Читать книгу Дочь крови - Энн Бишоп - Страница 4

Люцивар Яслана, эйрианец-полукровка, наблюдал за тем, как охранники тащат всхлипывающего мужчину к лодке. Он не чувствовал жалости к приговоренному человеку, лидеру подавленного восстания рабов. В Крае под названием Прууль сочувствие было роскошью, которую не мог себе позволить ни один подневольный человек.

Люцивар отказался участвовать в восстании. Предводители были хорошими людьми, но им недоставало силы, отваги – а то и просто мозгов, чтобы сделать то, что нужно. Вид крови не приносил им удовольствия.

Он не участвовал. Но Зуультах, Королева Прууля, наказала его вместе с остальными.

Тяжелые оковы на шее и запястьях уже стерли кожу до мяса, а спина пульсировала от ударов плетью. Он расправил свои темные, кожистые крылья, пытаясь облегчить боль.

Охранник тут же ткнул его дубинкой, а потом трусливо отступил, услышав злобное шипение.

В отличие от взглядов других рабов, неспособных скрыть отчаяние или страх, в золотистых глазах Люцивара не отражалось никаких чувств.

Охранники тем временем запихивали всхлипывающего человека в старую одноместную лодку. Она давно отплавала свое, и выходить в море на таком судне было бы безумием – в прогнивших бортах зияли дыры, которые в данном случае были весьма кстати.

Приговоренный был невысокого роста и выглядел полумертвым от голода. Но, несмотря на это, потребовались усилия шести охранников, чтобы запихнуть его в лодку. Один из них щедро размазал свиной жир по половым органам мужчины, а затем начал задвигать деревянную крышку. В ней имелись отверстия для головы и рук. Как только запястья пленника оказались надежно привязаны к железным кольцам на внешней стороне борта лодки, деревянная крышка со щелчком встала на место, и теперь только стражники могли убрать ее.

Один из них задумчиво изучил взглядом связанного и с притворным беспокойством покачал головой. Повернувшись к другим, он сказал:

– Эх, надо бы накормить его в последний раз перед отправлением.

Стражники рассмеялись. Пленник принялся звать на помощь.

Один за другим охранники принялись осторожно запихивать еду в рот несчастного, а затем загнали остальных рабов в сараи, служившие им жильем.

– Сегодня вам предстоит немного развлечься, парни! – со смехом крикнул один из стражников. – Вспомните о нем в следующий раз, когда решите самовольно оставить службу у леди Зуультах.

Люцивар оглянулся через плечо, но тут же отвел взгляд.

Привлеченные запахом еды, в зияющие на бортах лодки дыры проворно пробирались крысы.

Обреченный человек закричал.

Облака заслонили луну. Серые тучи скрыли ее свет. Мужчина в лодке не шевелился. Его колени сбиты в кровь – он колотил ими по крышке, тщетно пытаясь отогнать крыс. Голосовые связки сорваны от крика.

Люцивар опустился на колени за лодкой, двигаясь медленно и осторожно, чтобы приглушить звяканье цепей.

– Я не сказал им, Яси, – хрипло прошептал пленник. – Они пытались заставить меня говорить, но я не стал. По крайней мере, на это у меня еще хватило чести.

Люцивар поднес чашку к губам человека.

– Выпей, – прошептал он. Его голос сливался с привычными звуками ночи.

– Нет, – простонал тот. – Нет.

Несчастный снова начал плакать – из его сорванной глотки вырывались резкие, хриплые рыдания.

– Тише, тише. Это поможет. – Поддерживая одной рукой голову мужчины, Люцивар осторожно поднес чашку к распухшим губам пленника. Тот сделал два глотка, и эйрианец убрал сосуд, погладив голову мужчины кончиками пальцев. – Это поможет, – тихо повторил он.

– Я же Воин Крови. – Когда Люцивар снова поднес чашку к его губам, пленник покорно сделал еще один глоток. Его голос немного окреп, но слова стали путаться. – А ты Верховный Князь. Почему они так поступают с нами, Яси?

– Потому что у них нет чести. Потому что они уже не помнят, что значит быть человеком Крови. Власть Верховной Жрицы Хейлля – настоящая чума, которая уже много веков распространяется по Королевству, медленно пожирая каждый Край, которого коснется.

– Может, лэндены правы. Может, Кровь и есть Зло.

Люцивар по-прежнему легонько поглаживал виски пленника кончиками пальцев.

– Нет. Мы – то, что мы есть. Ни больше ни меньше. В каждом человеке есть и добро и зло. Просто зло сейчас правит нами всеми.

– А где же тогда добро? – сонно спросил мужчина.

Люцивар поцеловал его в макушку.

– Либо уничтожено, либо порабощено. – С этими словами он вновь поднес чашку к губам обреченного человека. – Допивай, Брат, и все закончится.

Когда тот сделал последний глоток, Люцивар прибег к Дару, чтобы заставить чашку исчезнуть.

Мужчина в лодке хрипло рассмеялся:

– Я чувствую себя очень храбрым, Яси.

– Ты и впрямь очень храбр.

– Крысы… У меня теперь нет яиц.

– Я знаю.

– Я плакал, Яси. Плакал перед ними.

– Это не имеет значения.

– Я – Воин Крови. Я не должен был плакать.

– Ты ничего не сказал. Храбрость не покинула тебя.

– Зуультах все равно убила остальных.

– Она заплатит за это, младший Брат. Однажды она и остальные вроде нее заплатят за все. – Люцивар мягко помассировал шею человека.

– Яси, я…

Движение было резким, и хруст вспорол ночную тишь.

Люцивар бережно опустил обмякшую голову и медленно поднялся на ноги. Он должен был сказать им, что план не сработает, что Кольцо Повиновения можно настроить так, что владелец почувствует любое проявление целеустремленности и своеволия. Он мог сказать, что ростки зла, держащие их в рабстве, давно укоренились и распространились слишком далеко, что принести свободу может лишь крайняя жестокость, на которую не способен ни один человек. Он мог сказать, что существуют и более мучительные способы, нежели Кольцо, чтобы заставить раба повиноваться, что их беспокойство друг за друга приведет к гибели всех, что единственный способ обрести свободу и бежать (пусть и ненадолго) – не заботиться ни о ком, кроме себя.

Он мог сказать им все это.

И все же, когда они робко, осторожно впервые подошли к нему, желая получить совет человека, который вырывался на свободу вновь и вновь на протяжении веков, но по-прежнему носил оковы, Люцивар сказал лишь одно:

– Пожертвуйте всем.

Они ушли, разочарованные, неспособные понять, что совет был дан всерьез. Нужно жертвовать всем. Однако была одна вещь, которой сам Люцивар пожертвовать не мог. И не стал бы.

Сколько раз он поддавался вновь и вновь, позволяя связать себя этим жестоким кольцом, надевавшимся на мужской орган, и сколько раз Деймон, обнаружив друга и пришпилив к стене, называл его дураком и трусом за очередную неудачу?

Лжец. Изворотливый, привыкший к дворцовым интригам лжец.

Как-то раз госпожа Доротея Са-Дьябло отчаянно пыталась отыскать Деймона Сади после того, как выяснилось, что ее раба для утех нет ни при одном дворе. На его поиски ушло сто лет, две тысячи Предводителей пали, пытаясь взять его в плен. Он мог бы использовать небольшой, полудикий Край, который захватил, и завоевать пол-Террилля, мог бы стать ощутимой угрозой власти Хейлля. Вместо этого Деймон прочел письмо, которое Доротея отправила с одним из своих гонцов. Прочел его – и сдался.

В письме говорилось лишь это: «Сдайся до новолуния. После этого каждый день, потраченный на розыски, будет стоить твоему брату какой-нибудь части тела – в расплату за твое высокомерие».

Люцивар вздрогнул, пытаясь отогнать непрошеные мысли. В каком-то смысле воспоминания еще хуже ударов плетью, поскольку они неизбежно вели к образу Аскави с горными вершинами, вспарывающими небо, и долинами, где раскинулись города, фермы и леса. Сейчас, правда, этот Край уже далеко не так плодороден, и неудивительно: слишком долго его выворачивали наизнанку и использовали те, кто привык брать, ничего не давая взамен. И все же там его дом, и века изгнания, проведенные в рабстве, принесли только тупую боль и тоску по чистому горному воздуху, вкусу сладковатой ледяной воды, тишине вековых лесов и, больше всего, горным кручам, где реяли в воздухе эйрианцы.

Но Люцивар находился в Прууле, на жарком, песчаном пустыре, в услужении у этой суки Зуультах, потому что не сумел скрыть отвращение к Притиан, Верховной Жрице Аскави. Не сумел усмирить свой вздорный нрав, чтобы служить ведьмам, которых презирал.

Среди людей Крови мужчины должны были служить, а не править. Он никогда не бросал вызов заведенным порядкам, несмотря на то что за прошедшие века убил немало ведьм. Он уничтожал их потому, что служить им было настоящим оскорблением – он ведь был Верховным Князем эйрианцев, носившим Эбеново-серый Камень, а потому не желал верить, будто служение и раболепие – одно и то же. Будучи бастардом, полукровкой, Люцивар не имел ни малейшей надежды однажды получить важный пост при дворе, несмотря на высокую ступень его Камня. Будучи прекрасно обученным эйрианским воином и обладая слишком несдержанным нравом – даже для Верховного Князя, он окончательно утратил надежду на то, чтобы жить вне оков того или иного двора.

И его поймали в силки, как ловили всех мужчин Крови. В них было заложено нечто, заставлявшее страстно желать службы, что побуждало связывать себя, так или иначе, с женщиной Крови, носящей Камни.

Люцивар неловко дернул плечом и со свистом втянул воздух сквозь зубы. Снова открылась едва зажившая рана, оставшаяся от удара плетью. Он коснулся ее, и пальцы окрасились свежей кровью.

Эйрианец оскалил зубы в горькой ухмылке. Что там гласит старая поговорка? Желание, омытое кровью, – это молитва самой Тьме.

Он закрыл глаза, простер руку к ночному небу и устремился вовнутрь, спускаясь в бездну своего сознания к тому уровню, где покоились Эбеново-серые Камни. Тогда произнесенное желание будет принадлежать только ему и останется тайной – никто из придворных Зуультах не сумеет прочесть эту мысль.

Однажды – когда-нибудь – я хотел бы служить Королеве, которую смогу уважать, которой смогу верить до конца. Сильной Королеве, которую не будет пугать моя мощь. Королеве, которую я смогу называть не только своей госпожой, но и другом.

Суховато посмеявшись над собственной глупостью, Люцивар вытер окровавленную руку о мешковатые хлопковые штаны и вздохнул. Какая жалость, что предсказание, сделанное Терсой семьсот лет назад, оказалось лишь бредом безумной женщины. На время оно подарило ему надежду. Потребовалось слишком много дней и лет, чтобы осознать: это очень горькое чувство.

«Кто здесь?»

Люцивар быстро повернулся к хлевам, где держали рабов. Уже скоро стражники выйдут на очередной обход. Еще одну минуту он будет наслаждаться ночным воздухом – пусть даже слишком жарким и пыльным, – а потом покорно вернется в свою вонючую клетку с постелью из грязной соломы, кишащей паразитами, вернется к запаху страха, немытых тел и человеческих нечистот.

«Кто здесь?»

Люцивар медленно обернулся, насторожившись и пытаясь силой своего разума отыскать спрашивавшего. Мысленную речь можно направлять всем присутствующим – это то же самое, как, например, громко закричать в переполненной людьми комнате, – или же сузить до определенной ступени Камня, или пола, или вообще сделать получателем сообщения один конкретный разум. Похоже, эта мысль была предназначена только для Люцивара.

Ничего нового он не увидел. Что бы это ни было, теперь оно исчезло.

Люцивар покачал головой. Он становится таким же трусливым, как лэндены, не принадлежащие к Крови, – жалкие создания любой расы, скованные суевериями о том, что в ночи рыскает зло.

«Ты меня слышишь?»

Люцивар резко развернулся, взмахнув крыльями, чтобы сохранить равновесие, и невольно принял боевую стойку.

И почувствовал себя круглым дураком, увидев девочку, глядящую на него расширенными глазами.

Она была совсем худенькой и маленькой – не старше семи лет. Слово «простушка» такая девчушка должна воспринимать как комплимент. Однако даже в лунном свете ее глаза невольно завораживали. Они напомнили Люцивару небо в сумерках и глубокие горные озера. На девочке было хорошее, дорогое платье – в любом случае лучше тех, что носят нищенки или попрошайки. Золотистые волосы тщательно и заботливо уложены – собраны наверху в пучок. Короткие кудряшки обрамляли личико с острыми чертами и смотрелись довольно нелепо.

– Что ты здесь делаешь? – грубо спросил Люцивар.

Девочка переплела пальцы и сгорбилась.

– Я… я слышала тебя. Ты просил о друге.

– Ты слышала меня?! – Люцивар уставился на девочку. Как, во имя Ада, она могла услышать его? Да, он действительно выпустил на волю это желание, но только на Эбеново-серой нити. Кроме Люцивара, этот Камень в Террилле не носил никто. Единственный Камень темнее его – это Черный, а его обладателем в Королевстве был только один человек – Деймон Сади. Если только…

Нет. Не может быть.

В это мгновение девочка перевела взгляд с него на мертвое тело в лодке, а потом вновь посмотрела на Люцивара.

– Мне нужно идти, – прошептала она.

– Вовсе нет. – Он направился к ней, мягко ступая, как хищник, выслеживающий добычу.

Девочка со всех ног помчалась прочь.

Люцивар нагнал ее через несколько секунд, не обращая внимания на яростно звякающие оковы. Перекинув цепь через девчонку, он схватил ее за талию и поднял в воздух, зарычав, когда та пнула его в колено. Эйрианец проигнорировал ее яростные попытки оцарапать его, а удары, хотя и оставляли синяки, были все же не настолько эффективны, как хороший пинок в нужное место. Когда малявка начала кричать, он зажал ей рот ладонью.

Та немедленно впилась зубами ему в палец.

Люцивар с трудом удержался от вопля и только выругался себе под нос. Опустившись на колени и потянув девчонку за собой, он яростно шепнул:

– Тихо ты. Что, хочешь стражу накликать? – Возможно, именно этого она и добивалась. Люцивар ожидал, что она начнет вырываться с удвоенной энергией, зная, что помощь неподалеку.

Вместо этого девочка замерла.

Люцивар прижался к ее щеке своей и тяжело вздохнул.

– Ах ты, маленькая дрянная кошка! – тихо произнес он, пытаясь удержаться от смеха.

– Зачем ты его убил?

Ему показалось или ее голос действительно изменился? Теперь в его детском звучании слились гром, эхо пещер и полуночное небо.

– Он страдал.

– Разве ты не мог отвести его к Целительнице?

– Целительницы не занимаются рабами, – рявкнул тот в ответ. – К тому же после крыс исцелять там особо нечего. – Он крепче прижал девчонку к груди, надеясь, что она немного согреется и перестанет дрожать. На фоне его загорелых рук малышка выглядела совсем бледной, и Люцивар знал, что дело не только в цвете ее кожи. – Прости. Это было слишком жестоко.

Когда она вновь попыталась освободиться, эйрианец поднял руки, позволяя девчонке проскользнуть под цепью кандалов. Она тут же отскочила подальше, обернулась и упала на колени.

Они посмотрели друг на друга.

– Как тебя зовут? – наконец спросила девочка.

– Меня называют Яси. – Люцивар рассмеялся, когда малышка сморщила нос. – И не надо так на меня смотреть, я тут ни при чем. Выбирал не сам.

– Это очень глупое имя для человека вроде тебя. Как тебя зовут на самом деле?

Люцивар ответил не сразу. Эйрианцы были в числе рас-долгожителей. Он сам приобрел репутацию жестокого, яростного и порочного человека за тысячу семьсот лет. Если она слышала что-то о нем…

Он глубоко вздохнул и медленно ответил:

– Люцивар Яслана.

Никакой реакции, если не считать застенчивой улыбки.

– А тебя как зовут, Кошка?

– Джанелль.

Он усмехнулся:

– Хорошее имя. Правда, мне кажется, Кошка тебе тоже замечательно подходит.

Она фыркнула.

– Вот видишь? – Люцивар заколебался, понимая, что должен задать этот вопрос. Одно дело, если Зуультах будет только догадываться, что именно он убил человека в лодке, и совсем другое – если узнает наверняка, тогда его растянут между столбами для порки плетью. – Твоя семья сейчас гостит у леди Зуультах?

Джанелль нахмурилась:

– У кого?

Ей-богу, она сейчас и впрямь походила на котенка, который присматривается к огромному прыгучему жуку.

– У Зуультах. Королевы Прууля.

– А что такое Прууль?

– Это Прууль. – Люцивар обвел рукой вокруг, показывая, что имеет в виду страну, а потом выругался по-эйриански – цепи громко звякнули. Последнее проклятие он с усилием проглотил, заметив напряженное и вместе с тем заинтересованное выражение маленького личика. – Раз уж ты не из Прууля и твоя семья – не гости королевы, так откуда ты? – Девочка ответила не сразу, и Люцивар кивнул в сторону лодки. – Я умею хранить секреты.

– Я из Шэйллота.

– Шэйл… – Люцивар прикусил язык, с трудом удержавшись от новой порции ругани. – Ты знаешь эйрианский?

– Нет, – усмехнулась Джанелль. – Но теперь я знаю некоторые эйрианские слова.

И что теперь – рассмеяться или придушить ее?

– Как ты здесь оказалась?

Девчонка взъерошила волосы и нахмурилась, глядя на каменистую землю. Наконец она пожала плечами:

– Точно так же, как попадаю в другие места.

– Ты ездишь на Ветрах?! – задохнулся он.

Девочка подняла было палец, пытаясь определить, откуда дует ветер.

– Да я не об этих бессмысленных колебаниях воздуха! – Люцивар заскрипел зубами. – Я говорю о Ветрах. О Сетях. Паутинах. О бестелесных путях во Тьме.

Джанелль быстро вскинула голову:

– Они что, так называются?

Эйрианец сумел остановиться, произнеся только половину ругательства.

Девочка наклонилась вперед:

– Скажи, ты всегда такой колючий?

– Большинство считают, что я настоящая заноза в заднице.

– А что это значит?

– Не важно. – Люцивар отыскал камешек поострее и начертил на земле круг. – Смотри, это Королевство Террилль. – Он положил в центр круглый камешек. – Это Черная Гора, Эбеновый Аскави, где встречаются Ветра. – От круглого камня он прочертил несколько прямых линий к окружности. – Это пределы. – Потом он нарисовал вокруг центра несколько кругов побольше. – А вот эти линии называются радиальными. Видишь, Ветра похожи на паутину. Можно путешествовать либо по пределам, либо по радиалам, меняя направление там, где они пересекаются. Для каждой ступени Камней Крови есть своя Паутина. Чем она темнее, тем больше она вмещает пределов и радиалов и, соответственно, тем быстрее Ветер. Можно путешествовать по Сети, принадлежащей твоей ступени, и пользоваться любой из более светлых. Нельзя оседлать Ветер в Сети темнее, чем твой Камень, если только ты не едешь в Экипаже, ведомом кем-то посильнее, или же тебя не укрывает тот, кто имеет право Крови. Если попытаешься, то, скорее всего, не выживешь. Это ясно?

Джанелль прикусила нижнюю губу и указала на один из пробелов между линиями:

– А что, если я хочу попасть сюда?

Люцивар покачал головой:

– Тогда придется выпасть из Паутины, вернуться в Королевство на ближайшем перекрестке и путешествовать каким-нибудь другим способом.

– Но ведь сюда я попала по-другому! – возразила она.

Люцивар содрогнулся. Земли Зуультах не пересекала ни одна нить Сети. Ее двор как раз и был одним из пустых квадратов. Единственный способ попасть сюда непосредственно с помощью Ветров – это оставить Сеть и вслепую скользить через Тьму, что даже для сильнейших и лучших было рискованно. Если только…

– Подойди-ка сюда, Кошка, – тихо попросил он. Когда девочка шагнула к нему, Люцивар положил руки на ее тоненькие плечи. – Ты часто отправляешься в странствия?

Джанелль медленно кивнула:

– Люди зовут меня. Как ты сегодня.

Как он. Мать-Ночь!

– Кошка, послушай меня. Дети подвергаются множеству опасностей.

В ее глазах появилось странное выражение.

– Да, я знаю.

– Иногда враг может прятаться за маской друга до последнего момента, когда убежать будет слишком поздно.

– Да, – шепнула она.

Люцивар легонько встряхнул девчонку, заставляя ее посмотреть ему в глаза.

– Террилль – очень опасное место для маленьких Кошечек. Прошу тебя, возвращайся домой и больше не странствуй. Не… не отвечай людям, которые зовут тебя.

– Но тогда я тебя больше не увижу!

Люцивар закрыл глаза. Нож, вонзенный в сердце, не причинил бы такой боли.

– Я знаю. Но мы всегда будем друзьями. К тому же наша разлука не будет вечной. Когда ты вырастешь, я отыщу тебя – или ты найдешь меня.

Джанелль задумчиво пожевала нижнюю губу.

– А когда я вырасту?

Завтра. Или вчера.

– Скажем, когда тебе будет семнадцать. Да, такой срок кажется целой вечностью, но, поверь мне, это не так уж долго. – Даже Сади не смог бы соврать более гладко. – Ты пообещаешь мне больше не отправляться в путешествия?

Джанелль вздохнула:

– Я обещаю больше не странствовать по Терриллю.

Люцивар поднял девочку на ноги и развернул спиной к себе.

– Прежде чем ты уйдешь, я хочу кое-чему тебя научить. Это поможет, если кто-то попытается схватить тебя сзади.

Когда они повторили прием достаточное количество раз и Люцивар убедился, что девочка запомнила его, он поцеловал ее в лоб и сделал шаг назад.

– Уходи отсюда. Охранники в любую минуту могут начать обход. И помни – Королева никогда не нарушает обещания, данного Верховному Князю.

– Я не забуду этого. – Она помолчала. – Люцивар, но ведь когда я вырасту, то буду выглядеть совсем по-другому. Как ты узнаешь меня?

Эйрианец только улыбнулся. Десять или сто лет пройдет – какая разница? Он всегда сможет узнать эти удивительные сапфировые глаза.

– Я узна́ю тебя. Прощай, Кошка. Да хранит тебя Тьма.

Джанелль улыбнулась ему и исчезла.

Люцивар уставился на пустое место, где только что стояла девочка. Было глупо добавлять последнее пожелание. Наверное.

Скрежет ворот привлек его внимание. Эйрианец быстро стер следы волнения Ветров и, скользя в тенях, добрался до хлева. Едва он успел пройти сквозь внешнюю стену и добраться до своей каморки, как стражник распахнул зарешеченное окошко в двери.

Зуультах была достаточно высокомерна, чтобы считать, будто ее сдерживающие заклятия способны помешать рабам использовать Ремесло и проходить сквозь стены камер. Преодолевать заговоренную стену было неприятно, но не невозможно. По крайней мере, для него.

Что ж, пусть эта стерва гадает, кто постарался. Когда стражники обнаружат мертвого раба в лодке, она заподозрит, что именно Люцивар свернул ему шею. Она подозревала его абсолютно во всем, что шло не так при ее дворе, – и не без причины.

Может, он даже окажет сопротивление, когда стражники попытаются распять его между столбами для порки. Яростная драка отвлечет Зуультах, и запахи ярости и гнева скроют едва уловимое присутствие девчонки.

О да, он сможет отвлечь внимание леди Зуультах, да так успешно, что та никогда не поймет, что теперь по Королевству ходит Ведьма.