Читать книгу Ликерия. Дикий плод - Эльвира Дель'Искандер - Страница 5
Глава 4
ОглавлениеПротерев последнюю тарелку и положив ее поверх остальных, Ликерия скрестила на стойке руки и опустила сверху голову. Она устала. Две недели без выходных, с утра до позднего вечера. Скорее бы вернуться домой. В свою небольшую, но родную квартиру. Насколько сильно, оказывается, ее любила. Зайти, сбросить одежду и завалиться на неудобный матрац. Больше не возьмет дополнительные часы: работа работой, а…
Кожей ощутила неладное – Ликерия моментально выпрямилась. Воздух сгустился, тревожно затрещал, а по спине, жаля и покалывая, пробежали заряды электрического тока. Она как магнит распознала железо.
За спиной остановились. Очень близко, что Ликерия ощущала жар, исходящий от чужеродного тела.
Дыхание оборвалось. Настигла паника. Страшная. Непреодолимая. Ликерия не могла произнести ни слова, горло сковали канаты. Поскольку за спиной остановился Он. Ликерия не видела – Ликерия знала: тело об этом кричало. Непредсказуемо странно и столь болезненно оно реагировало только на него.
Она в неверии втянула воздух.
Ликерия сидела на самом краешке барного стула. Однако момент, и послышался жуткий скрип: с посторонней помощью железные ножки отъехали назад, и Ликерия едва не упала.
Поддержали. Поддержали вражеские руки, подхватившие обмякшее тело.
Он встал совсем вплотную, овевая дыханием шею: горячим, тяжелым дыханием, и она, заключенная в кокон, не могла этот ужас прекратить.
Именно тогда случилось то, что она назвала потерей связи: потерей связи с реальностью, поскольку действительно эту связь потеряла. Она перестала что-либо сознавать, перестала думать, вникать в происходящее, потому что в голове образовался хаос: мысли помутились, эмоции зашкаливали, перебивали одна другую, не позволяя себя распознать. А перед взором на пару мгновений возникла пугающая белизной пелена.
Ладони намертво вцепились в стойку. Глаза забегали, рассредоточилось внимание.
«Что происходит? – крутилось в голове. – Что с ней сейчас происходит?» Что он с ней сделал? Что сказал? Что с ней сейчас сотворил?
Ликерия дернулась, желая бежать, желая вырваться, спастись, сейчас же, но не смогла: он удержал. Рывком вернул на место, что у нее заболела рука.
– Не смей! – тихая угроза.
Стучало в висках, буквально барабанило. По телу прошел озноб, ее затрясло, несмотря на близость теплого тела. И вместе с тем в ней поднималась ярость, такая дикая, доколе незнакомая, призывающая дать чудовищу отпор. Зарычать, закричать, воспротивиться, а главное, покалечить деспотичного безумца.
Ликерия зажмурилась и закусила губу, ощутив едкий вкус у себя во рту. Она все еще чувствовала его дыхание: словно вдыхая ее аромат, он проходился по волосам лицом. А затем и ладонь заскользила по ноге: его ладонь по ее ноге, она тягуче проходилась по бедру.
Рядом с тарелками стояли стаканы. Рядом со стаканами лежали столовые приборы.
На все про все ушли мгновения: потянуться, схватить, воткнуть.
И вот уже нож торчал из бедра: из мужского мускулистого бедра, а грозный рык звучал приговором.
Ликерия вырвалась. Как же не вырваться? Второго такого шанса не будет!
А потом лежала на холодной стойке. Щекой, на гладкой поверхности. Тогда как грубая, чудовищная ладонь держала Ликерию за шею.
– Какого черта?! – прорычал безумец. – По-прежнему неравнодушна к ножам? Так бы и сказала, мы бы повторили все в правильной последовательности…
Ликерию стремительно развернули: она превратилась в тряпичную куклу. Встряхнув, заглянули в глаза.
– И закончили приятным.
Мужчина внезапно осекся. Взгляд на Ликерии застыл. Ликерия медлить не стала: воспользовавшись секундной заминкой, разбила о его челюсть тарелку.
Безумец рыкнул, шарахнулся в сторону. Ликерия вырвалась, но не учла сопутствующих помех и силу разворота своего не рассчитала, к тому же сзади потянули за блузку: споткнувшись о ближайший стул, Ликерия неуклюже распласталась на полу.
Она застонала, но боль лишь даровала необходимых сил.
К ней прикоснулись, и она отпрянула. Машинально лягнула ногой: пускай не видела, куда пинала, но во что-то твердое определенно попала. Безумец чертыхнулся – значит, в него.
Ликерия быстро поднялась и, подлетев к присмотренному стулу, швырнула его в мужчину.
– Идиотка, ты что делаешь!
Ликерия бежала к выходу и практически до него добежала, когда Ликерию схватили за руку и потянули назад. Она руки едва не лишилась.
– Стой на месте!
– Помогите! – закричала Ликерия. – Кто-нибудь на помощь!
– Замолчи! – рявкнул безумец и зажал Ликерию в тиски.
Именно тогда пришло спасение: сладкое, выстраданное спасение.
Открылись двери – кто-то пришел! – и с ног до головы обдало прохладой.
На пороге стояли двое, мужчина и женщина.
Ликерия отпрянула от мерзкого монстра и, не теряя времени, врезаясь в людей, выбежала на холодную улицу.
Дождь. Он бил по лицу и замерзшему телу, пеленая мир в агрессивные капли.
По коже рябью пошли мурашки, зубы стучали, вырывался пар изо рта, но Ликерия продолжала безостановочно двигаться: бежать, утопая в воде, спотыкаться, сталкиваться с прохожими. Как долго? Она не знала. В направлении? Не представляла тоже. Единственная мысль крутилась в голове: останавливаться никак нельзя, любая задержка подобна смерти. Нужно скорее затеряться в толпе и оказаться подальше от него.
Нужно добраться. Быстрее добраться до цели.
И она продолжала врезаться в прохожих. Второпях обходила их, двигалась дальше. И сквозь влажные пряди, облепившие щеки, закрывая видимость помутневшему взору, находила вожделенный путь. Ведший куда? Ликерия не помнила. Возможно, вспомнит секунды через три…
И тут остановилась. Сперва притормозила, но спустя секунду встала как вкопанная.
Она увидела белый свет. Тот самый, будто живой, который наблюдала в мудреных снах и месяц назад наяву.
По другую сторону дороги, за каменной статуей, расположенной на открытой площадке, сияла большая круглая дыра. Она походила на свет софита, увеличенного в сотню раз. Только софита никто не замечал. Неестественно мелкие в масштабах явления, люди проходили мимо.
Лица коснулся ветерок. Мир словно замер, остановился вовсе. И даже дождь как будто замедлился: она воочию могла разглядеть, как удлиненные, растянутые капли падают на землю под косым углом, словно в режиме замедленной съемки.
Но внезапно все изменилось. Внезапно дождь пошел не так, не так как должно: он заспешил в обратном направлении. Дождь не падал, он поднимался все под тем же косым углом. В то время как белый, мерцающий свет, под воображаемое пение сирен, продолжал подзывать к себе.
Опустились синие сумерки, из ниоткуда проступил туман…
Ликерию больно толкнули в плечо и, не сумев устоять на ногах, она упала в грязную лужу.
– Разуй глаза, блаженная! – Вдаль уносился женский крик.
Ликерия встала. Отряхнулась. А затем огляделась.
Все вернулось на свои места. Пространство ожило, наполнилось звуками, речью и осенними запахами. И, конечно, с дождем было все в порядке: он, как и должно, стучал по зонтам.
А с Ликерией нет. С ней не все в порядке. В последнее время по непонятной причине Ликерию мучили странные галлюцинации.
Капронки намокли, а с юбки стекала вода. По возможности подчистившись, Ликерия взглянула на дальнюю площадку.
Света нет. Он исчез либо не появлялся вовсе.
В стороне проносились машины, въезжая в мысли шипящими шинами. В какой-то момент в одном из салонов оказалась она. Такси? Попутка? Может, и вовсе автобус?
Ликерия запомнила настороженный взгляд, Ликерия запомнила, как говорила адрес, как вынимала деньги из промокшего фартука. Тоже промокшие. А еще как блузка холодила тело: облепившая кожу ворсистой пленкой, она доставляла ужасный дискомфорт.
Больше ничего. С ней говорили, о чем-то спрашивали. Хотя, возможно, бормотало радио…
А затем снова холод и снова дождь, слякоть и мороз по коже. Утопая балетками в нескончаемых лужах, Ликерия вбежала в здание.
Ее встретили светлые стены и плиточный пол. В районе тамбура – тусклое освещение.
Преодолев железный турникет, едва не упав, зацепившись за планку, она вбежала на яркий свет. И увидела: за стеклом – человек. В служебной форме, в служебный час в закрытой кабинке сидел мужчина.
Накрыла волна облегчения.
Незамеченной Ликерия не осталась: пока приближалась к сияющей точке, брюнет внимательно посмотрел на нее. Чтобы услышать:
– На меня напали. – Ликерия встала вплотную к окну. – На меня напали, что мне делать? – Дыхание сбивчивое, голос охрипший. – Что мне делать? – повторила Ликерия и обняла озябшие плечи.
Дежурный привстал, советуя успокоиться, и поинтересовался, все ли в порядке. Будто по ней не видно. Не услышав ничего толкового, он стал задавать дурацкие вопросы, на которые Ликерия уже ответила:
– Что случилось? Расскажите подробнее, что произошло?
Холодные пальцы застучали по стойке.
– На меня напали, там, в кафе. Что мне нужно сделать? Что-то написать? Заявление? Я… я не знаю. Объясните, дайте мне что-нибудь…
Тело дрожало, голос дрожал, ноги и вовсе стали подгибаться.
– Пожалуйста, дайте мне что-нибудь, пока… пока он не пришел…
– Кто не пришел? – Дежурный взял со стола листок, следом выдвинул один из ящиков, откуда также извлек бумагу. А затем отошел от стала.
– Подождите, – запаниковала Ликерия. – Куда вы? Вы не должны уходить, что мне делать? – Предложение договаривала шепотом: дежурный вышел в боковую дверь и скрылся с пределов видимости.
Руки прижались ко лбу, Ликерия не представляла, как теперь быть: она оглядывала безлюдную комнату, в которой только что сидел мужчина, прекрасно понимая, что его там нет. И тут услышала: в стороне открылась дверь, откуда вышел тот самый офицер.
Ликерию оглядели, насупили брови.
– Идемте, – сказал дежурный, схватив ее за локоток.
Ликерию подвели к неказистому столу, усадили на такой же стул. Они стояли в углу вестибюля.
– Пишите, – велел мужчина и положил перед ней альбомные листы.
– Что писать?
– А что произошло?
Она подняла на мужчину взгляд: темные глаза сосредоточились на ней. Густые брови, смуглое лицо.
– Он пришел и напал на меня. Не в первый раз пришел. Он меня преследует.
– Так напал или преследует?
Ликерия запнулась.
– Что…
– Он напал на вас или преследует вас? Вы знакомы? Не волнуйтесь, я всего лишь пытаюсь понять, что происходит.
– И напал, и преследует.
– Ясно. В общем, пишите, как все было. Потом мы с вами поговорим. Вот образец. – Он коснулся исписанного листа и пододвинул ближе к ней. – Хотя… – с сомнением посмотрел на нее, – давайте я сам запишу, а вы мне как раз расскажите…
Ликерия перехватила листок, который шустрый, проворный дежурный норовил увести из-под носа.
– Я сама. – Зачем-то кивнула.
Почему-то мысль рассказать о случившемся со всеми интимно-неприятными подробностями Ликерии совершенно не понравилась. Даже взбодрилась и пришла в себя благодаря пробудившемуся в ней протесту. Лучше напишет. Конечно, откровенностей не избежать: позже станут задавать вопросы, и все равно придется говорить. И молчать она, конечно же, не будет. Однако отвечать на наводящие вопросы, когда уже знают, что произошло, казалось, легче, нежели краснеть, рассказывая обо всем самой. Лично, глаза в глаза.
Мужчина настаивать не стал. Только посмотрел на нее и сказал:
– Излагайте факты. Только факты. Время, место, сценарий случившегося. Подробнее опишите нападавшего. Вы знакомы? Имя, адрес проживания, место работы. Все, что знаете – пишите.
Она пододвинула к себе образец.
«Начальнику ОВД г. Радлес Алаеву…»
Алаеву. Алаеву А.В. Тому самому? Другу Зойла?
«…от (ФИО заявителя и адрес)
Заявление
Прошу вас привлечь к уголовной ответственности неустановленное лицо (если лицо известно…»
Известно.
«… то указать его Ф.И.О…»
Ликерия знала только имя.
«… по возможности место его проживания или нахождения…»
Все мимо.
«… особые приметы, места появления, другие существенные признаки)…»
«Красная метка»?
«… которое (вписать число) 20__года…»
Какое сегодня число?
«… путем (описание действий) совершил (кражу, избиение, насилие и т.д.)…»
И что писать? Сидела на стуле. Подошел, стал домогаться?»
«…по адресу (указать точный адрес)…»
Перелесье, 40, кафе «Прованс».
«…совершил мне ущерб (какой?)…»
Какой?
«…который считаю существенным (несущественным)…»
Существенным!
«Об ответственности за заведомо ложный донос по ст.306 УК РФ предупрежден (а)…»
Она не знала этой статьи. Если честно, она вообще статей не знала.
«…Подпись. Дата».
Какая сегодня дата?
– Какая сегодня дата? – спросила, не поднимая головы.
– Двадцать седьмое октября.
– Спасибо.
– Не за что.
Начала писать.
«Ликерия Герцен… зовут Дей… под два метра, глаза карие, волосы темные, едва касаются плеч… двадцать седьмого октября… путем… путем распускания рук? Приставал, нет – зачеркнула – прижался сзади?..».
Описала подробно противостояние.
«…Ущерб существенный, моральный… об ответственности за заведомо ложный донос предупреждена…».
Расписалась. Посмотрела на полицейского.
Он взял у нее заявление.
– У вас есть повреждения? – спросил, читая. – Если есть, их следует засвидетельствовать.
Повреждения. Вроде бы нет. Разве что колено саднит.
Ликерия взглянула на собственные ноги. Капронки в области побаливающего колена порваны, однако более существенных повреждений не обнаружила.
Провела по колену ладонью.
Только шишка небольшая, но ее не заметно.
– Нет, – покачала головой. – Ничего.
Ликерия снова взглянула на мужчину и заметила, что он нахмурился.
– «Он часто бывает в баре «Красная метка». Откуда вы знаете? – Посмотрел на нее.
– Я раньше там работала. Пока не ушла и не устроилась в «Прованс».
Теперь на нее смотрели по-другому: с прежней сосредоточенностью, но во взгляде что-то поменялось.
– И как давно вы перешли в «Прованс»?
Ликерия пожала плечами.
– Совсем недавно. Две недели назад.
– Значит, в день нападения на персонал «Красной метки» вы числились в штате бара?
– Ну… да. Что-то не так?
Какое отношение сегодняшнее событие имеет к случившемуся тремя месяцами ранее?
– У вас запоминающееся имя, но я не помню, чтобы оно фигурировало в деле о трагедии в «Красной метке».
А она здесь причем, если полиция даже имени ее не удосужилась выяснить, хотя Ликерия имела прямое отношение к нападению, так как находилась в гуще событий.
Мимо них прошли мужчины: двое в форме, один в плаще. Мужчины свернули к выходу. Сейчас они выйдут на улицу: на холодную, дождливую, брр…
Ликерия поежилась от нахлынувших воспоминаний.
– Ладно, – вдруг сказал дежурный и посмотрел на заявление. – Вы, должно быть, не выходили в тот день. Продолжим. Значит…
– Выходила.
Темный взгляд вернулся к Ликерии.
– Были в баре? – переспросил дежурный, которого звали неизвестно как. Почему он не представился? Или не должен был? – В тот самый день?
Кивнула. Ликерия, конечно, знала, что она незаметная, но не настолько же, чтоб и в рамках столь серьезного дела не обратить на нее внимания.
На нее смотрели несколько секунд, а затем озадачили:
– Посидите здесь, пожалуйста. Я скоро вернусь. – Мужчина поднялся и отправился по ведущему внутрь управления коридору: он начинался с той самой точки, где располагался стол вестибюля. На мгновение остановился. Повернулся к ней.
– Только, прошу вас, никуда не уходите. – Заявление стояло солдатиком в направленной на нее руке. – Я быстро.
Он скрылся за ближайшим поворотом, а Ликерия засунула ладони меж коленей. Ногам было сыро, пальцы на ступнях съежились. Как она вернется домой? Без вещей, без денег, в этот холод?
Мимо прошагали люди: мужчины в пиджаках и женщина в брюках, и мазнули по Ликерии глазами. Ощущая неловкость, Ликерия заерзала: поправила скривившуюся юбку, отщипнула от тела просыхающую блузку. Вопросов задавать не стали. И на том большое спасибо.
Дежурного не было минут пять.
– Пройдемте со мной, – сказал мужчина, останавливаясь напротив нее. – С вами желают поговорить.
– Желают поговорить?
– Начальник управления.
– Начальник управления?
Тот самый, который Алаев? На чье имя писала заявление?
– Да, полковник Алаев, – собеседник читал ее мысли.
Ликерия немного растерялась. Неужели ее случай столь уникален, что выслушать Ликерию вознамерился сам начальник управления?
Ей ничего другого не оставалось, как подняться и пойти с дежурным.
Петляя по скромным, бесцветным коридорам, Ликерия гадала, чего ожидать. Интересно, он ее помнит? Обращал ли на нее внимание, когда захаживал в «Красную метку»?
Дверь оказалась открытой. Артур Алаев сидел за столом, изучал лежащие перед собой бумаги. Крепкий, солидный, дородный, он излучал невидимую силу.
У самого порога Ликерия замедлилась: балетки все еще хлюпали, и ей казалось, что все об этом знают и даже приглядываются, не остаются ли на полу следы.
Полковник Алаев поднял голову: темно-русую, разбавленную сединой.
– Проходите, – сказал провожатый и подтолкнул Ликерию вперед.
Ликерия прошла в кабинет. Ламинат под ногами не новый, и она почувствовала нездоровое облегчение. Правда, осмотреться толком не успела. Полковник встал и смерил ее твердым взглядом.
– Где ваша верхняя одежда? – Низкий голос, слегка суховатый, прорезал воздух.
– Осталась в кафе. – Махнула рукой, словно кафе находилось у нее за спиной.
– Принеси ей что-нибудь, – бросил Артур Алаев и добрался взглядом до балеток. Незамеченными они не остались. – И на ноги тоже. А вы присаживайтесь. – Полковник указал на стул, с черной обивкой на железных ножках, стоящий около стола.
Подошла, осторожно села. Полковник опустился на свой, похожий на кресло.
Теплые стены, коричневый стол, голубые гардины на единственном окне, льющем свет на спину полковника – Ликерия бегло оглядела кабинет.
– Ликерия Герцен, родом из Сальска…
Она оторвала глаза от картины, изображающей природный пейзаж, и обратила взгляд на полковника.
– Да, – подтвердила Ликерия.
– На вас напали, – констатировал полковник, внимательно за ней наблюдая.
– Да, – ответила Ликерия.
– Некий Дей, – полковник поморщился, глядя на лежащий перед ним листок. – Откуда он?
– Я не знаю.
– И как давно вы знакомы?
– Мы не знакомы. Я видела его несколько раз, когда он приходил в «Красную метку», и… вне ее… когда он последовал за мной… он преследует меня…
Вдруг засомневалась. Возможно, и не преследует вовсе. Да, пришел к ней домой. Да, пожаловал в «Прованс». Может, он кофе выпить захотел. А Ликерия уже надумала.
– Преследует, – повторил полковник и постучал синей ручкой по столу. – Почему преследует? У него конкретная цель?
– Я не знаю.
– Он угрожал вам? Добивался вашего расположения?
– Нет. Нет, я не знаю… – Она взглянула на побледневшие руки, покоившиеся на «порванных» коленках, и стала разглаживать мятую юбку.
– Я правильно вас понимаю, что ранее вы с ним не встречались, не общались, общих дел не имели, но пару раз видели его в «Красной метке»?
– Да.
– После чего он стал вас преследовать?
Ликерия кивнула. Из уст полковника ее история звучала настолько нелепо и в чем-то наивно, что она сама себе переставала верить.
– И следил он за вами?..
Ликерия замялась.
– Сегодня. Сегодня он на меня напал.
Полковник молчал.
– Вы мне не верите?
– Дело не в этом, – ответил мужчина. – Я не пытаюсь вас запугать или запутать, я пытаюсь найти первопричины случившегося, чтобы понять, что же все-таки происходит. – Она же написала, что происходит. Почему он говорит словами безымянного дежурного? – Почему именно вы? Чем вызван такой интерес?
– Он безумец, – сказала Ликерия. – Вот чем.
– Вполне возможно.
Полковник присмотрелся к ней внимательнее, и флер теплоты, на мгновение окутавший взгляд, испарился.
– Так вы уверены, что в бар он захаживал ради вас?
Разве она говорила, что ради нее. Ради нее он приходил к ней домой, а вот в бар захаживал, не считая выпивки, к новой знакомой, Нелли. Так она полагала. Только правильно ли об этом упоминать? И какая Ликерии разница? Один из дружков ее бывшей напарницы для чего-то терроризирует Ликерию, домогается ее: может, нужно говорить все подряд?
– Он приходил туда выпить. – Подняла глаза на полковника.
– А хозяйка бара… Хозяйка заведения с ним случаем не знакома?
– Нелли? – удивилась Ликерия.
– Да. Ланская Нелли, некогда официантка «Красной метки». Полагаю, что в прошлом ваша коллега.
Немного растерялась. Она понимала, что нельзя молчать, не стоит допускать излишней паузы, однако мысли смешались в кучу.
– Я не знаю. Я не могу сказать, в смысле, знать. Полагаю, да, но я не видела, чтобы они общались. – Она действительно не видела, чтобы они общались или даже стояли поблизости.
Ликерия разволновалась.
– Нет, наверное, не были, – подытожив, встретилась глазами с полковником.
Полковник Алаев молчал с минуту, после чего сказал:
– Я вас понял. – Взглянул на заявление. – Тогда вернемся к вопросу о слежке. Что вы имели в виду, когда говорили, что вас преследовали вне стен «Красной метки»?
Ликерия перевела взгляд на окно, уже сама не помня, что говорила и что тем самым имела в виду. Да, он приходил к ней домой. Нужно бы об этом сказать, вот только как описать эту встречу? Как объяснить, что видела? Она ведь ранила его ножом, а он как будто не заметил. Мало того, что звучит неправдоподобно, так ее, после таких откровений, саму засадят в тюрьму. Или засмеют дружно всем участком.
А если не засмеют? Если поверят? Поверят в силу чудес? А затем о том узнает Он. Что будет, когда узнает Он?
Возможно, и жива она лишь только потому, что молчит о своих наблюдениях. В баре творилось столько ненормального. В день трагедии Ликерия видела столько странного и невозможного.
С другой стороны, он спас ее. Защитил, помог бежать.
– Я о том, что видела его однажды у своего дома. Еще до того, как покинула Радлес…
В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошел знакомый офицер. Со старым пледом и видавшими виды тапочками.
Плед ей всучили в руки, тапочки положили у ног. И если об этом его попросили, то чашка чая, горячего, дымящегося, поставленная перед ней на стол, стала личной инициативой мужчины.
Такая внимательность стала неожиданностью. Она поблагодарила дежурного офицера и, наконец, избавилась от сырых балеток. Заболеть не хотела.
– Хорошо, Ликерия, – сказал полковник, как только за дежурным закрылась дверь. – Значит, вы утверждаете, что некий Дей пришел в кафе, в котором вы работаете, и начал к вам приставать. Расскажите об этом подробнее.
Сглотнула отпитый чай. Надеялась, что избавила себя от участи рассказчика, написав подробное заявление, но ни тут то было.
– Я сидела на стуле, – заговорила Ликерия. – Поток посетителей на время прекратился, клиентов не было. К тому же бармен куда-то отлучился. – Все куда-то отлучились. – Я не заметила, как появился Он. Поняла, что теперь не одна, только тогда, когда он… – Ликерия крепче сжала чашку, – когда он, ну… там написано…
– «Стал тереться ко мне со спины», – процитировал полковник, читая с листа.
– Да, – сглотнула Ликерия. – Именно так.
– Под этим вы подразумеваете…
– Ласкать мои бедра и задирать юбку, – на одном дыхании выдала Ликерия, желая скорее избавиться от вопросов. Она плотнее укуталась в плед.
«Угу», – промычала полковник, продолжая водить глазами по заявлению. Что еще ее ожидало? Какой вопрос, несомненно, каверзный?
– Я пыталась убежать, но он удерживал силой. Там все описано.
– И во сколько это случилось?
– Около десяти. – Задумалась. – Да, где-то без четверти.
– Хорошо, Ликерия, мы рассмотрим ваше заявление, – внезапно подытожил полицейский. – Проведем доследственное расследование и, думаю, заведем уголовное дело. – И что, Ликерия свободна? Он не спросил о самой потасовке, а потасовка, по ощущениям Ликерии, заслуживала большего внимания, нежели неприятное лапанье безумца. – А сейчас я хочу поговорить о другом, – полковник помолчал, Ликерия напряглась – пауза не к добру. – Тут вот какое дело, – массивное тело подалось вперед. – Как выяснилось, в одном нашем деле… хотя зачем говорить загадками: в деле о нападении на персонал «Красной метки» произошла небольшая путаница. Оказывается, в момент нападения вы находились в заведении и, вероятно, многое видели. Вы – свидетель. Но впопыхах мы упустили вас из виду.
Фыркнула. Не сдержалась.
– Потому, надеюсь, вы не против ответить на несколько вопросов касательно событий того дня? – словно не заметил последнего полковник.
– Сейчас? – удивилась Ликерия и посмотрела на сжатые коленки, прикрытые клетчатым пледом. К этому времени одежда подсохла, но сама она была не в порядке.
– Это не займет много времени. Мы лишь обрисуем общую картину.
Ей не хотелось ни о чем говорить, она совершенно к тому не готова. А вспоминать ужасные сцены… казалось, слишком – слишком сложно. Однако выбора у Ликерии нет. Можно ли в таком отказать? В содействии поискам убийцы Зойла? К тому же были к ней так добры: плед принесли, тапочки, чай горячий. Да и полковник, кажется, смягчился, видимо, войдя в ее положение.
– Хорошо, – согласилась, нехотя. – Я отвечу на ваши вопросы.
Полковник споро потянулся к телефону и бросил в трубку короткое «войди».
– Одну минуту, – говорил уже ей.
Спустя минуту в кабинет вошли. Мужчина в блеклой рубашке, контрастирующей с румянцем на светлых щеках.
– Это Виктор. Он запротоколирует нашу беседу.
Молчаливый Виктор к ним не подошел: около входа находился стул, у которого он остановился, и, кивнув ей, на который опустился, оставшись вне поля видимости Ликерии.
– Думаю, не следует предупреждать о последствиях дачи ложных показаний, но я все же предупрежу и скажу, что ложь уголовно наказуема. Вы меня понимаете?
– Понимаю. – Стало не по себе.
– Хорошо. А теперь расскажите, пожалуйста, где вы были и что вы делали третьего августа нынешнего года.
– В этот день я работала в баре «Красная метка»…
На протяжении следующего часа Ликерия рассказывала жуткую историю сквозь призму собственных глаз. Рассказала о подозрительной компании, задержавшейся в баре и закрывшей двери заведения, об их главаре по имени Лисандр. О том, как сидели вместе с Анитой под зорким оком пугающих преступников и ждали. Ждали Нелли. Об этом узнала позже.
– Он обратился к Нелли? – прервал полковник, до того молчавший и внимательно слушавший. – Не к Зойлу, не к двоим одновременно. Лисандр обратился к Нелли?
– Да, он обратился к Нелли.
– Они были знакомы?
Задумалась.
– Не знаю. Мне показалось, да.
– Он обращался к ней по имени?
Ликерия смотрела на сверхсобранного полковника и думала о последствиях дачи ложных показаний.
– Обращался.
– Вы уверены?
«Мне казалось, фэрус должны тебя сожрать» – этой фразы ей не забыть. Если раньше не понимала ее значения, то, увидев драку…
После этой фразы Лисандр называл Нелли по имени.
– Уверена.
– Как интересно… – полковник откинулся на спинку стула. – И что было дальше? Что Лисандр говорил?
И вот тогда прозвучал сигнал: сигнал тревоги у нее в голове. Она не могла говорить только правду. Ликерия слышала многое, до нее долетали обрывки фраз, однако говорить об этом полковнику…
– Не знаю. Я сидела далеко, была слишком взвинчена. Собственная жизнь волновала меня больше.
Полковник помолчал; закусив губу, ручкой постучал по столу и продолжил задавать вопросы.
Про друга Нелли она промолчала. Про своего спасителя промолчала тоже. Потому что глупая. Нужно было кричать. Кричать об опасных, страшных монстрах. Кричать из последних сил. Только Ликерия благоразумно заключила, что лучше жить, пускай и в тюрьме.
Ликерия сжала вспотевшие ладони.
– А затем они убили Зойла.
Полковник попросил прочитать бумаги и подписать каждый из протокольных листов.
– Прочитать? – усомнилась Ликерия, глядя на невнятный почерк.
– Прочтите. Может, что наврали.
Судя по усмешке, полковник шутил, только юмора она не поняла. Прочитала.
– А теперь собирайтесь, – приказал полковник, получив подписанные ею листы. Вместе с номером ее мобильного. – На сегодня достаточно. – На сегодня? Будут еще вопросы? – Виктор отвезет вас домой.
Смирившись, коротко себя оглядела. Собираться, значит, одеваться. Только одеваться Ликерии не во что.
Взглянула на полковника.
– Ах, да. В общем, вставайте.
Ликерия встала, переобулась в балетки. Согретые тапочки остались на полу, а вот плед взяла с собой.
Спустя полчаса она стояла у дома, наблюдая, как отъезжает полицейская машина. День клонился к закату, еще немного и опустятся сумерки. Ликерия прошествовала к старому подъезду, но внутрь не зашла, внезапно услышала:
– Это было глупо.
Она отшатнулась и резко обернулась.
– Это было очень и очень глупо.
Перед ней стоял мужчина. Незнакомец, в первые мгновения принятый за монстра-Дея: немалого роста, габаритный, подтянутый. Но в том, что ошиблась, убедилась быстро, следовало взглянуть на его лицо.
Левый глаз незнакомца был прорезан черными полосами: центральная – с палец толщиной, и парочкой потоньше, одна другой короче. Они замыкали угол глаза треугольником и походили на боевой раскрас. То ли краска, то ли татуировка. На этом фоне блестели глаза.
Взгляд переметнулся на волосы, чуть блестящие, темно-шоколадного оттенка. А потом посмотрела на кожанку красивого коричневого цвета, отороченную светлой меховой горловиной. Казалось, он спустился с гор.
Оглядев мужчину всего, пришла к заключению, что они не встречалась. Ни в барах, ни в кафе, ни на улицах.
– Хочу заметить бесперспективность твоих стараний, – тем временем говорил незнакомец, испуская пар изо рта. – Ты только себе создаешь проблемы.
Голос бархатистый, насыщенный и в то же время сочащийся энергией. Напоминает кофе с коньяком.
Кто он такой и что ему нужно?
– Это неважно, – сказал незнакомец, продолжая смотреть в глаза.
Что «неважно»? Да кто он такой?
Незнакомец запахнул воротник, и она приметила следующую странность: костяшки пальцев в алых, не заросших ссадинах, какие остаются после крупной драки. Но тут поняла: нет, это не ссадины. Это татуировки в виде ссадин, которые расползлись по костяшкам кистей. Вторая рука идентична первой.
– Сейчас не поймешь, – услышала Ликерия и устремила взгляд к мужскому лицу. Чего не поймет? Татуировок? Действительно, она не понимает, но ей и не нужно их понимать. Ей бы понять, что ему нужно? Здесь, от нее, от Ликерии.
Она плотнее закуталась в плед.
– Зачем вы пришли? Что вам нужно? – Новых издевательств не выдержит. Если незнакомец – некое послание от монстра-Дея…
Гость усмехнулся.
– От тебя – ничего. Считай, что оказываю тебе услугу. Просто знай: глупыми, опрометчивыми поступками ты только осложняешь собственную жизнь. Ferus (фэрус, «дикий») от тебя не отстанет, прими действительность такой, какая она есть.
Ликерия шагнула назад.
– А какая она есть? – Даже сомнений не возникло, о ком он сейчас говорит.
– Скажем так: в согласии с ним.
– В согласии…
– С ним, – закончил незнакомец.
Слова прозвучали приговором, Ликерия ощутила странную безысходность.
– А если иначе, – разозлилась Ликерия. – Если «скажем не так», скажем по-другому?
– На «по-другому» ты не готова. Просто запомни мои слова.
Неспешно отстранившись, мужчина вознамерился уйти.
– Подождите. Что это значит?
Оборачиваться незнакомец не стал. Бросил через плечо:
– Скоро поймешь сама.
А затем исчез. Скрылся за ближайшим поворотом.
Ликерия схватилась за дверь. Как же ей это надоело. Надоели загадки, пугающие незнакомцы. Все эти странности на каждом шагу.
Закрыв глаза, глубоко вздохнула. Она не желает ничего понимать.
Верно. На том и порешит.
