Читать книгу Ворон - Эмилия Грин - Страница 4

Проваленная миссия по спасению пернатых обернулась для меня прогулом биологии. Опоздав, я решила отсидеться за дверью, дабы лишний раз не привлекать к себе внимание. Хотя, даже успев на первый урок, вряд ли бы я уловила хоть что-то после стычки с психопатом, живущим по соседству.

А Воронов вел себя как натуральный псих. Или одержимый бесами.

Казалось, еще немного, и он, покрывшись шерстью, сиганет через забор резать соседских кур. Унизительнее всего то, что я сама к нему пришла. Вот и получила «благодарность» в виде сальных взглядов и грязных угроз. Пообещала себе, что «общипанная утка» получит по заслугам! Даже топнула для поднятия боевого духа.

– Аля, почему тебя не было на биологии? – настороженно поинтересовалась Ксю, присоединившись ко мне после звонка, возвестившего о начале перемены.

– Что у тебя здесь? Кровь?! – испуганно свела брови Марина, указывая на манжеты моей белоснежной блузки.

Ох, блин!

– Так, ерунда! Капнула томатным соком…

– Лучше сразу застирать, он плохо отстирывается, – наперебой защебетали одноклассницы.

– Да… точно… – Я покосилась в сторону туалета, вздрогнув из-за пронзившего пространство безапелляционного звонка.

– Между первым и вторым он меньше пяти минут, – сочувственно пожала плечами Марина, нехотя направляясь к классу математики.

Я не нашлась что ответить, прожигая взглядом отвратительное буро-розовое пятно на выглаженной новенькой блузке.

Клякса чем-то напоминала усмехающуюся рожицу. Следующие сорок минут я то и дело ее рассматривала, против воли вспоминая покрасневшие ореховые глаза, хмурый взгляд и аромат детского мыла, смешанный с запахом кровью.

Ворону все-таки удалось меня запачкать.

– Аль, прием! При-е-е-м… – Повернув голову, обнаружила, что большинство одноклассников уже смылись, а в классе остались только Ксюша с Мариной и я. – Может, все-таки поделишься, какой сорт томатов вызывает полнейшую дезориентацию в пространстве? – подмигнув, рыжеволосая подружка ловко пригладила свою дерзкую удлиненную челку.

– А если учесть, что твоего соседушки сегодня тоже не наблюдается… х-м… Ксю, предлагаю сложить два и два… и у нас будет ответ! – с наигранным озарением пронзила наманикюренным пальчиком воздух Марина.

– Эй, вы о чем? Ну какой Ворон?! Неужели думаете, он мучил меня, затащив в свое темное логово?

Хихикая, одноклассницы переглянулись.

– Те, кто были у него в гостях, болтают, что Ворон ас в самых изощренных ласках… Ой, пытках! Я хотела сказать пытках, конечно! – хлопала глазками Марина.

– Но при чем здесь я?!

Я поднялась, бездумно скидывая учебники и письменные принадлежности в рюкзак, желая скорее прервать опасный разговор.

– Аль, поверь, ты можешь нам доверять, – вдруг серьезно сказала Ксю, метнув в свою подругу предупреждающий взгляд.

– Аля, ну прости… Не хотела тебя задеть! – тут же примирительно улыбнулась Марина. – Просто ты не все про него знаешь…

Я с трудом сдержала иронический вздох. Хотелось парировать тем, что я знаю достаточно, чтобы сделать определенные выводы об этом пернатом придурке, но вовремя прикусила язык, без особого интереса уточнив, что она имела в виду.

– Стабильно раз в месяц Ворон исчезает на несколько дней… А потом появляется в школе в весьма потрепанном виде, весь окутанный аурой таинственности.

– И никто не знает, где он пропадал, – заговорщически понизив голос, добавила Ксю.

– Вот мы и подумали: вдруг ты что-то заметила? И эти пятна томатного сока, больше напоминающие кровь… – вторила ей Марина, прикрывая за нами дверь в класс.

– Нет. Я не в курсе…

Я задумчиво прикусила губу, направляясь за девчонками в столовую.

Довольно быстро отстояв очередь, мы нашли пустой стол и, расставив подносы, молча принялись за еду. Впервые с нашего знакомства я уловила напряжение, циркулирующее в воздухе, будто новые подружки чувствовали, что я чего-то не договариваю.

Однако даже несмотря на возникшую неловкость, я не собиралась делиться подробностями сегодняшнего утра. Мысленно пообещала себе больше не совать нос не в свое дело и до конца года стать невидимкой.

– Девчонки, можно присоединиться?

Я вздрогнула от тихого хрипловатого баритона за спиной. Повернув голову, моргнула и уставилась на Егора. Безруков, в черной водолазке, второй кожей облепившей его мускулистые руки и точеный пресс, сжимал заставленный поднос в руках. Указав подбородком на единственный пустой стул, он обвел каждую из нас вопросительным взглядом.

– Конечно… – после небольшой паузы чересчур широко улыбнулась Марина.

– Да-да! – энергично кивая, согласилась с ней Ксю, пока я, рассеянно облизывая губу, ощущала на себе десятки любопытных взглядов.

– Пожалуйста… – наконец, отмерев, помахала ему пирожком, тут же мысленно отругав себя, представив, как, должно быть, глупо это выглядело со стороны.

– Угощайтесь, – сдержанно улыбнувшись, Егор пододвинул к нам свой поднос. Только сейчас я обратила внимание на гору выпечки, венчавшую аляповатую тарелку с отбитым краешком. – Не знал, какие у вас предпочтения, – добавил он все так же серьезно.

– С-спасибо, – не сразу отозвалась Марина, зачем-то схватив одновременно два рогалика.

Я сглотнула, напоровшись на их потрясенные взгляды. И не только их… Увы, Вселенная в очередной раз подложила мне свинью, отреагировав на желание стать невидимой вниманием самого популярного парня в школе. Атас. Краем глаза я заметила, как несколько человек направили на нас телефоны… Атас в кубе.

– Аль, можно тебя на пару слов? – наклонившись ко мне, вдруг еле слышно поинтересовался Егор.

С одной стороны, я мечтала сбежать подальше от десятков любопытных глаз, сканировавших каждое движение за нашим столом, однако представив, что подумают, если мы с Безруковым вдвоем покинем столовую, моя решимость моментально пошатнулась.

– Нам с девчонками нужно еще кое-что доделать…

– Это не займет много времени. – Тихо, но твёрдо произнес Егор, скользнув пятерней по своим слегка вьющимся волосам.

– Встретимся за колонной в конце коридора через пару минут? – умышленно выбрала я самое, на мой взгляд, безлюдное место.

Хотя какое это теперь уже имело значение?!

– Буду ждать, – кивнув, Егор поднялся и, не оборачиваясь, под возбужденные шепотки и любопытные взгляды покинул столовую.

– Ксюш, ты вообще что-нибудь понимаешь? – скептически покосилась на меня Марина, откусывая кусочек рогалика.

– Я уже перестала что-либо понимать, – подавив зевок, рыжеволосая одноклассница подперла щеку рукой.

– Аль, ты ведьма? – две пары глаз за столом сверлили меня в ожидании ответов. – Признавайся, где прячешь метлу?

Издав нервный смешок, я покачала головой.

– Тогда как тебе удалось за пару дней превратить Безрукова из дикого животного в милого котеночка? – не унималась Марина с озабоченным лицом, как у Лосяша из «Смешариков».

– Поговорим чуть позже.

Закинув рюкзачок на плечо, стараясь не обращать внимания на косые взгляды, я поспешила к назначенному месту. Для себя объясняла интерес Егора очень просто: я новый человек в их городе. Устав от бесконечных сплетен, связанных с его непростой биографией, парень нашел во мне что-то вроде отдушины.

– Аль, ты пришла! – замерев около колонны в конце коридора, Безруков смерил меня серьёзным взглядом.

– Мы же договорились. – Грудь сковало от непреодолимого желания заполнить возникшее неловкое молчание.

– Я хотел извиниться, что в прошлый раз вел себя чересчур настойчиво. – С его губ сорвался неловкий смешок.

– Все в порядке! – поспешно кивнула я.

– Подумал, тебе нравятся парни типа Кристиана Грея, – он рассмеялся в сжатый кулак. А вот это предположение явно было лишним. Егор покраснел, очевидно, сообразив, что сказал не подумав. – Черт, извини, похоже, я снова что-то не то ляпнул…

Это напоминало бег по кругу!

– Егор, прекрати извиняться! Все в порядке, серьёзно. Ты не сказал ничего такого. Ни тогда, ни сейчас.

– Точно? – произнес раздосадовано.

– Да.

Мягко улыбнулась, потому что на Безрукова невозможно было долго дуться.

– Тогда… друзья? – подавляя улыбку, вопросительно выгнул светлую бровь.

– Друзья!

– Я правда буду рад стать тебе другом, – произнес с такой подкупающей искренностью, что мне в сотый раз за минуту стало неловко.

– Я тоже.

Между нами воцарилась тишина, прерываемая лишь его тяжелым дыханием.

Боже, ну когда там уже звонок?

– И, Аль, завтра я уезжаю на сборы по легкой атлетике. Пару недель меня не будет. Может, обменяемся телефонами? – В ожидании моего ответа Егор закусил нижнюю губу.

Глядя на то, как он достал айфон из заднего кармана брюк, я по инерции продиктовала свой номер, с удивлением уточнив:

– Сборы в самом начале учебного года?

– Из-за ковидных ограничений все графики съехали. В департаменте спорта боятся, что скоро нас накроет новой волной, так что решили перестраховаться. – Егор пожал плечами, нахмурившись, когда в нашу беседу вклинился звонок. – Я напишу… как-нибудь…

– Да, конечно! И удачных сборов!

Помахав ему на прощание, я понеслась к классу математики – в расписании значилась пара по алгебре под руководством нашей классной Злюки Злюковны. Ой, то есть Зинаиды Зиновьевны.

Ксю с Мариной уселись за первой партой, сосредоточенно глядя в учебники, а мне досталось одинокое место на галерке. Ну и ладно. Довольно быстро переключившись на решение тригонометрических упражнений, я не заметила, как пролетел первый урок.

На перемене девчонки под предлогом похода в библиотеку утащили меня в одну из самых дальних секций и устроили очередной допрос с пристрастием. С трудом удалось отбиться.

Вернувшись одновременно со звонком, я с тревогой обнаружила, что оставленные на парте вещи исчезли.

А может, я засунула их обратно в рюкзак? Да, так и есть.

Потянувшись за учебником и тетрадью, ахнула, когда кончики пальцев увязли в какой-то отвратительной липкой белой субстанции. Сердце ухнуло в пятки…

Это был клей. Все мои новенькие учебники, тетради, пенал и дневник были вымазаны толстым слоем клея. Дрожащими руками перебирала слипшиеся книги, пытаясь спасти хоть что-то, однако это оказалось невозможно.

Все испорчено. Абсолютно все…

Вместе с отчаянием к горлу подкатили слезы, но, сделав глубокий вдох, я сдержала этот порыв. Не сейчас. Не здесь.

– Алина Лебедева! К доске с дневником и учебником!

Я вздрогнула от повелительного тона Злюковны.

Нет…

– Каждый урок будем устраивать срез знаний! Только так можно натаскать вас! – хмыкнула классная. – Лебедева, тебе персональное приглашение? – она повысила голос.

– Прошу прощения…

Я выпрямилась, лихорадочно соображая, как поступить.

– Алина, повторяю еще раз… – «для тупых» явно читалось, судя по ее язвительной интонации. – Возьми учебник и дневник! Оценка пойдет в журнал.

– У меня сегодня нет ни учебника, ни дневника… – пробормотала, потерянно глядя на размокшие испорченные страницы.

Злюковна картинно закатила глаза. По классу поползли насмешливые шепотки.

– Поразительно наплевательское отношение в первую же учебную неделю! Или думала выезжать за счет красивых глаз? Не знаю уж как в твоей прежней школе, Лебедева, но у нас такие фокусы не пройдут! Живо к доске… Будешь на слух записывать условие задачи! Дана бесконечная последовательность чисел…

Я вздохнула, пытаясь писать слипшимися от клея пальцами, однако выходило неважно: мел то и дело выскальзывал, оказываясь на полу.

– …Известно, что для любого номера k можно указать такое натуральное число t…

Выпачкавшись от моих пальцев, кусочек мела практически перестал писать, что породило новую волну смешков среди одноклассников. Попахивало крахом. Причем полным.

– Можно взять новый мел? Этот не пишет, – пробормотала, указывая на пробелы в условии задачи.

– Плохо, Лебедева. Очень плохо. Садись, два. И подумай на досуге, как будешь сдавать ЕГЭ. Такими темпами аттестата не видать… Пойдешь из школы со справкой! – сокрушалась Злюковна.

Развернувшись, я увидела радостное лицо Терехиной. Сидя напротив доски, она хлопала ярко подведенными глазами, глядя на меня с деланным сочувствием.

* * *

– Аль, хочешь, вечером занесу тебе мои учебники? Отксеришь пока ближайшие темы? – Ксю участливо сжала мою ладонь.

Оторвав взгляд от рюкзака, я обнаружила, что мы остались одни. Не нашлась что ответить, все еще испытывая потрясение. Я впервые столкнулась с таким вопиющим проявлением буллинга. Задним умом понимала, что нужно было сразу показать классной испорченные вещи, но, как известно, после драки кулаками не машут.

– Терехина – гадина, – произнесла равнодушно, – она за все ответит.

– Ой, Аль… – бледное лицо Ксю пошло красными мятежами, – лучше не надо. У Алены мать директриса, и все, в том числе и Злюковна, пляшут под их дудку.

– Ты предлагаешь мне молча «съесть»?

Ксюша опустила глаза на свои черные лоферы.

– Терехина и ее подпевалы каждый год выбирают себе новую жертву. Классе в восьмом я пришла после каникул с короткой стрижкой, так они до третьей четверти меня изводили. Как только ни называли. – Тихий вздох сорвался с не накрашенных ярких губ.

– И что потом?

– Ленка Сафронова на день влюбленных отправила Безрукову валентинку… И все дружно переключились на нее, а меня оставили в покое. Алена считает Егора своим кабачковым оладушком. Просто на нем помешалась…

Я непроизвольно стиснула кулаки.

– …Воевать с ними бесполезно… – Ксюша с грустью посмотрела на мои испорченные вещи. – Это самая нормальная школа в городе: программа, учителя. Переходить все равно некуда. – В классе установилась гнетущая тишина. Тик-так, тик-так – насмехались надо мной настенные часы. – Мне пора ехать к репетитору. Приходи вечером за учебниками, – поднимаясь, повторила свое предложение Ксю.

Неопределенно кивнув, я молча последовала за ней к выходу. Попрощавшись с одноклассницей, покинула школьный двор, заметив Терехину и ее хомяков около входа в парк. Ну и, разумеется, ждали они меня.

– Аль, представляешь, мы сейчас обознались: проходили мимо бачков – думали ты, а оказалась бомжиха! – староста покосилась на мой выпачканный рюкзак, Маша с Наташей как по команде загнулись от приступа хохота.

Пациент стабилен. Диагноз: острый нарциссизм. Ее несло выше скорости Вселенной. Хорошо, что моя душевная организация не была настолько тонкой. Я посмотрела на одноклассниц с вызовом.

– А ведь я могу рассказать, кто испортил мои вещи.

– Зиновьевна тебе так и поверит, тупица! – Терехина с ног до головы окинула меня презрительным взглядом. – Даже тюбик с клеем закрыть не в состоянии, не то что решить тригонометрическое уравнение! – спародировала она уничижительный голос Злюковны. – Я тут с тобой не шутки шучу, новенькая. Считай, это последнее предупреждение. – Пригладив белокурую прядку, староста подмигнула одной из своих подельниц.

– Уже можно начинать бояться? – ровно парировала я.

– Можно. Увижу тебя еще раз с Егором… – Глаза старосты вспыхнули испепеляющей ревностью.

Боже, какое дно. Примерно так ученые и обнаружили Мариинскую впадину. Пропустив угрозы мимо ушей, я усмехнулась своим мыслям. Даже после того, как эти одноклеточные испортили мои вещи, я не чувствовала страха, скорее что-то среднее между брезгливостью и жалостью.

– Лебедева, хорошенько подумай о том, что я тебе сказала…

Весь вечер я не находила себе места. Особенно расстраивало, что для покупки испорченных учебников и тетрадей пришлось взять деньги, которые я откладывала на итальянский шелк. Хоть ценник и кусался, поставила себе цель приобрести эту ткань во что бы то ни стало и сшить из нее платье.

Обнаружив, что время уже перевалило за половину десятого, я позвонила отцу. Сначала хотела поделиться с ним своими проблемами, однако, услышав усталый замученный голос самого близкого человека, быстро отказалась от этой идеи.

– Пап, когда придешь? Я ужин приготовила…

– Ох, ребенок! – он вздохнул. – Прошлый директор оставил после себя настоящий хаос. Возможно, имеют место серьезные хищения… Если это подтвердится, начнутся проблемы с финансированием интерната! – еще один тяжелый вздох. – Не жди меня. Вернусь поздно.

– Береги себя, пап…

Не дослушав до конца, отец повесил трубку.

* * *

Я проснулась от еле уловимого, как осенний ветерок, ласкового касания волос.

– Пап? Ты вернулся? – не открывая глаз, пробормотала в дымке сна, крепче прижимая к груди свой талисман – самодельную куклу.

Молчание послужило ответом. И запах. Зарывшись носом в подушку, я уловила характерные нотки перечной мяты, с удовольствием вдохнув полной грудью. Сладковато-терпкое послевкусие осело на кончике языка.

– Пап, ты здесь?! – повторила громче.

Снова тишина. Но у нас дома не было перечной мяты… Да и среди моих банок-склянок не наблюдалось таких отдушек.

Я резко села на кровати, натянув одеяло до обнаженных ключиц. Запоздалое озарение окатило волной паники. Почудилось, будто за мной кто-то наблюдает из темноты.

А потом я обнаружила, что балконная дверь не заперта.

Но я точно закрывала ее перед сном!

От этого чудовищного открытия сорочка моментально прилипла к спине, а сердце забилось чаще. Тук-тук-тук – вибрировал пульс в ушах. Во мне все перевернулось, когда услышала шорох в дальнем углу комнаты. Я включила настольную лампу и несколько секунд усиленно моргала, чтобы глаза привыкли к свету. Никого. Сделав глубокий вдох, истерично рассмеялась. Похоже, из-за пережитого стресса у меня начались глюки. Может, и запах перечной мяты, запутавшийся в волосах, тоже плод моей буйной фантазии? Вероятнее всего.

Только открытая балконная дверь все еще не давала покоя. Ведь я ее закрывала. Или хотела закрыть? Закутавшись в длинный халат, вооружилась томиком географии и на цыпочках прошмыгнула на балкон. Разумеется, и там никого не оказалось. Похоже, подсознание сыграло со мной злую шутку.

Дура. Дура. И еще раз дура ты, Аля.

Поежилась, устремив сонный взгляд на единственное освещенное окно в доме напротив. Судя по всему, Воронов не спал. Против воли перед глазами всплыло его красивое обезображенное синяками и кровоподтеками лицо. Интересно, что он делает там один?

Нет, мне совсем не интересно… Фыркнув, я вернулась в спальню и, повесив халат на спинку кровати, легла и стремительно провалилась в тревожный сон.

* * *

Следующие несколько дней я пыталась вытеснить все негативные воспоминания, погрузившись в учебу с головой. А вечерами, приготовив ужин и разделавшись с уроками, просиживала часы напролет за швейной машинкой.

Всю неделю я проводила время в компании Ксюши и Марины. Мы вместе готовились к контрольной по тригонометрии, а еще по очереди читали эссе друг друга, указывая на возможные стилистические ошибки.

К слову, Воронова в школе не наблюдалось. Вряд ли бы он смог объяснить, откуда такие увечья, поэтому и отсиживался дома, как крот в норе.

Казалось бы, после отъезда Безрукова все нормализуется, однако я каким-то шестым чувством ощущала сгущавшееся в воздухе напряжение.

– Дискриминанты, интегралы, геометрические и алгебраические теоремы… А-а-а! – Марина обхватила свою светлую головку руками. – Зуб даю – нам в жизни это никогда не пригодится! И зачем только забивать голову? – она состроила такую мученическую рожицу, что мы с Ксю прыснули смехом.

До контрольной по тригонометрии оставалось два дня, поэтому, решив не тратить время впустую, быстро пообедали и, оставшись в столовой, продолжили подготовку.

– Ох, этот многочлен меня доконает…

Растянув губы в легкой улыбке, я откинулась на спинку неудобного стула, вдруг ощутив, как расслабленное выражение осыпается с моего лица.

Ворон.

Замерев посреди столовой в стильном черном кардигане, надетом поверх рубашки в тон, и брюках, идеально сидящих на крепких бедрах, он смотрел на меня. Выжигал взглядом. Топил в ледяной проруби немигающих ореховых глаз, отчего по коже расползлись мурашки с острыми зубками.

– Кирилл! – звонкий девичий голос раздался прямо за спиной.

Миг, и небезызвестная шатенка по имени Ульяна – да, я зачем-то навела о ней справки – бросилась Кириллу на шею, а он, по-хозяйски опустив ладони на точеную талию, одним уверенным движением притянул девушку к себе.

Я перевела взгляд на пирожок с вишневым джемом. Аппетит моментально испарился. Внезапно накрыло осознание, что смотрел он на неё. И зачем ему вообще было на меня смотреть, когда есть такая красавица модельной внешности?

– Аль, как у тебя обстоят дела с многочленом? – сосредоточенно поинтересовалась Ксю.

– Многочлен… многочлен… – хихикая, как заведенная повторяла Марина.

Нахмурившись, я рассеянно посмотрела перед собой, обнаружив, что Воронов уселся за соседний стол напротив меня, руку расслабленно опустил на худенькие плечи шатенки.

– Аль, так что ты думаешь? – не обращая внимания на кривляние Маринки, настаивала Ксюша.

В этот момент Ульяна наклонилась, прошептав Кириллу что-то на ухо. Судя по его реакции – короткому вибрирующему смешку – и ее порозовевшим щекам, нетрудно догадаться, о чем шла речь.

Сама не понимаю, почему меня это так нервировало. Наверное, дело в том, что со мной по непонятной причине Ворон вёл себя как хам трамвайный…

– Пора на русский! – Марина ловко отправила тетрадки в сумку, поднимаясь из-за стола.

– Аль, мы в туалет заскочим. Догоняй! – покосившись на часы, обратилась ко мне Ксю, протягивая решение многострадальной задачи.

– Ага… – забуксовав из-за его внезапного появления, я все-таки перенесла в черновик цепочку формул, а когда подняла голову…

Его глаза изучали мое лицо.

На этот раз я не могла ошибиться. Не переставая поглаживать плечико Ульяны, Воронов покушался на меня своими ореховыми глазами-пулями. Импульсивно заправив за ухо выбившуюся прядь, я заворожено наблюдала, как кадык на шее одноклассника прошелся вверх-вниз.

Намеренно уступив в этой битве взглядов, я поспешила в класс и плюхнулась за единственную свободную парту на галерке. Вместе со звенящим звонком вдруг пришло осознание, что мои мучения только начинаются. Стоило об этом подумать, как Воронов, растянув губы в нахальной усмешке, сел рядом.

– Привет, – пискнула, лишь бы хоть немного сгладить нараставшую неловкость.

Слегка приподняв подбородок, Кирилл смерил меня снисходительным взглядом, и… промолчал. От обиды я даже стиснула кулачки. Решил сыграть в молчанку? Идиот. Пернатый. Больше не скажу ему ни слова! Только мои молчаливые проклятия, по всей видимости, его совершенно не трогали. Расслабленно откинувшись на спинку стула, Воронов выглядел победителем, полностью контролировавшим ситуацию.

Жаль, русичка задерживалась.

– Кирюш, с возвращением! – приторный голос Терехиной был адресован моему соседу по парте.

– С чего это вдруг такое внимание, Аленка?

Я не видела выражение его лица, но хрипловато-рокочущие нотки голоса явно выдавали интерес.

Даже этой гадине ответил, а мне – нет.

– Так, класс, ученье – свет! Быстро достаем рабочие тетради! – хорошо поставленный голос учительницы русского прервал их ненавистный треп.

Достав все необходимое, я вновь непроизвольно покосилась на соседа по парте. Воронов глядел прямо перед собой, задумчиво поигрывая карандашом в руке. От него пахло терпким мужским одеколоном. Явно не дешевым. Слишком взрослым. Чересчур мужским.

Вдруг карандаш выскользнул из его пальцев, упав мне прямо под ноги. Краем глаза заметила, как напряглись желваки на слегка заросших щеках Кирилла. Я бы без труда помогла его поднять, однако, припомнив хамское поведение парня, решила: пусть сам поваляется у меня в ногах. Ха-ха!

Воронов чуть наклонился, видимо, примеряясь, как лучше дотянуться, невзначай обдав мою щеку горячим дыханием. Свежие сладковато-горькие нотки перечной мяты защекотали ноздри.

Сердце вдруг раздулось до размеров гелиевого шара. Ладони увлажнились. Потому что этот запах прочно отложился в одном из самых потаенных сундучков моей памяти…

«Это ты пробрался ночью в мою спальню?» – всю пару вертелся на языке вопрос, но я так и не решилась его озвучить, представив, как жалко буду выглядеть, если Воронов покрутит пальцем у виска.

Честно говоря, я сама уже ни в чем не была уверена. Одно знала наверняка: надо всегда проверять балконную дверь. Ну, мало ли… А еще поменьше обращать внимания на всяких самовлюбленных придурков с неустойчивой психикой.

На перемене учитель химии попросил всех остаться в этом классе, так как в его аудитории после неудачного опыта слишком пахло гарью. Русичка не стала возражать, отправившись в учительскую, что означало – мне придется еще сорок минут терпеть своего хамоватого соседа.

Подавив вздох, я вытащила все необходимое для следующего урока и сосредоточилась на преподавателе, занявшем место у доски. Это был молодой худощавый мужчина в растянутой водолазке с хаотичным каскадом засаленных волос. А еще он слегка заикался.

– К-класс, начнем урок! П-параграф семь! И отвечает…

– Юрий Сергеевич, вы ведь нам в прошлый раз ничего не задали! – озабоченно заметила отличница Маша.

– Д-да… Т-точно… – энергично закивал он.

По классу пронесся насмешливый шепоток. Кто-то из парней передразнил его манеру говорить.

– Воронов, п-прекратите разлагать дисциплину! – вдруг взвился учитель, устремившись на моего соседа по парте.

Справедливости ради, Кирилл не произнес ни слова. Да, с королевским спокойствием, будто древнекитайский император, чуть со стороны наблюдал за происходящим, однако он никого не дразнил. Я бы услышала.

– Юрий Сергеевич? – Кирилл вопросительно выгнул густую темную бровь и добавил сдержанно. – Обоснуйте?

У химика вдруг вытянулось и покраснело лицо. В классе моментально повисла гнетущая тишина. Шутники прикусили языки, очевидно сообразив, что подставили того, кого не следовало.

Преподаватель смотрел на Кирилла, а Кирилл – на него.

– Что вы сказали, Воронов? П-прогуливаете уроки, а п-потом нарушаете дисциплину? Давно у директора не были?!

Мой сосед усмехнулся, но промолчал.

– Что ж, раз такой умный, расскажите об одном из веществ нервно-п-паралитического действия! – сказал преподаватель и язвительно ухмыльнулся.

Открыв страницу учебника на нужном параграфе, я пододвинула его к Кириллу. Эту тему мы еще не проходили, и учитель явно пытался поймать его. Но тот и не посмотрел в учебник, и тогда я сама прочла шепотом: «В чистом виде эти вещества являются бесцветными жидкостями, практически лишенными запаха… Используются в химическом оружии».

– Дайте-ка подумать… – Воронов медленно подобрал свои вытянутые длинные ноги под парту и, откинувшись на спинку стула, ровно произнес. – Зарин, – после нескольких секунд напряженного молчания он пожал широкими плечами. – Бесцветный. Безвкусный. И чрезвычайно токсичный. Некоторые люди уж очень его напоминают.

«А вот это зря…», – подумала я.

На покрасневшем лице химика заходили желваки. Выглядел он так, будто сейчас сорвется и бросится на Воронова с кулаками, только, увы, исход этой битвы был заранее предопределен: при желании Кирилл мог бы уложить учителя одной левой…

– Эх, Воронов-Воронов… Явно сказывается отсутствие… – Юрий Сергеевич кашлянул, продолжая испепелять моего соседа по парте разгневанным взглядом. – О-отсутствие должного воспитания…

Несмотря на расслабленное выражение лица, Кирилл с такой силой сжал кулак, что одна из его ранок снова открылась, и из нее потекла кровь.

– Если вы закончили, Юрий Сергеевич, почему бы вам не начать урок? – с беспечной улыбкой ответил он, однако я не могла отвести взгляд от алой струйки, текущей по его крупной ладони.

– Воронов, лучше молчите, сделав умный вид. Ничего другого вам не остается. Да, и еще, пусть ко мне заглянет ваш брат. Иначе дело может з-закончиться о-отчислением…

– Урод, – прохрипел он, практически не размыкая губ, но я расслышала.

При всей моей неприязни к Кириллу, справедливости ради стоит сказать, что учитель сам его спровоцировал. Очевидно, между ними была давняя вражда. Я сделала мысленную пометку расспросить об этом Ксю, но тут же себя одернула. Какое мне вообще до этого дело?

Вечером я приготовила ужин, который, по обыкновению, съела в одиночестве, а после, быстро сделав уроки, села за швейную машинку. Однако сосредоточиться не получилось – с улицы доносилась громкая музыка, приправленная обрывками оживленной болтовни.

– Твою ж Машку за ляжку! – пробурчала одну из любимых маминых фразочек.

Похоже, пернатый дуралей решил оторваться как следует за все дни тишины. Ну почему моим соседом не оказался какой-нибудь помешанный на комиксах ботан?!

Подойдя к окну, я распахнула шторы и увидела идиллическую картину: человек пятнадцать молодежи разбрелись по соседскому двору: кто-то готовил на гриле; кто-то бренчал на гитаре; кто-то дрыгался под психоделическую музыку, льющуюся из колонок.

Глаза почти сразу отыскали хозяина дома. Развалившись на лежаке под моим балконом, Воронов обнимал красивую незнакомую девушку, разместившуюся у него на коленях. Незнакомка что-то нашептывала ему на ухо, в то время как мой бедовый одноклассник, плавно скользя ладонью по ее спине, нетерпеливо покусывал нижнюю губу.

Закатив глаза, я устроила свою собственную вечеринку в ванне: с пеной, расслабляющей солью и масками для тела и лица. Хорошенько отмокнув и сделав все уходовые процедуры, какие только было возможно, я натянула любимую пижаму с пончиками и, закутавшись в длинный халат, вернулась в комнату.

Увы, вечеринка в соседнем доме только набирала обороты. Однако в этот раз я решила не вмешиваться. Не дождется. Больше не скажу ему ни слова. Буду вести себя так, будто его вообще не существует. На худой конец использую беруши – видела тут у отца в комнате новую упаковку…

Спрятавшись за шторой, я еще раз зачем-то посмотрела на парочку голубков. В этот миг Воронов повернул голову, уставившись прямо на мое окно. Сердце ухнуло в пятки. Подскочило до горла. Забилось где-то в животе.

А он все таращился и таращился.

Хорошо, что я додумалась спрятаться. Воронов ведь не мог знать, что я за ними подглядываю? Подглядываю… Зажмурилась, отчаянно вздохнув. Интересно, можно ли пасть еще ниже?

Наконец, отвернувшись, парень прошелся костяшками по распущенным белокурым волосам очередной подружки, а затем, грубо притянув ее за шею, страстно поцеловал. Я издала судорожный вздох, непроизвольно вцепившись в края пижамных шорт пальцами.

Вдруг накрыло запоздалым прозрением: мы с Димой никогда так не целовались. Многообещающе. Безудержно. По-взрослому. Наши объятия теперь казались возней двух слепых котят. Детским лепетом. Чем-то нелепым и несерьезным.

Коря себя, я, словно загипнотизированная, следила за каждым отточенным движением Ворона во время поцелуя. Надо сказать, дурацкого поцелуя, который никак не заканчивался, а я уже ощущала нехватку кислорода в легких…

Удалось переключиться лишь на настойчивый звук входящего сообщения. Интересно, от кого?

Взяв телефон, я по-турецки уселась на кровать, на автомате скользя взглядом по строчкам.

«Аля, привет! Как дела?»

Написал Егор Безруков. Ох. Он все-таки обо мне не забыл, а я о нем почти не вспоминала. Вообще не вспоминала, если уж быть откровенной. Слишком много всего навалилось. Нужно было сосредоточиться на учебе и подготовке к ЕГЭ, поступлению в ВУЗ, наконец. Думать о действительно важных вещах, а не о мальчишках.

Однако я не могла проигнорировать его вопрос, ответив в такой же банально-неопределённой манере.

«Привет. Все нормально. Как сборы?»

Следующие полчаса, благодаря моей мягкотелости, пришлось поддерживать абсолютно формальную беседу. Выяснилось, что после сборов Егор будет участвовать в городских соревнованиях по легкой атлетике, а потом, если покажет хороший результат, поедет на областные. Это означало, что в школе он появится к концу четверти в лучшем случае.

Аллилуйя.

К собственному стыду, его отсутствие для меня было гарантом спокойной жизни. Не сказать, что я сильно боялась Терехину и ее шавок, однако тупая необоснованная ревность одноклассницы добавляла проблем.

«Аль, может, сходим куда-нибудь, когда я приеду? По-дружески?;)»

Ну, понеслась коза по ипподрому. Откинувшись на подушку, я сделала глубокий вдох. Егор хороший парень, он не заслуживал динамо. Не хотелось ходить вокруг да около, поэтому я решила быть честной.

«Егор, вряд ли это возможно».

В ожидании ответа прокрутила актуальные переписки вниз, обнаружив, что Димка в сети, но так и не открыл мое сообщение, отправленное еще в обед. Очень мило. От кого, от кого, а от него я имела право ждать честности. Мы общались без малого десять лет. Дружили с первого класса, вместе переживали развод его родителей, потом смерть моей мамы. Не говоря уже о десятках «катастроф», связанных с невыученными уроками, глупыми школьными разборками, ссорами на пустом месте из-за разыгравшихся гормонов… Неразлучная троица. Я, Дима и Поля.

А летом после девятого класса, когда Полина укатила на целый месяц в Анапу, начали ей «в отместку» регулярно ездить на местный пляж: жаркое солнце и освежающие лимонады совершенно неожиданно настроили нас на романтическую волну.

Сами не поняли, как из лучших друзей превратились в пару.

По сути, ничего особо не изменилось: мы так же постоянно проводили время втроем, разбавляя целовашками и обнимашками редкие моменты, когда Полька отсутствовала. Ведь именно так ведут себя влюбленные…

Только теперь, проанализировав наши отношения, я вдруг поняла, чего в них не хватало. Банально, но… страсти! Той самой искры, бури, безумия… Чтобы ноги подкашивались, а сердце пружинило вверх-вниз.

От воспоминаний о недавнем поцелуе, подсмотренном украдкой, в животе разлилось предательское тепло. Сердцу вновь стало тесно в груди. Прикрыв глаза, я чуть не оглохла от собственного пульса, уже совершенно не обращая внимания на музыку, доносившуюся сквозь приоткрытое окно.

Да что ж такое?!

Внезапно почувствовала жизненную необходимость излить душу Польке. Лучшая подруга сходу умела разложить все по полочкам. Именно это мне сейчас и было нужно.

«Привет, бабуль, как дела? Можешь набрать?» – и смайл со слезящимися глазками.

Обычно Полина отвечала в течение пары минут, потому что никогда не расставалась с айфоном. Мы подкалывали ее с Димкой по этому поводу.

В ожидании ответа я собрала рюкзачок, загрузила посудомойку в кухне, съела яблоко и даже успела почистить зубы, однако телефон упрямо продолжал молчать. Сообразив, что Поля наверняка у репетитора – у них сейчас еще время ужина, – я решила не дожидаться и, вставив беруши, легла спать.

Егор Безруков написал: «Хорошо, Аль, я тебя понял».

А Полина так и не прочитала моего сообщения.

* * *

Первая четверть благополучно подошла к концу, однако до заветного отдыха нам осталось пережить лишь традиционную «ярмарку мастеров», в которой по сложившейся традиции участвовали все старшеклассники.

– Выходные коту под хвост! – закатив глаза, сокрушалась Марина.

Усмехнувшись, я подперла щеку кулаком, полностью разделяла ее мнение. С подачи учителя по обществознанию мы должны были провести выходной в забытом богом доме культуры, торгуя самодельными товарами. По ее гениальной задумке тот, кто заработает больше всех денег на благотворительность, получит в следующей четверти пятерку по обществознанию автоматом. А того, кто проигнорирует, ждало сами понимаете что…

Последнюю неделю первой четверти Ксю не ходила в школу из-за простуды, у нее была справка, а вот нам с Мариной повезло меньше – вчера весь вечер мы мастерили товары для ярмарки: я шила платочки, Маринка делала открытки из бумаги. И вроде ничего сложного, но вместо того, чтобы готовиться к ЕГЭ, мы потратили на это кучу времени.

– Двести пятьдесят рублей за полдня! – подсчитав выручку, продолжала негодовать Марина, кутаясь в свой кислотно-розовый бомбер.

Ко всему прочему, в помещении был жуткий холод.

– А у меня сто… Вот где успех! И нам еще сидеть в этом морозильнике не меньше пяти часов! – я отломила от нашей общей плитки дольку шоколада и покосилась на аккуратную стопку платочков всех цветов радуги на моем прилавке.

Давайте начистоту: ну кому нужно покупать самодельные платки в субботу в захолустном ДК?

Сходив к другим одноклассникам, Марина вернулась и обреченно вздохнула:

– Терехина там уже на тысячу рублей наторговала! Выдает рамки, купленные в «Стройпарке», за свое творчество! Представляешь? Как думаешь, кто из нас получит пятерку автоматом?! – от возмущения щеки у нее покраснели.

Это был риторический вопрос.

– Ой, Аль, смотри! – вдруг вцепилась в мою руку Марина и посмотрела в сторону.

Повернув голову, я ощутила, как у меня вдруг пересохло в горле…

Уверенной походкой к нашему стенду направлялся Егор Безруков, он широко улыбался. К слову, он вернулся на прошлой неделе, но нам так и не удалось перекинуться и парой слов. Наверное, потому, что, изучив его расписание, я старалась не выходить из класса в те дни, когда уроки у нас проходили на одном этаже. Глупо? Глупо! Но только так удалось избежать многих неловких моментов и дать Егору понять, что мои слова – не кокетство, и между нами действительно ничего не может быть.

Что же касается Воронова… После небезызвестной вечеринки балкон и окна, выходящие на соседский двор, стали для меня своего рода зоной отчуждения. Я запретила себе за ним подглядывать. Даже во время вечеринок, которые теперь сильно участились, я принципиально уходила в дальнюю часть дома и занималась учебой. Пусть живет как знает. Похоже, Воронов был единственным из всех старшеклассников, кто проигнорировал ярмарку мастеров. Ну как же птице столь высокого полета опускаться до простых смертных?!

– Привет! Как жизнь молодая? – добродушно спросил Безруков.

– Как видишь… – мы с Мариной одновременно развели руками, состроив кислые лица, – Лучше расскажи, как прошли твои соревнования? – спросила я из вежливости.

– Взял бронзу. Все-таки еду на область! – ответил он и пожал плечами.

– Вау! Поздравляю! – оживилась Марина.

– Как здорово! – присоединилась к поздравлениям я.

– Что продаете, девочки? – Егор с любопытством посмотрел на наши несчастные товары.

– Открытки и платки! Только сегодня действует супервыгодная акция: покупаешь две открытки – третью получаешь в подарок! Та же акция распространяется и на платочки! – тоном профессионального торговца отчеканила Марина, уперев руки в худенькие бока.

– Ух, ты! – присвистнул Егор, вытаскивая из кармана джинсов кошелек. – Именно платочков и самодельных открыток мне не хватало для полного счастья! – его лукавая улыбка стала еще шире, и даже крохотные морщинки появились в уголках глаз.

Марина расплылась в ответной улыбке, принимая деньги.

– Спасибо! – неловко пробубнила я, протягивая ему платки.

Егор аккуратно свернул их и положил во внутренний карман бомбера.

– А ты почему не участвуешь в ярмарке, Егор? – спросила Марина.

– Мама курирует несколько благотворительных акций, Светлана Леонидовна в курсе, так что… – подмигнув, он еще секунду пристально смотрел мне в глаза, после чего, не попрощавшись, поспешил к выходу.

– Он классный! – мечтательно произнесла Марина.

– Да. Классный, – я не стала спорить, ведь и действительно была согласна с этим.

Просто… Не то время, не то место, да и вообще все не то.

– Можно мне забрать платки? – подойдя к нам, вдруг спросил мальчик лет десяти.

В подтверждении своих слов он вытащил из кармана пятитысячную купюру, чем сперва ввел меня в ступор.

– Мне нужны все! – повторил он громче.

– Ты, наверное, что-то путаешь? – я изумленно моргала, переводя взгляд с его серьезного лица на стопку платков, которые кроила и шила весь вечер. – Зачем тебе эти платочки?

– Нет. Я хочу купить все! – буквально сунув мне деньги, мальчик схватил всю стопку и убежал, оставив нас с Мариной в состоянии шока.

– Ну, точно ведьма! – рассмеялась подруга, закинув в рот дольку шоколада.

Уже поздно вечером, лежа в кровати, я обдумывала удивительные события сегодняшнего дня…

До самого вечера я ждала, что неожиданный покупатель одумается и вернется за деньгами, однако его и след простыл. Ну, зачем этому мальчишке понадобились платки? Еще и за такие деньги? В голове до сих пор не укладывалось! Зато я самым неожиданным образом заработала пятерку в следующей четверти по обществознанию автоматом – в этой она и так выходит, а деньги с продаж платков пошли на благое дело.

Омрачал все только новый всплеск недовольства Терехиной. Свита явно донесла своей королеве, что к нам подходил Безруков, а моя внезапная победа, судя по враждебному выражению лица Алены в момент оглашения результатов, лишь усугубила ситуацию. Что-то мне подсказывало, что новой ссоры не избежать…

* * *

Половина второй четверти пронеслась со скоростью сверхновой. Слякотная осенняя погода сменилась ежедневными снегопадами и пронизывающим ветром. Даже не верилось, что до нового года осталось чуть больше месяца.

Это означало, что прохлаждаться некогда, и я окончательно погрязла в учебниках и конспектах, готовясь к экзаменам.

Правда, вопрос «куда поступать» все еще висел в воздухе. Отец был категорически против моего переезда в Москву, настаивая на учебе в местном ВУЗе. Я же грезила Московским государственным университетом дизайна и технологий. В нем предлагалось несколько программ по дизайну и пошиву одежды.

Увы, папа воспринимал мое увлечение шитьем исключительно как хобби. По его мнению, я должна получить «нормальную специальность», еще пять лет забивая голову тем, что никогда в жизни не пригодится.

Однако я не оставляла надежды его переубедить, тем более Ксю с Маринкой тоже собирались учиться в Москве, мы могли бы вместе снимать квартиру.

Закончив с конспектами, я быстро раскроила ткань на очередной воротничок. За последние пару недель сшила себе сорочку, а новым подругам презентовала белоснежные кружевные воротники, которые можно цеплять на любую блузку или платье. Выглядело очень стильно.

После того, как Марина в своем воротничке пришла в школу, пара девчонок из параллели попросили меня сшить им такие же. С удовольствием согласилась, в глубине души лелея мечту когда-нибудь выпустить собственную коллекцию одежды.

Я кромсала огурцы на салат, когда входная дверь громко хлопнула. В коридоре послышались шаркающие шаги. Отец сегодня пришёл раньше обычного. Кажется, впервые за последний месяц он вернулся к ужину.

– Суп на плите! Салат почти готов! – потянулась я к бутылке оливкового масла, но рука зависла в воздухе, напоровшись на его бледное измученное лицо. – Пап? Что случилось?!

Рухнув на ближайший стул, он подпер кулаком щеку, глядя на меня сквозь слегка запотевшие толстые стекла очков.

– Сегодня выяснилось, что бывший директор интерната и оба бухгалтера систематически совершали хищения бюджетных средств. Общая сумма ущерба превышает пятнадцать миллионов рублей. Точная сумма еще подсчитывается. Они использовали разные мошеннические схемы… – голос отца звучал глухо и отрывисто, будто каждое слово давалось ему с огромным трудом.

– Но как это возможно? Где они сейчас?

– Эти люди уехали из города, судя по всему, сбежали из страны. А мне разгребать.

– Главное ведь, что все выяснилось? Теперь ты наведешь там порядок! Я в тебя верю, пап! – накрыла его ледяную ладонь своей.

– Я знаю, ребенок. Знаю. Но… – он осекся и, сделав тяжелый вздох, откинулся на спинку стула. – Все не так просто. Москва инициировала проверку. Поговаривают, москвичи хотят поставить на это место своего человека, а меня списать в утиль…

Мне стало не по себе. Он выглядел таким потерянным. Совершенно сбитым с толку. И странно дышал, будто до этого пробежал стометровку.

– Папочка…

– Ты понимаешь, что я могу остаться без работы? На что мы будем жить, Аля? – из его горла вырвался судорожный полувдох-полухрип. – Я все поставил на кон. Сорвался с насиженного места, даже не отработав положенных двух недель, назад дороги нет…

– Тебя не могут уволить. Кто еще будет заниматься этим столь самоотверженно? – стукнула донышком бутылки о стол. – Ты буквально живешь на работе!

– Думаешь, кого-то это волнует? – покачав головой, папа ушел отвечать на телефонный звонок.

Я, наконец, сбрызнула овощи маслом, добавив щепотку соли. Чтобы хоть как-то поднять отцу настроение, налила большую тарелку ухи и заварила его любимый ягодный чай. Решила вечером еще постряпать шоколадные кексы.

Только папа не спешил возвращаться: до меня доносились обрывки разговора на повышенных тонах. Да что ж такое?! Не вытерпев, нашла отца с перекошенным от злости лицом и покрасневшими глазами навыкат. Он стоял посреди коридора, с такой силой сжимая телефон, что мне показалось, корпус сейчас треснет.

– Я повторяю вам это в последний раз! Больше не звоните!

Схватившись за сердце, папа как подрубленный осел на банкетку возле входа. Капелька пота скатилась по его переносице. Из горла вырвался судорожный страшный хрип.

– Ре-ре… – трясущейся рукой протянул мне телефон, – ре-бе-нок…

Но я сама сообразила, что делать. Стремительно набрала номер скорой помощи, молясь, чтобы они успели приехать вовремя…

* * *

Последние часы слились в одно мутное тревожное месиво из ужаса и слез. Микроинфаркт. Это слово плотно засело в моей голове, время от времени вспыхивая в сознании проблесковым маячком.

И хоть врачам удалось быстро купировать приступ, не было речи о том, чтобы папа остался дома. Покидав все необходимое в дорожную сумку, я сопровождала его в больницу. Решила, что не уеду, пока не узнаю результаты обследования, поэтому пришлось провести ночь на кушетке рядом с приемным покоем.

К счастью, утром доктор сообщил, что анализы и результаты УЗИ обнадеживают, однако отцу предстоит серьезно заняться своим здоровьем. И как минимум провести неделю в больнице.

Я сидела на стуле возле его кровати, крепко сжимая влажную и прохладную ладонь. Папа силился улыбнуться, однако выходило не слишком весело. Его взгляд потускнел, а вокруг некогда ясных глаз появились черные круги.

Мои губы болели от фальшивых улыбок, нужно было хотя бы попытаться убедить самого близкого человека, что со мной все в порядке.

– Не дождутся, – вдох. – Не умру, пока не увижу своих внуков!

– Ну, пап…

Пообещала же себе не реветь. Ему и так сейчас нелегко, ещё и я сырость развожу! Дура мягкотелая.

– Выше нос, ребенок! Врач сказал, опасности для жизни нет. Надо только полностью пересмотреть режим работы и отдыха, – глубокий вдох. – Перегрузил мотор. – В палате повисла гнетущая тишина. – Ты точно сможешь, – вдох, – неделю справиться без меня?..

Ох, папа-папа… Чисто технически, можно сказать, что девяносто процентов времени я находилась дома одна.

– …Если нужно, я приглашу Лену? – вдох. – Она за тобой присмотрит!

Речь шла о его сестре, которая осталась в Томске.

– Пап, ну какая тетя Лена? Я прекрасно могу сама о себе позаботиться. Сейчас самое главное – поставить тебя на ноги. За меня не волнуйся!

– Хорошо… – вдох. – Своего зама я предупредил, что с тобой будет жить моя сестра. Ну, мало ли! Если что, придерживайся этой легенды и в школе. И по поводу денег… – Дальше он путано объяснил, где спрятаны все заначки с наличными на случай, если что-то случится с картой.

– …Береги себя, ребенок!

– Береги себя, пап! Прибегу вечером!

Вернувшись домой, я бы с удовольствием легла отдохнуть, однако вторым уроком стояла практика по тригонометрии, а учитывая «любовь» Злюковны к моей скромной персоне, лучше ее не пропускать.

Увы, как ни спешила, не успела к началу информатики, поэтому решила подождать в столовой. Несмотря на то, что шел урок, здесь было удивительно многолюдно.

Купив кофе и булочку, я открыла дневник, рассеянно уставившись на лист A4 с задачами. Не решенными. А ведь Злюковна столько раз напоминала. Совсем вылетело из головы…

– Доброе утро, Аль!

Подняв голову, напоролась на добродушный взгляд зеленых глаз. Егор мягко улыбался, с любопытством меня разглядывая.

– У нас отменили первый урок, – пояснил, предвосхитив мой вопрос. – А ты, судя по всему, проспала?

– Ага… – пространно махнула рукой: не хотелось делиться с ним лишними подробностями.

– У вас же вроде тригонометрия следующим уроком? – нахмурился, уставившись на пустой лист в моей руке.

– Ага… – повторила я, как попугай, неловко пожав плечами.

После пережитого стресса и недосыпа эти задачи сейчас больше напоминали китайскую грамоту – нереально за двадцать минут все решить.

– Подожди! – он поспешил к столу, за которым сидели еще несколько человек из его класса.

Через минуту Егор вернулся, протягивая мне точно такой же задачник, исписанный красивым аккуратным почерком. В правом нижним углу красовалась оценка «пять».

– Бери ручку. Я буду диктовать…

– Я теперь твоя должница, – улыбнулась, вздрогнув от пронзительного звонка.

– Хм. – Егор задумчиво почесал переносицу. – Мне ничего не надо. Разве только… У тебя случайно нет контурных карт? Вы же чуть опережаете нас по географии.

– Конечно, есть! Мы с Ксю встречались на выходных и сделали вперед! Только… Они дома.

– Может, я заскочу к тебе вечером?

Ох. Этот вопрос слегка поставил меня в тупик. Хотя Безруков спас меня от очередного публичного унижения, явно заслуживая ответную помощь.

– Может, прогуляемся до меня после школы? Тут недалеко. Только давай встретимся в парке? Ты не против?

Не хотелось, чтобы кто-то видел, как мы вместе покидаем учебное заведение.

– Без проблем.

– Ну и отлично.

* * *

Я вынесла Егору контурные карты и уже собиралась попрощаться, как вдруг он тихо спросил.

– Аль, ничего не хочешь мне рассказать?

Я вопросительно выгнула бровь.

– Ну, я же вижу, на тебе лица нет… Что-то случилось?

Я застыла на мгновение, сомневаясь, стоит ли откровенничать с Безруковым. Не хотелось рассказывать ему о болезни отца, но и глупо было делать вид, что ничего не происходит.

– Вряд ли тебе захочется обсуждать эту тему… – помедлив, ответила я.

– Почему?

– Это касается интерната, в котором ты жил какое-то время…

Взгляд Егора помрачнел, и на его лице появилось ожесточенное выражение.

– Прости, что вообще заговорила об этом…

– Аль, не извиняйся! – Егор неопределенно покачал головой, – Весь город в курсе… Разумеется, тебя сразу поставили в известность. Все нормально. Продолжай.

Немного поколебавшись, я все-таки осмелилась продолжить:

– Моего папу назначили новым директором этого интерната.

Поэтому мы сюда и переехали. Только радовался он новому назначению недолго…

– Дай угадаю? У него начались проблемы? – Егор с пониманием заглянул мне в глаза.

– Ты что-то знаешь? Да? – спросила я с надеждой.

Безруков пожал плечами.

– Когда я там жил, то, конечно, не задумывался об этом, но позже, вспоминая прежнюю жизнь, сделал кое-какие выводы, и они меня насторожили…

– Поделишься?

– Пять лет назад учреждение больше напоминало санаторий. Все было по высшему разряду. Поверь, мне есть с чем сравнить… – он усмехнулся, – В интернате кормили как в кафе. Много дополнительных занятий и спортивных секций. Я еще с того времени увлекся легкой атлетикой… Часто привозили новые игрушки и дорогостоящую технику. Такое впечатление, что это место активно спонсировали, но имена не афишировались.

После непродолжительной паузы Егор добавил:

– Моя мама открыла благотворительный фонд и сотрудничала в том числе и с этим учреждением. Года три назад после совместного благотворительного марафона она жаловалась на организацию со стороны интерната. Сказала, в заведении творится бардак, потому что весь персонал во главе с директором сменился. А еще она никак не могла понять, как в интернате, где ремонта не было со времен СССР, могли организовать такие хорошие условия, о которых я вспоминал. Ведь по документам ничего подобного и в помине не было. Очевидно, новый директор так и не смог разобраться со всей этой ниоткуда взявшейся аппаратурой и мебелью и оставил это дело твоему отцу… И у него тоже начались проблемы, ведь и ежу понятно, что это место обеспечивалось при помощи мошеннических схем, – Егор глубоко вздохнул.

– Мошеннические схемы? – переспросила я недоверчиво, – Но кому это могло быть нужно?

С задумчивым видом Безруков почесал переносицу.

– Настораживает, что руководство сменилось вскоре после того, как братья Вороновы покинули интернат. Не исключено, что их семья замешана в какой-то чернухе… Помню, даже воспитатели шептались об этом.

– Братья Вороновы? Но они-то здесь причем? – я совсем растерялась. – Ходят слухи, что их отец был связан с криминалом… – Егор поморщился, – Аль, я не знаю, правда это или нет, но советую держаться от твоего соседа подальше. Мутный он. Да и девчонок за людей не считает.

– Мы даже не здороваемся… О чем ты говоришь, Егор? – натянуто улыбнулась я.

– Ну, мое дело предупредить… – сказал он и улыбнулся в ответ.

Слова Безрукова о спонсорах и сменившемся руководстве заставили меня задуматься. Значит, что-то произошло в интернате несколько лет назад, и это как-то было связано с Кириллом. Да уж. Вопросов стало еще больше…

* * *

… Погружаясь в безмятежную негу сна, я прокручивала в голове события сегодняшнего дня.

Во-первых, вечером папа выглядел гораздо бодрее, чем утром. Он проводил меня до первого этажа и дал обещание, что завтра мы прогуляемся на улице. На сердце стало гораздо спокойнее. Я верила, что вместе мы победим его недуг.

Во-вторых, наше общение с Егором действительно стало дружеским. Возможно, потому что он больше не пытался пользоваться приемами Кристиана Грея, неловкость испарилась.

В-третьих, мне удалось получить четверку за задание по тригонометрии. Я не могла не усмехнуться, вспомнив, что Егору за эту же работу «беспристрастная» учительница поставила пять…

С этими мыслями я заснула. Не знаю, сколько прошло времени, но я вдруг проснулась посреди ночи, вновь явственно ощутив в воздухе запах перечной мяты. Я взглянула на балконную дверь, но она была закрыта. Тогда я встала и с опаской спустилась проверить входную дверь. Но и она была закрыта. Я решила, что мне показалось после тяжелого дня, вернулась в постель и, натянув одеяло до подбородка, снова провалилась в тревожный сон…

* * *

– Аль, точно не пойдешь с нами в кафе? – поинтересовалась Марина после того, как мы покинули территорию школьного двора.

– Серьезно, нельзя же все время учиться, – вторила ей Ксю.

– Спасибо, девчонки! Но я правда пас… – вымученно улыбнулась, мысленно представив, сколько всего еще предстоит сделать.

Уже и так был поздний вечер. Учительница русского назначила консультацию по ЕГЭ после окончания уроков второй смены, и нам пришлось вновь тащиться в школу. Ужасно неудобно.

– Ну ладно! Поки-доки! – одноклассницы завернули за угол, а я поспешила домой.

– Эй, ущербная! Ну-ка постой! – около парка язвительный голос ударил мне в спину, заставив обернуться.

– Что вам надо?

Терехина и ее подпевалы преградили мне путь.

– Какая же ты тупая! И жалкая, – процедила староста, буквально подталкивая меня к входу в пустынный парк. – Пошли! Поговорить надо…

Вдруг из темной аллеи к нам навстречу вышла Ульяна, та самая девчонка, с которой шоркался Воронов. Их четверо. Я одна.

– Никуда с вами не пойду… – Я крепче вцепилась дрожащими пальцами в лямки рюкзака.

– Что ты держишься за него, как за спасательный круг? – удар пришёлся мне в спину.

Соприкоснувшись с промерзшим асфальтом, колени заныли от резкой боли. Я попыталась подняться, но эти гадины не позволили. Кто-то удерживал меня сзади. Подружка Ворона сорвала рюкзак с моих плеч и вывалила все содержимое в снег. Мои конспекты, учебники, библиотечная книга…

– Вы только посмотрите?! Эта идиотка ходит с пупсиком!

– Ну точно мозгов, как у рыбки Дори! – они мерзко расхохотались.

Нет! Только не моя кукла-талисман! Только не она!

– Отдай ее! Сейчас же! – попросила, глядя Ульяне в глаза.

Мама всегда учила, что своим страхам нужно смотреть в лицо. Не пасовать. Не быть рохлей. Не бояться того, что могут подумать, если на твоей стороне правда. И хоть внутри у меня каждая прожилка дрожала от страха, внешне я старалась сохранять спокойствие.

– Отдай! – повторила громче.

– Полай! – заливисто рассмеялась подружка Ворона. – А-у-у-ф…

– Ущербная, тебе слово не давали! – Терехина сделала шаг вперед, а ее шестерки продолжали удерживать меня сзади. – Я что, зря предупреждала? Совсем мозгов нет?!

– Может, объяснишь? – холодно выплюнула я, ощущая, как продрогли ноги в мокрых колготках.

Озноб расползся по всему телу, разгоняя полчища мурашек от макушки до кончиков пальцев.

– Ты постоянно флиртуешь с Егором, а вчера заманила его к себе домой! А ведь он практически состоит в отношениях… Что, мама не учила: чужих мужиков трогать нельзя! – наклонившись, выдохнула в нескольких сантиметрах от моего лица.

– Да у нее ж вроде нет матери! – рассмеялась мне на ухо Иванова. – Откуда ей знать?!

Не плакать.

– Между нами ничего нет и быть не может. А тебе пора лечить голову.

Терехина замахнулась прямо перед моим лицом. Ногой. В ботинке на тракторной подошве. Я по инерции зажмурилась, ощутив, как ошметки грязи приземлились на мои раскрасневшиеся щеки и лоб. Унизительно.

Ни в коем случае не плакать.

– Еще слово, тупица, и я уже не промажу! Слышишь?!

Молчать? Ну уж нет… У меня словно второе дыхание открылось. Пусть только попробует…

– Не покидает ощущение, что профессор Преображенский жив и продолжает активно оперировать собак, – с вызовом прошептала я.

– Чего ты там базаришь? – глаза старосты сверкнули яростью.

– Ой, прости, забыла, что сказка «Три поросенка» – твой предел… – Я истерично расхохоталась, глядя на нее исподлобья.

– Это она типа намекает на «Собачье сердце»! – хмыкнула подружка Ворона, бросив мою куклу себе под ноги. – Упс, какая я неуклюжая… – подошвой челси она наступила на мой талисман.

Больно. Так больно, будто меня ударили кулаком под дых. Ой, мамочка…

– Осторожнее, похоже, она обмочилась от страха! – Терехина указала на мои влажные колготки.

Я никогда им этого не прощу… Найду силы за себя постоять! Непременно…

– Ален, что-то мы долго с ней возимся! Я к Кириллу опаздываю…

– Да, пора заканчивать. Значит так, тупица… Слушай сюда…

Раскат жизнерадостного смеха, раздавшийся где-то поблизости, застал моих мучительниц врасплох. Иванова с Волгиной трусливо отступили, заглядывая Терехиной в глаза в ожидании дальнейших инструкций.

С ощущением мучительной безысходности я еще раз взглянула на куклу под ботинком Ульяны… Перехватив мой взгляд, подружка Ворона быстро ее подняла и, брезгливо морщась, бросила на дно своей безразмерной сумки-шоппера.

Терехина нахмурилась, прислушиваясь к голосам. Сообразив, что другого шанса спастись может и не быть, я сделала резкий выпад и, схватив рюкзак, на ватных ногах понеслась к выходу из парка…