Читать книгу Находка на Калландер-сквер - Энн Перри - Страница 4

На следующий день Питт снова пошел на Калландер-сквер, чтобы поговорить со слугами из оставшихся двух домов. Он смог сделать это только после обеда, когда те вернулись после выходных из деревень.

Достопочтенный Гарсон Кэмпбелл был младшим сыном из богатой семьи, принадлежащей к высшему обществу. Образ жизни соответствовал его положению. В четвертом часу дворецкий препроводил инспектора в комнату позади гостиной, и он по очереди встретился с каждым из слуг. Его расспросы уже не были неожиданностью. Ведь новости буквально поджидали их на ступенях дома, преподнесенные посудомойкой, малолетней служанкой либо мальчиком-коридорным, которые буквально разрывались от желания поделиться событиями, изрядно их приукрашивая.

Питт не узнал ничего нового и уже собирался уйти, когда буквально столкнулся с хозяйкой дома. Мэрайя Кэмпбелл была привлекательной женщиной около сорока лет, с широким добродушным лицом и красивыми карими глазами. Она была занята своим семейством, которое, как она сразу же сообщила Питту, состояло из сына Альберта и двух дочерей – Виктории и Мэри. Она выразила глубокое искреннее сожаление, узнав о цели его визита. Очевидно, слухи еще не достигли ее ушей. Она попросила Питта говорить потише, чтобы дети не услышали.

– Уверяю вас, мэм, я не желаю, чтобы дети ведали о таких вещах, – вежливо ответил Питт.

Он решил пока не говорить, что, если кто-то из детей упомянет деталь, касающуюся этого дела, он не будет возражать и выслушает. На детей весть о смерти действует гораздо меньше, чем на взрослых. И редкий ребенок не обладает даром врожденного любопытства и не выпытает у слуг мельчайшие подробности случившегося, настоящие или выдуманные, чтобы вставить их потом в пересказ.

– Спасибо, – вежливо ответила миссис Кэмпбелл. – Детям такое ни к чему, – она посмотрела в окно, – это пугает их. Вокруг так много безобразных и вредных вещей. Самое малое, что мы можем сделать, – защитить их.

У инспектора Питта было на этот счет совершенно противоположное мнение. Он полагал, что чем дольше люди прячутся от правды, тем сложнее будет смириться с ней, когда жестокая действительность прорвется через все барьеры и снесет тщательно выстроенную систему существования, как плотину на реке. Томас открыл было рот, чтобы поспорить, сказать, что мало-помалу происходит привыкание к боли и принятие правды жизни, – но затем вспомнил о своем положении. Полицейские не дают советов по воспитанию детей титулованным особам с Калландер-сквер. Они и вовсе не должны рассуждать.

– Боюсь, мэм, дети могут услышать об этом от слуг, – сказал он как можно мягче.

Женщина неодобрительно посмотрела на него:

– Я смогу предупредить такой вариант. Слуга, который упомянет об этом деле при детях, потеряет работу.

Питт мысленно пожалел молодую, беззаботную, болтливую девушку, которая могла уступить детским расспросам или, возможно, клюнуть на мелкую подачку, – и тотчас потерять жилье и работу. Молодость не защитит ее от жизненных невзгод.

– Естественно, – печально согласился он. – Но есть другие слуги в этом квартале. И другие дети.

Томас ожидал услышать гневный выговор, но вместо этого миссис Кэмпбелл взглянула на него грустно и устало:

– Конечно, мистер… Питт. Так вы назвались? Дети рассказывают друг другу такие ужасные истории… Но, я уверена, вы не будете никого пугать без необходимости. У вас есть дети?

– Еще нет, мэм. Моя жена ожидает нашего первенца.

Он сказал это с гордостью, даже немного хвастливо, и ожидал ее одобрения. Но лицо хозяйки не осветилось улыбкой, оставаясь по-прежнему грустным.

– Надеюсь, она хорошо все это перенесет. Чем я еще могу помочь вам?

Томас был несколько растерян и чувствовал сильную усталость, словно из него выкачали воздух.

– Благодарю вас. Мне пора идти. Потребуется много времени, чтобы раскрыть преступление. Если мы вообще его раскроем. Но на сегодня это все.

– Приятного вечера, мистер Питт. Дженкинс проводит вас до двери.

– И вам приятного вечера, мэм. – Инспектор слегка поклонился и вышел к ожидавшему его дворецкому, а затем через переднюю дверь – на покрытую листьями площадь.

Дом Доранов был совершенно не похож на остальные здешние дома. Он был невероятно загроможден фотографиями, вышивками, сухими цветами под стеклом или в глиняных горшках, а также свежесрезанными цветами в раскрашенных вазах. Там были также по крайней мере три птицы в клетках, обрамленных бахромой с колокольчиками.

Дверь открыла горничная средних лет. Она составляла исключение из общего правила. Даже при самом изощренном воображении нельзя было сказать, что ее выбрали за внешние данные. Единственное, у нее были ровные белоснежные зубы, а голос оказался глубок и мягок, как девонширское масло.

– Мы ждали вас. – Она говорила спокойно, с легким юго-западным акцентом. – Мисс Летиция и мисс Джорджиана пьют чай. Наверное, вы захотите сначала побеседовать с ними. О деле, конечно. – Не дожидаясь ответа, горничная развернулась и направилась во внутренние покои. Закрыв двери, инспектор проследовал за ней.

Летиция и Джорджиана пили чай. Джорджиана разлеглась в шезлонге. Она была худющая, ну просто кожа да кости. Однако ее наряд, розовато-лиловый с серым, выглядел восхитительно. Чай был сервирован на круглом столике с тремя ножками. Чашка стояла возле локтя Джорджианы. Она рассматривала Питта без неприязни.

– Так вы полицейский? Какое странное создание. Умоляю, не будьте грубы со мной. Я чрезвычайно чувствительна. Я страдаю.

– Я вам очень сочувствую. – Питт с трудом контролировал выражение лица. – Надеюсь, что побеспокою вас очень ненадолго.

– Вы уже побеспокоили меня, но я отнесусь к этому снисходительно. Это ведь необходимо. Я Джорджиана Дафф. А это… – она указала на чуть более молодую и полноватую копию самой себя в другом кресле, – моя сестра Летиция Доран. Именно она – тот человек, который имеет несчастье владеть домом в таком ужасном районе. Точнее, я бы назвала это недальновидностью. Так что все вопросы лучше адресовать к ней.

– Разумеется. Миссис Доран, я снова приношу мои извинения. Уверен, вы понимаете, что нам необходимо опросить слуг, особенно молодых женщин во всех домах, расположенных вокруг площади.

Летиция моргнула.

– Само собой, мы понимаем, – опять вступила в разговор Джорджиана. – Это все, что вы хотели нам сказать?

– Я хотел просить вашего разрешения побеседовать со слугами, – ответил Питт.

Джорджиана фыркнула:

– Вы же все равно это сделаете.

– Я предпочел бы проделать это с вашего позволения, мэм.

– Не называйте меня «мэм». Я этого не люблю. И не стойте, возвышаясь надо мной, словно башня. У меня от этого кружится голова. Сядьте, или у меня будет припадок!

Питт сел, едва сдерживая смех.

– Благодарю вас. Так вы позволите поговорить с вашими слугами? – Он посмотрел на Летицию.

– Да. Я полагаю, что да. – Миссис Доран чувствовала себя неловко. – Пожалуйста, постарайтесь не расстраивать их. Так трудно в наши дни найти хорошую замену. А бедняжка Джорджиана нуждается в постоянном тщательном уходе.

Питту пришла в голову мысль, что «бедняжка Джорджиана» вполне способна сама о себе позаботиться и что, даже если разверзнутся хляби небесные, эта девушка будет выглядеть аккуратной и ухоженной.

– Как скажете. – Он снова поднялся и поспешно двинулся к двери, чтобы уйти, пока Джорджиана не почувствовала себя ущемленной его присутствием. Но уже почти перед выходом спросил: – Вы увольняли кого-нибудь из слуг в конце прошлого года? Были ли молодые женщины, которые ушли со службы?

– Нет, – ответила Летиция быстро. – У нас постоянный персонал уже в течение нескольких лет. Год за годом – один и тот же.

– У вас есть дети, мэм? Взрослые дочери, которые покинули дом и взяли с собой гувернанток?

– Нет, абсолютно точно.

– Благодарю. Я не вижу причины беспокоить вас дольше. – Инспектор наконец вышел и осторожно прикрыл за собой дверь.

Он провел в доме Доранов два часа, но ничего нового не узнал. Так же, как и в других домах.

Шарлотта была совершенно права… Эмили начинала понимать, что в праздно-роскошной жизни, которую она вела, чего-то недоставало. Отсутствовал какой-то очень важный элемент, и его нехватка ощущалась все сильнее. Без сомнения, леди Эшворд радовалась тому, что имела. В ее глазах это был идеальный способ существования. Когда они с Шарлоттой жили с родителями на Кейтер-стрит и бедная Сара тоже была жива, Эмили точно знала, какое будущее ее устроит. С самого начала их знакомства с Джорджем Эшвордом она решила, что выйдет за него замуж, и сделала ради этого все, к общему удовлетворению. Безусловно, у Джорджа имелись недостатки, но у какого мужчины их нет? Он уважал Эмили, и это являлось его основным достоинством. Он был хорошо воспитан, щедр, обладал красивой внешностью и остроумием. Было бы лучше, если бы он поменьше увлекался азартными играми – Эмили считала это напрасной тратой денег. Возможно, он и флиртовал с женщинами, но делал это втайне. Вообще он очень редко выходил в свет один. Не изводил супругу придирками по поводу ее деятельности, не вмешивался в дела женского кружка, который она вела. Эмили в нем это очень ценила. Она была знакома со многими женщинами, которые постоянно находились дома, в то время как их мужья посещали разные сомнительные заведения. При этом они критиковали своих жен за расточительность и за дорогие вечеринки, которые сами же и устраивали.

Но, как уже было сказано, в своем нынешнем существовании Эмили ощущала некоторую пустоту и бесцельность. Так как она была леди Эшворд, то к настоящему времени относительно легко стала вхожей во многие знатные дома. Вызывающая отвращение история, рассказанная Шарлоттой, могла стать тем недостающим приключением, в котором она так нуждалась. К тому же и в самом деле можно будет помочь той несчастной девушке, если она найдется.

Эмили очень любила сестру. Конечно, Шарлотта была гораздо ниже по социальному рангу. Эмили никогда не пригласила бы ее на послеполуденный чай, на обеды или балы, которые сама посещала. Порой, когда она находилась на каком-нибудь помпезном приеме, в голове мелькала мысль, что бы могла выдать Шарлотта, если бы туда попала. Однако то, что предложила сестра, давало им возможность заняться чем-то вместе. Это само по себе доставляло удовольствие.

Когда Джордж пришел домой, чтобы переодеться к обеду, Эмили, отбросив всякие приличия, поспешила за ним вверх по лестнице. Уже на верхней ступеньке он обернулся и удивленно посмотрел на жену:

– В чем дело?

– Я хочу встретиться с Кристиной Балантайн, – тут же ответила она.

– Сегодня вечером? – Муж отнесся к ее словам с недоверием. Скептическая улыбка осветила его элегантное лицо. – Уверяю тебя, разговор с ней – не такое уж увеселительное занятие.

– Меня не надо развлекать. Я хочу быть приглашенной к ней в дом или по крайней мере иметь возможность навестить ее для разговора. И необязательно знакомить меня с ней.

– Но для чего ты хочешь встретиться с Огастой? – Его брови вопросительно поднялись, в красивых черных глазах прыгали чертики. – С великой Огастой! Ее отец был герцогом, и я полагаю, она вела соответствующий образ жизни, не прилагая к этому никаких усилий.

– Да-а-а, – сказала Эмили задумчиво. – Я бы тоже хотела так… Ну, пожалуйста, Джордж! – Муж не догадался о подлинной причине для визита, но зато само собой нашлось хорошее объяснение.

– Ты будешь разочарована. Она тебе не понравится. – Супруг смотрел на нее с легким неодобрением.

– Неважно, понравится она мне или нет. Я просто хочу нанести ей визит.

– Зачем?

– Джордж, я же не упрекаю тебя, когда ты со своими друзьями посещаешь мужские клубы у Вайта, Будла или любые другие. Позволь и мне развлекаться, навещая интересных мне людей. – Она улыбнулась мужу обворожительной улыбкой. Он действительно нравился ей. В основе их отношений лежала честность, в них не было места притворству и обману.

Джордж потрепал ее по щеке и поцеловал.

– Довольно легко будет устроить встречу с Брэнди Балантайном, к тому же он очень дружелюбный парень. По большому счету, лучший из этого семейства. В других же ты будешь разочарована. Я тебя предупредил.

– Может быть. – Эмили засмеялась чистым ангельским смехом. – Но я хочу увидеть это сама.

Прошло три дня, прежде чем планы, вынашиваемые Эмили, начали давать плоды. Чтобы нанести визит Кристине Балантайн, она тщательно подбирала одежду. Цвет платья – светло-коричневый с золотой отделкой. Теплая меховая муфта. Ее наряд позволял держаться с достоинством и в то же время с уверенностью выполнять свою миссию. Эти два качества – достоинство и уверенность – позволяли титулованным особам выказывать дружелюбие к равным по социальному статусу. И даже не вполне равным. Эмили также взяла на себя труд узнать, будет ли Кристина дома в послеобеденное время. Это потребовало от нее деликатной детективной работы через слуг. Как раз в это время служанка Кристины свела знакомство со служанкой некоей леди Сюзанны Барклай, которая имела привычку посещать Калландер-сквер. Детективная работа – то, что роднило Эмили и мистера Питта, причем гораздо больше, чем Томас мог себе вообразить.

Эмили приказала подать ей карету с ливрейными лакеями и прибыла к подъезду дома Балантайнов без четверти четыре. Ей открыла горничная, как принято в послеполуденное время. Эмили обаятельно улыбнулась, достала визитную карточку из сумочки цвета слоновой кости и протянула изящным жестом. Она очень гордилась изысканностью своих манер.

Горничная взяла карточку, прочитала ее без всякого выражения, затем улыбнулась в ответ:

– Если ваша милость соизволит войти в дом, то леди Огаста и мисс Кристина встретят вас в приемной комнате. – Горничная так же хорошо разбиралась в социальных условностях, как и ее хозяйка. Такое необычно многословное приглашение могло быть вызвано лишь тем, что Эмили была виконтессой и не наносила визитов ранее. Поэтому ее личный приезд, а не просто передача карточки, был высокой честью.

Горничная не постучала в дверь комнаты, это расценивалось бы как грубость, но аккуратно толкнула дверь и объявила о приходе Эмили.

– Леди Эшворд.

Эмили была очень возбуждена от любопытства, но не показывала виду и вела себя с величественным достоинством. Она вплыла в комнату, не поворачивая головы ни вправо, ни влево, держа руку, приготовившись к приветствиям. Пронеслось легкое волнение среди примерно полудюжины присутствующих дам – естественный интерес, – но волнение тут же прекратилось, поскольку это не соответствовало правилам. В данном случае не полагалось выражать столь простодушные эмоции.

Леди Огаста продолжала сидеть.

– Прелестно, – сказала она, слегка повысив голос. – Прошу вас, садитесь, леди Эшворд. Так мило с вашей стороны навестить нас.

Эмили села, небрежным движением поправила складки на юбке и сказала:

– Я уверена, у нас есть много общих друзей. – Она сознательно не называла имен. – Это чистая случайность, что мы не встретились раньше.

– Безусловно. – Огаста тоже не хотела бы называть имен, но… – Я знаю, вы знакомы с моей дочерью, Кристиной.

Начало беседе было положено. Эмили взглянула на милое личико Кристины с маленьким аккуратным подбородком и пухлыми губками. Очень необычное лицо. Оно было не просто красивое, в нем имелось что-то особенное, провокационное. Оно манило и обещало. Мужчины, несомненно, нашли бы его очень привлекательным; ведь они становятся невероятно глупы, когда дело касается женщин. Однако Эмили сразу заметила дисбаланс между дерзкой формой носа и изгибом губ. «Человек, который любит брать, но не любит давать», – так она оценила Кристину. Эмили запомнила свое суждение и повернулась к следующей женщине, на которую ей показывала Огаста.

– Леди Карлтон. Как вы знаете, ее муж, сэр Роберт, работает в правительстве, в Министерстве иностранных дел.

Эмили улыбнулась. Эта женщина была полной противоположностью Кристине. Большой рот, не такая яркая внешность. От нее веяло теплом. Вокруг глаз и рта заметны мелкие морщинки. Переплетенные руки она держала на коленях. Леди Карлтон была старше Кристины; возможно, ей около тридцати пяти. Сейчас в ней ощущалась некоторая нервозность, напряженность, скрытая под маской удовлетворенности. Они с Эмили обменялись вежливым поклоном.

Другие женщины также были представлены, и после этого начался общий разговор. Сначала говорили о погоде, которая была исключительно мягкой для конца октября, затем о моде, потом разговор перешел на сплетни – наиболее интересное продолжение беседы. В четыре часа горничная принесла чай, а леди Огаста разлила его по чашкам.

Эмили села так, чтобы ей было удобно поговорить с Кристиной и Ефимией Карлтон. Без особых ухищрений со стороны Эмили зашел разговор о детских тельцах, найденных в саду на площади.

– Как ужасно, – Ефимия поежилась. – Бедные малютки. – Ее лицо омрачилось.

– Полагаю, они даже ничего не почувствовали, – сказала практичная Кристина. – Они же были новорожденные. Фактически они даже могли быть мертворожденными.

– Все равно у них уже имелась душа. – Застывший взгляд Ефимии был устремлен куда-то в пространство.

Трепет возбуждения снова охватил Эмили. Она почувствовала необычный страх. Неужели все так быстро? Так легко? Неужели на лице Ефимии Карлтон отразилась ее вина? Нужно узнать о ней побольше. Почему она совершила такое преступление? Как она могла – богатая, почитаемая замужняя женщина? Нужно как можно быстрее порасспросить Шарлотту об этих младенцах. Были ли они черными или обладали какими-нибудь другими ужасными признаками, которые выдавали женскую неверность?

– Мне показалось, вы ничего не слышали о нашем ужасе, – снова заговорила Кристина.

– Простите, я вас не поняла? – Эмили сделала невинное лицо.

– Наш ужас, – повторила Кристина, – это тела, закопанные в саду на площади.

– Я слышала только мельком, – без малейших угрызений совести соврала Эмили. – Пожалуйста, если вас это не затруднит, расскажите об этом поподробнее. – Она не думала, что Кристина расскажет больше того, что уже рассказала Шарлотта, но ей хотелось увидеть реакцию Ефимии и, конечно, реакцию Кристины.

– Особо рассказывать нечего, – сразу же начала Кристина. – Садовники вскапывали землю, чтобы посадить дерево или что-то в этом роде, и обнаружили тела младенцев. Естественно, они позвали полицию…

– Откуда вы знаете? – спросила Эмили.

– Милая моя, от слуг, разумеется! Откуда еще мы узнаем, что происходит вокруг? А затем всех жителей Калландер-сквер навещал странный полицейский. Он действительно странный, я никогда не видела таких. Такие руки, ноги… а волосы! Готова поклясться, что ни один парикмахер не прикладывал рук к его голове, не говоря уже о ножницах. Или, может быть, низшие классы не пользуются услугами парикмахера? И он был такой огромный!

Эмили мысленно улыбнулась, услышав это описание Питта. Оно было довольно точным.

– Вообразите мое удивление, – продолжала Кристина, – когда он открыл рот и обратился ко мне довольно цивилизованно. Если бы не его внешность, я бы приняла его за джентльмена.

– Он ведь не задавал вам вопросов? – Эмили притворилась шокированной, чтобы скрыть, насколько ее позабавил рассказ собеседницы.

– Разумеется, нет! Просто я случайно встретила его в холле. Он расспрашивал всех слуг, которые работают в домах вокруг площади. Думаю, это совершила какая-нибудь несчастная девушка, которая не смогла себя контролировать. – Кристина опустила взгляд, как бы засмущавшись. Затем подняла голову, в ее глазах опять появился блеск. – Довольно занятно видеть детективов в наших краях. Мама полагает, это просто ужасно и неблагоприятно скажется на респектабельности нашего района. Но мне кажется, люди поймут. В конце концов, у каждого есть слуги. Такие ситуации неизбежно случаются. Наша, правда, наиболее ужасная… вот и все.

Ефимия побледнела. Было заметно, что она не желает продолжать разговор на эту тему. Эмили ее спасла.

– Я тоже уверена, что люди поймут, – согласилась она. – Леди Карлтон, леди Огаста сказала, что ваш муж служит в правительстве, и вы, должно быть, очень тщательно выбираете своих слуг, самых неболтливых.

Ефимия улыбнулась:

– Сэр Роберт редко приносит рабочие материалы домой, особенно те, на которых есть пометка о секретности. Но, безусловно, очень важно, чтобы слуги не болтали о разговорах, услышанных за обедом и вообще в доме.

– Изумительно!

Эмили выразила девичий восторг и продолжала разговор на эту тему до тех пор, пока чай не закончился. Вот был удобный момент, чтобы попрощаться. Однако придется продолжить визиты, иначе ее ранний уход может показаться слишком торопливым. Культурная женщина из высшего общества никогда не ограничивается одним визитом. Она обычно делает по крайней мере еще один и оставляет свою карточку еще в двух местах.

Эмили судорожно пыталась придумать причину для возвращения на Калландер-сквер, и желательно на этой неделе.

– Очаровательно, – проворковала она, обращаясь к леди Огасте. – Джордж так хорошо отзывался о вас. Я очень рада нашей встрече. – Таким образом она намекнула на то, что Джордж был другом Брэнди Балантайна и что он принадлежит к тем же социальным кругам.

– Так любезно с вашей стороны, – рассеянно ответила Огаста. – В эту пятницу у нас будет небольшой вечер. Если у вас нет других заранее намеченных визитов, может быть, зайдете к нам?

– Как мило с вашей стороны, – Эмили произнесла это так же равнодушно. – Думаю, я буду.

Она ушла с чувством глубокого удовлетворения.

На следующий день сразу же после обеда Эмили надела простое платье зеленого цвета, взяла с собой единственного лакея и поехала прямо к Шарлотте. Это было гораздо проще, нежели ждать, пока Шарлотта придет к ней: у сестры не было кареты, и ей пришлось бы арендовать двуколку. Но главной причиной поездки было то, что у Эмили просто не было терпения ждать.

Она ворвалась в дом сестры. Шарлотта в это время занималась починкой одежды и белья.

– Чем ты тут занята? – с порога начала Эмили. – Немедленно отложи все дела и слушай меня!

Шарлотта держала в руках какую-то простыню.

– Я думала, настоящие леди не наносят визитов раньше трех часов. Сейчас только два пятнадцать, – сказала она с мягкой улыбкой.

Эмили вырвала у нее простыню из рук и бросила на диван.

– У меня необыкновенные новости! – сказала она в сильном возбуждении. – Я была у Балантайнов и там познакомилась с Кристиной и леди Огастой, а также, что наиболее интересно, с леди Ефимией Карлтон, которая была особенно расстроена разговором о младенцах в саду на площади! Я действительно верю, что она что-то знает об этом. Ее что-то гнетет, я готова поклясться! Шарлотта, как думаешь, я уже решила загадку?

Шарлотта посмотрела на нее со всей серьезностью:

– Леди Карлтон не замужем?

– Само собой, она замужем! – Эмили пылала нетерпением. – Но, возможно, она имела любовника. Возможно, эти младенцы выдавали ее грех! Может быть, они выглядели как-то необычно, чернокожие, или рыжие, или нечто тому подобное? – Эмили втянула воздух, чтобы немного передохнуть, и тут же, не дав Шарлотте времени на ответ, со всей горячностью продолжила: – Ее муж работает в правительстве. Возможно, любовник – иностранец, грек, или индус, или еще кто-нибудь. Может, там замешана какая-то тайна. Шарлотта, что ты думаешь об этом? Ефимия очень красивая женщина… Нет, не красавица, но приятная, не холодная. Глядя на нее, я могла бы подумать, что она из тех, кто способен безоглядно влюбиться.

Шарлотта, глубоко погруженная в свои мысли, взглянула на Эмили:

– Надо будет спросить Томаса, но я сомневаюсь, что он скажет мне…

– О, не будь такой слабой! – раздраженно проговорила Эмили. – Не тверди мне, что ты не можешь уговорить его! Ты давно вскружила ему голову. Придумай какую-нибудь причину. Мне интересно знать, почему она сделала это. Женщины не убивают собственных детей и не закапывают мертворожденных без какой-то сверхсерьезной причины.

– Конечно, нет, – согласилась Шарлотта. – Но Томас не поверит, что я спрашиваю из простого любопытства. Ты знаешь, он не такой добродушный, как Джордж… И не такой наивный, – добавила она.

Эмили никогда и не думала о своем супруге как о наивном простачке. Но, поразмыслив, она поняла, что именно Шарлотта имела в виду. Это означало не отсутствие в Джордже хитрости, а скорее отсутствие беспокойства. Он считал, что знает, как Эмили поступит в любой ситуации, и всегда верил в ее здравый смысл. С другой стороны, Питт имел больше оснований не доверять здравому смыслу такой взбалмошной особы, как Шарлотта.

– Тем не менее ты попытаешься, – настаивала Эмили.

Шарлотта улыбнулась своим невысказанным мыслям.

– Конечно, я всегда интересовалась его работой. Я попытаюсь помочь ему. В том, в чем может помочь ему женщина и в чем не могут помочь его полицейские.

Эмили облегченно вздохнула, на что Шарлотта громко расхохоталась.

К тому времени, когда Эмили приехала на Калландер-сквер, она получила от Шарлотты разочаровывающие известия. Никаких отличительных признаков у второго младенца не было; у первого же, который был закопан глубже, была деформирована голова. Но ее разочарование несколько уменьшилось, когда Шарлотта сказала, что, поскольку тельца несчастных младенцев находились в земле довольно долго, невозможно сказать, имели ли они при рождении кожу или волосы нетипичного цвета. Эмили не учла процесс гниения, и сама мысль об этом неожиданно расстроила ее. Конечно, никакой плоти не осталось. Шарлотта также сообщила, что, по словам Питта, тела вообще хоть как-то сохранились до сегодняшнего дня только благодаря глинистой почве. Нужно принять во внимание это неприятное обстоятельство.

Все эти мысли Эмили выкинула из головы, когда подъехала к дверям дома Балантайнов. Ее приняли сразу же и провели через холл в большую комнату для приемов. Там уже собралось небольшое общество. Огромный блестящий рояль стоял в центре. Его ножки были скромно задекорированы. Оглядевшись, Эмили сразу увидела Кристину, Ефимию Карлтон, леди Огасту и некоторых других дам, принадлежащих к ее социальному кругу. Она также узнала Брэнди Балантайна, высокого, стройного, темноволосого, похожего на мать и сестру, но с открытым улыбающимся лицом и приветливым взглядом. Увидев входящую Эмили, он просиял.

– Леди Эшворд, как восхитительно! – Брэнди подошел к ней, чтобы поприветствовать и провести ее в комнату. – Вы знаете Аллена Росса? Нет? Аллену не повезло.

– Мистер Росс, – вежливо приветствовала Эмили.

Аллен сдержанно поклонился. Ему было слегка за тридцать, он отличался хорошим телосложением, но в жестах его ощущалась некоторая скованность.

– Леди Эшворд, я польщен. – На этом комплименты закончились, и Эмили была вполне удовлетворена. Лесть становилась скучной. В речи многих мужчин она становилась пустой формальностью и произносилась так же автоматически, как «доброе утро» или «спокойной ночи».

Затем они стали обсуждать какие-то совершенно безобидные темы, ни одна из которых не требовала серьезного внимания. Эмили не выпускала из поля зрения Ефимию Карлтон. Ее поразило, что сегодня эта женщина выглядела необычно хорошо. Вряд ли было преувеличением сказать, что она блистала. Могло ли быть так, что напряженность и чувство вины, которые Эмили мерещились ранее, были вызваны всего лишь недомоганием? Эмили отбросила эту мысль. Судить еще слишком рано.

Она попробовала небольшие угощения, которые разносила служанка в сильно накрахмаленном фартуке. У двери стоял лакей – привлекательный мужчина с чувственным взглядом. Эмили видела подобных мужчин, покидающих клуб, который посещал Джордж, – они проматывали полученное наследство или крупный выигрыш. Этот явно был бы одним из них, если бы судьба при рождении была к нему более благосклонна. Сейчас он стоял у стены генеральского дома, одетый в ливрею, и прислуживал дамам и господам, которым нечем было заняться в этот вечер. Эмили увидела Кристину Балантайн, проскользнувшую мимо лакея. Девушка громко смеялась, не замечая прислужника, словно он был не человек, а часть мебели или вырезанное в стене углубление для цветов.

Началось представление. Вначале был исполнен вальс Шопена. Исполнение было правильным, хотя ему не хватало лиричности. Затем дребезжащее контральто спело три баллады. Эмили придала лицу выражение восхищенного внимания и позволила мыслям течь в ином направлении.

Эмили не была представлена Софи Больсовер, но она услышала ее имя в случайном разговоре и узнала, что Софи также живет на Калландер-сквер. Теперь она все время смотрела в сторону Софи. Та заинтересовала ее еще и потому, что было гораздо легче держать голову прямо и не смотреть в направлении обладательницы контральто, которая продолжала петь с совершенно серьезным видом. Таких женщин, как Софи Больсовер, Эмили узнала около двух лет назад. Очень молодая, достаточно хороша от природы, чтобы владеть искусством демонстрировать свои лучшие стороны и маскировать неприглядные. Из хорошей семьи, достаточно богатой, чтобы Софи смогла удачно выйти замуж. Она никогда не боялась остаться старой девой или иждивенкой. Ей не нужно было пробиваться сквозь толпу сестер в доме, где полно женщин. Все это Эмили увидела, разглядывая ее спокойное, уверенное лицо.

Когда баллады были спеты и отзвучали положенные аплодисменты, Эмили предприняла соответствующие шаги, чтобы познакомиться с Софи. В искусстве достижения цели Эмили была достаточно искушенной. Она использовала все свое очарование, хитрость и даже грубость и уже через пять минут разговаривала с Софи. Они обсуждали моду, говорили об общих знакомых и сплетничали о том, кто с кем может пожениться. Постепенно Эмили направила разговор в сторону жителей Калландер-сквер. Она начала с комплиментов Кристине.

– Такая красавица, – согласилась Софи, улыбаясь.

Эмили поспорила бы с подобным утверждением. Кристина была модно одета, привлекательна, особенно для мужчин, но не красавица. Однако вслух она сказала совсем другое:

– Конечно. Уверена, она с легкостью выберет лучшее из многочисленных предложений.

– Одно время я полагала, что она выйдет замуж за мистера Росса. – Софи слегка наклонила голову в сторону Аллена Росса, который был вовлечен в горячий спор с Ефимией Карлтон. – Но вряд ли он сможет забыть бедняжку Елену, – продолжила Софи.

Эмили навострила ушки.

– Елена? – спросила она, мастерски изображая безразличие. – С ней приключилась какая-то трагедия?

– Она никогда не говорит об Елене, – пробормотала Софи без всякой связи с разговором.

Интерес Эмили еще больше возрос.

– Дорогая, это же очень интересно! Кто никогда не говорит о Елене?

– Разумеется, Летиция Доран. – Софи сделала большие глаза, удивленная тем, что Эмили не знает всем известных вещей. – Елена была единственной дочерью Летиции. Естественно, Джорджиана тогда не жила с ней.

– Она пришла… после всего случившегося? – Эмили пыталась сложить вместе кусочки картины.

– Да, чтобы утешить ее.

– Утешить в чем?

– Как – в чем? Ведь Елена ушла из дома. Точнее, сбежала с любовником, что было безответственно и глупо с ее стороны. Это такое пятно на репутации матери!

– С кем сбежала? Почему не вышла за него замуж? Неужели он был слугой или принадлежал к низшему сословию?

– Неизвестно. Никто даже не видел его.

– В самом деле? – Эмили смотрела на нее недоверчиво. – Был ли он так привлекателен, что она посмела не… О боже мой! Неужели он уже был женат?

Софи побледнела.

– О, моя дорогая, очень надеюсь, что нет. Это было бы совсем ужасно. Нет, мне такое даже в голову не могло прийти. Знаете, Елена была очень красива. Она могла бы выбирать из… я даже не могу сказать, из какого количества мужчин. Бедный мистер Росс был просто убит горем, когда все это случилось.

– Он знал об этом?

– Само собой. Она оставила записку, где сообщила о своем уходе. И те из нас, которые еще не утратили чутье, прекрасно знали, что у нее есть обожатель. Женщины всегда догадываются о подобных вещах. Помню, я даже полагала в то время, что это так романтично. Никогда бы не подумала, что все закончится столь ужасно.

– Я не вижу ничего ужасного в том, – ответила Эмили, пожав плечами, – что Елена убежала и вышла замуж где-то вдали от дома. Возможно, избранник не нравился ее матери, но любил Елену. Глупо, конечно, я согласна, особенно если у него не было денег. Но не фатально. Романтическая любовь – это действительно непрактично, когда речь идет о ежедневных заботах, о том, чем платить кухарке, портнихе и тому подобном. Но если они любят друг друга, все может оказаться вполне терпимо. Одна из моих сестер вышла замуж за мужчину, который значительно ниже ее по статусу. И, мне кажется, они до противного счастливы. Но она очень необычная девушка, и я первая готова подтвердить это.

– Она действительно счастлива? – Брови Софи удивленно приподнялись.

– О да, – уверила ее Эмили. – Но мы с вами нашли бы это совершенно ужасным. Возможно, Елена – такого же склада, что и моя сестра, но она боялась возражений матери и поэтому выбрала самый простой выход из положения.

Лицо Софи осветилось улыбкой.

– Какое прекрасное объяснение! Возможно, она вышла замуж в Италии за какого-нибудь рыбака или гондольера.

– Вы видели много гондольеров, посещающих Калландер-сквер? – вежливо поинтересовалась Эмили.

Софи подавила громкий смех и огляделась вокруг себя, испугавшись, что повела себя неподобающе.

– Удивительно приятно разговаривать с вами, леди Эшворд, – проговорила Софи, прикрывая рот пальчиками. – Уверяю вас, я никогда не встречала людей столь же остроумных, как вы.

Эмили чувствовала, что ей на язык просится очередная колкая реплика, но сдержалась.

– Бедный мистер Росс, – сказала она уклончиво. – Он, вероятно, был весьма привязан к ней. Сколько времени прошло с тех пор?

– Наверное, уже больше года. Скорее, даже около двух лет.

Сердце Эмили сжалось. Елена Доран казалась вполне подходящей кандидатурой на роль подозреваемой. Но после ответа Софи на последний вопрос эта возможность отпала. Эмили инстинктивно посмотрела на Ефимию в дальнем углу комнаты. Рядом с ней стоял мужчина, которого Эмили раньше не видела. Солидный господин лет пятидесяти пяти – шестидесяти.

– Кто этот элегантный джентльмен с леди Карлтон? – спросила она.

Софи взглянула в том направлении, куда указывала Эмили.

– О, это сэр Роберт. Вы не знакомы?

– Нет, – слегка покачала головой Эмили. Он, похоже, лет на двадцать старше своей жены. Интересный факт. – Думаю, я бы побаивалась такого внушительного мужа, – осторожно высказалась она. – Он выглядит таким… важным. Служит в правительстве, не так ли?

– Да, в самом деле… Знаете, я бы тоже его боялась. Как вы наблюдательны! Так точно выразили словами то, что было в моей голове! То, что я лишь смутно ощущала, но не осознавала…

Эмили почувствовала, что напала на след.

– Вряд ли с ним весело проводить время, – продолжала она.

– Это уж точно. – Софи бросила на собеседницу испытующий взгляд и придвинулась поближе. Эмили поняла, что сейчас узнает какую-то тайну. От возбуждения кровь в ее жилах заиграла. Она поощрительно улыбнулась.

– Она очень… – Софи явно колебалась. – Очень увлечена… Брэнди Балантайном. Брэнди – такой очаровательный. Клянусь, если бы я не была так верна Фредди, я бы сама в него влюбилась!

Эмили тяжело дышала. Сердце билось где-то в районе горла.

– Вы намекаете на то, – изумленно сказала она, – что они любовники?

Софи поднесла палец к губам. Ее глаза азартно блестели.

– Она беременна, – почти прошептала она. – На третьем месяце.