Читать книгу Алгоритм судного дня. Как Facebook, Google, Microsoft, Apple и другие корпорации создают искусственный суперинтеллект и почему это приведет к катастрофе - Эми Уэбб - Страница 4

Основные идеи ИИ ведут свое происхождение из Древней Греции и восходят к истокам философии, логики и математики. Во многих текстах Платона Сократ говорит: «Познай самого себя», – подразумевая, что стать лучше и принимать правильные решения можно, только узнав сначала собственный характер. Аристотель, помимо прочего, изобрел силлогическую логику и нашу первую формальную систему рассуждений методом дедукции. Приблизительно в то же время математик Евклид придумал, как найти наибольший общий делитель двух чисел, и таким образом разработал первый алгоритм. Благодаря этим древнегреческим мыслителям возникли две новые важные идеи: некоторая физическая система может действовать как набор логических правил, и человеческое мышление как таковое может быть символической системой. Вместе с ними возникли и вопросы, которые философы, теологи, ученые задают себе уже сотни лет. Не является ли тело сложной машиной? Целое, составленное из тысяч других систем, работающих совместно, подобное старым часам с маятником? А что тогда с разумом? Он тоже сложная машина? Или нечто совершенно иное? Доказать его божественное происхождение или связь между разумом и физическим миром невозможно – как и опровергнуть любую из этих гипотез.

В 1560 году испанский часовщик Хуанело Турриано создал небольшую фигурку механического монаха в качестве дара церкви от лица испанского короля Филиппа II, сын которого чудесным образом исцелился после травмы головы[13]. Монах умел делать удивительные вещи: ходил по столу, поднимал крест и четки, бил себя в грудь в знак покаяния и безмолвно шевелил губами в молитве. Это был первый автоматон – механическое подобие живого существа. Слова «робот» еще не существовало, но механический монах был изумительным изобретением, которое наверняка потрясало и пугало зрителей. Вероятно, никому не приходило в голову, что маленький автоматон когда-нибудь сможет не только повторять основные человеческие движения, но заменять человека в заводских цехах, научных лабораториях и кухонных разговорах. Маленький монах вдохновил первое поколение робототехников, чья задача заключалась в том, чтобы создать машины более сложные, чем подражающие человеческим движениям: автоматы вскоре научились писать, танцевать, рисовать. В результате некоторые философы стали задумываться над вопросом, что значит быть человеком. Если можно построить автомат, подражающий поведению человека, не являются ли люди автоматами, созданными божеством? Или мы представляем собой сложные системы, способные к рассуждению и созданию оригинальных идей?

Английский политический философ Томас Гоббс описывал человеческое рассуждение как вычисление в трактате «О теле» (De Corpore), входящем в состав его великой трилогии, посвященной естественным наукам, психологии и политике. В 1655 году он писал: «Через рассуждения я понимаю вычисление. А вычислять означает находить сумму многих вещей, складываемых одновременно, или знать разность, когда одна вещь отнимается от другой. Рассуждать, таким образом, то же самое, что складывать или вычитать»[14]. Но как нам узнать, обладаем ли мы при этом свободной волей?

В то время, когда Гоббс работал над первой частью своей трилогии, французский философ Рене Декарт опубликовал книгу «Размышления о первой философии», в которой задавался вопросом, как мы можем знать наверняка, что данный нам в ощущениях мир реален. Как можем мы проверить собственное сознание? Какое доказательство могло бы убедить нас, что наши мысли действительно принадлежат нам, а мир вокруг нас реален? Декарт был рационалистом, верившим, что факты могут быть получены путем дедукции. Он предложил знаменитый мысленный эксперимент. Он предложил читателям представить себе демона, якобы создающего иллюзию окружающего нас мира. Если бы физический, чувственный опыт читательницы, сообщающий ей, что она плавает в озере, был бы всего лишь наведен демоном, она не могла бы действительно знать, что плавает. Но с точки зрения Декарта, если читатель осознает свое существование, значит, он отвечает критериям знания. «Всякий раз, как я произношу слова Я есмь, я существую или воспринимаю это изречение умом, оно по необходимости будет истинным»[15], – писал он[16]. Другими словами, факт нашего существования не подлежит сомнению, даже если между нами и реальностью находится вводящий нас в заблуждение демон. Или же «я мыслю, следовательно, существую».

Позже в своем «Трактате о человеке» Декарт утверждал, что люди, вероятно, могли бы изготовить автомат в виде небольшого животного, который был бы неотличим от своего прототипа. Но даже если когда-нибудь нам удалось бы создать механического человека, его никогда нельзя будет спутать с настоящим, утверждал Декарт, поскольку у него не будет разума и, следовательно, души. В отличие от людей, машина никогда не сможет соответствовать критериям знания – она никогда не сможет осознавать себя, как это делаем мы. Для Декарта сознание находилось внутри нас – душа была духом, оживляющим машину нашего тела[17].

Несколькими десятилетиями позже немецкий математик и философ Готфрид Вильгельм фон Лейбниц рассматривал идею, что человеческая душа сама по себе запрограммирована, и утверждал, что при этом человеческий ум оказывается контейнером. Бог создал душу и тело так, чтобы они естественным образом сосуществовали в гармонии. Тело, разумеется, сложная машина, но оно едино с набором божественных инструкций. Наши руки движутся, когда мы захотим, но не мы изобрели механизмы, делающие движение возможным. Если мы осознаем боль или удовольствие, эти ощущения – результат работы заранее запрограммированной системы, непрерывной связи между разумом и телом.

Лейбниц предложил собственный мысленный эксперимент, иллюстрирующий его положение, что мысль и чувства неотделимы от человеческой природы. Представьте себе, что вы заходите на мельницу. Здание – это контейнер, заключающий в себе машины, сырье и рабочих. Это сложная система, составные части которой согласно работают ради общей цели, но разума она иметь не может. «Все, что мы найдем там, – это шестерни и рычаги, приводящие в движение друг друга, но ничего способного отвечать за чувства, – писал он, – Таким образом, чувства нужно искать в простых сущностях, но не в составных, таких, как машины». Его идея заключалась в том, как бы сложны ни были мельница, механизмы или автоматы, человек не может создать машину, способную мыслить или чувствовать[18].

Тем не менее Лейбница увлекала мысль о воспроизведении отдельных аспектов мышления. Несколькими десятилетиями ранее малоизвестный английский литератор Ричард Брейтуэйт, написавший несколько книг о поведении в обществе, мимоходом упоминает «компьютеров» – прошедших сложное обучение людей, способных быстро и точно производить вычисления[19]. В то же время французский математик и изобретатель Блез Паскаль, заложивший основы того, что сегодня мы знаем как теорию вероятности, занимался автоматизацией вычислительных задач. Паскаль наблюдал, как его отец кропотливо высчитывает налоги вручную, и хотел упростить ему работу. Поэтому он начал работать над автоматическим вычислителем с зубчатыми колесами и подвижными круговыми шкалами[20]. Вычислитель работал, и это заставило Лейбница уточнить свою мысль: у машин никогда не будет души, но когда-нибудь удастся построить машину, способную к логическому мышлению на уровне человека. В 1673 году Лейбниц описал «пошаговую машину выводов», новый тип вычислительного устройства, способный принимать решения с использованием двоичной системы[21]. Машина напоминала бильярдный стол с шарами, лузами, киями и желобами, и она открывала лузы в зависимости от последовательности единиц («открыто») и нулей («закрыто»).

«Пошаговая машина выводов» Лейбница заложила основу для новых теорий, включая ту идею, что, если логическое мышление может быть сведено к символам и результат проанализирован как вычислительная система, если геометрические задачи могут быть решены при помощи символов и чисел, тогда все может быть сведено к битам, включая человеческое поведение. Это значительный отход от идей философов прошлого: машины будущего станут воспроизводить человеческое мышление, не нуждаясь в идее божественного провидения. Для мышления не обязательно необходимы восприятие, чувства или душа. Лейбниц представлял себе компьютер, способный решать задачи общего характера, даже не обязательно математические. Он предполагал, что язык может быть сведен к элементарным идеям математики и науки и эту задачу можно рассматривать как часть работы над универсальным переводчиком[22].