Читать книгу Новое начало - Эмери Лорд - Страница 2

Если с тобой что-то стрясется, пусть это будет где угодно, но только не в Оукхерсте, штат Индиана. Не то чтобы там все обо всех знают, городок для этого великоват – и в то же время достаточно мал, чтобы вцепиться мертвой хваткой в любую новость. Выиграла в младших классах приз по правописанию? Ты теперь навеки Девочка-Словарь. В шестом как-то раз рассмеялся слишком сильно и оконфузился? Будешь Мальчиком-Мокрые-Штанишки даже тогда, когда поднимешься на сцену за дипломом.

А я была Девушкой-чей-Бойфренд-Утонул.

В последний день каникул мы с Тессой прятались от жары за столиком «Книги и кофе Элкотта». Тесса погрузилась в чтение. Я прикончила остатки кофе-гляссе и оглянулась на книжные полки.

– Поброжу тут немного, – предупредила я.

– Ладно, – не отрываясь от журнала, кивнула Тесса.

Ее кожа впитала солнце так, что она словно светилась изнутри. Мы с ней были похожи только веснушками; у Тессы их сейчас скрыл золотистый загар, мои же и не думали прятаться – наоборот, густо покрыли по-прежнему бледную кожу.

Время от времени нервно оглядываясь, я искала на полках книгу «Как стать сценаристом». Только бабушка знала, что я пишу сценарий для моего любимого сериала «Мишен дистрикт» про отважных отца с дочкой, которые открыли ресторанчик в Сан-Франциско. Серьезных планов я не строила, однако втихаря понемногу работала.

То есть не строила, пока не узнала про летнюю программу для сценаристов от Нью-Йоркского университета. Существовало около сотни причин, по которым это не мой вариант: слишком дорого, слишком маловероятно, что меня возьмут, и совершенно невероятно, что мне светит мамино разрешение. И все же я правила сценарий, как одержимая.

Только я собралась позвать продавца, чтобы помог найти книгу, как заметила, что ко мне кто-то идет. А-а, мама одного из моих одноклассников, только я не помнила, чья именно. Бежать было уже поздно, и, что самое худшее, за моей спиной в секции поэзии и пьес тоже кто-то стоял – свидетель надвигающейся неловкой ситуации.

– Привет, Пейдж. Как ты? – Поправляя сумку на плече, она одарила меня взглядом, полным жалости, и ее лицо приняло То Самое Выражение. Казалось бы, учитывая людское разнообразие, мимика для сочувствия должна быть богаче. Но нет. Всегда одно и то же: брови и уголки рта скорбно опущены, а голова наклонена набок, как у любопытной птицы.

Этого оказалось достаточно. В памяти вспыхнула лукавая улыбка Аарона, и в груди запульсировала боль, острая и реальная, будто меня ударили. В ту же секунду по телу разлилось ядовитое чувство вины. Вот она я, снова могу радоваться жизни, хватаюсь за обрывки счастья: кофе, книги, встреча с подругой… Какое у меня на это право, если Аарона уже нет?

– Хорошо, спасибо.

После смерти Аарона я видела То Самое Выражение на сотнях лиц. Люди понятия не имеют, что оно делает со мной, какая боль каждый раз терзает сердце.

Женщина растянула губы в печально-сочувственной улыбке.

– Говорят, школа заложила сад, чтобы почтить память Аарона. Я читала статью…

Она продолжала болтать, но под наплывом воспоминаний ее голос превратился в белый шум. Церемония посвящения в апрельском саду, запах вскопанной земли и весны. Тогда собрали весь десятый класс, и подруги заслонили меня от любопытных взглядов живым щитом. Родные Аарона обменялись рукопожатиями с членами школьного совета и всплакнули. Директор произнес небольшую речь. Он просил и меня выступить, но я ответила, что это должен сделать лучший друг Аарона, Кларк Дрисколл.

– …очень уместная дань памяти, – завершила женщина свой монолог.

– Да. Очень уместная.

– Ну что ж, передавай привет маме.

– Непременно.

Мелкое вранье звучало хотя бы вежливее, чем вопрос, как ее зовут. Я выдавила улыбку, и женщина отправилась прочь.

Принимая соболезнования от незнакомцев, я всегда чувствовала себя мошенницей. С Аароном Розенталем мы познакомились вскоре после моего пятнадцатилетия и встречались всего два месяца. В отличие от родителей и друзей Аарона я его почти не знала. Да, я помнила много хорошего: как он смешил меня, нарочно болтая глупости, как переплетал свои пальцы с моими во время прогулки, как сжимал мою ладонь, когда приходил в восторг. Аарон постоянно чем-то восхищался, не пытаясь напустить на себя суровый вид крутого парня, как остальные мои одноклассники. Конечно временами он тоже бывал не в настроении, но я просто не знала Аарона достаточно долго или достаточно хорошо, чтобы хоть раз увидеть его раздраженным.

Я оплакивала его смерть, но еще и эгоистично жалела себя. Это же надо, только я понравилась парню, как он сразу утонул из-за нелепого несчастного случая, и я никогда уже не узнаю его по-настоящему. Встречаться с Аароном… теперь наши встречи никогда не превратятся в нечто большее, чем несколько чудесных воспоминаний и ворох несбывшихся возможностей. И как себя вести в такой ситуации, особенно если незнакомцы обращаются ко мне, будто я овдовела после сорока лет брака? Я застыла в чистилище Переживших Трагедию, как жвачка под столиком.

Очнувшись от тягостных мыслей, я посмотрела влево.

У полки с поэзией стоял парень, который слышал весь разговор. И этим парнем оказался Райан Чейз, моя тайная безнадежная мечта еще с пятого класса. Просто воплощение жаркого лета: смуглый, с выгоревшей на солнце светло-каштановой шевелюрой. Будь я на шпильках, могла бы посмотреть на него сверху вниз, однако переживать из-за роста ему точно не стоило – с такими-то голубыми глазами, идеальной осанкой и широкими плечами.

Я резко отвернулась, сгорая от стыда. Надеюсь, Райан ничего не слышал!.. Однако он шагнул ко мне и тихо спросил:

– Эй, все нормально?

Вот уж не думала, что он меня знает, но, конечно, он понял, что перед ним Пейдж Хэнкок, Девушка-чей-Бойфренд-Утонул.

– Нормально.

С каждым ударом сердца к щекам приливал жар. Если я повернусь, он подумает, что я обгорела на солнце, как жареный цыпленок.

– Все отлично. Спасибо.

– Это отстой, – вдруг сказал он. – Сочувствие, я имею в виду. Они просто хотят сказать пару слов и погладить себя по головке за доброту.

– Точно! – Забывшись, я подняла к нему пылающее лицо. – Именно так.

Он кивнул. Мы беседовали на серьезную тему, а он улыбался так приятно и легко, словно мы болтали про кексики.

– Несколько лет назад у моей сестры был рак. Теперь она в порядке, но мы за это время натренировались в беседах с незнакомыми сочувствующими.

Я знала об этом. Он был Мальчик-чья-Сестра-Больна-Раком, пока не начал встречаться с Лианн Вудс, красоткой на класс старше. Тогда он стал Райаном Чейзом – Парнем-с-Которым-Каждая-Пошла-бы-на-Свидание. Впрочем, в мою тайную мечту он превратился задолго до этого; если быть точной, я влюбилась, когда заболела его сестра.

Мне ужасно хотелось высказаться. Может, и не стоило, а с другой стороны, я и так слишком долго хранила молчание.

– Мне далеко до профи по несчастьям, – решилась я. – Разве что в нынешнем году выйду в высшую лигу. Может, эта дамочка – тайный вербовщик одной из команд?

Райан Чейз весело хмыкнул, и я мысленно сказала спасибо папе за многолетнее нытье о том, что в Индиане до сих пор нет приличной бейсбольной команды.

– Что, выбираешь книги для школы?

– Ну да, – кивнула я, радуясь, что не успела взять в руки учебник для сценаристов.

– Я тоже. На факультативе по английскому задали кучу летнего чтения, и я только сообразил, что одну вообще не читал.

– У тебя четвертым уроком будет факультатив по английскому?

– Да! А что, и у тебя?

Я кивнула, едва не пустившись в дикий пляс. Общий урок с Райаном Чейзом! И он посмеялся над моей шуткой! Неважно, что у него уже два года есть девушка.

– Круто! Ну, мне пора приниматься за чтение. – Он показал пьесу, которую держал в руках.

– Да, а мне пора возвращаться к подруге. – Скрытый подтекст: клянусь, у меня есть друзья. Я нормальная. – Что ж, тогда до встречи в школе?

– Конечно, – сказал он, ослепив меня умопомрачительной улыбкой. – Увидимся завтра. Отличный будет год.

Сердце чуть не выскочило, норовя рвануть следом за ним.

А в следующую секунду в груди заворочалась боль. Чувство вины подкралось и нахлынуло, поднявшись горячей волной лавы. Неужели это я, сразу после того как первая встречная напомнила мне про ужасную смерть Аарона, пришла в экстаз от встречи с Райаном Чейзом?

«Нет, – скомандовала я себе. – Прекрати».

Я живу так уже много месяцев, в головокружительных метаниях от горя к нормальной жизни и виной за эти метания.

Весь прошлый год я ходила к психотерапевту – без особой пользы, – а неделю назад состоялся наш последний сеанс, и теперь я поняла, что снова должна полагаться только на свои силы. Мне нужно справляться здесь и сейчас, а не на очередном приеме. Психотерапевт вдохновляла меня встречать приступы вины с открытым забралом, и, честно говоря, порой притворяясь храброй, я вправду становилась смелее.

Так что я выпрямила спину и, расправив плечи, призвала на помощь все свое мужество – маленькие вспышки храбрости, мерцающие в крови. Негусто, но достаточно. Достаточно для того, чтобы добраться до столика, сохраняя осанку. Отличный будет год. Да, Райан Чейз, именно так.

Разве я могу это запланировать и внести в список? Я всегда планирую, чем пообедаю и что надену, и даже как-то составила личный учебный план – очень подробный. Так почему бы не запланировать отличный год? В прошлом году я бросила составлять планы – в сумеречных землях тоски это занятие потеряло всякий смысл. Не получится ли у меня теперь шаг за шагом вернуться туда, где светит солнце?

Я плюхнулась на стул напротив Тессы. Решимость бодрила не хуже кофеина.

– Все хорошо? – опустила журнал Тесса.

– Да, – кивнула я, копаясь в сумке. – Ну, не совсем. Какая-то… незнакомка заговорила со мной про Аарона. Сочувствовала.

Тесса сердито фыркнула. Как моя подруга, она тоже насмотрелась на неуместное сочувствие – возле груды яблок на ярмарке, у автомата с газировкой на заправке, в аптечном отделе для аллергиков…

– Ничего страшного, правда, – заверила ее я. – Потому что я поняла: мне просто нужен план!

Я припечатала столешницу ежедневником так, как будто выложила козырь в игре на миллион.

Когда пару лет назад Тесса вручила мне на Рождество ежедневник, я знала: подарок намекает на ее мрачные предсказания, что рано или поздно я стану агрессивным трудоголиком. Мне с первого взгляда понравился бледно-лиловый переплет с моими инициалами, вытисненными в углу. С тех пор каждый новый год я получала в подарок ежедневник, и моей любимой праздничной традицией стало, открыв лиловый переплет, сидеть и перелистывать свеженькие странички.

– А что за план? – поинтересовалась Тесса. – Как избежать отряда жалельщиков? Думаю, нам надо носить маски. Такие красивые, венецианские, со стразами и позолотой.

Я слегка улыбнулась, представив нас в блестках и павлиньих перьях.

– Нет. План, как сделать этот год отличным. Я намерена действовать.

– Ого! – Она отложила журнал. – Чудесно. И как именно?

В самом конце ежедневника был раздел для заметок. И там, после списка вещей, которые надо взять в летнюю поездку всей семьей, и списка канцтоваров для школы (галочки возле каждого пункта), я нашла чистую страницу.

– Ну, пока я придумала только один вариант, – призналась я и написала в начале страницы:

1. Вечеринки/Общение.

– Я пойду на вечеринку к Мэгги Бреннан на следующих выходных.

– А не лучше начать с чего-то не такого масштабного? – поджала губы Тесса. – Мы можем вернуть тебя в школьное общество более щадящим образом.

– Нет, я уверена.

Каждый год в конце каникул староста устраивает вечеринку для своего класса. Прошлый год я пропустила, потому что за две недели до вечеринки погиб Аарон. Этот период в памяти был как слепое пятно – немое оцепенение дома, где я пряталась в своей комнате, как в норе, и потом резкое возвращение в школу. Каждые выходные, которые мы проводили за просмотром сериалов, Морган делала мне маникюр. Такая глупость, такая бессмыслица… пока я вдруг, глядя на лежащие на парте руки, не заметила, как красиво смотрятся мои нежно-зеленые ногти. Так друзья вернули в мой черно-белый мир первые краски.

– Есть идея, – сказала Тесса, слегка толкнув меня. – Какой-нибудь кружок: хор, или французский клуб, или что там еще.

– Идеально! Да.

В прошлом году из-за сеансов психотерапии и всего остального мне было не до факультативов.

– Хотя и не ожидала от тебя…

– Ну, я тоже не рак-отшельник. Я хожу на йогу и в «Кармайкл».

Тесса – единственный человек в мире, который обзавелся фальшивым удостоверением личности не ради выпивки; оно ей нужно, чтобы ходить на выступления лучших инди-групп в клубе «Кармайкл». Думаю, персонал в курсе, что она еще школьница, но еще они в курсе, как сильно она увлечена музыкой. Тесса обычно ходит туда в одиночку. Концерты для нее – не повод потусоваться, а очень личные встречи с музыкой.

– Упражнения и концерты – это не факультативы.

– А вот и нет, если ты хочешь работать со студией звукозаписи или преподавать йогу, – возразила Тесса. – Знаешь, а ты ведь сейчас делаешь вещь прямо в йога-стиле. Разум новичка.

Я скорчила гримасу, как будто она предложила мне недельку посидеть на сокоочистительной диете, на которой честно сидела сама. Йога не для меня. Когда Тесса только увлеклась этим, я тоже пошла вслед за ней, но бросила, когда моя поза Король-Голубь вдруг превратилась в позу Человек-Крендель-Падает-на-Милую-Пожилую-Даму.

– Что ты имеешь в виду?

– Это когда ты пробуешь что-то новое без предубеждений. Ты всегда должна приступать к делу как новичок, даже если ты давно профи. Так ты открыта всему, что тебя ждет.

– Согласна.

Записаться в кружок и пойти на шумную вечеринку… вроде бы вполне выполнимые пункты. Однако двух пунктов маловато для хорошего полноценного плана. Мне нужно больше.

– Пора домой, – взглянула я на телефон. – Папа ждет к шести.

Мои родители, пока состояли в браке, ни о чем не могли договориться, но каким-то образом стали более гибкими после развода. В общем, среда и воскресенье у меня обведены красным кружком, который обозначает ужин с папой.

– И что у вас на ужин? – Тесса начала собираться.

– Лазанья со шпинатом и фетой.

После развода папа вдруг полюбил готовку, и потрясающие успехи чередовались у него с эпическими провалами. Тессу такая непредсказуемость очень радовала: никогда не знаешь, что именно тебе подадут. Меня это не настолько забавляло, ведь я ужинала с отцом всего два дня из семи, что заметно понижало мои шансы выиграть в кулинарную лотерею.

– Кэмерон это не понравится, – сказала Тесса, которая отлично знала мою младшую сестру. Кэмерон славилась отвращением к зеленым овощам, молочным продуктам и разумным действиям.

– И не говори. А ты не хочешь поужинать с нами?

– Хотела бы, но родители уже почти дома, – сказала Тесса, надевая солнечные очки. Ее светлые кудри засияли на солнце, как белое золото. – Приезжают на целых три дня.

Родители Тессы, Нора и Роджер Макмэхон, владельцы международной сети небольших элитных отелей «Мэзон», обосновались в Оукхерсте довольно давно – Тесса тогда еще ходила в первый класс, – но очень часто разъезжали по делам. Тесса вела жизнь моей мечты: почти без родительского надзора, чудесные каникулы за границей, потрясающий огромный дом. Раньше Тесса жила там с бабушкой; затем, как только Тесс получила права, бабушка стала надолго уезжать в «Мэзон Бока Ратон» на встречи с «другом». И даже когда она оставалась в Оукхерсте, то почти не бывала дома – отправлялась то в клуб, то поиграть в бридж с подругами, то на благотворительные мероприятия.

Мы втиснулись в машину – конечно, машину Тессы, поскольку своей у меня нет. Я получила бы права еще в середине лета, точно на шестнадцатилетие, но, к несчастью для меня, авто моей мамы разбилось за неделю до экзамена. Спустя восемь тысяч долларов моя надежда унаследовать его оказалась на свалке вместе с убитым поршнем, что бы это не значило. После этого шесть месяцев я практиковалась или с мамой, которая то и дело панически размахивала руками, или с папой, который только выразительно присвистывал. Ни машины, ни свободы.

– Последний день августа, – вздохнула Тесса, опуская стекло. – Наверное, у меня приступ тоски по лету.

Деревья вдоль тротуаров превратились в размытые пятна густо-зеленого цвета с широкими ветвями. Дубы растянулись от указателя «Добро пожаловать в Оукхерст» до старого центра. Вдоль главной улицы каждые несколько месяцев открывались новые магазины и рестораны, но старые деревья придавали нашему городу шарм и стиль.

Когда я была младше, Оукхерст казался мне вполне приятным местом для жизни. Я почти не вспоминала о Сиэтле, где мы с Кэмерон родились, и ничего не могло быть хуже сырой и жаркой Джорджии, где мы год прожили в захолустном городке. Однако когда случилось несчастье с Аароном, Оукхерст сжался в ком и стал на меня давить.

– Передавай своему папе привет, – сказала Тесса, выруливая на подъездную дорожку. – Заехать за тобой завтра к семи утра?

– Было бы супер.

Я ответила спокойно, хотя пока я шла к двери, при мысли о первом дне школы нервы искрили вовсю.

Ужин затянулся надолго, и все это время я обдумывала свой план. Кэмерон развлекала папу болтовней про скандал в танцклассе, а я обдумывала разные варианты того, как сделать предстоящий год отличным. Требовался мозговой штурм с кем-то, кому я доверяла, с кем-то, кто мог дать хороший совет.

К счастью, такой человек у меня был.

Дома я поздоровалась с мамой и заторопилась к себе наверх, чтобы позвонить бабуле. Мама обычно настаивала, чтобы я разговаривала с бабушкой только лично, потому что она жила всего в нескольких милях отсюда, а телефонные звонки ее иногда пугали. Но было уже слишком поздно для визита, а я хотела поговорить, не откладывая.

Бабулина память начала ухудшаться около десяти месяцев назад и становилась все хуже. Невыразимо грустно было видеть неизлечимый процесс разрушения личности, и я торопилась секретничать с ней, пока еще не поздно – пока вместе с памятью не исчезла и я. Я рассказывала ей про свой «любимый» кошмар – как я тону, не в силах удержать голову над бортиком ванны. Рассказала, как отчаянно порой завидую друзьям. Жаловалась на мамины уроки вождения и на невыносимую сестрицу. Бабушка знала даже о моем сложном отношении к Аарону, про все печали, которые не спешили уходить.

– Алло? – раздался усталый голос.

– Бабуля? – прошептала я так, чтобы мама не слышала. – Это Пейдж.

– О, привет, милая, – оживилась она. – Как у тебя дела?

– Хорошо. Проверяю, все ли готово к школе.

Мой выстиранный и выглаженный наряд для первого дня учебы висел на дверце шкафа еще с прошлой недели.

– Господи, ты уже десятиклассница, – вслух подумала бабуля.

Неверно. Одиннадцатиклассница. Сейчас бабулина память увела ее в прошлое на год назад. Было бы бестактно смущать ее, указав на ошибку, тем более что я звоню так поздно.

– Летит время… Тебе нравится учеба?

– Нравится. – Конечно, некоторые предметы нагоняли на меня тоску, но мне было комфортно в четкой школьной структуре, с расписаниями, учебными планами и тетрадками. – Бабуля?

– Да, солнышко?

Я прислонилась к спинке кровати, опустив ноги на пол, и понизила голос до шепота. Хотела задать ей вопрос, который больше не должен услышать никто – ни мама, ни сестра, ни даже стены.

– После того, как умер дедушка… было что-нибудь такое, что помогло тебе снова радоваться? Ну, чувствовать себя счастливой, несмотря на…

– Ох, милая. То, что случилось с твоим другом, – это ужасно, но ведь это произошло совсем недавно. Нельзя ждать, что тебе сразу станет легче. Пусть пройдет время, и тогда все наладится.

Снова неверно. Это случилось двенадцать с половиной месяцев назад. Прошло пятьдесят четыре недели.

– Я знаю. Я просто… сбита с толку.

– Ну, – с интригующими нотками в голосе начала бабушка, – у меня было несколько свиданий после твоего дедушки.

– Ты ходила на свидания?

– Да. Конечно, та магия, что была у нас, не повторилась, но я этого и не ждала. Я получила столько любви, что на две жизни хватило бы.

Я услышала улыбку в ее голосе. Мой дедушка умер до того, как я родилась, так что я не бередила незажившие раны. Она вспоминала его с нежностью и печалью.

– Ходить на свидания было приятно. По большей части. Я встретила интересных людей, узнала много нового о себе самой. Поцеловала пару лягушек.

Я засмеялась, хотя и поежилась немного, подумав про бабушку и поцелуи в одном контексте.

– А что ты еще делала?

– Ну, путешествовала. Поехала в Париж на свое пятидесятилетие.

– Тебе тогда было пятьдесят лет?

Мы с бабулей обсуждали ее поездку в Париж сотни раз, пока она помогала мне учить французский. Она рассказывала о кондитерских и людях, о музеях и пейзажах. Я понятия не имела, что это было всего двадцать лет назад.

– А как ты считала, моя глупышка?

– В двадцать с чем-то, – пробормотала я, и бабуля засмеялась.

На ее каминной полке стояла фотография, где бабуля кружилась на фоне Эйфелевой башни, одетая в юбку-клеш и рыжевато-коричневое пальто. Лицо и фигура вышли размыто, но в каштановых волосах не было ни намека на седину.

– Мое первое путешествие в одиночку. Твоя мама училась в колледже, и я провела в Париже целых шесть недель. Шесть недель пугающей и восхитительной свободы. Одно из самых приятных воспоминаний.

– Ого.

Путешествовать одной. Например, в Нью-Йорк, ради участия в программе для сценаристов.

– Еще какое ого, – согласилась бабуля. – Честно говоря, я восхищаюсь собой в том возрасте – только не подумай, что я хвастаюсь. У той девчонки был кураж. И у тебя есть, милая. Ты лишь спроси себя, чего ты боишься больше всего, какой страх не дает тебе идти вперед.

Я немедленно ощутила во рту вкус воды из моего кошмара – я тону, голова под водой, легким нечем дышать. Плавание. Вот чего я боюсь больше всего на свете.

В дверь постучала мама – и тут же вошла, не оставив мне времени для ответа. Я каждый раз бесилась. Мама ни капли не признавала мои права на личную территорию, но пыталась замаскировать этот факт одним маленьким стуком.

– С кем ты разговариваешь?

Я прикрыла динамик.

– С Тессой.

Даже если бабушка и услышала, как я вру, она не выдаст меня, потому что забудет раньше, чем сможет рассказать.

Мама вздохнула и повернулась к двери.

– Ладно… Тебе завтра рано вставать. И ты увидишь Тессу утром, так что не виси на телефоне очень долго.

– Не буду, – сказала я закрывающейся двери. – Спокойной ночи.

Мама всегда была строгой, но на смерть Аарона она отреагировала новыми правилами и ужесточением старых – как будто, расписав мою жизнь по часам, она сможет меня защитить. Она постоянно предлагала мне выходить из дома и общаться – и одновременно ввела нелепый комендантский час. Она говорила, что если я захочу поделиться, она всегда рядом, а если я и правда начинала разговор, она не слушала, а давала указания.

– Алло, бабуля? – вернулась я к телефону. – Прости.

– Не надо извиняться. Нам обеим давно пора спать.

– Да, – вздохнула я. – Впереди длинный день.

– У тебя вся жизнь впереди, милая. Сложно только начать.

Горло сжалось от невыплаканных слез. После таких разговоров я не могла поверить, что совсем скоро она забудет мое имя, забудет мое лицо. Забудет, кто я такая.

Повесив трубку, я вытащила из сумки ежедневник и записала туда все, что делала бабуля: свидания и путешествия. Если бы у Райана Чейза не было девушки, мы могли бы влюбиться друг в друга и уехать вместе в Париж. Двух зайцев одним выстрелом.

Я едва смогла себя заставить добавить этот пункт в мой план. К первым четырем я даже хотела приступить. Но плавать или даже просто сидеть на берегу… Тем не менее, если я хочу спокойно спать, надо решиться и на это. Так что я сглотнула и взялась за ручку.

1. Вечеринки/Общение.

2. Новые кружки.

3. Свидание.

4. Путешествие.

5. Плавание.

Тут я задумалась и написала над первым пунктом название моего плана:

Новое начало