Читать книгу Черный лед - Энн Стюарт - Страница 4

Сомнений нет, думал Бастьен, методически поглаживая пальцами крепкие груди Моники. Эта женщина явилась сюда не за ним. Иначе мадемуазель Хлоя не оттолкнула бы его так быстро. Даже посредственный агент знает, что переспать с противником – лучший способ выяснить то, что тебе нужно знать, а большинство мужчин уязвимее всего именно в то время, когда занимаются сексом.

Он не принадлежал к числу большинства мужчин. В венах у него тек жидкий лед, ледяная кровь приливала к члену, и даже на пике оргазма он был опасен. Хлоя не знала этого – она была достаточно неопытна, чтобы выдать свое знание языков в самый момент своего появления, и она схватила бы приманку, которую подвесили прямо перед ее носом, если бы и вправду нацелилась на него.

А это означало, что ее цель – кто-то другой. Вообще говоря, это его не касалось – у него есть своя работа, и за кем бы ни следила эта девушка, тот человек пусть сам о себе позаботится.

Но то здание, которое он с таким трудом строил несколько месяцев, не должно было рухнуть от вмешательства нежданного игрока, и он этого не позволит.

Его рука скользнула под шелковое платье Моники. Бюстгальтера она не носила, и Бастьен явно ее возбуждал, как, впрочем, и всегда. Ее муж был стар и покладист, пока она рассказывала ему свои приключения в подробностях, и Бастьен не сомневался, что старик разок-другой даже подглядывал за ними. Его это не подстегивало, но и не беспокоило. Он мог заниматься этим как в присутствии, так и в отсутствие зрителей, да и сама партнерша его мало интересовала, поскольку была лишь средством для достижения результата.

Моника в этом смысле ничем не отличалась от прочих. Все, что ему было сейчас нужно от нее, он получил на предыдущем свидании, но терять интерес так быстро все же не стоило. Она будет создавать ему меньше проблем, если он задерет ей подол и притиснет в темном уголке к холодной каменной стене замка.

Разумеется, за ними должны наблюдать. Камеры слежения, вооруженные охранники, патрулирующие с безукоризненной вышколенностью. Хаким, вполне вероятно, запишет их на кассету, а затем продаст копию старику – как продаст вообще все, что угодно, лишь бы цена была подходящей.

Он просунул руку Монике между ног, и она простонала, сцепив зубы. Нижнего белья на ней вообще не было – без сомнения, ради него старалась. Она принялась нащупывать «молнию» на его брюках, и Бастьен знал, что она ждет от него жесткого секса. Он сам хотел этого, предвкушая выражение ее лица, когда она кончит, и одной рукой потянулся к ширинке, чтобы помочь ей, – когда вдруг осознал, что представил себе не ее лицо. Это было лицо неопытной Хлои.

И внезапно ему расхотелось. Вместо того чтобы расстегнуть брюки, он просто отвел ее руку, а своей рукой довел ее до оргазма так грубо, что она взвизгнула, когда ее тело напряглось.

Вот этого не нужно. Он закрыл ей рот ладонью, и она тут же его укусила. Больно. Моника любила жесткие игры, и он знал, что она пытается высосать кровь.

Он заставил ее прекратить, и звук, который исторгся из ее глотки, был рычаньем взнузданной тигрицы. Моника была кошкой – безжалостной, безнравственной, невосприимчивой к обычной боли. Под стать ему.

Но Бастьен потерял интерес. Он оторвался от Моники, отчего ее подол упал, скользнув по совершенным ногам. Она прислонилась к каменной стене, тяжело дыша открытым ртом, и ее глаза покрылись удовлетворенной поволокой. Вот сука, у нее рот в крови. Ему следовало опомниться раньше.

– Это было… интересно, – хрипло мурлыкнула она. – Но мы только начали.

– Мы закончили, – ответил он и поразился тому, что сказал. Он собирался еще поиграть с ней. В конце концов, в прошлый раз они встречались больше четырех месяцев назад, и немного бездумного секса было полезно для его обостренных чувств.

Но он ее не хотел, а больше от нее нечего было взять. И слишком много вопросов осталось без ответа в отношении той нервной женщины, которая приехала сегодня днем и смотрела на него так, будто он был взбитыми сливками, и застыла льдом, когда он коснулся ее.

– В чем дело? – требовательно спросила Моника.

Бастьен наклонился к ней и поцеловал ее полные красные губы, слизав с них собственную кровь.

– Мы с тобой прелестно провели время, но ты не думаешь, что пора подобрать себе кого-нибудь новенького? Твоему мужу, наверное, надоело слышать обо мне. В следующий раз выбери женщину.

Как он и ожидал, ее это не оскорбило. Она ответила своей кошачьей ухмылкой.

– А мы попросим мисс Андервуд к нам присоединиться. Это может оказаться довольно забавно.

Он хорошо умел скрывать раздражение.

– Она не в моем вкусе.

– И я тоже, очевидно. Уже нет. – Моника пожала плечами. – Увы, но, как ты и сказал, моему мужу надоело. Он любит, когда мужики причиняют мне боль, а ты в этом не мастер.

– Может быть, как-нибудь в следующий раз, – беспечно откликнулся Бастьен, ощутив слабое желание свернуть ей шею. Это была прекрасная шея, украшенная бриллиантами.

– Может быть, никогда, – ответила она, скользнув мимо него в гостиную. И даже не обернулась.

Он закурил сигарету, выпустил дым в небо, выбросил ее из головы и мысленно вернулся к более важным вещам. Кто нанял Хлою Андервуд и за кем именно она охотится?

И что за нелепое имя. С таким же успехом она могла назвать себя Мэри Поппинс. Это имя прекрасно сочеталось с ее прикрытием, но ей стоило бы подобрать что-нибудь чуть менее наивное.

Ее могла послать его собственная организация, но он в этом сомневался. Любой столь очевидный объект, как она, был бы убран давным-давно. И кто ей все-таки нужен? Отоми, Рикетти или мадам Ламбер? А может быть, сам Хаким?

Одно было точно известно: ее не присылал самый опасный член этой уютной маленькой компании. Кристос Кристопулос не нанимает никого, кроме самых лучших, и редко использует женщин в любом их качестве.

Бастьен подумал о том, куда могла исчезнуть настоящая переводчица. Возможно, лежит в каком-нибудь закоулке с перерезанным горлом. То, что мисс Андервуд не была специалистом по маскировке, не означало, что она не может наилучшим образом выполнить грязную работу. Такие маленькие нежные ручки способны убивать так же эффективно, как и кулачищи Хакима.

И почему он все еще думает про нее, когда она уже так явно выдала, что пришла не за ним? Шепнуть словечко Хакиму – и она исчезнет, а он сможет сосредоточиться на своей работе.

Но ведь он устал от этой работы. Столько лжи, что он забыл, где правда, столько имен и личин, что он забыл, каков он настоящий. Столько лет, что он уже не понимал, где хорошие парни, а где плохие. И что еще хуже – ему было все равно.

По какой-то причине Хлоя Андервуд возбудила его любопытство. Сделала жизнь чуть интересней. Нет, совестно избавляться от нее так быстро. Эта работа не была особенно сложной – его прикрытие было разработано давно, и Хаким не составляет особой проблемы. Пока не появился Кристос, он может позволить себе небольшое развлечение. И если Хлоя станет препятствием на его пути, он сможет избавиться от нее так же легко, как и Хаким. Причем быстрее и милосерднее. Хаким любит заставлять их мучиться.

Он может наблюдать и ждать. Инстинкт подскажет ему, когда действовать, а сейчас можно достичь большего, просто потянув время. Пока Хлоя Андервуд не сделает свою последнюю, роковую ошибку.

Она сделала роковую ошибку, подумала Хлоя, ставя на стол бокал с вином. Ей ни в коем случае не следовало так много пить на относительно пустой желудок, и особенно тогда, когда нужно было постоянно оставаться начеку. Держаться во время долгого неспешного ужина казалось достаточно простой задачей. Разговор велся на светские темы, и ее почти не просили переводить, разве что несколько слов. Что было очень кстати, поскольку стоило ей сделать глоток вина, как ее бокал немедленно наполняли вновь, так что к тому времени, как принесли сыр, она оказалась почти опьянена.

И даже тогда она была бы еще в порядке, если бы на все это не легли две порции скотча, которые она проглотила быстро одну за другой после того, как Моника фон Руттер вернулась в гостиную со смазанной помадой, растрепанной прической и сонной поволокой во взгляде.

Бастьен Туссен целовал ее в коридоре, затем проводил в комнату, полную народу, выбрал другую женщину и повел ее в сад, чтобы заняться сексом. Сомневаться в этом не приходилось – при одном только взгляде на пылающее лицо Моники все становилось кристально ясно.

Даже не подождала, пока утихнет этот пожар на лице, сердито подумала Хлоя, опрокидывая стакан с виски, который ей кто-то протянул. Бастьен проявил больше самообладания – впрочем, Монике-то было достаточно задрать подол, тогда как Бастьену пришлось возиться с «молнией» на брюках…

Хлоя осушила стакан залпом и потянулась за следующим. Господи, да ей-то какое к черту дело?! Очевидно, этот человек набросится на любую юбку, которая будет вертеться в поле его зрения достаточно долго, чтобы ее заметить. Хоть она-то сумела сразу его оттолкнуть.

Она тяжело опустилась в свое кресло, глядя на сыр с отвращением. Когда спустя несколько минут неторопливыми шагами вошел Бастьен, он выглядел так же невозмутимо и сдержанно, как и тогда, когда она его впервые увидела. Да она просто дура, если могла хотя бы допустить мысль о нем. Ничего нет неприятнее, чем мужчина, который не желает выказывать свою реакцию. Если кто-то способен выглядеть столь хладнокровно после быстрого секса в саду, тогда он точно не для нее. Она предпочитала мужчин, которые не боялись выдать свои чувства.

И она вообще все выдумала насчет них, напомнила она себе, и ни одно ее предположение не оправдалось. И не важно, в ее ли Бастьен вкусе или нет. Важно, что он определенно не ее уровня.

Он не глядел на нее, пока длился нескончаемый ужин, отчего стало совсем уж ясно, что его интерес к ней был лишь мимолетной забавой. Она торопливо пересела в свое кресло, переводя, когда в ее услугах нуждались, а все остальное время молчала. Моника фон Руттер, напротив, была душой компании – остроумная, очаровательная, она флиртовала с каждым, не разбирая, мужчина это или женщина.

Хлоя была готова спрятаться под стол от стыда, когда Хаким наконец поднялся и дал знак прекратить подносить нескончаемые блюда.

– У нас на завтра намечено очень много дел, дамы и господа. Предлагаю перейти в западный салон, там нас ждут кофе и ликеры, а затем отправимся на отдых. Кто желает, может прямо сейчас идти спать, это вполне простительно. – Он обратил взгляд своих пронзительных черных глазок на Хлою. – Вы нам сегодня больше не понадобитесь, мадемуазель Андервуд.

То, что ее освобождали, было на редкость кстати – ликер гарантированно отправил бы ее в нокаут. Она поднялась, довольно устойчиво держась на ногах, уверенная, что ее слегка неадекватного состояния никто не заметит, так как начался общий исход.

Бастьен наблюдал за ней. Она не представляла, почему это так, и фактически никак не могла поймать его за этим, но знала, что он наблюдал за ней весь вечер, пока очаровывал остальное женское общество.

Может быть, она разобралась бы во всем утром, когда выпитое вино перестанет дурманить рассудок и она хоть немного поспит, но в эту минуту она чувствовала смущение, беспокойство, непонятную тревогу. И странное, пугающее возбуждение.

Она забыла, какие извилистые коридоры в этом замке. Бастьен помог ей спуститься – но не просить же ей помощи у него, чтобы отыскать дорогу наверх! Лучше воспользоваться методом проб и ошибок.

Это заняло у нее больше времени, чем она ожидала. Надо было выяснить у кого-нибудь, какой коридор куда ведет, но к тому моменту, как она поднялась до середины основной лестницы, вокруг не было видно ни души. Она остановилась, стянула с ног туфли Сильвии на высоких каблуках, облегченно вздохнула и продолжила подъем, рассудительно надеясь, что рано или поздно все-таки отыщет свою комнату.

Она не учла размеров замка. Даже на совершенно трезвую голову ей пришлось бы потратить массу времени, чтобы отыскать нужный коридор. В это время суток в тусклом освещении она могла блуждать до бесконечности, проходя один за другим роскошные залы, каждый из которых казался ей одновременно и знакомым, и впервые увиденным. Наконец она завернула за какой-то угол, и тут ей показалось, что перед ней знакомая дверь, и она буквально бросилась к ней, уверенная, что уж отсюда-то выберется в коридор, в котором расположена ее комната.

Хлоя ошиблась. В нос ей ударил тяжелый запах – запах гнили и плесени, запах обветшавшего древнего строения. Реконструкция только-только добралась досюда, сообразила она, вглядываясь во тьму. Насколько она могла судить, электричество еще не провели, но отраженный свет сквозь пыльное окно высвечивал то там, то тут жалкое зрелище, какое являл собой замок до того, как в него решились вложить очень много денег. Оштукатуренные стены покрылись трещинами и осыпались, неровный вздутый пол был весь в пятнах, банки с краской стояли как немые свидетели дальнейших планов восстановления. Сквозь запах сырости и плесени пробивался иной запах, который она никак не могла опознать точно: что-то древнее, мрачное и необъяснимо… зловещее. И выпитое вино определенно ударило ей в голову – в следующее мгновение она начала воображать, что ей угрожает какая-то опасность. С вином у нее вышел перебор, с фантазией тоже перебор. Она стала медленно пятиться из комнаты – и наткнулась на мощное человеческое тело.

Хлоя завизжала, и тут же ее крик оборвался – тяжелая рука схватила ее за плечо и развернула.

Это был месье Хаким. Она испытала физически ощутимое облегчение и чуть не расплакалась. Не то чтобы Хаким был белым и пушистым, но кто угодно лучше, чем этот Бастьен Туссен, от которого бросает в дрожь.

– Слава богу! – выдохнула она. – Я уже все здесь обошла и боялась, что никогда не найду свою комнату.

– Эта секция замка закрыта для посетителей, мисс Андервуд. Как видите, ее еще не реконструировали, и бродить здесь очень опасно. Если бы с вами случилось что-нибудь плохое, никто не услышал бы вашего крика.

Хлоя вдруг совершенно протрезвела. Глядя в темное спокойное лицо Хакима, она проглотила комок в горле. А потом заставила себя рассмеяться, снимая напряжение.

– Наверное, мне нужна карта, чтобы ходить по этому замку. Если вы укажете мне направление к моей комнате, я туда и пойду. Я замучилась.

Он так и не отпустил ее плечо. У него были толстые уродливые руки и пальцы, похожие на сосиски, поросшие черными волосоми. Он ничего не сказал, и на одно короткое безумное мгновение ей показалось, что он собирается втолкнуть ее обратно в пустующее крыло замка, где ни одна душа не услышит ее крика.

Затем здравомыслие вернулось, да и Хаким выпустил ее, и, хотя его улыбка не являла собой ничего приятного, все же это была улыбка.

– Вам следует быть осторожнее, мисс Андервуд, – предупредил он. – Кое-кто здесь может оказаться поопаснее, чем я.

– Опаснее?.. – Она едва сумела сдержать дрожь в голосе.

– Например, месье Туссен. Он может быть просто очарователен, но вы мудро поступите, если станете держаться от него на расстоянии. Сегодня вечером я видел вас двоих в холле и испытал немалое беспокойство. За вас, мисс Андервуд.

Было достаточно темно, и он не мог видеть, как жарко вспыхнули ее щеки.

– Он просто показывал мне дорогу в библиотеку.

– Губами?.. Будь я на вашем месте, я оставался бы за пределами его досягаемости. Этот человек пользуется дурной славой. В том, что касается женщин, аппетит у него ненасытный, а вкусы, скажем так, странные. Я буду чувствовать себя ответственным, если вы попадете в беду, пока здесь находитесь. Я ведь, в сущности, прежде всего ваш наниматель и не хотел бы, чтобы с вами стряслось несчастье.

– Я тоже этого не хочу, – кивнула Хлоя.

– Налево, затем два коридора, затем два раза направо.

– Прошу прощения?..

– Путь до вашей комнаты. Или вы хотите, чтобы я вас проводил?

Хлоя сумела не показать, как сильно ее передернуло.

– Я справлюсь, – сказала она. – Если опять потеряюсь, то закричу.

– Конечно. – Холодный голос Хакима прозвучал неутешительно и ничуть ее не ободрил.

Но она каким-то образом умудрилась добраться до своего коридора без дальнейших ошибок, и там ее никто не дожидался. Ненасытный месье Туссен, должно быть, уже выбрал себе партнершу на ночь, подумала она с легкой досадой и распахнула свою дверь.

Кто-то здесь побывал. Ключей тут не существовало, не впустить постороннего не было возможности, и ощущение нарушенного пространства непрерывно действовало на нервы. Она встряхнула головой, пытаясь отогнать призрак паранойи. Чем и кого могла заинтересовать нанятая на работу переводчица?

Постель была разобрана, поверх нее лежала одна из невесомых ночных сорочек Сильвии, а на золоченом прикроватном столике стоял поднос с хрустальным графином и коробкой шоколада.

– Расслабься, идиотка, – громко сказала она вслух, чтобы нарушить тишину, затаившуюся в комнате. – Это всего лишь горничная.

Ей захотелось свалиться в постель немедленно, и она стянула через голову творение из кружева и шелка. Если бы она еще хоть что-то соображала, то сразу бы легла, но столкновение с Хакимом отбило у нее сон. Глоточек бренди будет как раз кстати.

Она не была специалистом-дегустатором, но чувство вкуса имела отличное, а коньяк отдавал чем-то непонятным. Какое-то легкое послевкусие, которое она не смогла определить. Что-то металлическое, как ей показалось, – но в таком месте, как Шато-Мирабель, никогда не подали бы плохой коньяк. Должно быть, у нее опять разыгралось воображение. Зато она сразу ощутила, как восхитительное тепло разливается по телу, а глаза закрываются сами собой. Сегодня ночью она будет спать крепко-крепко, и никаких снов. И никакого Бастьена Туссена.

И только тогда она ощутила легчайший ароматный след, задержавшийся в воздухе. Тонкий, характерный запах одеколона, который инстинктивно вызывал возбуждение. И тут она вспомнила… Шелковые отвороты костюма от Армани. Бастьен. Как же это…

Хлоя попыталась отставить бокал на поднос, но тот оказался гораздо дальше, чем она думала, вообще за пределами ее досягаемости, и бокал упал на пол, слабо тренькнуло стекло, разбившись вдребезги, и сама она сползла вслед за ним на ковер.

Не настолько уж она много выпила, подумалось ей, когда она попыталась сесть. Один глоток коньяка никак не мог довести ее до такого состояния.

Но с очевидностью спорить не приходилось. Кровать была такой высокой, взобраться на нее оказалось так трудно… Обюссоновский ковер под ней был мягок, как пух, и если она будет осторожной и не заденет острых осколков стекла, то сумеет свернуться уютным калачиком и погрузиться в глубокий блаженный сон…

Бастьен переступил порог ее комнаты и тихо прикрыл за собой дверь. Ему незачем было соблюдать крайнюю осторожность – он знал, где располагаются камеры слежения, и мог миновать их, не обнаруживая себя. Кроме того, он известен как истый донжуан, и ни у кого не вызовет удивления тот факт, что он покоряет очередную увиденную им красотку.

Впрочем, эта девушка не была красавицей. Он стоял над ней, разглядывая свернувшееся калачиком тело. Она была мила. Нет, не совсем подходящее слово. У нее хорошее телосложение, правильные черты, сладкие, чувственные губы.

Сладкие? Мила? Пожалуй, она лучше, чем он о ней думал. Ведь ухитряется же она выглядеть совершенно безобидной личностью.

Бастьен просунул под нее руки, поднял и переложил на кровать. Хлоя стерла макияж – может быть, поэтому и выглядела такой невинной. Ночная рубашка на ней была очень дорогой, на тонких атласных завязочках спереди. Одну за другой он развязал их, и рубашка разошлась в стороны, освободив ее тело.

Хорошее тело. Ягодицы несколько более пухлые, чем у большинства молодых француженок, грудь тоже пышнее, но в целом молодое, сильное, отлично сложенное. Ни единого признака суровых тренировок, через которые она должна была пройти. Нежная мягкость рук и живота подсказали ему, что она должна быть горяча и желанна в постели.

Кого он хочет обмануть? Она перережет ему горло в постели, если он ненароком отвлечется. А траханье, что ни говори, отвлекает.

На ее коже были отметины – под самой грудью. Красные линии, по которым он провел пальцем, пытаясь определить, какую пытку она вынесла в далеком прошлом.

Тут он улыбнулся. Не в таком уж далеком – она попросту надела лифчик, который был ей слишком тесен.

Ни одна известная ему женщина не стала бы носить тесное белье, если бы ее к тому не вынуждало отсутствие выбора. Взгляд Бастьена скользнул по ее длинным ногам и остановился на ступнях. Линии там оказались еще более выразительными – она к тому же надела туфли не по ноге.

Средство, которое он положил в ее коньяк, действовало отлично – она проспит от шести до восьми часов кряду и проснется без похмелья, даже если она его заслужила после всего того вина, что выпила за ужином. Маленький подарок ей от него.

Он методически обыскал всю комнату и перерыл вещи. Девушка привезла с собой три пары туфель, все одного размера, все на тонких высоких каблуках. Через пару дней она будет хромать. Если к тому времени она еще здесь останется.

Черной одежды, полагающейся детективу, не нашлось. По крайней мере, в комнате, но она не могла спрятать ее в другом месте, не рискуя, что на нее наткнутся. Ни оружия, ни документов, представляющих интерес. Ее паспорт был превосходной подделкой – на фотографии внутри была изображена более юная и простоватая версия женщины, прибывшей сегодня. Предполагалось, что она приехала из Северной Каролины. Возраст – двадцать четыре года без малого, рост – пять футов семь дюймов, вес – сто двадцать один фунт. Приехала во Францию два года назад по студенческой визе. Имела разрешение на работу, что само по себе удивительно. Он никогда не доверял тому, кого слишком просто идентифицировать.

Никаких больше бумаг не было, ни фальшивых, ни настоящих. Денег немного. Ни лекарств, ни рецептов, вообще ничего личного.

В ее бумажнике обнаружилась пачка семейных фотографий – юная дама позировала на фоне разнообразных родственников. Подделать такое ничего не стоит.

Он положил бумажник на место и подошел к постели. Стекло разбилось на достаточно крупные куски, пролившийся напиток впитался в ковер. Убрать было легко – ему приходилось убирать гораздо худшие вещи. На этот раз не нужно ни вытирать кровь, ни избавляться от тела. Пока не нужно.

Бастьен вылил бренди со снадобьем в раковину в ванной и вновь наполнил графин из принесенной с собой фляжки. На всякий случай он принес другой бокал и теперь поставил его рядом с кроватью, предварительно плеснув туда немножко спиртного.

И вновь стал разглядывать девушку. По-видимому, она все-таки была настоящей профессионалкой – если он не сумел ничего добиться в своих поисках, значит, она представляет собой загадку, которую даже он не сможет разгадать.

Разумеется, остается вариант, что Хлоя говорила правду. Что она действительно двадцатичетырехлетняя женщина из Северной Каролины, которая понятия не имеет о том, кто и для чего здесь находится.

Но тогда почему она носит неподходящие туфли и неподходящий бюстгальтер? Почему она лжет о языках, которые знает?

Нет, судя по обстоятельствам, она никак не может быть непричастным посторонним человеком. Она здесь, чтобы причинить вред, а его задача – выяснить какой. И кому.

Он начал было вновь завязывать тесьму, которая удерживала распадающиеся полы шелковой сорочки, но остановился, оставив ее обнаженной ниже талии. Она будет гадать, в чем дело, но не вспомнит. На самом деле он сможет сотворить с ней все, что только пожелает, – а она не будет этого помнить.

Ему много что понравилось бы сделать с ней – но по большей части это делалось гораздо лучше в бодрствующем состоянии и при ее активном участии. Она могла быть достаточно неопытной, чтобы не воспользоваться выгодной ситуацией, когда он сегодня так вульгарно полез к ней, но он не стал бы полагаться на это. Она уже достаточно выдала себя. Лежа под ним, голая, чувствуя, как он движется внутри нее, она расскажет ему о себе больше, чем сама знает.

Но не тогда, когда она без сознания.

Он присел на кровать рядом с ней, разглядывая ее спящую. Все упростилось бы, если бы он убил ее прямо сейчас. Он может сделать это быстро, аккуратно, а потом просто сказать Хакиму, что он ей не доверял. Хаким такое поймет.

Бастьен положил руку на ее шею. Ее кожа была теплой и нежной, его загорелая рука выделялась на ее белизне. Он чувствовал, как мерно бьется ее пульс, видел, как поднимается и опускается грудь при дыхании. На мгновение он сжал пальцы, затем убрал руку.

Впоследствии он и сам не был уверен, почему это сделал. Нехарактерный для него поступок. Впрочем, в последнее время он то и дело играет по разным правилам. Или вообще игнорирует правила, которым его учили.

Он растянулся рядом с ней на постели, положив голову на подушку, на которой лежала ее голова. От нее веяло смешанным запахом душистого мыла, «шанели» и коньяка. Соблазняющее сочетание.

– Кто же ты, беби? – прошептал он. – И зачем ты здесь?

По крайней мере еще шесть часов она не сможет ответить. Он посмеялся сам над собой и встал с постели. Пора. Оружия у нее нет, значит, ее миссия заключается в сборе информации. А он может гарантировать, что ничего из того, что ей удастся узнать, не выйдет за стены замка.

Пора.