Читать книгу Принц Приджио – победитель дракона - Эндрю Ландж - Страница 6

Однако изо всех подданных, которые не любили принца Приджио, больше всего не любил его собственный дорогой папаша, король Грогио. Ибо король про себя точно знал, что сам он вовсе не был особенно умён. Когда однажды он был в Счетной палате, считая свои деньги, и случайно сказал: «Шестнадцать шиллингов, четырнадцать и два пенса – это три фунта, пятнадцать», то немало смутился, услышав шепот Приджио: «Один фунт, десять и двадцать пенсов» – что, конечно, так и было. И король побоялся, что однажды Приджио во всеуслышание заявит о себе и сам захочет стать королем – но это было последнее, чего действительно хотел Приджио. Он предпочел бы и дальше бездельничать и знать всё обо всём, никому не доставляя хлопот.

Ну, король Грогио всё думал и думал. Как он мог убрать Приджио с пути и сделать своим преемником Энрико или Альфонсо? Он читал об этом в книгах; и все книги указывали, что если какой-нибудь король посылал трех своих сыновей сделать что-нибудь, то с заданием всегда справлялся самый молодой, который в итоге и получал корону. И король захотел, чтобы у его младшего сына появился шанс. Ну вот наконец-то он и появился!

В тот год выдалось очень жаркое лето! В марте настало самое настоящее пекло. Все реки высохли. Трава не росла. Кукуруза тоже не росла. Термометры взорвались от жары. Барометры стояли на отметке Великая Сушь. Люди были очень расстроены, толпы горожан пришли на дворцовую площадь и перебили все окна во дворце – как обычно бывает в Пантуфлии, когда что-то идет не так.

Король посоветовался с придворными учеными, и те заявили ему, что не иначе как по соседству объявился какой-нибудь огнедышащий дракон. Теперь поясним, чем таким на самом деле был этот Огнедышащий дракон – это было крупное животное, зверь или птица величиной со слона. Его туловище было сделано из железа, и всегда было раскалено. Более ужасного и жестокого зверя невозможно себе было и представить; ибо достаточно было только подойти к нему, как смельчак рисковал поджариться на его буквально огненном дыхании, ведь недаром же его прозвали Огнедышащим!

Но король был недоволен: «Непонятно, почему, – подумал он, – именно мои трое детей должны идти добывать эту скотину. Старший, понятное дело, отправится первым. Ну и, как обычно, зверюга убьёт первых двух и будет убит самым младшеньким. Это будет немного сложновато для Энрико, бедный мальчик; но что угодно, лишь бы избавиться от этого несносного Приджио!»

Затем король отправился к Приджио и сказал, что их страна в опасности, и что он полон решимости оставить корону тому из сыновей, кто из них принесет ему рога (поскольку у зверюги имелись и рога) и хвост Огнедышащего дракона.

– Это неловкий грубый поступок, – сказал король, – но тут уж ничего не попишешь – ты – самый старший, мой мальчик. Ступай же туда, где тебя ждёт всемирная слава! Надевай доспехи и пусть да пребудет с тобой вечная признательность народа!

Так сказал король, надеясь, что либо Огнедышащий дракон изжарит принца Приджио живьём (что он мог бы легко сделать, как я уже сказал, потому что он снаружи был весь такой же горячий, как раскаленный утюг), либо что, если принцу удастся его победить, то по крайней мере, страна будет освобождена от монстра.

Но принц, который всё это время лежал на диване и занимался сложными арифметическими задачками, отвечал отцу самым вежливым образом:

– Благодаря образованию, которое дало мне ваше величество, я узнал, что Огнедышащий дракон точно также, как сирены, феи, эльфы и т. д., – это ничто иное, как животное сказочное, то есть такое, которого на самом деле не существует. Но даже признавая, ради аргумента, что Огнедышащий дракон где-то там и в самом деле есть, ваше величество прекрасно понимает, что отправлять меня к нему не имеет никакого смысла. Во всех сказках первым против дракона всегда выступает старший сын, который, как правило, первым же и терпит неудачу. Преуспевает в таких случаях, как всегда третий сын, так что рекомендую сразу послать Альфонсо (это был младший брат), и он сразу сделает свое дело. По крайней мере, если он потерпит неудачу, это и впрямь будет чем-то необычным, и тогда счастья может попытать Энрико.

Затем он вернулся к своему листу со своей арифметикой, и король вынужден был послать за младшими принцами – Альфонсо и Энрико. Они оба пришли очень разгорячёнными; потому что день выдался необычайно жарким.

– Послушайте, дети мои, – сказал король, – только вы, двое, помоложе, посмотрите на нашего Приджио! Вы видите, как жарко в округе и как прохладно он это принимает? Вы знаете, как страдает вся страна; и всё из-за Огнедышащего, который, очевидно, построил свое гнездо где-то недалеко. Ну, вот я и попросил этого вашего брата убить этого, а он мне заявил…

– Что я не верю ни в каких Огнедышащих драконов, – прервал его Приджио. – Погода и так достаточно теплая, без всякой охоты на драконов!

– Не веришь в огнедышащих!? – воскликнул Альфонсо. – Интересно, а во что ты тогда действительно веришь? Просто позволь мне добраться до сути! – Воскликнул он так, потому что и в самом деле был храбрым, как лев. – Эй, паж, где моя кольчуга, шлем, копье и щит? Молинда! Молинда! – так прибавил он, и последнее слово (имя его очаровательной кузины) было его боевым кличем.

Паж побежал за доспехами; но было так необычно жарко, что он обжёгся, уронил их и сунул пальцы в рот, плача!

– Вам, Альфонсо, для такой работы лучше надеть фланель, – сказал Приджио. – А я на твоём месте взял бы с собой легкий садовый насос, полный воды, чтобы вспрыснуть противника.

– Счастливая мысль! – сказал Альфонсо. – Так я и сделаю! – И он ушел, поцеловав на прощание свою дорогую Молинду, и попросив её сохранить для него побольше танцев, а потом он бросился на поле брани и… И больше не вернулся!

Все горько плакали – все, кроме принца Приджио; поскольку он думал, что это была практическая шутка, и сказал, что Альфонсо наверняка воспользовался возможностью, чтобы отправиться в путешествие и повидать мир.

– Полагаю, что тут произошла какая-то ужасная ошибка, сэр, – сказал Приджио отцу-королю. – Вы так же хорошо, как и я, знаете, что до сих пор младший сын всегда добивался успеха. Но, впрочем, я питаю большие надежды на Энрико!

И он улыбнулся; думая, что все это, конечно же, чепуха, и что никаких огнедышащих драконов на свете не бывает.

Энрико присутствовал при этой сцене, когда Приджио утешал короля столь бесчувственным образом.

– Энрико, мой мальчик, – сказал его величество, – тебя ждёт непростая задача и высокая честь. Когда ты вернёшься с рогами и хвостом Огнедышащего, ты станешь наследным принцем; а Приджио придётся стать помощником учителя в гимназии – это всё, для чего он подходит.

Но Энрико был вовсе не так уверен в себе, как Альфонсо. Он настоял на том, чтобы исполнили его волю; и перед отъездом написал стихотворение о бренности мирских радостей и преимуществах смерти молодым. Вот небольшая часть этой баллады:

и дальше в том же духе на шести листах убористым, витиеватым почерком.

Это стихотворение более или менее успокоило Энрико, и он показал его Приджио. Но принц только посмеялся и сказал, что вторая строфа никуда не годится, последний стих был не очень хорошим; для фиалок не «пчёлки жужжа приласкают», а скорее «мухи зудя обсидят».

Энрико пытался улучшить стих, но не смог. Итак, он прочитал стихи своей двоюродной сестре, леди Кэтлин, и она поплакала над ним (хотя я не думаю, что она поняла их); и Энрико тоже немного заплакал.

Однако на следующий день он начал с копья, патентованного холодильника и множества бутылок, которые люди бросают в огонь, чтобы потушить пламя.

Но и он никогда так и не вернулся назад!

Пролив потоки слез, король вызвал принца Приджио к себе.

– Ублюдок! – заявил он. – Трус! Ваша очередь, которая должна была прийти первой, наконец-то наступила. Ты должен принести мне рога и хвост Огнедышащего. Вероятно, ты в итоге будешь и сам изжарен живьём, и слава богу! Но кто вернет мне моих любимых Энрико и Альфонсо?

– Действительно, ваше величество, – сказал Приджио, – вы должны разрешить мне исправить вашу политику. Единственная причина, по которой вы отправили своих сыновей в погоню за этим опасным, но как мне всё же кажется, невероятным животным, заключалась в том, чтобы выяснить, кто из нас будет наиболее достойным наследником вашего престола, на дату – надеюсь, она может быть надолго, может быть, отложена! – вашей жалкой смерти. Теперь не может быть больше вопросов по эту тему. И я, недостойный, представляю единственную надежду королевской семьи. Поэтому, отправлять меня после всего этого на охоту за этой Огнедышащей зверюгой – было бы делом и опасным, и ненужным. Опасно, потому что, если он отнесётся ко мне так, как вы говорите, он отнёсся к моим братьям – моим несчастным братьям, – то престол Пантуфлии лишится наследника. Но! Если я вернусь живым – то почему же я не смогу быть более истинным наследником, чем я им являюсь в настоящее время?[1] Так следует ли мне в таком случае куда-либо двигаться? Спросите у главного судьи королевства, если вы мне не верите.

Эти аргументы были настолько кристально ясны и, несомненно, верны, что король, не в силах ответить на них, удалился в единственное уединенное место, где он мог свободно выразить своё мнение и обуздать свои выражения.