Читать книгу Эликсир жизни - Энджи Сэйдж - Страница 11

Это было немыслимо. Как огонь может гореть под водой?

Вода была темная, и пламя мерцало в подводном течении, точно свеча на ветерке. Прямо на глазах у Септимуса оно удалялось прочь от устья улочки, двигаясь вдоль стены Замка. Выглядело это так, будто кто-то идет по дну с фонарем или факелом в руке. Ров был глубиной почти шесть метров, а пламя горело, как показалось Септимусу, где-то на уровне четырех метров. Огонь под водой… Это было так необычно, что Септимус, забыв обо всем на свете, зачарованно опустился на колени и начал всматриваться в глубь.

Пламя медленно, но верно удалялось от него. Септимус даже расстроился, ему казалось, что он теряет нечто очень ценное. Он наклонился, чтобы посмотреть на это в последний раз.

А за его спиной из тени вышел призрак королевы Этельдредды. Королева недобро улыбалась. Септимус так пристально следил за происходящим под водой, что никогда бы не заметил призрака, даже если бы королева решила явиться ему, чего она делать не собиралась. Мальчик подошел к самому краю рва и свесился вниз. Если он наклонится еще чуть-чуть, то увидит…

Этельдредда со всей силы толкнула Септимуса.

Он с громким всплеском свалился в воду и камнем пошел на дно. От внезапного холода у него перехватило дыхание. Был отлив, и ледяная вода стремилась назад, в сторону реки и моря. Септимус хорошо плавал, но мощное течение мгновенно утащило его на середину рва.

Когда Септимусу наконец удалось вынырнуть на поверхность, его трясло от холода. Руки и ноги начинали слабеть, а бороться приходилось не только с быстриной. Он чувствовал внизу сильное глубинное течение, как будто кто-то резко выдернул пробку и вода устремилась в водосток.

В следующий миг голова Септимуса снова исчезла под чернильной водой. Глубинное течение стремительно затягивало, и в считаные секунды ноги мальчика коснулись дна. Стараясь держать глаза открытыми в мутной воде, Септимус из последних сил оттолкнулся от илистого дна. Ему казалось, что его легкие вот-вот взорвутся, но на свою беду, пытаясь всплыть, он очутился прямо в густых зарослях липких водорослей. В один миг щупальца обвились вокруг Септимуса, силы начали покидать его. На глаза упала густая пелена, и сознание стало меркнуть… И вдруг мальчик почувствовал нечто странное: будто чьи-то ледяные руки тащат его вверх… вверх… вверх сквозь черный туннель навстречу яркому свету…

– Ой, Сеп! Тебе больно! – послышался голос Дженны с другого конца туннеля.

Кашляя и отплевываясь, Септимус лихорадочно хватал ртом воздух.

– Да перестань ты суетиться, юноша! – рассерженно проворчал призрак. – Давай, внучка, теперь держи его сама, у меня нет совершенно никакого желания, чтобы он снова прошел сквозь меня! Нынешние ученики совершенно распоясались.

– Сеп, Сеп, успокойся, все уже хорошо! – принялась шептать ему на ухо Дженна, и Септимусу казалось, будто она ведет его сквозь мрак навстречу свету.

– А-а-а! – Вскрикнув, Септимус резко сел и сделал самый глубокий вдох в своей жизни. Потом еще один и еще.

– Сеп, ты как? – Дженна похлопала его по спине. – Теперь можешь дышать? Можешь?

– А-а-а… а-а-а… а-а-а… – Септимус еще несколько раз набрал в легкие воздуха.

– Все хорошо, Сеп. Здесь ты в безопасности.

– А…

Септимус сфокусировал взгляд и огляделся. Он сидел на полу маленькой гостиной в дальнем крыле Дворца. Комната была уютная. В очаге горел огонь, и на каминной полке рядком горело множество толстых свечей, капавших горячим воском. Когда-то это была любимая комната королевы Этельдредды. Королева сидела здесь каждый день с полудня до вечера, попивая мед, и читала поучительные сказки. Теперь это была комната Сары Хип, и Сара тоже сидела здесь каждый день, только попивала травяной чай и читала романтические истории, которые брала у своей подруги Салли Маллин. Королева Этельдредда не одобряла то, как Сара обустроила комнату по своему вкусу, и тем более не одобряла увлечение сентиментальными романами. Что же касается вечного беспорядка в комнате, то королева вообще считала это позором, хотя мало что могла поделать – призраки вынуждены мириться с дурными привычками живых.

Королева Этельдредда смерила мокрого Септимуса своим обычным осуждающим взглядом. Мальчик сидел в луже мутной речной воды и сушился у огня. От него мерзко пахло замковым рвом и сыростью. Королева опустилась на единственный стул, который сохранился в комнате с ее времен. Это был неудобный деревянный стул с прямой спинкой, и Сара давно собиралась его выбросить. Несколько дней назад Сайлас оставил на сиденье недоеденный бутерброд с беконом, и теперь королева Этельдредда опасно балансировала на этом огрызке.

– Полагаю, ты получил свой урок, юноша, – произнесла королева, вперив в мальчика суровый взгляд.

Септимус выплюнул несколько стеблей водорослей прямо на ковер.

– Пунктуальность – добродетель, – сказала королева Этельдредда. – Опоздание – порок. Прощай.

Не меняя позы, королева воспарила над стулом и, с ужасом взглянув на бутерброд с беконом, улетела сквозь потолок. Последними исчезли ее ноги в богато расшитых туфлях с очень острыми носами.

– Как думаешь, она ушла? – прошептала Дженна, подождав немного на всякий случай.

Септимус встал, чтобы присмотреться к потолку, но пол вдруг полетел ему навстречу, и мальчик с грохотом распластался на любимом лоскутном коврике Сары Хип.

– Тебе лучше остаться сегодня здесь, – забеспокоилась Дженна. – Я пошлю к Марсии крысу-почтальона.

Септимус застонал. Марсия! Он совсем забыл о ней.

– Может, не надо ее будить, Джен? Да и вряд ли тебе удастся раздобыть крысу-почтальона. Лучше скажем ей утром, – предложил он, подозревая, что Марсия вполне может явиться сюда и в очень требовательной форме поинтересоваться, что он тут забыл. Почему-то он сомневался, что сможет сразу ответить на этот вопрос.

– Тебе лучше, Сеп? – спросила Дженна.

Септимус кивнул, и комната закружилась.

– А что случилось? – поинтересовался он. – Как я сюда попал?

– Ты упал в ров, Сеп… Ну, так говорит королева Этельдредда. Она сказала, ты сам виноват, а еще ты опоздал. Говорит, тебе повезло, что ты оказался в канаве, это она спасла тебя. Точнее, заберегла, так она сказала. Уж не знаю, что она имела в виду.

– Э-э… Мы как раз проходили это на той неделе. Но я ничего не помню. Голова не работает.

– Да уж, могу себе представить. Ты же чуть не утонул.

– Знаю. Но я хочу вспомнить. Знаешь, бывает, если человек чуть не утоп, у него потом всю жизнь котелок плохо варит. А вдруг и со мной так?

– Не говори глупостей. По-моему, с твоей головой все в порядке. Ты просто устал и замерз.

– Но… ой, я вспомнил! Про это было написано в последнем издании «Справочника по духам», – сказал Септимус. – Так, значит: «Забережение – перемещение духом живого существа, чтобы оно осталось таковым, то есть живым». Мм, «… может подразумевать перемещение прочь от надвигающейся опасности для жизни либо длительное планирование с целью предотвратить угрозу. Самый частый случай: призрачные руки толкают человека в сторону, чтобы он не попал под лошадь». Вот видишь, голова в порядке. – Септимус, очень довольный собой, закрыл глаза.

– Конечно в порядке! – кивнула Дженна, стараясь его успокоить. – Слушай, Сеп, ты же совсем промок. Я принесу тебе что-нибудь сухое. Полежи, а я поищу ночную горничную.

Дженна на цыпочках вышла из комнаты, Септимус остался дремать на ковре.

А за дверью девочку ждала королева Этельдредда.

– А, внучка, – проскрежетала она скрипучим голосом.

– Что?! – раздраженно спросила Дженна.

– Ну и как там твой сводный брат?

– Мой брат в порядке, спасибо. А теперь не могли бы вы уйти с дороги? Нужно принести ему сухую одежду.

– Какая ты все-таки невоспитанная, внучка. А я ведь спасла мальчишке жизнь.

– Да. Премного вам благодарна. Очень… мило с вашей стороны. Ну так можно мне пройти?

Дженна попыталась проскользнуть мимо призрака – проходить сквозь него ей совсем не хотелось.

– Нельзя! – Королева загородила Дженне дорогу. Лицо призрака стало каменным. – Я должна тебе кое-что сказать, внучка, и советую послушать хорошенько. Если, конечно, ты желаешь добра своему драгоценному братцу.

Дженна остановилась. Она прекрасно понимала, когда ей угрожали. Королева Этельдредда наклонилась к ней – ледяной холод пронизал воздух. А потом она зашептала на ухо принцессе, и девочке стало так зябко, как никогда в жизни.