Читать книгу Я – Тайига - Эн Варко - Страница 8

С каждым часом тень становилась все гуще и сильнее. Ее больше не пугало ни наше присутствие, ни мои стихи. Когда запас стихов исчерпал себя, в бой вступил Риан и выдал несколько тирад на незнакомом мне языке. Они оказались действеннее моих рифмовок, но когда стемнело, увы, тоже перестали сдерживать призрачную тварь. Пару раз мы даже цапнули ее, когда она придвигалась к нам совсем близко. Хуже всего на эти нападения реагировал Анри. Каждый раз, когда тень касалась его, лицо покрывалось холодным потом, щеки впадали, а глаза проваливались. Лишь чуть слышный стук сердца свидетельствовал о том, что душа парня еще держится в теле.

Сейчас наш подопечный меньше всего напоминал зарвавшегося наглеца. Он внушал жалость. И дело даже не в том, что мы оказались тесно связаны. Он был человеком. Таким же, как еще недавно я. И теперь, вынужденная делить тело кошки с Рианом, я, как никогда раньше, осознавала всю хрупкую ценность бытия.

– Может, псалмы помогут? – нерешительно предложила я.

Риан, как ни крути, нечисть, и мне не хотелось ненароком навредить ему. Неожиданно для себя я привязалась к этому типу. А может, просто боялась остаться одна. Даже не знаю.

– Валяй, – после небольшой заминки разрешил мой сосед.

Но воззвание к Святой Троице и Святым Мученикам лишь распалили призрачную тварь. Тень зашипела и вытянулась по стене гигантской коброй.

– Держись! – закричал Риан, когда она оторвалась от каменной кладки и черной молнией ринулась на нас.

Удар оказался сокрушителен. Я вновь оказалась в водовороте. Он закрутил, завертел, и я поняла, что меня быстро уносит от тела кошки. Со стороны было видно, как маленький комочек весь ощетинился, зашипел, наотмашь ударил тень лапой, и та неохотно отступила.

«Ну что же, воюйте без меня», – подумала я, но пожелать Риану и Анри удачи напоследок не успела. Резким рывком меня вернули на место.

– Я же сказал, держись, – прорычал Риан. В его голосе клокотало с трудом сдерживаемое бешенство.

– Зачем? – кротко осведомилась я. Близость встречи с Великим Контролером настроило меня на смиренный лад.

Но мне не ответили. Вместо этого Риан принялся вслух лихорадочно рассуждать. Тень дала небольшую передышку, собираясь с силами, и мой новый знакомый попытался выжать из этого временного перемирия все. Невольно я восхитилась этому глупому упрямству. Риан не желал признавать уже очевидного для меня поражения.

– Магически наведенная смерть – это очень мощное колдовство и требует от исполнителя много силы. Но в любой магии есть свое слабое звено. И это слабое звено, как правило, связано с эмоциями. Нам нужно их вызвать снова. Давай, Лира, думай. Что может заставить колдуна так ненавидеть Анри? Ты ведь знаешь этого парня. Вы с ним похожи как брат и сестра.

– Не приведи Троица иметь такого братца, – перепугалась я. – Я его впервые вчера увидела.

– Пусть так, – не стал со мной спорить Риан. – Но хоть немного вы пообщались. Чем, по-твоему, Анри взбесил колдуна?

– Вредный характер? – предположила я.

– Слишком размыто. А точнее?

Я обреченно взглянула на тень. С сумерками она становилась все сильнее. Даже если мы выдержим пару атак сейчас, что будет, когда солнце совсем скроется? Наши стихи вперемешку с шипением на нее уже мало действовали, а псалмы, на которые я так уповала, лишь разозлили ее и прибавили сил. Я не знала, что питало ненависть колдуна, но явно не набожность Анри. Кстати, парень был совсем плох. И чем сильнее проявлялись на нем признаки приближения смерти, тем сложнее нам с Рианом становилось управлять телом кошки. И это прекрасно чувствовала тень.

Она сделала новый бросок. Хвала богам, это оказалась обманка, но я все равно самым малодушным образом сиганула кошке в пятки, предоставляя Риану возможность самому шипеть и махать когтистой лапой. Содрогнувшись в беззвучном смехе, тень подчеркнуто неторопливо вернулась на свое место.

– Нам не спастись, – вздохнула я. – Нору жалко. Сначала она потеряла меня, теперь этого оболтуса. Грустно, что она успела привязаться к нему. Это так печально – терять любимых.

Тень, уже готовая снова атаковать нас, вдруг заметалась по стене, как ошпаренная.

– Что ты сказала? – переспросил меня Риан взволнованно.

– Печально терять любимых, – чуть удивленно ответила я.

Призрачная тварь забилась в еще более сильных конвульсиях, а потом, словно лишившись сил, принялась сползать со стены, сдвигаясь к краю кровати.

– А-а-а! – радостно заорал Риан так, что у меня заложило уши. – Значит, наш Анри перешел колдуну дорожку на любовном поприще! Ах, ты моя праведная умничка! Слушай, Лира… Ох, даже боюсь спросить…

– Спрашивай, – разрешила невольно польщенная я.

– Ты какие-нибудь песни о любви знаешь? А то я не мастак петь, а рифмовка, наложенная на мелодию, оказывает более сильное воздействие, чем обычные слова.

Знаю ли я песни о любви? Да я лучшая исполнительница романсов в нашей группе! Во всяком случае, так мне говорила классная Агнесс. А посему ломаться не стала. Я вспомнила, как Агнесс музицирует на стареньком клавесине, девочки чинно сидят полукругом, а я стою в центре. У нас всех головы обнажены. Музыкальная комната – единственное публичное место, где нам разрешалось так выглядеть. За исключением, конечно, помывочной. Наша классная утверждала, чтобы душа пела, она должна чувствовать сопричастность. А какая может быть сопричастность в неподвижных фигурах и сдвинутых капюшонах? Правильно, никакой.

И вот мысленно я выпрямилась, расправила грудь, вздохнула. И…

– Не говори: любовь пройдет,

О том забыть твой друг желает;

В ее он вечность уповает

Ей в жертву счастье отдает1,

– с воодушевлением принялась выводить я, а кошечка переводила мои рулады в громкое мурлыканье. В своем мыслепении я легко брала самые высокие ноты, вибрировала ими и наслаждалась от этого. Агнес мягко перебирала клавиши, рождая дивные звуки, а мой голос вплетался в них. Мы были словно вьюнок и березка. Нежно обвивая теплый ствол, я поднималась все выше и выше, навстречу ясному солнышку, чтобы в какой-то момент оторваться и взмыть в небо быстрокрылой чайкой. Да что чайкой? Я казалась себе богом, когда легко взяла «до» четвертой октавы…

– Хватит! – рык Риана стал для меня подобен ушату холодной воды. – У тебя есть что-нибудь без этих истошных завываний?! Иначе, ты не только тень угробишь, но и нас с Анри.

Я снова оказалась в теле кошки в маленькой темной келье. У подножья кровати корчилась тень. Она уменьшилась в размерах и частично утратила свою черноту, но это не радовало. Риан прав, Анри весь позеленел. Он тяжело дышал, а его губы кривились так, словно еще немного и его вырвет.

Это нанесло сокрушительный удар по моему самолюбию! Он буквально уничтожил меня. Впечатал в землю. Раздавил, как букашку…

– Что-нибудь другое знаешь? – тише и как-то примирительно переспросил Риан.

– Нет, – насупилась я. – Сам теперь пой.

– Как знаешь. Помни, ты сама об этом попросила, – с угрозой произнес он.

Смысл этой угрозы я поняла сразу же. Нет, голос у него неплох. Без изысков, но мелодичный. Но вот содержимое!

– Прося руки прекрасной дамы,

Мы все лукавим, скажем прямо.

Рука – накой?! Ну ей-же-ей,

Руки хватало нам своей!2

– бодро принялся напевать он незамысловатый мотив и еще более незамысловатые строки. А главное, вот совершенно непонятно, где тут любовь?

И я повторила вопрос самым саркастическим тоном.

– В руке, конечно, – непонятно ответил он мне и коротко хохотнул. – Не веришь, посмотри на тень и нашего хворого.

И правда, тень трясло, как в агонии, а вот Анри задышал глубже, спокойней. Ничего я не понимаю в жизни. И как выяснилось в любви. В некоторой растерянности начала слушать дальше быстро входящего в раж исполнителя.

Скорей в постель, погасим свет,

Долой с себя одежду!

В ногах и вправду правды нет —

Поищем, что ли, между?

Кошмар! Если бы у меня были щеки, они бы запылали. Если бы можно было уйти, гордо хлопнув дверью, я бы ушла. Или хотя бы заткнула уши. Увы! Моя душа корчилась в муках от всего этого непотребства. Я терпела лишь потому, что этому учит нас Святая Троица. Утешало лишь то, что тень корчило больше, а главное – на щеках нашего больного появилось некое подобие румянца, а сердце застучало сильнее и более ровно.

Между тем куплеты шли один за другим.

Сколь блаженно естество,

Что резвится в виде голом,

Сотворяя баловство

С естеством иного пола!

– И сколько их у тебя всего? – наконец, не выдержав, спросила я.

– Женщин? – прервавшись, поинтересовался этот развратник.

– Куплетов, – рыкнула я.

– Много, – ненадолго задумавшись, ответил он, и продолжил горлопанить:

Мадам, не надо спать со всеми,

Коль нет одной любви до гроба.

Но все же глупо в наше время

Страдать в тиши от недо…

– Все! Замолчи! Немедленно! – взвыла я так, что даже тень перестало в углу корежить.

На какое-то мгновение келья погрузилась в благословенное молчание. А потом тень начала стремительно расти, надвигаясь на нас. Она была зла. Очень-очень зла.

– Ладно, пой дальше, – выдавила из себя я.

Поздно. Тень больше не играла с нами. Мгновение – и тварь с пола прыгнула на стену, раздувая гигантский коброобразный капюшон, второе – и она обрушилась на нас черной ледяной волной. И меня снова выбило из кошки, словно пробку из-под бутылки святого пива. В бешеной круговерти замелькали стены, потолок, пол, кошка, Анри…

– Лира! – голос донесся словно издалека.

– Д-да? – мой голос дрожал.

Я даже подумать не могла, что душа может такое испытывать. В этот раз тень вложила в удар еще что-то. И от этого моя внутренняя суть леденела от ужаса.

Когда мощный рывок снова вернул меня назад в теплое тело, я едва не разрыдалась от облегчения.

– Ты как? – я удивилась тревоге в голосе Риана, и чувство признательности несколько согрело душу.

– Плохо, – с трудом отозвалась я. – А ты?

– Гадина сковала меня заклятьем. Не могу больше петь. Так что давай ты. Но умоляю, помягче. И без обид. Просто наши с Анри уши не рассчитаны на столь высокие диапазоны.

– Значит, Анри тоже нечисть, – вздохнула я. – Дожили! Спасаю богомерзких тварей!

– А может, вы тоже для нас богомерзкие? – устало возразил Риан. – Слушай, давай теологические споры отодвинем на потом. Если это «потом» наступит. Давай уж, пой лирическое…

Но лирическое в голову не приходило. Вообще ничего не приходило. Оцепенение, сковавшее меня, препятствовало любым попыткам вспомнить хоть что-нибудь из шестилетних уроков музыки. Нам оставалось лишь одно – смириться с собственной участью. И тень отлично понимала это. Подчеркнуто не спеша она заползла на кровать, затемнило лицо жалобно всхлипнувшего Анри, затем лениво начала карабкаться на стену, вытягиваясь в зловещий силуэт кобры…

Внутри меня все сжалось от неминуемого. Мы с Рианом попытались заставить тельце кошки напружиниться в последней, пусть и безнадежной схватке. Увы, оно почти не повиновалось нам. Теперь уже точно пришло время проститься с земным существованием. И хоть память на псалмы тоже пострадала, я не теряла надежду вспомнить что-нибудь подходящее на дорожку.

– Лира, ты когда-нибудь целовалась?

Сказать, что вопрос застал меня врасплох, значит, не сказать ничего.

– А? – глупо переспросила я.

Тень тоже удивилась. Она застыла, недовольно взирая на нас.

– Ну, поцелуи там всякие, – терпеливо повторил Риан. – Детские увлечения. Все такое. Давай, Лира, колись. Поверь, лучше будешь говорить ты, а не я. Чтобы как с песнями не вышло.

Меня аж передернуло от отвращения при мысли о тех куплетах. Ощущения, вызванные ими, продолжали жить во мне своей жизнью.

– Не трусь, – продолжал он увещать меня. – Поведай перед смертью правду. Как там у вас сказывают? Облегчи душу…

Это да. Отец Птольцус нам такое пытался внушить. Говорил, что от чистосердечной исповеди скидка нам всем будет от Великого Контролера. Не знаю, как Контролер, но сам Птольцус грешниц любил. Девчонки даже выдумывали про себя всякое, чтобы им оценки хорошие поставили по Святому Писанию. Я же отметки зубрежкой предпочитала зарабатывать и особо никогда не откровенничала. А вот сейчас, видно, время пришло. И раз ни одного псалма не помню…

Собравшись с мужеством, я призналась:

– С Норой один раз было. Когда книжку про суккубов читали.

Тень передернуло от отвращения, а Риан наоборот воодушевился.

– С языком? – деловито осведомился он.

– Да, – чуть слышно пролепетала я.

– И кто из вас был суккубом? – развеселилось это воплощение пошлости. – Подожди, дай угадаю. Наверняка ты! Ты ведь у нас девушка страстная. Помнишь, тогда, у клетки…

– Да иди ты на фиг! – возмутилась я. – Больше ни слова из меня не вытянешь. Да гори все синим пламенем!

Разрастись моей обиде не дал скрип открывающейся двери.

Нора вытащила из-под плаща кувшин с дымящейся жидкостью, зажгла свечу и приблизилась к кровати. Выглядела она ужасно, особенно в колеблющемся свете пламени. Нос распух, а под левым глазом налился фиолетом огромный синяк. Сейчас подруга меньше всего напоминала благородную институтку. Скорее орка после пьяной потасовки.

Не обращая на меня-любимую внимания, она склонилась над Анри и прикоснулась губами к его лбу.

Плевков и позывов к рвоте она не услышала, как и не заметила саму тень, их издающую. А вот мы с Рианом приободрились. Судя по слабому стону Анри, он тоже.

– Прости, что оставила тебя, – всхлипнула подруга. – Я принесла тебе настой петрушки. Давай, мой хороший, тебе надо это выпить…

– Везунчик этот Анри, – хмыкнул Риан. – Твоя подружка почище наших песен сработает. А пока у нас есть время, веди нас живей в тот кабинет, о котором служанка рассказывала.

– Я не оставлю Нору наедине с этим типом, – заупрямилась я.

И вообще, с чего это он вдруг взялся мною командовать? Сначала высмеивает мое пение, потом гнусностями всякими грузит, затем заставляет исповедоваться. Да кто он вообще такой? Нечисть! Чтобы он ни утверждал. А кто я? Будущая сестра милосердия. Святое милосердие чего требует? В трактате Преподобного Рохли ясно написано: «Оставайтесь с больным до самого конца. И своими речами готовьте его к свиданию со Святым Контролером, чтобы встреча эта не расстроила Великого». Нора, судя по всему, никаких душеспасительных бесед вести не собиралась. Более того! Я всерьез опасалась за ее душу. Подруга явно была не в себе.

– Ты такой холодный, – прошептала она и прижала к губам его руки.

– Согрей меня, хвостатенькая, – мгновенно отреагировал наш умирающий распутник самым что ни на есть жалобным голосом.

Мой возмущенный возглас не смог заглушить странных звуков из угла кельи. Тень тошнило черными кусками самой себя.

Риан заставил нас спрыгнуть с кровати и двинуться к дверям.

– Все, Лира, заканчивай монашку-недотрогу включать. Ничего Анри твоей подруге не сделает. По крайней мере сегодня. Уж поверь мне, не в том он состоянии. А вот мы, если не успеем до ночи с колдовским узором разобраться, имеем все шансы вместе с ним отбыть в мир иной.

Что мне оставалось делать? С достоинством покориться.