Читать книгу Сердце из хризолита - Эля Рин - Страница 5

Экипаж медленно подкатил к воротам имения и остановился. Я нервно перебирала складки на платье, сидя прямо-прямо, так, что спина болела. Через некоторое время в дверцу постучали, и за окном появилось лицо слуги:

– Госпожа, если желаете прогуляться, то можно выйти здесь. Если же хотите подъехать прямо к дому, то придется немного подождать, наезженная дорога с обратной стороны парка.

– Вот как… – Я выглянула наружу. Хм, и вправду. От ворот в глубь парка вела тропинка, вымощенная полированными оранжевыми камнями, которая петляла между огромными стволами деревьев. Экипаж там точно не проехал бы. – Пожалуй, я прогуляюсь.

И заодно приведу мысли в порядок.

Проходя под аркой ворот, я почувствовала покалывание в затылке, и тут же ледяные мурашки побежали по спине. Как будто некто проводил меня настороженным взглядом, подозревая во всех возможных и невозможных грехах. Но я не замедлила шаг и только выше вскинула подбородок. Подумаешь, у кого-то вокруг дома стоит сильная магическая защита, которая ощущается даже при открытых воротах. Значит, этот кто-то сильно боится. Значит, этому кому-то есть что скрывать. Значит, у него есть слабые места…

Я заправила за ухо прядь волос, выбившуюся из прически, и поморщилась. Сама не заметила, как начала думать словами отца. Это он вечно всех подозревал во всем и искал слабости у врагов. Почему я делаю так же? Владелец Оленьих ручьев пока не сделал мне ничего дурного…

Тут между деревьями впереди что-то шевельнулось. Большое, быстрое, явно не человек…

– Ой! – Я не выдержала и вскрикнула, когда это что-то прянуло на меня, треща кустами, а через мгновение рассмеялась. Ну кому еще водиться в месте с таким поэтичным названием? Передо мной вырос олень с большими глазами и влажным носом, с шерсткой медового цвета в белую крапинку, с изящными копытцами и роскошными рогами. Он подошел совсем близко и важно поклонился, припав на одно колено. Вишнево-черные рога плавно качнулись, словно корона.

– Здравствуй, – прошептала я и протянула к оленю ладонь, но он фыркнул, шагнул назад, мотая головой, а потом отпрыгнул с тропы и умчался прочь. А я еще несколько минут стояла и смотрела ему вслед. Сердце почему-то колотилось как безумное.

Потом вздохнула и зашагала дальше. Оранжевые камни под ногами оказались полированными плитками, сложенными из кусочков янтаря, и светились в солнечных лучах, переливались золотыми искрами. Пожалуй, теперь я понимала, почему парк разбили именно таким образом. Если подъезжаешь к дому в карете, то можешь разве что издали восхититься величием архитектуры. А если прогуливаешься по такой волшебной аллее, то поневоле проникаешься магией места. Маленькие уютные беседки, прячущиеся за стволами деревьев то тут, то там, диковинные статуи из розовато-желтого мрамора, фонтаны, поющие в кронах деревьев птицы… все это настраивало на удивительный лад. Интересно, каков он, хозяин имения? Такой же… теплый?

Почему-то именно это слово первым пришло мне на ум.

И, возможно, не слишком хорошо разбирающийся в светском этикете. Я фыркнула, вспомнив формулировки из письма. Повезло же ему, что в последние несколько дней Грета вошла во вкус, поступая неразумно и не слишком взвешенно. Моя мать просто оставила бы подобное послание без ответа. А потом еще обсудила с подругами, как испортились манеры в обществе за последние годы.

– Добрый день, – услышала я, подняла глаза и застыла.

Он стоял на верхней ступени крыльца и улыбался. Улыбался мне так тепло, что, будь на дворе зима, вокруг нас растаял бы снег.

Он был высокий, широкоплечий, в бежевом сюртуке с длинными полами, который делал его еще внушительнее, похожим на фигурку советника или мага в настольной игре тай-сэ. Длинные пальцы, каштановые волосы волной над высоким лбом, нос с горбинкой и карие глаза. На мгновение мне показалось, что они тоже из темного янтаря, и внутри пляшут золотистые искорки. Потом он моргнул, протянул руку в мою сторону, и наваждение исчезло.

– Добро пожаловать в Оленьи ручьи, – проговорил он. – Я Кейд Корво. Признаться… очень рад, что вы приняли мое приглашение. И смущен… Прошу простить мою бестактность.

Я молча улыбнулась, чувствуя, что краснею. Щекам было жарко, а сердце зачем-то билось часто-часто, будто у самого горла.

– Дело в том… – Он спустился на несколько ступенек и замер, покачиваясь на каблуках туда-обратно. – Я думал… что это господин Виллер приехал в Верден. Думал, ему приятно будет посетить дом старого друга.

– Вы его знаете?

– К сожалению, нет, – он покачал головой. – Мой отец был с ним очень дружен. Винс… господин Виллер часто бывал у нас, но я тогда был совсем мал. Поэтому не могу сказать с полной искренностью, что мы знакомы. Хотя именно благодаря ему я выбрал дело своей жизни. Запомнил некоторые из его рассказов о дальних странах и временах.

– Но… – Я не знала, что сказать. Хотелось расспросить его о дяде, узнать все до последней мелочи. Только вот насколько это прилично? Мы ведь совсем незнакомы… Да что это со мной! Я помотала головой, приложила холодные ладони к пылающим щекам и улыбнулась, щурясь от солнца.

– Меня зовут Грета Э… – Я чуть не назвала нашу семейную фамилию, Эламир, но потом спохватилась. Ни к чему раскрывать тайны перед первым встречным. Пусть в этом времени меня вряд ли будут искать, осторожность не повредит. – Грета Элес. Господин Виллер мой дядя… двоюродный.

– Рад знакомству. – Кейд спустился с лестницы, подошел ко мне и протянул руку. – Позвольте проводить вас в дом? Обед подадут через полчаса.

Я молча кивнула, взяла его под локоть и вздрогнула. А когда он отвернулся на мгновение, закрыла глаза и втянула воздух. Он пах корицей и перцем, морем после дождя и грозовым облаком. Господин Корво был магом, почти таким же сильным, как дядя. А еще…

Мне почему-то очень нравилось держать его под руку и не хотелось отпускать. Никогда-никогда.

* * *

На обед подали уху из красной рыбы со сливками, маринованные в остром соусе яйца морских уточек и горячий паштет из дичи с теплыми овощами на гриле. На некоторое время мы прервали вежливую беседу и молча наслаждались едой. Все было удивительно вкусно. А еще было заметно, что повар здесь готовит не для того, чтобы поразить гостей или похвастаться знанием мудреных рецептов, а просто искренне любит свое дело. Несмотря на простоту блюд и на то, что стол сервировали без изысков, я получала искреннее наслаждение от трапезы. Она была совсем не похожа на званые обеды в нашем доме. Супницы и чашки из тончайшего фарфора, серебряные вилки и вилочки, по четыре штуки рядом с каждой тарелкой, поджатые губы матери, если она замечала, что кто-то из детей капнул подливой на белоснежную скатерть, степенные разговоры ни о чем… Брр-р. Дядя не любил подобных застолий и всегда старался увильнуть, даже если мать его приглашала.

– Вы будете десерт? – прервал молчание Кейд. – Он сегодня очень простой, фруктовый лед, но ваш дядя…

– …Обожает фруктовый лед с черной смородиной, – продолжила я с улыбкой. – Его поэтому приготовили? Вы надеялись на визит моего дяди?

– Именно со смородиной. И именно поэтому. – Кейд развел руками. – Но я ничуть не разочарован, что вместо него на мое приглашение откликнулись вы. Более того, я искренне рад.

– Почему же? – Я низко склонилась над тарелкой и принялась ковырять вилочкой вяленый помидор, делая вид, что он внезапно стал мне очень интересен. Даже интереснее ответа Кейда.

– Почему? Знаете, Грета, я не любитель светского общества. Тишина в библиотеке мне милее, чем званые ужины, а одинокую прогулку по берегу моря я всегда предпочту пикнику в большой компании. Я редко схожусь с людьми, потому что не люблю общаться из вежливости. Для меня важны общность интересов и родство душ. И, увидев вас, я сразу почувствовал…

Он замолчал на мгновение, а я сидела, не поднимая глаз, и чувствовала, что краска снова приливает к щекам.

– Простите меня! – воскликнул Кейд. – Прошу вас, не обижайтесь. Если я был слишком фриволен в своих словах, если смутил вас неосторожной фразой, то поверьте, я не хотел вас обидеть или скомпрометировать. Просто я привык говорить прямо и забываю иногда, что в высшем обществе…

Я наконец подняла голову.

Кейд сидел, сцепив руки в замок так крепко, что костяшки побелели, и обеспокоенно смотрел на меня. Он действительно волновался. Это было… необычно. Непривычно. Неужели я могла заставить его переживать? Большинство мужчин в прошлой жизни, от которой я сбежала, считали меня просто красивым предметом интерьера. Любоваться им – сколько угодно. Испытывать чувства по его поводу? Какие глупости!

– Вы не обидели, – пробормотала я чуть слышно. – Просто…

– Прошу вас, если я вдруг… Если вам даже просто покажется, что я вас задел или расстроил, сразу скажите, хорошо? – улыбнулся мне Кейд. – Я думаю, у нас найдутся общие интересы, если вы любите книги и природу и не прочь поговорить о дальних странах и славном прошлом… Я бы даже по секрету рассказал, как в четыре года влез в сад к вашему дядюшке, чтобы найти там сокровище! Представляете, столько лет ждал, терзался муками совести и думал, кому же признаться.

Я не выдержала и рассмеялась.

– То есть вы столько лет ждали меня, чтобы покаяться в воровстве?

– Сокровище я так и не нашел, так что это было не воровство, а проникновение на частную территорию!

И мы рассмеялись уже хором.

– Думаю, если вы снова пригласите меня на обед… то не откажусь.

– А как насчет прогулки по набережной? Если вы не были в Вердене раньше, я мог бы показать самые красивые места…

Тут мне стало тепло и уютно, как в детстве, когда мы с дядей забирались в библиотеку и до позднего вечера болтали о путешествиях, чудесах и неведомых зверях. Еще там были пледы, и горячий шоколад, и ворчание родителей из-за того, что «девчонка опять полуночничает!». И первый раз за последние дни я почувствовала, что наконец могу спокойно дышать и искренне смеяться и не думать о своем побеге. Как будто я наконец попала домой. В то место, где меня всегда ждали.

* * *

Верден оказался совсем не похож на разноцветные и суматошные южные курорты с их шумными базарами, маскарадами, танцами до утра и горячим солнцем. Здесь жизнь текла размеренно и сонно. За те дни, что я уже провела на Яблочной улице, мне так и не удалось увидеть почти никого из соседей. Пустые лужайки с идеально зеленой травой, дремлющие возле ворот степенные псы, молчаливые дома, в которых будто никто не жил, но по вечерам окна исправно светились. Маленькие рестораны на пустых улицах, сувенирные лавки с торговцами, которые позевывали, положив локти на прилавок, лебеди, медленно разрезающие бутылочно-зеленую гладь холодного моря, в котором никто не купался. Раз в пару дней к пристани вечером подходил огромный пароход, матросы сноровисто устанавливали сходни… И по ним спускались всего два-три человека, которые потом будто растворялись в сиреневых сумерках.

Кейд гулял со мной по набережной – она тянулась серой лентой почти вдоль всего города. Мы кормили лебедей, следили за полетом чаек, слушали, как волны с шуршанием накатывают на берег, и отдыхали на скамейках с коваными узорными спинками. Мы завтракали в маленьких кафе с кружевными салфетками на столах и пробовали разный кофе: со сливками, с топленым молоком, с корицей, со взбитой пенкой, с крупными кристаллами коричневого сахара и восточными специями. Стулья здесь были старые и скрипучие, и легко было представить, что тут же, на этом самом месте, тридцать лет назад сиживал мой дядюшка, вернувшись на пароходе из какого-нибудь путешествия. Время в Вердене как будто остановилось.

Или пароходов тогда еще не было?.. Наверно, нет. Или все же были? Прошлое и будущее все сильнее смешивались в моем сознании.

Вечера я проводила в кабинете дяди, пытаясь найти еще какие-нибудь бумаги, тайные записи, хоть какую-то зацепку, указывающую на его магический статус. Все указывало на то, что он Мастер времени, но мне нужно было подтверждение. А еще понимание, по какой причине об этом ни разу за все годы не говорили в нашей семье. Отец и мать не знали об этом? Или скрывали тайну от детей? Но почему это стало тайной? Зная характер матери, я понимала: уж она бы ни за что не стала утаивать наличие такого могучего мага в роду. Власть над временем – редкий и сильный дар, который сложно обуздать и нужно постоянно контролировать. Если маг на это способен, значит, он действительно велик и может принести пользу не только себе, но и всему королевству. Недаром Мастера времени жили в столице и были вхожи во дворец – днем и ночью, ежели потребуется.

Еще одна вещь не давала мне покоя. Как у меня получилось оказаться в прошлом? Я раньше никогда не слышала о том, чтобы обычные люди, даже из родов с магической линией, могли перемещаться так далеко во времени. И кто открыл этот портал? Так удачно, именно в тот момент, когда я хотела сбежать больше всего на свете и готова была на опрометчивые поступки…

И сны.

Почти каждую ночь мне снились кошмары.

Ничего определенного, просто давящая чернота, а еще ощущение чужого голодного взгляда… то же самое, что я впервые почувствовала в поезде. Тогда я думала, что это от недосыпа, но теперь я вдоволь спала на мягкой кровати… а наваждение все не уходило, наоборот, становилось все сильнее.

И все же я была счастлива.

Каждое утро, едва открыв глаза и глядя на лучи солнца, пробивающиеся сквозь шторы, я думала о том, что наступает новый день, когда я увижу… его.

Кейда Корво.

Услышу его смех, увижу теплую улыбку, вдохну запах грозы, замечу искорки в глазах, обопрусь о руку – сильную и надежную, закину голову, чтобы посмотреть ему в лицо. А он будет рассказывать мне, как учился в университете, как ставил первые магические эксперименты, как ждал, чтобы железнодорожную ветку дотянули до Китра, и, как только по ней пошли первые составы, отправился в путешествие на поезде через все королевство… Будет расспрашивать о моих любимых писателях, спорить о смысле научного прогресса, слушать рассказы о местах, где мне довелось побывать. Единственное, о чем я жалела – так это о том, что не могу быть с ним полностью откровенной. Приходилось то и дело одергивать себя, чтобы не сболтнуть лишнего.

А однажды мы попали под дождь. Гроза налетела с моря и разразилась у нас над головой так внезапно, что мы не успели добежать до экипажа. Крупные капли падали на камни под ногами и расплывались черными пятнами, били по плечам, как маленькие злые кулачки небесного духа, воздух тут же похолодел, и Кейд спешно накинул мне на плечи сюртук. Взял за плечи, заглянул в лицо:

– Грета, вы не замерзли?

В этот момент меня будто молния пронзила.

Я почувствовала его горячие, даже сквозь ткань сюртука обжигающие пальцы. Увидела глаза, совсем близко, утонула в них и поняла. Поняла, что глупо, неосмотрительно, безвозвратно влюбилась.

* * *

На следующий день Кейд прислал мне конверт с двумя рыбками, золотой и серебряной, а внутри его – приглашение на морское барбекю. Прочитав его, я встала и подошла к окну. День был ветреный, но ясный. Небо ярко-синего цвета, редкие пушинки облачков, летящие быстро-быстро, и соленое дыхание моря, которое пряталось за деревьями, но я точно знала, что оно совсем недалеко. Шум прибоя как-то незаметно стал привычным, пробрался под кожу, устроился в сердце, приручил меня к себе и к этому городу. Я вдруг поймала себя на мысли, что раздумываю: не остаться ли здесь навсегда. Даже если я не сумею раскрыть все тайны, что мешает мне поселиться в дядюшкином доме, обустроить его, а потом, может быть…

Все еще глядя в окно, я подчеркнуто ровно сказала служанке:

– Передай, Мод, что я принимаю приглашение и буду готова сразу после полудня.

Интересно, что Кейд чувствует ко мне?

Бесспорно, ему интересно беседовать и проводить время вместе… Но есть ли в его словах, в его беспокойстве обо мне, в его взглядах и прикосновениях нечто большее?

Нечто, подобное тому, что зародилось в моей груди?

Что, если я просто мимолетное увлечение? Или его чувства ко мне исключительно дружеские?

Я закусила губу. В отцовской библиотеке было множество книг. Конечно, я листала не только учебники. Да, я знала о том, что такое любовь, читала ее описания, видела картины, но… Когда ты сама впервые испытываешь подобное чувство, теория мало помогает. А практика…

Я усмехнулась. Конечно, мы с матерью танцевали на балах и она регулярно повторяла наставления по общению с юношами. Но все ее поучения сводились к тому, как быть милой и очаровательной, но при этом никому и никогда не давать напрасных надежд. «Ведь ты уже обещана другому, поэтому нет нужды искать тебе жениха. Вежливо улыбайся, со всем соглашайся, восхищайся кавалером, но держись отстраненно. В любом случае, если даже кто-то возомнит, что может претендовать на твою руку… отец поговорит с ним и откажет. Тебе не о чем волноваться».

И я танцевала, улыбалась, болтала о пустяках, потом подруги тайком рассказывали, что двое юношей повздорили из-за меня и, о ужас, даже хотели стреляться, но их помирили… И все это казалось ненастоящим. Ведь улыбки в высшем обществе почти всегда фальшивые, а разговоры построены на умолчаниях, банальностях и формулах этикета.

А с Кейдом было совсем не так.

В его словах не было фальши. В его улыбках была искренняя радость. Радость от встречи со мной.

Я вздохнула, сцепила пальцы так сильно, что даже больно стало, и пошла в спальню выбирать одежду для барбекю. Накануне от портного как раз доставили несколько нарядов, которые я заказала, устав менять одно дорожное платье на другое.

Первое было сшито из серого шелка с перламутровым отливом, украшено по вороту мелким речным жемчугом, с поясом молочного цвета и пышной юбкой. Пожалуй, по настроению оно подходило больше всего для обеда на берегу моря, но я решила сначала посмотреть и остальные наряды.

Второе сразу с сожалением отложила в сторону. Зелено-фиолетовое, переливчатое, с длинным шлейфом и лифом, расшитым кружевными цветами, оно было самым красивым, но годилось скорее для бала или торжественного ужина. Я представила, как подол будет цепляться за гальку, и покачала головой. Нет, точно не это.

Третье было спокойного голубого цвета, льняное, с прямой юбкой и широкими рукавами, под старину. Идеально для завтрака в саду, но… сегодня мне почему-то особенно хотелось поразить Кейда. Стать для него самой красивой, чтобы…

Я помотала головой и открыла четвертый футляр. Вытащила оттуда платье цвета кофе с молоком, очень закрытое, с нежной кружевной пеной вокруг запястий и шеи, с камеями из слоновой кости на узком поясе. Нижняя юбка шуршала и шептала, как пенное море. Завороженная этим звуком, я примерила платье и замерла, глядя в зеркало. Оно показало меня сдержанно-загадочной, как непрочитанная книга, как лесная тишина, как фарфоровая статуэтка, что собралась заговорить. Платье удивительно подошло к моему настроению, и я выбрала именно его.

После полудня к дому подъехал экипаж Кейда.

Он выбрался наружу и ждал меня у крыльца, чтобы подать руку и самолично проводить по аллее к дороге.

– Грета, вы удивительно прекрасны. Сегодня и всегда, – сказал Кейд, когда я вышла из дома, и тут в груди у меня что-то екнуло. Будто скверное предчувствие царапнуло сердце острыми коготками. Но я уже спускалась по ступеням, улыбаясь Кейду в ответ.

* * *

Место для барбекю пряталось в небольшой бухточке, скрытой от посторонних глаз. Когда мы с Кейдом прибыли туда, его слуги уже развели огонь в сложенном из плоских камней очаге, положили сверху решетку и жарили на ней свежайшую рыбу и крошечных осьминогов в кляре. Но вместо того, чтобы ждать еду, устроившись на свернутых пледах, Кейд прошел к полосе прибоя и принялся искать что-то среди гальки.

– Вот! – наконец воскликнул он, поднимая блестящий красноватый камешек. Я подошла поближе, и Кейд протянул мне свою добычу. Это оказался удивительной красоты сердолик. – Люблю этот пляж. Людей здесь почти не бывает, поэтому у самой воды можно найти такие вот сокровища.

И на следующие полчаса я будто провалилась в детство. Искала кусочки янтаря, отбегала от пенных волн, когда они подбирались слишком близко к подолу платья, смеялась и вспоминала, как первый раз в жизни увидела море. Мне было года три, когда мать уговорила отца выбраться на все лето на полуостров Каер. Из той поездки мне запомнились прогулки по кромке прибоя, громадные пальмы и разноцветные напитки в больших стеклянных стаканах. А еще поиски обкатанных волной разноцветных осколков и постоянное шипение родителей, которые запрещали нам с братьями уходить далеко.

К моменту, когда слуги разложили готовую рыбу по тарелкам, я успела набрать целую горсть камешков и раздумывала, куда их теперь положить. Но Кейд и это продумал: он протянул мне матерчатый мешочек из зеленого бархата с вышитыми на нем лебедями.

– Когда я первый раз пришел в это место, сначала долго собирал окатыши, а потом ужасно жалел, что место в карманах закончилось. И сейчас я не хотел бы, чтобы такая же печаль омрачила вашу радость от находок, Грета.

– Спасибо, – сказала я, опуская камешки в мешочек по одному. Они звонко стукались друг о друга, и я улыбалась, вслушиваясь в этот звук. Похожий мешочек из детского тайника приехал вместе со мной в Верден и жил теперь на тумбочке возле кровати. Как же мы с Кейдом… похожи.

– Хотите есть?

– Признаться, очень.

Рыба оказалась очень нежной, вино, которое к ней подали, – прохладным и терпким, а картофельные кружочки, присыпанные укропом, просто таяли во рту.

– Я думал сначала пригласить вас в рыбный ресторан на мысе возле въезда в город, – сказал Кейд. – Там вышколенные официанты, белые скатерти и чудесные виды. Но потом подумал, что это, возможно, будет хороший обед, но… обычный. А мне хотелось поделиться с вами чем-то особенным, ценным. Никому раньше не показывал это место, даже отцу.

Я молча улыбалась, склонившись над тарелкой. Потом подняла глаза и встретилась со взглядом Кейда. Очень внимательным, теплым и одновременно настороженным. Как будто он что-то искал в чертах моего лица, ждал от меня каких-то слов, а я… Наверно, я просто боялась сказать или сделать что-то не то. Потому что он успел стать слишком важным для меня за последние дни.

– Скажите, Грета, вам здесь нравится? – спросил Кейд, прервав наше молчание.

– Да… – выдохнула я. – Очень. Правда, спасибо вам, что показали это место. Оно… волшебное.

И перевела взгляд на море. Волны шуршали, накатываясь на плоский берег, играли свою вечную музыку, убаюкивая землю. Где-то вдали перекрикивались чайки. После вкусного и сытного обеда в животе поселилась приятная тяжесть. Выпитый бокал вина заставлял голову кружиться, совсем чуть-чуть. Я оперлась спиной на теплый камень и буквально на секунду закрыла глаза.

Тьма подступила внезапно. Накатила и накрыла меня с головой. Она была абсолютно чернильной, непроглядной, такой плотной, что мне тут же стало тяжело дышать. Я рванула ворот, пытаясь распустить завязки, и отчетливо поняла, что сплю. Во сне на мне было то самое платье, в котором я сбежала из дома. Которое я оставила в парке возле нашего имения, переодевшись в дорожный наряд матери.

Я прикусила губу, пытаясь проснуться, но ничего не получалось. Я чувствовала боль, соленый вкус крови, но вынырнуть в реальность не получалось. Более того, я даже не могла понять, стою я, сижу или лежу. Мое тело просто застыло в черном желе, и я не могла никуда убежать.

А потом в темноте зажглись глаза и клацнули зубы.

Он шагнул вперед, темнее, чем сама тьма, и я замерла, глядя на чудовище.

Он был волком, драконом, цепным псом, леопардом, медведем, мужчиной с жестоким лицом, женщиной с безумной улыбкой.

Он был шестеренками, стрелками, песчаным вихрем, тенью на циферблате, огнем, оплывающим воском.

Он распахнул пасть, и я увидела острые клыки, на кончиках которых блеснула моя смерть.

И беззвучно закричала.