Читать книгу Подглядывая в будущее - Энди Рэйн - Страница 9

Наступила пятница, рабочий день в БРИ только начался. В назначенное время дверь в кабинет Вероники открылась.

– Здравствуйте, Николай, – поприветствовала пациента Ника. Она уже ждала его, сидя в кресле, и жестом пригласила присесть.

Николай поздоровался, осмотрелся, затем подошел и уселся в кресло, положив ногу на ногу, как он любит. Молодая женщина-психотерапевт достала картину и поставила себе на колени. Несколько секунд тишины. Пациент молча изучал картину, а врач наблюдала за его реакцией.

– Ух ты, вы не забыли! Это бездонная ночь? – вдруг произнес пациент.

– Южное ночное небо, – ответила Ника, – но ваш вариант, по-моему, лучше звучит.

На картине было изображено небо, усыпанное звездами и темное море под ним. Выглядело действительно очень реалистично. Яркие точки на темном полотне как будто мерцали. Лунная дорожка на море соединяла небо и воду на горизонте. Выполнено было на редкость профессионально.

– Вероника, не побоюсь этого слова, это просто шедевр, – совершенно искренне сказал Николай.

Он и вправду не ожидал, что психотерапевт сможет показать настолько мастерски написанную картину.

– Да это же Айвазовский, известный маринист. Репродукция, – подмигнув, шепнула Вероника.

– Так это не Вы нарисовали? – расстроился пациент.

– Шучу! Конечно, я нарисовала, – успокоила талантливая художница в медицинском халате и улыбнулась.

– Это, правда, необыкновенно красиво. Гражданину Гайвазяну было бы чему у вас поучиться, – шутливо заявил Николай.

– Ахахаха, – засмеялась молодая художница. Веронике очень льстили слова пациента. – К сожалению, не многие оценивают мой талант.

Вероника действительно хорошо рисовала, но коллеги относились к её произведениям без особого интереса. Она даже как-то показывала несколько своих картин Адаму, но тот лишь бросил в ответ что-то вроде: «Ммм, качественно». При этом он по полчаса мог рассказывать за обедом об очередной картине своей жены, в деталях описывая глубокий смысл её произведений. Ника же не могла похвастаться какой-то уникальной идеей, спрятанной в глубине сюжета. Она просто очень красиво рисовала. Комплименты Николая её творческим способностям были заслуженными.

– Я действительно под впечатлением, – вновь произнес пациент.

– После подобной оценки хочется показывать вам свои картины еще и еще, – оживилась Вероника.

Каждому творческому человеку хочется признания его таланта. Даже если этот талант ничем не примечателен для большинства. Каждый автор верит, что где-то есть тот, кто оценит его труды по-настоящему. И тогда творчество обретет свой законченный истинный смысл – не только сказать, но и быть услышанным. Вероника сидела напротив человека, который почувствовал её творчество.

Она улыбалась и, немного смущаясь, смотрела в глаза своего пациента. Николай прервал тишину.

– Наверное, надо перейти к делу, а то время идет очень быстро.

– Вы простите, Николай, просто меня давно никто не хвалил. Растягиваю удовольствие этого момента, – с легкой грустью в голосе произнесла художница и опустила глаза.

– В следующий раз приносите еще одну картину. Уверен, поводов для похвалы будет не меньше.

Доктор подняла глаза. Улыбка вернулась на лицо. Ника кивнула. Больше часа они обсуждали сны Николая. Явных признаков психических расстройств в поведении пациента не наблюдалось. Даже наоборот, Николай казался более чем адекватным и рассудительным человеком и, периодически прерывая рассказ, он взывал к логике и подвергал сомнению связь сновидений со своим прошлым. Сны были на удивление подробными, и все детали в них сходились. Вероника делала заметки в своей записной книге. Приём прошел быстро, Вероника подвела итоги сегодняшнего визита и условилась встретиться с Николаем через неделю. Пациент поблагодарил доктора, медленно встал с кресла и подошел к двери

– Всего доброго, Вероника.

– Спасибо за позитивное начало дня, Николай. До встречи.

Ника искренне улыбнулась. Пациент вышел из кабинета и за дверью столкнулся с крепким мужчиной.

– Аккуратней, друг, – произнес высокий и статный незнакомец в джинсовом костюме. Это был Виталий Гариев.

– Прошу прощения, – виновато посмотрев на Виталия, произнес Николай.

Гариев взглянул на собеседника, кивнул в ответ на извинения и зашел к Веронике в кабинет. Лицо оставшегося за дверью мужчины показалось ему очень знакомым.

– Добрый день. Виталий? – оживленно произнесла Ника, увидев Гариева. Он всегда нравился девушкам с первого взгляда, и Вероника не стала исключением.

– Приветствую. Да, это я, – ответил Гариев.

– Присаживайтесь в кресло, будем знакомиться, – пригласила доктор.

Вероника очень хорошо чувствовала людей. Ей достаточно было несколько секунд посмотреть на человека, на его жесты, движения, мимику, чтобы подобрать нужный тембр голоса, правильные слова и расположить к себе. Дар эмпатии от бога и сильный эмоциональный интеллект. Такой Вероника была для своих коллег и знакомых.

Виталий сел в кресло и положил руки на колени.

– Очень уютно у вас тут, – произнес пациент.

– Приятно, что вам нравится. Меня зовут Вероника, – сказала доктор и протянула Виталию руку, нежно улыбаясь.

Виталий осторожно пожал миниатюрную ладонь девушки.

– Приятно познакомится, Вероника.

– Мне не удалось найти вашу историю болезни в регистратуре центра.

– Думаю, все документы у Адама. Мне кажется, он изучает их ежедневно, – слегка улыбнувшись, произнес Гариев.

– Тогда в рамках нашей первой встречи предлагаю вам рассказать о себе все, что считаете важным.

И Виталий начал свою долгую и наполненную загадками историю. Рассказал Веронике про будущее из своих снов, про шум в голове, про исчезнувших собак и птиц. И вот он добрался до момента про странного незнакомца с аллеи. Гариев припомнил его лицо и замолчал.

– Виталий, все в порядке? – осторожно спросила доктор.

– Вероника, а как звали пациента, который был у вас передо мной?

– Николай. Надеюсь, врачебную тайну я не разболтала, – сказала Ника и засмеялась.

Виталий не отреагировал на смех доктора. Он сидел, не произнося ни слова и, задумавшись, продолжал смотреть на Веронику. Она даже смутилась, да так, что щеки стали ярко красными.

– Мне кажется, Николай был в моем сне, – вдруг произнес пациент.

Секунд десять в кабинете психоаналитика стояла тишина. Виталий продолжал смотреть на смущённую Веронику, а она пыталась собраться с мыслями.

– Точно. Надо спросить у него имя. Как проснусь, сразу на аллею, – Гариев говорил сам с собой, но после обратился к доктору. – Прошу меня извинить, Вероника, мне надо идти.

– Х…хорошо, – с трудом выдавила из себя Ника, не понимающая, что вообще происходит.

Гариев встал с кресла и подошел к выходу.

– Спасибо вам! – произнес он, обернувшись, и вышел.

– П…пожалуйста, – ответила Ника в закрывшуюся дверь. Она растерялась. За всю ее профессиональную жизнь это был самый странный визит пациента.

История Виталия очень заинтересовала Веронику. Она была раздосадована, что полноценно пообщаться и погрузиться в проблемы пациента не удалось. Работу психоаналитика нельзя назвать скучной и однообразной, но ситуация Гариева казалась чем-то уникальным. Нике очень сильно хотелось пропустить мир Виталия через свое сознание. А еще он безумно понравился ей как мужчина.

До приема следующего пациента было пару часов. Вероника пошла в кабинет Адама.

– Привет! – приоткрыв дверь и, заглянув в кабинет, произнесла она.

Адам сидел за столом, глубоко погрузившись в раздумья.

– Привет, привет, – озабоченно произнес он, не отрывая глаз от документов.

– Ты чего не весел?

– Да так, обыденная депрессия кабинетного генеза.

– Хочешь поговорить об этом? – вполне серьезно спросила Ника.

– Вероника, ты по какому-то вопросу?

– Вот думаю, может быть и тебе нужна консультация.

– Ника, давай к делу, – еле сдерживая раздражение, попросил Адам. Вероника очень хорошо чувствовала не только своих пациентов и могла изредка пощекотать нервы самым близким коллегам. Этакий невинный психоэмоциональный дружеский садизм.

– Ладно, не сердись, – заботливым голосом сказала она. – Мне нужна история болезни Гариева.

– Точно, вы же сегодня встречались. Как прошло?

– Как тебе сказать… быстро и безрезультатно.

– А поподробнее? – заинтересовался Адам и посмотрел на Веронику.

– Все начиналось нормально. Он пришел, мы познакомились. Виталий начал рассказывать о своих снах, потом спросил, как зовут пациента, который был у меня перед ним. Я сказала ему имя, это Николай. После этого, Гариев что-то пробормотал, сказал, что Николай был в его снах, попрощался и ушел. Я ничего даже понять не успела.

– У меня он будет в понедельник. Спрошу, что именно случилось.

– Поговори с ним. Мне бы хотелось пообщаться еще раз. Я пыталась найти его историю в регистратуре, не удалось. Она у тебя?

– Думаю где-то здесь, – Адам кивнул на свой рабочий стол. Бумаги, документы, отчеты, истории болезни. Чтобы прибраться на этом столе, понадобился бы целый день.

Вероника пробежалась взглядом по столу. Увидев нужный документ, она ловко вытащила его из завалов.

– Мда… Как ты работаешь в таком беспорядке?

– Главное, что голова в порядке, – улыбнувшись, ответил Адам.

– Ну ладно, не буду отвлекать, до встречи.

– Пока-пока, – протянул Адам.

Вероника вернулась в свой кабинет и продолжила работать. Она и заметить не успела, как солнце начало опускаться за горизонт, раскрашивая облака алыми красками.

Ни энергии, ни эмоций к концу дня совсем не оставалось. Все до единой капли было потрачено на работе. Чтобы хорошо понять своих пациентов, Вероника пропускала все их переживания через себя. Каждый день она по несколько раз проживала самые сложные жизненные ситуации на своих приёмах. Несмотря на это, весь день в БРИ Вероника была переполнена жизненной энергией и мило улыбалась коллегам. Для окружающих она являлась средоточием тепла и хорошего настроения. Сегодня же она устала как никогда. Только охранник на проходной, привыкший получать от Ники теплую улыбку на прощание, почувствовал, что она не в себе. Вероника, не глядя в глаза, устало попрощалась и неспешно прошла через турникет. Выйдя с работы, она направилась к ближайшему магазину. Пребывая глубоко в своих мыслях, Ника машинально складывала продукты в корзину. Окружающий мир ей в этот момент был чужд.

Добравшись домой, Ника первым делом сняла всю одежду и накинула легкий халат на голое тело. Затем разобрала покупки, достала бокал, наполнила его белым мускатным вином и добавила кубик льда. В гостиной её ждал мольберт. Вооруженная кистью Ника, попивая вино, продолжила писать начатую несколько дней назад картину. У произведения еще не было названия. Художница уверенными мазками заполняла пустоты на холсте. В один момент кисть замерла. Вероника немного отклонилась от мольберта и представила, как будет выглядеть результат её вечерних трудов. Вдруг ей вспомнился разговор.

«– Адам, смотри, что у меня получилось.

– Что это?

– Моя картина.

– Сама нарисовала? Молодец. А что она означает?

– Ничего, могучие горы, густой лес после дождя и красивый закат.

– Качественно. У меня жена тоже рисует. Только у нее сюжеты с глубоким смыслом. Порой без объяснений мне и непонятно, о чем картина. Последняя была о жестокости людей к животным. Аж мурашки бегали по телу, когда она рассказывала.

– Ну, я – любитель, не профессионал.

– Настоящие художники умеют заворожить. Но у тебя отлично получилось для непрофессионала.

– Тебе действительно нравится или для приличия говоришь эти неуклюжие комплименты.

– Нравится, конечно. Для психоаналитика очень даже неплохо.

– Но совсем не то, что у Маринэ, да?

– Ну да, она же талантливый художник, а ты все-таки в первую очередь специалист другой сферы.

– Ну, спасибо за честность.

– Ника, ты чего?

– Ничего.

– Ты вообще не воспринимаешь объективную критику. Я же не виноват, что неплохо разбираюсь в художественном искусстве и не могу врать, что ты сотворила шедевр».

– Да хватит! – громко воскликнула Вероника и ударила кулаком по раме мольберта. От удара холст пошатнулся. Ника, очнувшись от воспоминаний, рефлекторно схватила картину, а бокал вина выскочил из руки, со звоном ударился об пол и разлетелся вдребезги. Вероника закрыла ладонями лицо и заплакала. Так происходило по вечерам после тяжелых дней. Накопленный за рабочий день негатив вырывался наружу. Такой слабой и ранимой Нику никто и никогда не видел. Такой её знали только мольберт, лёгкий халат и бутылка вина.

Вероника сделала глубокий вдох, закрыла глаза, и в воображении мелькнуло лицо Николая. “Я действительно под впечатлением. В следующий раз приносите еще одну картину”, – его голос прозвучал в голове. Теперь уже отчетливо Веронике представилось улыбающееся лицо пациента. Он подмигнул ей и исчез. Вместе с ним испарилась и тоска. Вероника улыбнулась, снова взяла кисть и, покусывая нижнюю губу, продолжила творить.

В это же время, в сером многоэтажном доме, в своей спальной на кровати лежал Виталий Гариев. Он закрыл глаза и пытался заснуть. Свет во всех комнатах был выключен.

"Шестьдесят восемь, шестьдесят девять, семьдесят", – считал про себя он.

Вдруг во двор дома въехала машина. Музыка с внушительными басами грохотала с такой силой, что окна на первых этажах ближайших многоэтажек задребезжали. Автомобиль припарковался недалеко от подъезда Виталия. Громкость музыки убавили. Из машины выбрались четверо парней. Все, в том числе и водитель, были очень пьяны. Они решили продолжить свое веселье прямо на лавочке около дома. Выпившая компания создавала очень много шума. Парни смеялись, матерились и азартно спорили о чем-то. Уснуть было просто невозможно.

Виталий встал с постели, подошел к окну, открыл его и, найдя глазами лавку с источником раздражающего шума, вполне вежливо выкрикнул:

– 

Ребята, вечеринку прекращайте, люди уже спать легли!

Реакции не последовало.

– 

Громкость убавьте, люди спят! – очень громко крикнул Виталий.

Веселая компания замолчала на несколько секунд. Все четверо глазами искали окно, из которого к ним обращаются.

– 

Ты че орешь, обезьяна? У другана сын родился, мы отмечаем! – завопил самый высокий парень из компании. Он первым увидел Гариева.

Виталий молча закрыл окно и пошел одеваться.

– 

Спать ему помешали. Зато ноги не переломаны. Ты забейся под кровать и сиди там, – продолжал горланить раздухарившийся парень.

Виталий оделся и направился на улицу. Выйдя во двор, он уверенными шагами направился к отдыхающим. В шумной компании по-прежнему громко матерились и спорили. На улице уже стемнело, и никто из нарушителей спокойствия не заметил, как подошел Гариев.

– Добрый вечер, ребята. – Виталий протянул руку самому крепкому из компании.

– Добры… – начал говорить тот, что принял рукопожатие, но у него перехватило дыхание от боли. Виталий с невероятной силой сдавил ему ладонь, затем отпустил и протянул руку тому высокому, что кричал в ответ несколько минут назад. Это был очень худой парень, с наглым и неприятным лицом.

– Здарофхх… – попытался поздороваться худощавый, но от боли голос захрипел, а через секунду и вовсе пропал.

– Мне показалось, или кто-то назвал меня обезьяной, когда я вежливо просил вести себя потише? – сказал Виталий и ослабил рукопожатие, чтобы собеседник мог говорить, но руку не отпустил.

– Показалось, – с трудом произнес грубиян. Трое его товарищей стояли как вкопанные. Самый крепкий, первым ощутивший травматическое рукопожатие, был весь бледный от страха. Он молча смотрел на Гариева и потирал ноющую от боли кисть.

Виталий с еще большей силой сдавил руку бедняге. Послышался хруст суставов. Парень изогнулся, его колени подкосились, и гримаса исказила и без того непривлекательное лицо.

– На расстоянии чего только не послышится. А я пытался попросить вас не шуметь, но, видимо, меня не было слышно. Ребята, я понял, вы отмечаете прекрасное событие, но если хотите шуметь, кричать и материться, то место выбрано неверно, – спокойным голосом сказал Виталий.

Самый крепкий из ребят уже успел прийти в себя.

– Отпустите Толика. Мы все поняли. Парни, поехали.

Гариев отпустил худощавого и посмотрел на троих, стоящих в стороне.

– У кого сын-то родился? – поинтересовался Виталий.

– У меня, – ответил самый крепкий.

– Поздравляю. Ты бы лучше проспался и ехал с утра к жене с сыном. Пить можно в любой день. А вот первые дни у твоего ребенка будут только один раз.

– Я разберусь, – недовольным голосом ответил новоявленный отец.

– Не сомневаюсь. Удачи ребята.

Виталий развернулся и направился домой. Зайдя в квартиру, он снял верхнюю одежду и подошел к окну, не включая свет. Машина все еще стояла во дворе, но ни музыки, ни шума слышно не было. Гариев сходил умыться и, вернувшись в спальную, снова выглянул в окно. Машина уехала. Виталий лег под одеяло, закрыл глаза и прислушался. Полная тишина, ни звука. Он лежал так минут пятнадцать, пока в голове не послышался приближающийся издалека скрип, похожий на радиопомехи. Виталий открыл глаза.