Читать книгу Зверь. Контракт на послушание - Эми Мун - Страница 3

Это было не платье… Не наряд и даже не купальник!

Я с ужасом рассматривала две крохотные тряпочки. Одна из них – лифчик, больше похожая на кружевное «ничто», которое едва скрывало соски. А вторая – трусики, но по факту просто  лоскуток, при том о-о-очень низкой посадки.

Так вот зачем мне сегодня сделали полную эпиляцию…

Щеки защипало с утроенной силой. Наверняка даже шея пятнами пошла.

Сегодня меня разложили на косметическом столе и за десять минут лишили абсолютно всех волос ниже ресниц.

Это было… унизительно. Еще никогда я не чувствовала себя настолько беззащитной и голой! А теперь вот должна была надеть это.

– Тук-тук, – кашлянули за спиной.

Я чуть не подпрыгнула на месте.

– Ник! – просипела свистящим шепотом. – Ты… Я… Да у меня чуть инфаркт не случился!

Но парня было не так-то просто смутить.

С абсолютно независимым видом он прошелся к столу, на котором красовалось мое «платье».

– Эй! – попыталась прикрыть будущий позор руками, но Ник оказался шустрее.

– Миленько, – повертел в пальцах лифчик. – Норд-Амурское кружево, не какая-нибудь херня…

Да какая мне разница?!

– Отдай! – потребовала я и даже вроде убедительно, но парень отмахнулся.

– Знаешь, я даже жалею, что бар в другой стороне. Посмотрел бы на тебя в этом… Просто любопытно.

Все, я сейчас точно сгорю от смущения! И Ник туда же! Что за маниакальное желание у мужчин лицезреть голые женские тела?!

– Не насмотрелся на других? – огрызнулась, все-таки забирая верхнюю часть наряда.

А парень сверкнул белозубой улыбкой, отчего его веснушчатое личико опять стало ужасно похожим на девичье.

– Ха! Другие! Они неинтересны! У них… как бы это сказать, – прищелкнул пальцами, – нет изюминки. Знаешь, почему Жанна тебя взяла?

– Потому что глаза красивые, – фыркнула я, незаметно подгребая к себе трусики-ниточки.

Хоть Ник и асексуален, но не очень хочется, чтобы он трогал исподнее… То есть наряд, прости Всевышний.

– У Айши глаза красивее, – хмыкнул парень. – И ноги она в узел завязать может. Посетители кипятком ссутся, когда она шпагаты делает. Нет, Есения. Ты – нежная фиалка в этом серпентарии из ядовитых роз и хищных лиан.

Ага, очень нежная… С располосованной спиной. Последнее, правда, я тщательно скрывала слоем эко-кожи – тратиться на лазер было жалко.

– Ну спасибо… – проворчала недовольно.

– Не дуйся. Я к тому, что иногда хочется передышки. Чего-то по-настоящему милого. Простенького. А не вот этого всего, развел руки.

Я обвела взглядом стены примерочной.  Ну да, роскошь знатная. Декор из натуральных пород дерева, винные тона, бархат и атлас… Тут можно было бы жить, но это всего лишь место, где танцовщицы «пудрили» носик.

– … Посетители устают смотреть на расфуфыренных дур, – резюмировал Ник. – Поэтому Жанна тебя пропустила.

Да уж, если это слова поддержки, то очень специфические. Но и на том спасибо.

– Сегодня я буду одной из этих дур, Ник, – пробурчала и потянулась за чокером. Чуть его не забыла! Самый важный атрибут… Я на всякий случай открыла коробочку и еще раз проверила цвет.

Но витиеватая буква «Л» сверкала ослепительно белым. В полумраке она тоже светилась. Ни с чем не спутать.

– Давай иди уже, – попросила сидевшего на столе парня. – Мне надо переодеваться.

Ник вскинул ладони вверх в знак покорности.

– Ладно-ладно. Я, между прочим, тебя ободрить хотел. Хоть бы спасибо сказала или комплимент моему виду сделала…

Ник смотрелся действительно эффектно. В строгом костюме, похожем на гангстерский из 20-го века, в шляпе и белых перчатках.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказала я и кивнула на выход.

Ник фыркнул, но послушно ушел.

А я отправилась надевать свое «платье». Держись, Есения. В танцах нет ничего особенного, а что касается одежды… Может, комплексов у меня предостаточно, благодаря «счастливому» детству, но за год свободной жизни кое с чем я научилась мириться.

И пусть предстоящая вечеринка – полный разврат и даже больше, но меня никто не тронет. Нужно об этом помнить, и все получится.

Но мерзкое ощущение чего-то нехорошего никак не желало исчезать.  И мне оставалось надеяться, что это всего лишь нервы.

***

Лодыжки утопали в мягком плюше, которым была обита сцена. Моя личная – широкая и хорошо освещенная.

Хотя я бы предпочла полумрак, а лучше – полную темноту. И ценник в четыре раза меньше. Но я здесь – вьюсь около пилона, а на меня опять кто-то смотрит.

Сердце бешено колотилось, подстегивая противное чувство тревоги, но я старалась, как могла.

Не стоит волноваться.

Это просто танец… Да, я практически без одежды. И от сальных взглядов кожа будто липкая, а на сердце гадко до ужаса. И чувствовала я себя продажной шкурой. Но каждый раз, когда становилось совсем невмоготу, я вспоминала Милли.

Ее потухшие глаза, бледное до синевы лицо и жуткую ухмылку, с которой она пыталась убедить меня, что все хорошо. Она счастлива, и чувствует себя благословленной… А на следующее утро ее нашли повешенной.

Пальцы рефлекторно сжались вокруг пилона.

Сколько их было и еще будет – таких вот несчастных? И я тоже должна была вкусить великой благости, чтоб ей пусто было. Но успела вовремя сбежать.

С силой оттолкнувшись от пола, я крутанулась вокруг шеста и выгнулась назад до треска позвоночника.

Пусть смотрят, мне все равно. Взгляд – это не прикосновения, остальное нужно просто выбросить из головы.

Мне вообще повезло танцевать в закрытой кабинке. Я даже не успела ничего увидеть на этом «Рэд Пати», а все гости, которые тут появлялись, приходили просто отдохнуть. Почти все. Был посетитель – старый, не самого презентабельного вида мужчина, – на котором красовались одни лишь стринги и бабочка. Ужасно вульгарно. Но хуже того – старик решил заняться самоудовлетворением.

На то, что он творил, я, конечно, не смотрела. И старалась не слушать. Просто танцевала, воображая, что танцую дома. Первые несколько месяцев после побега я только и делала, что танцевала в любую удобную минутку. Это отвлекало. Придавало уверенности.

И сейчас тоже помогло. Мужик в конце концов ушел, умная техника быстро навела порядок, а я продолжила танцевать.

Скоро уже будет перерыв. Только вот уйдут последние посетители… Но мужчины почему-то не спешили.

Да сколько можно? Попросить их, что ли? У меня уже ноги болят!

Но возмущаться танцовщицам не положено. Да я и не успела.

– Эй, крошка! Хватит дразниться. Прыгай уже к нам, развлечемся.

Я моментально сбилась с ритма.

Ошарашено взглянула на сидевших передо мной мужчин и как могла выразительно привела пальцем по шее, указывая на цвет чокера.

– Да-да, мы все поняли. Красный тебе идет.

Сердце ухнуло куда-то в район желудка. Красный?! Нет… Невозможно!

Пальцы потянулись к чокеру, но снять его я не успела. Рядом оказался рослый бугай и, перехватив за лодыжку, буквально сдернул меня вниз.

– Нет! – взвизгнула, упираясь и брыкаясь. – Это ошибка!

Но ответом мне стал громогласный хохот.

– Погляди-ка, строптивая! Хорошо играет…

И грубые мужские пальцы смяли бедро. От боли и ужаса из глаз брызнули слезы.

– Помогите! – но мой жалкий писк потонул в новом взрыве хохота. Мужик швырнул меня к двум другим.  Наглые противные руки тут же сорвали с меня лифчик!  Облапали грудь! А по шее прошелся слюнявый язык.

От отвращения желудок спазмировал.

Набрав в грудь больше воздуха, я хотела заорать, но один из негодяев зажал мне рот!

– Тихо, малышка, – просипел над ухом. – Пора развлечься как следует…