Читать книгу Я тебя не променяю - Эльвира Смелик - Страница 7

Вместе. Вот уже почти два месяца. Хотя частых встреч не получалось – учёба, подработка. Саша при возможности делала промо-материалы для рекламы в интернете, а Костя работал грузчиком в магазине стройтоваров. Хотя внешне по нему и не скажешь. Он довольно высокий, но не крупный, не накачанный, обычный. И всё равно сильный – Саша точно знала.

Они потому и домой на майские праздники не поехали, и Варя кстати тоже. Но она исключительно из-за того, что слишком много всего накопилось перед концом семестра: курсовая, пара проектов, реферат. А Саша ещё и ради Кости, а он ради неё, чтобы наконец-то провести вместе несколько дней, встречаясь нормально, не урывками.

Ещё и погода такая установилась, по-настоящему весенняя, даже почти летняя: солнечно, ясно, тепло, воздух замешан на ароматах дорожной пыли, свежей листвы, цветущей черёмухи, и куртку лучше не застёгивать, потому что и так не холодно, временами даже жарко. Самое то для прогулок.

Просто идти, держась за руки или обнявшись, болтать, дурачиться, целоваться украдкой, ощущать обжигающие прикосновения ладони, тайком пробравшейся под кофту, тесно прижиматься бедром. А если вдруг захочется посидеть на случайно попавшейся скамейке, несмотря на то, что свободного места достаточно, устроиться у Кости на коленях, обхватить за шею, медленно и нежно водить пальцем по краешку уха и снова чувствовать под кофтой ладонь, более уверенную и осмелевшую, а в ответ тихонько улыбаться, воспринимая происходящее маленьким секретом, недоступным всем остальным.

Хотя, возможно прохожие и подозревают что-то, замечая их сидящими вот так, но точно не знают, и уж конечно не догадываются, как реагирует Сашино тело на эти потаённые ласки. И, наверное, даже Костя не догадывается, вопросительно заглядывает в глаза.

Но секрет не только в этом. Ещё и в самом Косте. Потому что, Саша уверена, лишь она одна знает его не такого, каким он кажется при поверхностном знакомстве, каким видят его многие, например, Дина – простовато-наивным абсолютно лишённым серьёзности клоуном, от которого не дождёшься ничего особенного, помимо вечных улыбок, шуточек, дурачеств и готовности над всем поржать. Конечно, оно всё тоже есть, и хорошо, что есть, но существует и много другого: и спрятанная за легкомысленностью надёжность, и решительность, и манящая чувственность, и нежность, и подкупающая открытость. Но и правда лучше, что другие об этом понятия не имеют. Пусть не замечают, если хотят. Оно будет исключительно её – Сашино.

Брели вдоль реки, не по набережной, по которой обычно чинно прогуливаются все порядочные люди, а прямо по берегу у кромки воды, держась за руку, чувствуя, как песок мягко проседает под ногами, и хотелось снять кеды, пройтись по нему босиком, будто уже лето. А Костя вдруг шагнул широко, оказался впереди, резко развернулся к Саше лицом, загораживая дорогу, проговорил почему-то растерянно:

– Саш, – и всё, замолчал.

– Что?

– Саш, – повторил он, закусил нижнюю губу.

– Ну что?

Она подумала, сейчас он её поцелует. Тут можно и не украдкой, народу никого, и реально хочется и даже уже представляется, чувствуется заранее.

– Ну, – Костя не приблизился, а, наоборот, отступил на шаг, потом и вовсе попятился, на ходу развернулся к реке, торопливо зашагал к воде и дальше – в воду.

– Костя! Ты чего?

Он оглянулся, загадочно посмотрел исподлобья. Саша следила за ним с открытым ртом, с изумлённо приподнятыми бровями. А он всё шёл и шёл, вода уже выше колена.

– Костя!

Он остановился, запрокинул голову, проорал в темнеющее небо:

– Я люблю мою Сашку!

А потом застыл неподвижно, словно дожидаясь ответа. Не от Саши, сверху. И, возможно дождался: увидел, услышал, почувствовал, понял. Развернулся к ней лицом и опять стоял, смотрел на неё и улыбался – рот до ушей. А улыбка была такая довольная и дурацкая-дурацкая. Хотя и у неё наверняка сейчас точно такая же.

– Костя, ты-ы-ы, – она замотала головой, наблюдая за его возвращением на берег, – чок-ну-тый.

Он хмыкнул, произнёс подходя:

– А ты только что это поняла? – Притянул Сашу к себе, наклонил голову, упёрся лбом в её лоб. – Но вообще, согласен, – заявил он на полном серьёзе. – Возможно, раньше было не столь заметно. А сейчас гораздо очевидней. И это всё из-за тебя. Ты же, надеюсь, слышала? Ну а если не совсем поняла, я объясню. – Костя сильнее сжал её плечи. – Моя Сашка – это ты. И я тебя люблю.

– Я тебя тоже люблю, – отозвалась Саша и опять думала, что сейчас-то он непременно её поцелует, и уже не ждала, потянулась сама, но Костя дёрнулся, отодвигаясь, переступил на месте, тряхнул ногой.

– Блин! Мокро-то как.

Оба посмотрели вниз, на его потемневшие от впитавшейся воды брючины, на кроссовки, облепленные песком.

– Так зачем ты в реку полез? – спросила Саша, а Костя невозмутимо дёрнул плечом, ответил:

– Над водой звук разносится лучше. Слышнее.

– Кому слышнее?

– Всем. Пусть знают.

Саша вздохнула, улыбнулась, произнесла одновременно иронично и восторженно:

– Ты не просто чокнутый, ты супер-чокнутый.

Костя и тут не смутился, заявил уверенно:

– Но тебе же нравится. – И опять переступил на месте, отчего в кроссовках громко хлюпнуло. – Но реально мокро.

– И холодно наверняка, – сочувственно добавила Саша, опять прижимаясь к его боку. – Костя, ну ты вообще.

– Зато ты навсегда запомнишь, – довольно заключил он, обхватил рукой.

– Я бы и так запомнила, – заверила Саша, сообщила по секрету: – Не настолько часто мне в любви признаются.

А Костя только хмыкнул.

– Так – фигня. Каждый может.

– А тебе обязательно надо по-особенному?

Он подтвердил, ещё более довольный:

– Угу.