Читать книгу Убийство на острове Мюстик - Энн Гленконнер - Страница 9

Часть I
Глава 5

Оглавление

Воскресенье, 15 сентября 2002 года

Найл просыпается от кошмара на рассвете. Он почти каждую ночь оказывается на месте одного и того же преступления в Оксфорде, даже несмотря на то, что старший детектив-инспектор заставил его несколько недель ходить к психологу. Соломон не раз подумывал о том, чтобы уволиться, – и новая должность поможет ему решить, оставаться в профессии или уходить.

Он до сих пор не может привыкнуть к тому, что живет там же, где вырос. Хижина стоит в центре деревни Лоуэлл, состоящей из маленьких деревянных домиков, разбросанных по склону холма. Первое, что видит в это утро сержант, – коралл из комнаты Аманды Фортини. Он лежит на подоконнике, наполняя воздух запахом водорослей. Это кусок высохшей кости, однако он когда-то пульсировал жизнью, и каждая его ветвь была отдельным организмом. Найл тщательно изучает коралл, водя пальцем по резным ветвям, затем кладет его обратно на подоконник. Окидывая взглядом маленькую комнату, берет полотенце со спинки стула. В детстве здесь было его убежище; он провел здесь бессчетное количество часов, готовясь к экзаменам и мечтая о будущем. Письменный стол, который отец сделал из банановых ящиков, так и стоит между дверью и узкой кроватью, только он уже маловат для взрослого мужчины. Место для одежды есть лишь за дверью. Нынешнее жилье детектива сильно отличается от роскошной квартиры в центре Оксфорда, которую он делил еще с двумя полицейскими, однако в глубине души Соломон рад жить дома. Загрязненный городской воздух оставлял кисловатый привкус у него во рту, а ночь вместо убаюкивающего сердцебиения моря приносила рев мощных грузовиков с кольцевой магистрали. Стесненное материальное положение Найл воспринимает как заслуженное: в Великобритании никто не наказал его за ошибку, так что это элемент естественной справедливости.

Когда Соломон идет в ванную, кто-то издает тихий стон. Как есть, в бо́ксерах, детектив выходит из дома и видит, что на террасе развалился Лайрон и что-то бормочет во сне. Это не первый раз, когда его двадцатитрехлетний брат засыпает здесь после ночных гулянок. Найл возвращается в дом, наливает в кувшин воды и засыпает туда лед. Он получает огромное удовлетворение, поливая ледяной водой голову Лайрона. Тот резко выпрямляется и громко ругается.

– Заткнись, Лай. Разбудишь соседей.

– Ублюдок…

– Угомонись, ради всего святого.

Найл приваливается к стене и наблюдает, как брат, потирая глаза, с трудом поднимается на ноги. Между ними всего семь лет разницы, но Лайрон все еще ведет себя как ребенок. Найл признает, что брата при рождении наделили красивой внешностью, а его – мускулами. Гибкий, как баскетболист, с высокими скулами, Лайрон на несколько дюймов ниже ростом. Однако сейчас, когда он сыплет ругательствами, не время для комплиментов.

– Я все же вышибу тебе мозги.

– У тебя и раньше это не получалось. – Найл дружелюбно улыбается.

– А сейчас получится, злобный ты идиот.

– Ты забыл, что папа болеет? Ему только не хватало, чтобы ты каждый вечер приползал домой на карачках…

– Сол, хватит меня учить. Не тебе решать.

– Выслушай меня хоть раз в жизни. Ты спускаешь свою зарплату на выпивку и девочек, а моя уходит на лекарства для папы. Ты собираешься вносить свою долю?

На лице Лайрона появляется покаянное выражение, его злости как не бывало.

– Сколько ему надо?

– Шестьсот в месяц.

– С каждого?

Найл кивает.

– Продукты тоже стоят денег, да и дом требует ремонта.

– Да это же почти вся моя зарплата!

– И моя тоже. Если найдешь другой способ, дай знать.

Лайрон берет у Найла полотенце, чтобы вытереть лицо и волосы, а потом отбрасывает его. Мужчины садятся рядышком на верхнюю ступеньку и не говорят ни слова. Найл смотрит на профиль брата, и ему кажется, что тот без своей ухмылки выглядит старше. Детектив помнит, как рыдал в аэропорту одиннадцатилетний Лайрон, когда он улетал в Великобританию. Жаль, что они уже не так близки, но брешь между ними очень велика, чтобы ее можно было заполнить. Он с радостью возобновил бы их прежнюю дружбу, только говорят они на разных языках.

– Лай, зачем ты теряешь время? Ты слишком умен для работы в баре. Мне казалось, ты хотел быть пилотом…

– Никто не будет платить за меня налоги. Если ты не заметил, здесь нет хорошей работы. Смешивать коктейли – это лучший вариант для меня; по крайней мере, я получаю щедрые чаевые.

– Переезжай в Сент-Винсент и иди в вечернюю школу. Хоть один из нас должен прилично зарабатывать.

– Ты забыл, что я тупой? Все дипломы и сертификаты у тебя.

– О чем ты говоришь? Ты тоже очень умен, просто тебе лень пользоваться своими мозгами. – Найл легонько хлопает брата по плечу. – Твоя очередь вести папу в церковь. Только сначала прими душ – от тебя несет бурбоном и дешевым куревом.

Лайрон игнорирует совет.

– Кто-то сказал, что пропала женщина. Это правда?

– Да. Пропала Аманда Фортини; вечером в пятницу она должна была встретиться с подругой, но не пришла.

– И что с ней случилось?

– Если повезет, выясню сегодня.

– Вряд ли она ранена, как ты думаешь? Здесь никогда ничего плохого не происходит.

Найла удивляет напряженное выражение на лице брата. Раньше он не проявлял интереса к владельцам вилл. Вероятно, в это лето девица Фортини часто появлялась в «У Бейзила», и Лайрон наверняка смешивал для нее коктейли…

Брат внезапно вскакивает и идет в дом, и Найл не успевает расспросить его о пропавшей женщине. Он собирается последовать за ним, но его окликают из соседнего дома. Жилище Мамы Тулен отличается от других домов; по розовым гераням, цветущим на маленькой террасе, по стенам, покрашенным в цвета радуги, легко догадаться, что она художник. Хотя она дружит с отцом, Найл так и не запомнил ее имя. В Лоуэлле принято, чтобы дети в знак уважения называли старших Мама и Папа. Детективу трудно представить, зачем он ей понадобился, но все же он в ответ поднимает руку и идет в дом. Нельзя же заявиться к ней в синих боксерах…

Найл быстро умывается и надевает форму, хотя еще только семь утра. На службу ему надо к восьми, однако он не может забыть, каким голосом миссис Фортини молила его найти ее дочь, когда он вчера позвонил ей. Сержант приходит к Маме Тулен, которая поливает свои растения. Она крупная женщина, на ней красное свободное платье, ее лицо обрамляет облако седых завитков. Она все еще красива, несмотря на возраст. Мама родом с Сент-Люсии и на смеси французского и креольского велит ему сесть, а сама отправляется за кофе. Нечто в ее манерах исключает неподчинение. Женщина неспешным шагом заходит в дом, Найл же остается на террасе. В Лоуэлле поговаривают, что Мама Тулен занимается обеа – это форма вуду, все еще преобладающая на Сент-Люсии. Найл почти уверен, что стоящая в углу палка, расписанная черепами и украшенная перьями, – коко-масак, волшебный инструмент для заклинаний. Плоды художественного таланта Мамы повсюду, куда ни кинь взгляд. К стене прислонена картина, изображающая Британния-Бэй, в лучах солнца поблескивает песок. Найлу всегда хотелось купить для отца одну из работ Мамы, но ее произведения продаются за многие тысячи в крупных американских галереях.

Он садится в бирюзовый шезлонг и ждет Маму. Когда та сует ему в руку чашку с густой черной жидкостью, поздно признаваться в том, что в последнее время он пьет кофе не по-креольски, а с молоком. Из-за цикория напиток сильно горчит, и Найл морщится от первого глотка, но Мама слишком занята разговором, чтобы заметить это. Она рассказывает ему о своих детях, которые работают в Сент-Винсенте и Гренадинах, о своей последней выставке, и наконец он убеждается в том, что ей просто хотелось говорить и нужен был слушатель.

– Рад был повидать вас, Мама, но мне нужно на работу. Спасибо за кофе.

– Подожди минутку. – Она жестом велит ему сидеть на месте. – В пятницу я поставила мольберт над Британния-Бэй, хотела писать солнце на рассвете. Там была девица Фортини. – Она берет картину, прислоненную к стене, и передает Найлу. – Выглядела она красавицей, и я поместила ее в картину.

Найл снова рассматривает сюжет и теперь видит маленькую фигурку в алом бикини и с золотистыми волосами. Еще он замечает огромную яхту, маячащую на горизонте в розовых лучах заходящего солнца.

– Что она там делала?

Женщина хмурится.

– Она поплыла к той лодке, а я продолжила писать. Когда опять посмотрела туда, ее уже не было. Я решила, что она поднялась на яхту или поплыла к следующему заливу.

– Она так и не вернулась?

– Я провела там два часа, но в заливе никто не появился, если не считать быстроходный катер, несшийся с безумной скоростью. Я и не знала, что они могут так летать.

– Катер был с яхты?

– Я не разглядела, солнце было слишком ярким. Это вполне мог быть катер Бейзила или с какой-нибудь виллы.

– Спасибо вам за помощь.

– Еще кое-что, пока ты не ушел. – Она понижает голос, выражение на ее лице вдруг становится жестким: – Я рада, что ты у нас блюститель закона; у тебя есть голова на плечах, причем умная голова. Но ты должен быть осторожен.

– Все хорошо, Мама, но я обязан помогать всем, опираясь на одинаковые правила.

Художница неожиданно встает. Найл не знает, как реагировать, когда она кладет ладонь ему на лоб, словно измеряет температуру. Он из вежливости не отталкивает ее. С губ Мамы сыплются креольские слова, она бормочет слишком тихо, чтобы Соломон понял. Наконец Мама убирает руку, и в ее глазах отражается паника.

– Я сейчас пыталась прочесть твой дух, но вместо этого увидела Геде[8]. Он не может понять, жив ты или умер. Не важно, веришь ты в обеа или нет; боги не станут защищать тебя. Защищайся сам, пока угроза не исчезнет. Ты слышишь меня?

– Да, Мама.

Она долго изучает его лицо, прежде чем ее взгляд становится спокойным.

– Не убегай, Соломон, посиди еще. Жизнь слишком коротка, чтобы спешить. Допей сначала свой кофе.

Найл собирается с духом, прежде чем выпить остатки напитка. Он перестал верить в бога много лет назад, но страх в глазах Тулен кажется настоящим. Каким-то образом ему удается произнести слова прощания, хотя ощущение такое, будто у него рот полон песка.

8

Геде – бог религии айоба, управляющий дорогой от жизни к смерти и загробным миром; его символ – крест на могиле. Имеет власть над зомби.

Убийство на острове Мюстик

Подняться наверх