Читать книгу Вороново крыло - Энн Кливз - Страница 6

Когда Алекс Генри подошел к молодой женщине, она все еще билась в истерике. Кричала что-то там насчет птиц. Что, мол, не оставит Кэтрин, пока птицы кружат над ней. Он отправил ее к своему «лендроверу».

– Я их и близко не подпущу, – сказал он. – Обещаю.

Фрэн сидела на переднем сиденье «лендровера» прямо, как натянутая струна; ей вспомнился день, когда она видела Кэтрин в последний раз.

Фрэн надо было на общее родительское собрание, и она попросила Кэтрин посидеть с Кэсси. Перед уходом Фрэн угостила девушку бокалом вина, они поговорили о том о сем, и она поспешила в школу. Кэтрин всегда казалась ей старше своих лет – благодаря уверенности в себе, манере держаться.

– Как тебе новая школа? – спросила Фрэн девушку.

Кэтрин ответила не сразу. Чуть сдвинула брови, раздумывая, и лишь потом сказала:

– Нормально.

Фрэн надеялась, что, несмотря на разницу в возрасте, они с Кэтрин все же подружатся. В конце концов, с кем тут, во Врансуике, еще общаться?

Тем временем ей стало душно – обогреватель исправно нагнетал в салон горячий воздух. Пытаясь отделаться от стоявшей перед глазами картины убийства, Фрэн зажмурилась. И неожиданно провалилась в глубокий сон. Потом она подумала, что это реакция организма на пережитое потрясение – словно предохранитель сработал. Ей необходимо было отключиться.

Когда Фрэн проснулась, вокруг все изменилось: хлопали дверцы машин, доносились голоса. Но она не торопилась стряхнуть с себя остатки сонливости. К чему? Приехали профессионалы, а уж они-то знают, что делать.

– Миссис Хантер! – По ветровому стеклу постучали. – Миссис Хантер, как вы?

Сквозь затуманенное, в потеках, окно проступали размытые очертания мужского лица – импрессионистский портрет. Она разглядела взъерошенные черные волосы, большой, с горбинкой, нос, черные брови. «Чужеземец, – подумала Фрэн. – Чуждый этим краям. Гораздо больше, чем я. Из Средиземноморья, может. Или даже из Северной Африки». Однако, вслушавшись, поняла: шетландец, хоть акцент и приструнил, воспитал.

Она медленно открыла дверцу и выбралась из машины. Вдохнув обжигающе морозный после теплого салона воздух, чуть не захлебнулась.

– Миссис Хантер?

Фрэн удивилась: откуда он ее знает? Может, давний знакомец Дункана? Потом догадалась: позвонив в полицию, Алекс Генри наверняка сообщил им, кто обнаружил тело Кэтрин. Ну конечно! И нечего воображать бог весть что.

– Да, это я.

Она смотрела прямо на него, и все равно чертам его лица недоставало четкости. Давно не бритая борода нарушала линию подбородка, длинноватые для полицейского волосы торчали в разные стороны, само лицо крайне подвижное. Формы полицейского на незнакомце не было. Фрэн подумала, что одежда под теплой курткой тоже не отличается опрятностью.

– Меня зовут Перес, – представился он. – Инспектор полиции. Ответите на кое-какие вопросы?

«Перес? Разве это не испанская фамилия? Для Шетландских островов уж точно необычная. Впрочем, и видок у него… под стать». Ну вот, мысли снова скачут с одного на другое. Увидев Кэтрин на снегу, она ни на чем не могла сосредоточиться.

Полиция тем временем огораживала место преступления сине-белой лентой, закрывая проем, через который Фрэн пробралась на поле. Интересно, девушка по-прежнему там, на снегу? У Фрэн вдруг возникла нелепая мысль: Кэтрин ведь холодно. Она понадеялась, что кто-нибудь все же догадается ее накрыть.

Кажется, Перес снова о чем-то ее спросил – она поняла это по его вопросительному взгляду.

– Простите, – сказала она. – Простите, сама не знаю, что со мной.

– Это шок. Но ничего, пройдет. – Он смотрел на нее так, как она наверняка смотрела на модель во время съемок, – отстраненно, взглядом человека, привычно делающего свое дело. – Давайте отвезу вас домой.

Дорогу Перес не спрашивал – знал, где она живет. Они поднялись на крыльцо; он взял у нее ключи и отпер дверь.

– Выпьете чаю? Или, может, кофе? – предложила Фрэн.

– Кофе было бы неплохо.

– А вам не надо возвращаться? Ну, там… осмотреть тело?

Он улыбнулся:

– Мы ждем криминалиста. Пока он не приехал, мне там делать нечего.

– А Юэн знает? – спросила она.

– Это отец девушки?

– Да, Юэн Росс, преподаватель.

– К нему уже выехали.

Фрэн включила конфорку, поставила чайник, сыпанула в кофеварку несколько ложек кофе.

– Вы ее знали? – спросил он.

– Кэтрин? Она приходила посидеть с Кэсси. Правда, нечасто. Раз я ездила в город – один писатель выступал с лекцией. И как-то в школе было родительское собрание. И еще Юэн однажды пригласил меня к себе поужинать.

– Вы были дружны? С мистером Россом?

– Просто хорошие соседи. Родители, в одиночку растящие детей, часто держатся вместе. У него жена два года болела раком и умерла. После ее смерти он захотел перемен. Они ведь жили где-то в Йоркшире, в большом городе, он был директором школы. А тут вдруг увидел объявление о вакансии в нашем городке и решился на переезд.

– А как к этому отнеслась Кэтрин? Наверняка для нее жизнь в глухомани стала чем-то вроде культурного шока.

– Не знаю. Дети в ее возрасте… их сложно понять.

– А сколько ей было?

– Шестнадцать. Почти семнадцать.

– А вы? – спросил он. – Почему вернулись?

Его вопрос вызвал досаду. И откуда он знает, что она жила здесь раньше?

– Разве это имеет отношение к делу? – спросила она. – К вашему расследованию?

– Вы обнаружили тело. Тело человека, которого убили. И вам придется ответить на кое-какие вопросы. Даже личного характера, пусть вам и кажется, что они совершенно неуместны. – Он пожал плечами, давая понять, что ничего не попишешь – таков порядок. – К тому же ваш муж, он ведь в здешних местах фигура заметная. Вот и болтают всякое. А вы что же, думали, ваше возвращение останется незамеченным?

– Он мне не муж, – отрезала она. – Мы развелись.

– И все-таки, почему вы вернулись? – настаивал Перес.

Он сидел у окна на стуле, скрестив вытянутые ноги. В носках из толстой белой шерсти, свалявшейся после многих стирок, – ботинки снял еще при входе. Куртка висела там же – на крючке, рядом с курточкой Кэсси; он остался в мятой красной рубашке в клетку. Откинувшись на спинку стула, Перес держал в руке кружку и смотрел вдаль. И казался при этом совершенно расслабленным. У Фрэн прямо руки зачесались схватить бумагу, уголек и сделать набросок.

– Мне здесь нравится, – сказала она. – Да, я больше не люблю Дункана, но это не повод лишать себя удовольствия жить там, где хочется. К тому же Кэсси может общаться с отцом. Ничего не имею против Лондона, но мегаполис – не самое подходящее место для ребенка. Я продала свою квартиру, так что на первое время вырученного хватит.

Фрэн не хотелось раскрывать перед чужим человеком душу, говорить о том, что она рисует, что ее мечта – зарабатывать на жизнь рисованием, что на переезд ее толкнул неудачный роман. Что сама она выросла без отца и не желает того же своей дочери.

– Останетесь?

– Наверное.

– А Юэн Росс? Как по-вашему, он здесь надолго?

– Думаю, ему до сих пор тяжко без жены.

– В каком смысле?

Она замолчала, подбирая слова.

– Мне трудно судить – я его плохо знаю.

– И все-таки?

– Похоже, он до сих пор не вышел из депрессии. Я не о плохом настроении – о болезни. Наверняка он надеялся, что с переездом все изменится, само собой решится. Но так не бывает же, правда? Женщины, с которой он прожил двадцать лет, по-прежнему нет рядом.

Она замолчала.

Перес посмотрел на нее, ожидая продолжения.

– В день, когда я въехала в этот дом, он заглянул к нам познакомиться. Такой обаятельный, любезный… Принес кофе, молоко, подарил букет цветов из собственного сада. Сказал, что, несмотря на разделяющий нас холм, мы почти что соседи – он живет у самого подножия, между нами и школой. При первом знакомстве с ним я и не подумала, что у него горе, что в его жизни что-то не так, – он хорошо держался. Увидев Кэсси, сказал, что у него тоже дочь, Кэтрин. И, если мне надо будет отлучиться из дому, Кэтрин с радостью посидит с девочкой – ей вечно не хватает на карманные расходы. Только и всего. О жене – ни слова. О ней я узнала уже от Кэтрин.

Когда Юэн пригласил меня к себе на ужин, я не знала, чего ожидать. В смысле, одинокая, но еще молодая женщина… Бывает, мужчины не прочь за такой приударить: мол, обделенная мужским вниманием, долго ломаться не будет. Ну, вы понимаете, о чем я. Ничего подобного в поведении Юэна я не заметила, хотя порой такие вещи и неочевидны.

– И вы пошли, хотя не были в нем уверены?

– Ну да. Знаете, наверное, все дело в недостатке общения. Иной раз так не хватает компании сверстников. И потом, я решила: «Да ладно, подумаешь! В конце концов, он привлекательный мужчина, с приятными манерами, свободный. Таких в округе немного».

– И как, вечер прошел удачно? – Он улыбнулся дружелюбно, лишь слегка поддразнивая. Улыбка вышла скорее отеческая, хотя они с Фрэн наверняка были ровесниками.

– Для первого раза неплохо. Обустраивая новое место, он в самом деле постарался. Видели его дом? С новой пристройкой, сплошь стекло и дерево, и вид на побережье восхитительный. И по всему дому фотографии жены. В самом деле, даже не по себе становится. Я тут же подумала о Кэтрин: ей-то каково? Не возникает ли у нее мыслей, что она у отца на втором месте, что он был бы рад, если бы вместо матери умерла она? Но потом решила, что каждый справляется со своим горем как может. Да и мне ли судить?

Мы тут же сели за стол. Все было очень вкусно – не хуже, чем у других. Мы говорили о том о сем. Я поведала ему историю своего развода. Без драм, весело. Выучилась. Гордая. Ведь непросто признаться в том, что муж по уши влюбился в женщину, которая тебе в матери годится. Только и остается, что шутить. А вообще мы оба немного нервничали. Он выпил немало, да и я тоже.

Фрэн хорошо помнила тот вечер. Уже стемнело, но Юэн не задернул шторы, и получалось, будто они сидели на природе, за накрытым среди скальных камней столом. Комнату заливал мягкий свет свечей. Направленная на большую фотографию лампа освещала портрет умершей женщины, и Фрэн никак не могла отделаться от ощущения, что они ужинают втроем. Сервировка стола отличалась излишней помпезностью: солидные столовые приборы, бокалы с гравировкой, накрахмаленные салфетки, дорогое вино. И тут вдруг Юэн беззвучно заплакал – слезы покатились по щекам. Она не знала, как реагировать, и продолжала есть – в конце концов, еда великолепная, – думая, что сейчас он справится с собой. Но плач перешел в рыдания – давясь всхлипами, он вытирал сопли и слезы белоснежной салфеткой, – и неловкость момента только усугубилась.

Она не могла больше делать вид, будто ничего не происходит, – встала и, подойдя к нему, обняла, как обняла бы свою Кэсси, если бы та испугалась во сне.

– Понимаете, он никак не мог справиться, – сказала она Пересу. – Его раздавило горем, он не готов был к развлечениям. Вот и не выдержал. – Вспомнив о смерти Кэтрин, Фрэн вдруг осознала весь ужас трагедии. – Господи, а теперь еще и дочь!

«Для него это будет уж слишком, через край, – подумала она. – Ради кого теперь жить?»

– А дочь с отцом, они ладили? – спросил Перес. – Не было между ними споров, натянутости в отношениях? Наверняка ведь отцу непросто одному воспитывать дочь-подростка. Трудный возраст. В таком возрасте любой подросток бунтует. И достучаться до него невозможно.

– Вряд ли они ругались, – покачала головой Фрэн. – Даже представить трудно. Скорее всего, он настолько ушел в себя, что не слишком за ней приглядывал. Нет-нет, я не хочу сказать, что махнул рукой. Уверена, у них были теплые отношения. Но вряд ли он интересовался тем, сделала ли она уроки, во что одевается, когда ложится спать. Его на все это попросту не хватало.

– Кэтрин говорила с вами об отце?

– Никогда. Серьезных тем мы вообще не касались. Возможно, для нее я была слишком стара. Мне она всегда казалась замкнутой, но, думаю, вся молодежь такая. Подростки с людьми взрослыми не откровенничают.

– Когда вы видели Кэтрин в последний раз?

– В смысле, говорила? Накануне Нового года, днем. Позвонила ей на мобильный и оставила сообщение, что недели через две собираюсь на концерт и не посидит ли она с Кэсси. Кэтрин перезвонила и согласилась.

– Какой она вам в тот раз показалась?

– Какой? Да какой всегда. Она даже рассказала, что вечером они с подругой собираются в Леруик – встречать Новый год.

– С какой подругой?

– Кэтрин не сказала, но, думаю, это была Салли Генри. Она живет в доме при начальной школе. Я частенько видела их вдвоем.

– Значит, в тот день вы видели Кэтрин в последний раз?

– Говорила. А видела буквально вчера, в середине дня, – она сходила с автобуса из Леруика. И дальше пошла с тем странным стариком, что живет на Взгорке.