Читать книгу Выше только любовь - Эмма Скотт - Страница 6

Лето пролетело, и в сентябре снова начались занятия. Натали с головой погрузилась в рутину: читала, наливала кофе, подсчитывала расходы и проводила аудит несуществующих компаний. Работы в кофейне прибавилось даже в вечерние часы. Народ заходил, чтобы погреть лица в ароматном паре, обхватывая пальцами горячие кружки, пока первые холодные осенние ветры кружили листья в миниатюрных вихрях перед входной дверью.

Однажды вечером они принесли в «У Нико» Джулиана Ковача.

Ранним вечером понедельника в кофейне было еще мало посетителей. Натали почти забыла о молодом человеке, почти не вспоминала, насколько он великолепен. На этот раз он явился в джинсах и облегающей черной толстовке с капюшоном поверх черной же рубашки. Темные кудри падали на лоб, а аккуратная бородка прорисовывала угловатые узоры у него на щеках. Его глаза светились, словно яркие голубые звезды в ночном небе, и Натали просто пялилась на молодого человека, пока он не заговорил, тем самым выводя ее из оцепенения.

– Привет, Натали. Приятно снова тебя видеть.

Сердце девушки затрепетало в груди. Улыбка Джулиана согрела ее лучше жужжащего под кассовым аппаратом обогревателя.

– Взаимно. – На нее накатила волна паники, заставив напрячься всем телом. Только бы не облажаться в этот раз. – Как, э… как дела?

– Неплохо, спасибо. А у тебя?

– Все хорошо.

Натали осознала, что так общаются со знакомым, а никак не со случайным клиентом. Интересно, он это понял? Девушка не стала бы утверждать. Молодой человек внимательно смотрел на нее, и казалось, что за его ярко-голубыми глазами ведутся целые диалоги. Ее собственный разум замер. Она не придумала следующей реплики, помимо привычной фразы бариста «Что вам предложить?».

Джулиан попросил обычный кофе с плюшкой. И снова между ними повисла тишина. Подготавливая заказ, Натали то и дело поглядывала на него из-за кофемашины, а потом и через стекло витрины с выпечкой. Когда она поставила заказ на стойку, молодой человек снова улыбнулся.

– Оставь сдачу себе, – тихо проговорил он и понес кофе и плюшку к столику у эркерного окна в передней части кофейни.

Подойдя, он спустил с плеча черную кожаную сумку-почтальонку и расстегнул толстовку. К слову, не обычную, а стильную и дорогую – на нечто подобное Маршалл заглядывался в журналах. Джулиан небрежно бросил толстовку на спинку противоположного стула. Под ней оказалась черная рубашка с рукавами три четверти, а на запястье – дорогие черно-серебристые часы с широким ремешком. Молодой человек достал из сумки ручку и пятнистую черно-белую тетрадь, какие пачками продавали в университетском книжном. Он сел, открыл ее на первой странице и после недолгой паузы начал писать.

Натали наблюдала за происходящим со смесью стыда и облегчения. Ей снова не хватило ни очарования, ни остроумия, чтобы сразить Джулиана. Она опять не смогла превратить обычный обмен любезностями во что-то более серьезное. Правда, в этот раз он не ушел. Джулиан остался и, судя по всему, собирался пробыть здесь какое-то время. Он склонился над своей тетрадью, так и не прикоснувшись к кофе и пирожному, и что-то писал. Поглазев на него минут пять и внимательно рассмотрев все детали, Натали вернулась к своей книге, но периодически косилась на клиента, на случай если понадобится ему.

Шли часы. Около семи начался наплыв посетителей, но постепенно народ разошелся. Ближе к десяти кофейня опустела, не считая Джулиана и Натали. Молодой человек писал без перерыва, а она просто наблюдала. У девушки даже разболелась рука, словно из солидарности с ним.

Без десяти одиннадцать Джулиан отложил ручку и потер кисть, оглядываясь по сторонам, будто заснувший в поезде пассажир, который проснулся в чужой стране. На глаза ему попалась Натали, все так же стоявшая за стойкой.

– Спящий проснулся, – коротко усмехнулась она.

– Извини, что?

– Это из «Дюны». Из книги. Прости, неудачная шутка.

– Удачная, – улыбнулся Джулиан, – просто я ее не читал.

– Хорошая книга. – Натали направилась к нему, и он поднял чашку и тарелку со стола. – Давай, позволь мне…

– Да ничего страшного…

– Нет, пожалуйста, это моя работа.

Натали забрала у него посуду, но, прежде чем успела зайти за стойку, Джулиан поинтересовался:

– Вы скоро закрываетесь?

– Минут через десять.

– И… ты работаешь одна? Каждый вечер?

– Да. Днем я учусь в Университете штата.

Натали понятия не имела, что заставило ее рассказать об этом. Возможно, желание показать, что она не просто бариста, хотя раньше эта профессия не казалась ей какой-то зазорной.

Кажется, Джулиан все равно ничего не услышал. Он с хмурым выражением лица осматривал кофейню.

– Это безопасно?

– Здесь безопасный район. И я живу наверху, так что…

– Наверное, не стоит об этом рассказывать всем подряд.

У Натали вспыхнули щеки.

– Я и не рассказываю. В смысле, обычно.

– Прости, – произнес Джулиан. – Очевидно, это прозвучало так, будто я сам преступник и пытаюсь выпытать у тебя информацию. Это не мое дело.

Он быстро натянул толстовку и собрал свои вещи.

Натали прикусила губу. Ужасно хотелось признаться молодому человеку, что он ее ничуть не пугает. Напротив, его присутствие волнует ее, а немного необычная застенчивость, так не сочетающаяся с его внешним видом, удивительно успокаивает. Однако шансов, что она сможет решиться произнести такое вслух, не было, так что Натали просто стояла посреди кофейни, продолжая держать в руках грязную посуду и чувствуя себя идиоткой.

– Ты много работал. Что пишешь? – выпалила она и ощутила, как щеки снова окрасились в алый. – Забудь, прости. Это не мое дело.

– Ничего интересного. – Он бросил тетрадь в сумку и быстро застегнул ее. – Пока ничего. Может, что-то получится. Посмотрим. – Казалось, что он тоже с трудом подбирает слова. Но потом Джулиан все же спросил: – А ты пишешь?

– О нет, совсем нет. Я учусь на бухучете. Я читаю, но писать самой мне не хватает красноречия.

– Сомневаюсь, – Джулиан снова мечтательно улыбнулся, – очень в этом сомневаюсь. – Он повесил сумку на плечо. – Доброй ночи, Натали.

– Да, доброй ночи, – ответила девушка, и он ушел, оставив после себя свежий аромат дорогого одеколона и комплимент, о котором, как подозревала девушка, она будет думать всю ночь.

* * *

Натали считала, что снова позволила Джулиану ускользнуть, а потому ее сердце запело, когда он вернулся на следующий вечер. Как и вчера, они обменялись приветствиями и заверениями, что все хорошо. Он снова заказал черный кофе и выпечку, но съел лишь половину. Улыбался тепло, но как-то мимолетно. А затем устроился за тем же столиком, что и в предыдущий раз, достал ручку и черно-белую тетрадь и тут же начал писать.

Часов в восемь вечера в кофейне стоял гул от обрывков разговоров и звона чашек о блюдца. Едва у Натали находилась свободная минутка, она следила за тем, как Джулиан быстро пишет или дает ручке немного передохнуть и задумчиво стучит ей по подбородку, наблюдая за окружающими людьми.

Ближе к закрытию в зале снова стало потише. Натали убралась после наплыва клиентов, вытерла столы, помыла посуду и снова уткнулась в книгу. И пусть она не отрывала взгляда от страниц, все равно не понимала ни строчки. Присутствие Джулиана ее очень отвлекало.

На улице завывал ветер, пытаясь ворваться внутрь.

Без десяти одиннадцать Джулиан потянулся и собрал свои вещи.

– Спокойной ночи, Натали.

– Спокойной ночи, – отозвалась она, испытывая разочарование. Она даже не могла заставить себя произнести его имя.

Джулиан вышел, как она считала, в последний раз. Наверняка ведь решил, что «У Нико» слишком шумно, чтобы работать. Натали не сомневалась, что он больше не придет.

Однако Джулиан вернулся и на следующий вечер, и после него. В воскресенье она не работала, но в понедельник он снова присутствовал. Постепенно у них с Джулианом сложился своеобразный ритуал. Он приходил каждый вечер, заказывал кофе и пирожное, а потом писал в своей тетради. Оба не произносили ничего, кроме привычных фраз приветствия и прощания. Натали не решалась начать более серьезную беседу, да и Джулиан по каким-то причинам ничего не говорил. Видимо, оставлял все для потока слов в тетради. Натали со временем смирилась с тем, что молодой человек появляется в кофейне не из-за нее. Он приходил поработать, и ничего больше.

Однако странную боль в сердце становилось все сложнее объяснить.