тоже будет колоть камешки.

Оставив их наедине, Эмин исчез за дверью гардеробной. Турал глядел на неё тёмно-карими глазами, пытаясь найти тему для разговора. Наконец, прервав неловкое молчание, он произнёс:

– Майя, твой отец тоже собирает образцы для геологов?

– Нет, его научная группа ищет подтверждение теории литопанспермии.

– Никогда не слышал о такой. Я знаю только, что такое панспермия18.

– Согласно одной из теорий литопанспермии19, первоначально жизнь зародилась здесь, на Марсе. Но со временем семена жизни были перенесены на Землю метеоритами, выброшенными в космос в результате извержений вулканов или ударов крупных астероидов об поверхность Марса.

– И что? – усмехнулся он. – Ты считаешь, что мы вернулись на историческую родину?

– Ну, в какой-то мере да, – улыбнулась она. – Во многих религиозных культурах считается, что создатель сотворил человека из глины, а затем вдохнул в него жизнь. И учёные подтверждают, что первичным бульоном, где могла зародиться жизнь, была не просто вода, как ранние считалось, а именно гидрогель глины. Знаете, почему в наших жилах течёт кровь красного цвета?

– Нет.

– Кровь окрашена в красный цвет благодаря оксиду железа, идентичному тому, что лежит на поверхности этой планеты, а под ним на поверхностях древних озёр есть отложения глины.

– Да, в философской логике тебе не откажешь, – усмехнулся он. – Теперь я знаю, почему кровь на вкус как ржавый металл! В твоих словах есть доля истины. Ржавчина, то есть оксидная плёнка, на поверхности других планет и их спутников так и не обнаружена. В этом плане Земля и Марс – самые уникальные планеты Солнечной системы.

Через несколько минут Эмин вернулся с пакетом красноватых камней и, торжественно вручив их Майе, сказал:

– Примите дары красной планеты, но один я оставлю себе в качестве сувенира.

– Спасибо, – поблагодарила его Майя, рассматривая камни сквозь прозрачный пакет.

Пропустив первый ровер вперёд, они продолжили свой путь. Эмин за штурвалом расслабился и насвистывал под нос незатейливый мотив. В наступивших сумерках едва просматривались вершины горного хребта.

На связь вышел Бернардо, сказав:

– Поздравляю вас, amigos de los astronautas20. Четверть пути мы уже прошли, осталось самое «лёгкое» – пройти Сьерра-Мадре. Судя по карте, там должен быть перевал, через него и пройдём.

– У наших машин низкие дорожные просветы, они не рассчитаны на лазанье по скалам, – ответил Турал. – Это степные волки, а не горные козлы! Нам лучше объехать с востока. Умный в гору не пойдёт….

– Знаю, – вступил в разговор Алекс. – Лучше он домой пойдёт! Будь мы чуточку умнее, сидели бы сейчас дома и готовили бы у себя во дворе барбекю. Я тоже не прочь свернуть, но мы не можем позволить себе потерять несколько часов. Роберт запретил нам уклоняться от маршрута.

– Ясно, – завершая связь, сказал Турал.

Часом позже они спускались по крутому скалистому склону, местами покрытому каменистой осыпью. Крепко вцепившись в подлокотник кресла, Турал проворчал:

– Дистанцию держи, ты не на сафари.

– Я не виноват, здесь гравий, сцепление плохое, – оправдался Эмин.

– А кто ведёт первый ровер? – спросила Майя.

– Кажется, ваш отец и, замечу, для профессора очень даже неплохо, – ответил Эмин. – Где он так научился?

– Он много времени провёл в экспедициях, – ответила Майя. – Бывал в Гималаях и на Тибете. У жителей труднодоступных горных селений собирал образцы ДНК. И здесь на ровере выезжал с геологами за пробами грунта. Наверное, так и научился.

Неожиданно впереди идущий ровер остановился. Эмин попытался затормозить, однако машина пошла юзом по мелким камням. Уходя от столкновения, он свернул. Лавируя между глыб камней, машина скатывалась по склону, и лишь сильный удар о днище остановил их от падения в пропасть.

Ремни безопасности удержали их в креслах, и никто не пострадал. Освещение в салоне на миг потухло и включилось. Звуковой сигнал и сообщение на приборной панели оповестили о переключении систем жизнеобеспечения на резервное питание.

– Всё в порядке? – обернувшись, спросил Турал.

Майя утвердительно кивнула.

– Поздравляю тебя, астропират, – обратился к кузену Турал. – Твоя звёздная шхуна села на мель и, кажется, распорола себе брюхо!

На дисплее высвечивалось сообщение о разгерметизации аккумуляторного отсека в днище ровера. Часть систем функционировали в штатном режиме, но ровер был обездвижен и накренён на бок.

– Народ, вы куда укатили? – связавшись с ними, спросил Алекс.

– Скучно стало, решили сократить путь. А почему вы остановились? – поинтересовался Эмин.

– Нам здесь каменный валун дорогу перегородил. Мы остановились, чтобы сдать назад и объехать.

– У нас здесь авария, мы на камень напоролись, – вздохнул Эмин. – Кажется, основной аккумулятор повреждён. Нужно выйти посмотреть.

– Хорошо. Мы тоже выйдем, – сказал Алекс, завершая связь.

Спустя несколько минут они вышли наружу оценивать полученные повреждения. Майя осталась в ровере одна и слушала их переговоры. Из их слов было ясно, что передние левое колесо зависло над поверхностью и острый каменный валун, попав под днище, пробил герметичную обшивку, повредив основной аккумулятор. Добраться до аккумулятора возможности не было: сначала нужно было откатить обездвиженный ровер, затем, заделав пробоину, извлечь повреждённый аккумулятор через люк в полу салона ровера. Они планировали взять ровер на буксир и вытянуть лебёдкой, но вскоре отказались от этой идеи. Угол наклона на этом участке был слишком велик, и первый ровер сам едва удерживался на склоне. В итоге было решено вызволять транспорт из каменного плена старым дедовским способом, вручную толкая назад. Эмин вернулся в ровер, подсоединил электропривод к резервному питанию и переключил рычаг движения на задний ход. Уходя, он попросил Майю по команде нажимать на педаль акселератора. Профессор с первого ровера принёс трёхметровую трубу, и они с Туралом использовали её в качестве рычага, пытаясь приподнять машину, чтобы во время движения назад застрявшая каменная глыба ещё больше не повредила днище.

По команде Майя давила на педаль, а остальные выталкивали ровер назад. Несмотря на то, что из-за низкой гравитации на Марсе одиннадцати тонный транспорт весил почти в три раза меньше, выбираться из каменного плена он не спешил. Ровер, упрямо буксуя, разбрасывал острый гравий из-под колёс и поднимал пыль. В итоге, раскачивая машину, им удалось общими усилиями опустить её на все шесть колёс.

Заметив через иллюминатор, как блеснул свет фонаря, и захлопнулась наружная дверь переходного шлюза, Майя по каналу связи спросила:

– Турал, это ты, всё в порядке?

– Да, почти. А что? – спросил он, выполняя обязательную процедуру очищения пневмокостюма от радиоактивной пыли и ожидая повышения давления в шлюзе.

– Я не сразу обратила внимания, но, когда ты был снаружи, твои биометрические показатели пропали.

От него ответа не последовало, так как он уже отключил пневмокостюм. Майя этого не поняла и, растерявшись, забыла закрыть общий канал связи. В это время экипаж первого ровера возвращался к себе.

Минуту спустя внутренняя дверь шлюза открылась. Войдя в гардеробную, Турал сказал:

– Без паники, я живой!

Прикрыв дверь, он стал переодеваться.

– Труба с плеча соскользнула и острым концом распорола пневмокостюм, – объяснил он. – В какой-то момент я испугался, что получу баротравму21 и, чтобы не отвлекаться на твои вопросы, отключил передачу биометрических данных. Но, кажется, обошлось.

Войдя в салон, он потёр мышцы правой руки. Повреждённый от плеча и до внутренней стороны локтя пневмокостюм он положил на полку и сказал:

– Потом попробую его восстановить.

– А разве нет резервного? – поинтересовалась Майя.

– А это и был резервный, – усмехнулся Турал. – Основной за год нещадной эксплуатации износился: пылевая эрозия его добила. Я сдал его перешивать, но он ещё не готов. И когда снимали мерки, выяснилось, что из-за низкой гравитации я подрос на пару сантиметров. Пневмокостюм – вещь дорогая и строго индивидуальная, у половины экспедиции их вообще нет, у остальных только по одному. У меня и Эмина из-за нашей работы их по два комплекта. Мужики вообще от них не в восторге. Говорят, пневмокостюмы придумали феминистки: уж слишком сильно давит…

Поняв, о чём идёт речь, Майя, опустив глаза, улыбнулась.

– Кстати, а у тебя есть… – спросил он, пояснив: – Пневмокостюм?

– Своего нет. Роберт отпустил меня с условием, что я не покину ровер и на поверхность выходить не буду. Но в последний момент Изабелла выкопала из шкафа какой-то скафандр и настояла, чтобы я его взяла. А на лестнице меня остановила заведующая складом и вручила мне пневмокостюм. Сказала, он должен мне подойти. Теперь у меня их два, – улыбнулась она, с энтузиазмом указывая на две огромные сумки на верхней полке. – Там ещё личные вещи и хирургические инструменты.

Турал собирался связаться с Эмином, но заметил, что связь ещё включена. Бросив на Майю неодобрительный взгляд, он спросил:

– Эмин, как там дела?

– Плохо, – прокряхтел Эмин, восстанавливая герметизацию под днищем ровера.

– Пробоина глубокая?

– Должно быть, да. Потом сам посмотришь изнутри. Я приклеиваю последнюю полоску герметика, но подавать давление не торопись, они не затвердели.

Вернувшись, Эмин сел за штурвал и отвёл ровер на безопасный склон. Увеличив давление в аккумуляторном отсеке, он стал наблюдать за показаниями датчиков.

– Всё вроде держится, можем открывать, – бросил он.

Турал поднял люк в полу ровера и стал там копаться – вынул оттуда пахнущий гарью один из элементов кремниевого нанопроводникового аккумулятора. Положив на стол массивный и сильно деформированный элемент, он начал изучать его корпус. Эмин в это время, склонившись над отсеком, стал заделывать пробоину изнутри.

– Эмин, тащи резервный, – бросил ему Турал.

– Его у нас нет, – подняв голову, стыдливо произнёс Эмин.

– Как? Ты же вчера его зарядил и перенёс сюда.

– Бау его вынес, сказал, что всё, что тяжёлое и не имеет критической важности, нужно оставить для облегчения массы.

Алекс, связавшись с ними с первого ровер, спросил:

– Какие новости?

– Плохие, – ответил Эмин. – У вас там резервный элемент есть?

– Нет, – ответил Алекс, – Бау его забрал. Решил, что нам лишний груз ни к чему. А что, старый починить нельзя?

– Можно, – ковыряя элемент отвёрткой, выкрикнул из-за стола Турал. – Я вскрыл корпус: здесь замкнуло несколько слоёв изоляции, мне придётся разбирать, потом всё восстанавливать по одному. Тут часов на пять работы.

– Это долго, мы здесь больше часа торчим. Я только что связался с Робертом, он сказал, что вы можете оставить ровер, а сами перебраться к нам.

– Нет, там у вас и так тесно, и бросить ровер мы не можем: если аккумулятор сядет, вода в баке замёрзнет. Эмин и Майя поедут с вами. А я останусь чинить аккумулятор, потом вас догоню.

– Хорошо, мы ждём, – завершая связь, сказал Алекс.

– Мы можем снять аккумулятор от аварийного питания и подключить вместо повреждённого элемента, – предложил Эмин. – А на время замены я с помощью кабеля подключу нашу энергосистему к первому роверу.

– Не пойдёт, Jumper22, – ухмыльнулся Турал, назвав его ник, данный ему ещё в детском технопарке за умение упрощать электронные цепи роботов, и добавил:

– Аварийный аккумулятор слишком слаб, и с ним мы в гору не полезем. А основной из-за тряски я на ходу восстанавливать не смогу. В итоге потеряем ещё больше времени. Так что собирайтесь, а я займусь ремонтом.

– Я могу остаться? – неуверенно промолвила Майя.

– Если хотите, мисс Хогарт, оставайтесь, – не поднимая взгляда, вздохнул инженер. – Только для экономии энергии мне придётся на пару часов отключить подогрев, в салоне будет жуткий холод.

– Не страшно, я выдержу, – уверенно произнесла Майя.

– Ну, я пошёл. Не скучайте! – бросил Эмин, переходя в гардеробную и, обращаясь к Майе, сказал:

– Удачи вам, доктор Хогарт, в ваших изысканиях «О влияние магнитных полей на психику моего кузена», – и, взглянув на её сумки на верхней полке, с улыбкой добавил:

– Надеюсь, ваши эксперименты не закончатся его краниотомией!

Майя взглянула на него пылающими глазами. Затем вспомнила, что, когда забыла отключить связь, Эмин, а может не только он, мог слышать разговор, в котором она упомянула хирургические инструменты. Не зная, что ему ответить, она сконфуженно улыбнулась.

– Катись уже, – крикнул Турал, замахнувшись в его сторону отвёрткой, и добавил:

– Не забудь взять резервный.

– Хорошо, – бросил Эмин, закрывая за собой дверь.

Через несколько минут, устроившись у окна, Майя наблюдала, как под ночной россыпью звёзд от них отдалялись последние огоньки цивилизации.

Инженер отключил подогрев, и скоро в салоне начало холодать. Майя заняла себя рисованием цветов на запотевшем стекле.

Турал молча продолжал восстанавливать элемент аккумулятора, но затем, подняв глаза, спросил:

– Майя, почему не уехала с ними?

Она не ответила, лишь задумчиво повела плечами.

– Ты никогда не выходила на поверхность?

– В космическом центре нас инструктировали, обучали основам работы с пневмокостюмом и, пока строили станцию, я пару раз выходила под купол. Но до выхода под открытое небо так и не дошло: честно говоря, я боялась.

– Ничего, – вздохнул Турал, – в первый раз всем страшно. Когда вернёмся в Гая-сити, будешь таскать во двор подружек играть в бадминтон. Кстати, у меня есть идея.

– Какая?

– Неплохая, – прищурился он, – но торопиться не будем.

Встав, он достал с верхней полки термическое одеяло и, подойдя к ней вплотную, её укрыл.

– Спасибо, – промолвила она, укутываясь в серебристое одеяло, – не думала, что будет так холодно.

– За бортом минус пятьдесят два по Цельсию, – сказал он, взглянув на приборную панель.

Через час с первого ровера пришёл вызов, послышался голос Алекса:

– Как у вас дела?

– Всё нормально, – коротко проговорил инженер.

– У нас теряется сигнал радиомаяка станции, – сказал Алекс. – Если не получится починить аккумулятор, постарайся поднять ровер повыше и обеспечить нам связь со станцией и навигацию – сможете ретранслировать наши сообщения на «Гая». А на обратном пути Эмин предлагает объединить энергосистемы кабелем, и мы «паровозиком» вернёмся домой.

– Да, размечтались! – ухмыльнулся Турал. – Я вам слил центнер балласта! Так что теперь мы налегке раньше вас доберёмся до пункта назначения. – А затем серьёзно добавил:

– Но если действительно нужно, мы можем остаться.

– Нет, нам будет спокойней, если вы будете рядом, – ответил Алекс.

– Ясно, до связи, – Турал завершил разговор и вернулся к столу.

Устроившись за столом напротив него, Майя, ёрзая, свернулась клубочком и натянула на себя одеяло до самых глаз. Над вершиной серебристого покрывала виднелись лишь её полумесяцем брови, а под ними хлопали густые ресницы.

– Турал, а почему с ними поехал Эмин, а не ты? – поинтересовалась она.

– Алекс и Бернардо – кадровые военные, с аппаратурой умеют обращаться только командами и затрещинами. Если что-либо откажет, Эмин устранит неполадки. К тому же в их ровере не работает система астронавигации. Он знает звёздную карту северного полушария и по небесным телам может определять географические координаты, пользуясь только часами и секстантом.

– У него есть секстант?

– Нет, коммуникатор. Он модифицировал навигационное приложение под звёздное небо северного полушария. Для определения координат использует Фобос и Денеб.

– А ещё способы есть?

– Да, на крышах роверов есть мини-детекторы, анализирующие рентгеновское излучение. Атмосфера здесь тонкая, можно ориентироваться по пульсарам. Это сложно, но надёжней, чем GPS.

– Понятно, днём Солнце, ночью звёзды, а если начнётся пылевая буря? В чём ваш секрет, как вы находите верное направление?

– Секрет в магнитометре – это наш старый добрый компас, – усмехнулся Турал. – Поверхность планеты покрыта слабыми магнитными полями. По карте аномальных полей тоже можно ориентироваться. Ни один из этих способов не даёт стопроцентную гарантию, но дублирование этих методов уменьшает вероятность ошибки. В любом случае Эмин не потеряется. Во время подготовки к полёту твои коллеги исследовали его извилины на томографе, и сказали, что у него зашкаливает процент координатных нейронов, отвечающих за ориентацию в пространстве. Один из них даже начал писать диссертацию на эту тему.

– Я хотела уточнить. У тебя странный южный акцент. Ты учился в Штатах? – поинтересовалась она, переводя своё любопытство на него.

– Не только, – вздохнул он. – Я родился в Калифорнии.

– А я в Колорадо. Я была в Калифорнии всего пару раз, и то транзитом в аэропорту.

– Куда-то летела?

– В Осаку, а потом в Курасики. Мы там сдавали экзамены на нейрохирургов. У них есть очень увлекательный тест на упорство: нас учили делать микросуши и оригами. Со стороны кажется просто, но в первый раз очень сложно. А когда возвращались, из-за задержки рейсов на несколько часов застряли в аэропорту LAX23. Потом, когда прилетела домой, из новостей узнала, что в тот день военные самолёты преследовали в небе Калифорнии неопознанный летательный объект. Я так думаю, народ там не скучает. Как там, в Калифорнии, живётся?

– Уже не помню, я там был давно, – слукавил он, не желая касаться этой темы. – Мы уехали оттуда, когда я был ребёнком.