Читать книгу Убить Маргарет Митчелл - Энни Кей - Страница 3

У Маргарет была квартира в городе. Конечно, я об этом знала, ведь видела сотни фото, сделанных в ней. Предполагалось, что у нее есть и другая недвижимость, но, по правде говоря, я не вникала в этот вопрос глубоко. Однако когда я получила это спонтанное предложение, то предположить не могла, что меня пригласили на остров.

Две женщины на острове. Одна из них явно недолюбливает другую, вторая – вполне вероятно тоже не в восторге от первой. Итог кажется практически однозначным. Мне не очень хотелось оставаться с ней наедине в городе, а на клочке суши, отрезанном от материка холодными волнами океана – тем более.

Но остров оказался не таким хрестоматийным, как я думала. По сути это была небольшая скала, стоящая в океане так близко к берегу, что от нее к суше вел длинный деревянный пешеходный мостик. На скале располагался викторианский дом, который, несмотря на тщательную реставрацию, сохранял атмосферу подлинной старины. И остров, и дом принадлежали какому-то миллионеру, чье имя мне ни о чем не сказало (Тоже должно было меня насторожить, верно? Не насторожило). Он сдавал дом за солидную сумму на продолжительный срок всем желающим, но, судя по всему, их было не очень много. Едва ли миллионер действительно нуждался в этой ренте, скорее это был его способ предоставить возможность своим богатым знакомым пожить в уникальном месте.

Ассистентка Маргарет прислала мне несколько фотографий, сделанных профессиональным фотографом, качественно обработанных и походивших на туристические открытки. Остров на них был залит естественным солнечным светом или отражал в стеклах дома закатное солнце. Океан и небо выдавали свои самые смелые и фантастические краски. Все казалось настолько сказочным, что выглядело творением нейросети, не существующим в реальности.

Остров даже имел вполне поэтическое и приторно курортное название – Приют Альбатроса. Хотя ни птиц, ни их гнезд нигде на фотографиях я не увидела. По правде, им и негде было бы разместиться: на верхнем пятачке не очень высокой скалы располагался только дом. Не было ни сада, ни какой-то буйной дикой растительности. Лишь дом, к которому тянулась деревянная дорожка без перил, зависшая в воздухе над волнами и казавшаяся очень хрупкой.

Конечно, стоило признать, место было очень живописное и вдохновляющее. Рассветы и закаты на океане напоминали кадры из телешоу о путешествиях, а возможность оторваться, пусть и условно, от большой земли, делала остров безупречным для творческого человека, нуждающегося в покое для сотворения шедевра. Маргарет выбрала идеальное место, чтобы написать свой новый идеальный роман. Только вот неидеальная я никак не вписывалась в эту картину.

Все организационные вопросы улаживала ассистентка Маргарет, и, исходя из количества сообщений, которые приходили от нее, я решила, что та не занималась больше ничем, кроме как устройством моего абсолютного счастья в этом райском месте. По рекламирующим остров материалам было видно, что на побережье нет ни единого домика, магазина, палатки или хоть сколько-нибудь оборудованного пляжа. Тем не менее сам дом обещал полное коммунальное обеспечение: отопление, горячую воду без перебоев, вай-фай и прием сигнала мобильной связи. Все это так не вязалось с его викторианским видом, что вызывало серьезные сомнения. Но ассистентка поспешила меня успокоить: стабильность и наличие всего этого уже были проверены ею, а все необходимое обещали доставлять каждый день.

Приглашение попало в относительный штиль в моей и без того не очень насыщенной жизни. У меня не было строгих сроков со стороны издательства, а все внешние активности начинались только в январе. До рождества оставалось чуть меньше трех недель, а находиться в городе было уже невыносимо. Я не планировала задерживаться надолго, но ехала и не на пару дней.

Когда вопрос о продолжительности моего пребывания там получила ассистентка, ответ был расплывчатым:

– Обычно мисс Митчелл работает над первой версией романа три-четыре месяца. Может, вы вернетесь в город на праздники, но все это обсуждается. Полагаю, вы будете находиться на острове все время работы над новой книгой, но лучше уточнить у Маргарет. Все может измениться.

Я была в курсе, как резко может измениться настроение Маргарет.

Уже через пару дней после приглашения я была готова отправляться, хотя и чувствовала себя не очень хорошо в эмоциональном плане. В последние месяцы мы практически не расставались с Джей Си, и эта поддержка изрядно вымотала меня. Уже десять лет я привыкла полагаться на него, но даже в кошмарном сне мне не могло присниться, что что-то сможет сломать его настолько, что я буду видеть только тень своего друга. Джей Си стал другим, и это злило меня глубоко внутри. Я осуждала себя за эти чувства, но и уехать хотя бы на время от депрессии пусть и любимого мной человека казалось отличной идеей, которую он к тому же активно поддерживал.

Мне предстояло провести несколько недель рядом с Маргарет Митчелл вдали от цивилизации, хотя меня успокаивала возможность вернуться домой в любой момент.

Но фраза «в любой момент», как оказалось, имеет и другое значение.

Пост в аккаунте @JC_paints_bar

6 декабря 2023 года

Двери открываются тем, кто в них стучит. Иногда просто необходимо быть в нужном месте в нужное время. И если перед тобой не хлопнули дверью, шанс есть. Еще один маленький шаг к тебе.

Фото: Массивная дверь викторианского дома.

Холодный ураганный дождь колотил в стекла такси с такой силой и напором, что за ними почти ничего не было видно. Дворники на лобовом стекле приоткрывали завесу тайны с дороги на доли секунды, прежде чем очередная волна, выплеснутая на них небом, сводила их усилия на нет.

В такую погоду мне всегда нервно на дороге, поэтому я постоянно проверяла свой ремень безопасности, но спокойнее от этого не становилось. Воображение рисовало полет нашего автомобиля через редко просматриваемые ограждения в невидимую яму за ними. Почему-то мне никогда не казалось, что мы на полной скорости врежемся в поднимающиеся с другой стороны горы. Возможно, даже в этом случае мое извращенное подсознание хотело продлить моменты ужаса.

Но когда мы подъехали к побережью, тучи словно остались над трассой, продолжая стеной выливать воду и подвергая риску водителей, а передо мной расстилался серый и пасмурный, но хотя бы не дождливый океан. От его холодного тела даже в теплой машине стало зябко, и я подняла выше ворот пальто, а подбородок опустила ниже в шарф.

Океан – место, которое по умолчанию должно было настраивать на приятный и расслабленный отдых. Те фотографии, что прислала мне ассистентка Маргарет, намекали на это со всей очевидностью: дом на них купался в лучах солнца, стекла окон ловили и отдавали ярких зайчиков, даже темный цвет стен казался не мрачным, а выгодно прохладным в тепле.

Теперь же, глядя на чернеющий, как больной зуб, вдали остров, я искренне чувствовала себя обманутой. И в этом обмане, конечно, был виновен только один человек. Только этот человек, а не то, что за окном мрачнел декабрь. И уж точно дело было не в том, что мои ничем не подкрепленные ожидания были только моими проблемами. Конечно, я во всем винила Маргарет Митчелл. Разумеется, она заманила меня на этот пятачок суши, расположенный в ледяной воде, чтобы поиздеваться. Как поиздеваться, я в тот момент еще не придумала, но это волновало меня меньше всего.

Рассуждая таким образом, я, тем не менее, ни на секунду не задумалась о том, чтобы попросить таксиста отвезти меня обратно. И как только он убедился, что все мои вещи со мной, а мост хорошо различим, умчал, наматывая на колеса влажный песок.

Дом на фоне неба сливался со скалой, на которой стоял, и, казалось, находился за километры от берега. Вокруг не было ни души, и я подумала, что даже если решу сбежать среди ночи, едва ли хоть одно такси рискнет поехать за мной в эту точку на абсолютно дикой карте местности. Буйное воображение немедленно нарисовало меня, убегающую по этому мосту с острова от настигающей Маргарет с кочергой в руках (почему-то казалось, что в доме непременно должен быть камин). Я повернулась к океану спиной, чтобы скептически оценить свои перспективы скрыться. Они были безрадужными. Скорее всего Маргарет, с ее восхитительной физической подготовкой, нагнала бы меня в ближайших кустах.

Я глубоко вдохнула океанский воздух, мысленно выругалась и доволокла чемодан, колесики которого на пляже не только не помогали, но и откровенно мешали, до моста. На нем уже можно было немного выдохнуть и покатить мой багаж, скачущий с одной доски на другую.

Солнце пригревало, так что я даже расстегнула пальто, размотала шарф и с раздражением вспомнила, что мой солнцезащитный крем подходит к концу, а новый я прикупить к поездке забыла. Океан был довольно низко подо мной и по бокам, но чем дальше я отходила от берега, тем его глубина выглядела все более холодной, плотной и опасной. Хотя периодически слева или справа из волн выглядывали массивные валуны, мне виделось, что если я попаду в воду, их относительная близость мне никак не поможет.

Остров получал все более четкие очертания не только по контуру, и от этого место становилось все более потусторонним. Чем больше темное пятно вдали становилось похожим на викторианский дом, тем большим миражом казалось. Снизу он выглядел величественным благодаря своей старинной архитектуре и глубокому бордовому цвету, однако в то же время словно игрушечным, крошечным на фоне неба. Но много ли места нужно паре женщин? Так что я недолго переживала на этот счет.

Мне казалось, что я везла свой чемодан с прикрепленной к нему парой сумок целую вечность и наконец оказалась у подножия скалы. Дом стоял довольно высоко, а вели к нему аскетичные широкие каменные ступени с веревочными перилами со стороны, противоположной скале. Хотя даже первая из них существенно возвышалась над волнами, все они были влажными, возможно, от недавно прошедшего дождя. Чтобы гости не сошли с ума от крутого подъема, ступеньки тянулись казавшейся бесконечной змейкой и только чудом не опоясывали остров. Подъем виделся небыстрым, но мне уже не терпелось оказаться под крышей: все было очень красиво, но близость огромного мощного океанского тела заставляла меня чувствовать себя очень незащищенной.

Выругавшись еще раз, я стала затягивать чемодан на ступеньку, одну за другой, изредка поднимала голову, чтобы посмотреть приближается ли дом, но он словно завис на той же высоте, а лестница, хоть и требовала от меня бесконечного движения вверх, все же уводила мимо него. Тем неожиданнее было появление перед глазами широкой площадки из черного камня, огороженной с одной стороны невысокой, примерно по пояс, такой же каменной изгородью и самим домом с другой.

С такого расстояния здание выглядело монументальным, а декоративные колонны теплого сливочного цвета и острая крыша башенки третьего этажа придавали ему стремление высоко в небо над головой. Оно представляло собой квинтэссенцию викторианского особняка: узкое, высокое, но не слишком, словно состоящее из сотни вертикальных линий и решеток окон. Вблизи его темный цвет оказался спелым вишневым, уютным и теплым. На первом этаже слева от входной двери стена была собрана из квадратных полностью прозрачных блоков, но даже с улицы я могла видеть, что подойти к ней вплотную изнутри невозможно: часть закрывала небольшая кушетка. В длинных и широких окнах дальше виднелась кухня, которая отлично подошла бы для съемок кулинарных телешоу. Окна справа не просматривались, но тяжелые бархатные шторы намекали на гостиную или кабинет.

В таком доме нужно отдыхать после долгой охоты, санных прогулок или написания новой романтической поэмы, которая прославит тебя на весь мир. Тем инороднее он выглядел посреди холодного декабрьского океана, но все равно манил к себе очень настойчиво.

Я обернулась на горы за мостом. Они казались невероятно далекими. А место на пляже, где меня высадил таксист, я даже не смогла бы сейчас самостоятельно найти.

Зачем я забралась так далеко во всех смыслах? Но поворачивать, конечно, было поздно.

На массивной красной двери не было никаких звонков или других способов оповестить о моем приходе. Я попробовала постучать, но звук моего кулака утонул в красной толщине дерева. Тем не менее, от толчка дверь подалась, и мы с вещами оказались в блаженном тепле.

Внутри дом полностью отвечал внешнему впечатлению: почти все вокруг было из темного лакированного дерева, которое источало и запах дома, и роскошь, и старину, и уют. На полу лежал узорчатый ковер, такой красивый, что было жалко наступать. Я немедленно подумала, что уборка здесь наверняка ад кромешный.

От входной двери были видны три арки: левая, чуть поодаль, оставляя место для красивой оттоманки у французского окна, уводила на кухню, которая даже отсюда выглядела очень современной гладкой смесью черного и серого мрамора с блестящим металлом; арка справа приоткрывала вход в какой-то плохо просматриваемый, но физически ощутимый плюшевый рай; а центральная арка практически напротив входа показывала витую, но широкую, деревянную лестницу.

– Маделин Стоун! – мое имя прозвучало, как имя циркачки, которая сейчас должна была появиться на арене.

ИНТ. ХОЛЛ ДОМА НА ОСТРОВЕ ПРИЮТ АЛЬБАТРОСА ПОЛДЕНЬ

Застекленная стена справа от входной двери, рядом с ней низкая узкая кушетка, обтянутая бархатом. В окна видны океан, пляж и горы. Дневной свет. На кушетке крутится МАРГАРЕТ МИТЧЕЛЛ, привлекательная женщина 30 лет. На ней брендованные свитер и джинсы, шикарная обувь, слишком много дорогих украшений. Она постоянно, словно случайно, поворачивает руки и откидывает волосы так, чтобы их хорошо было видно. Она никак не может решить, как ей лучше сесть, чтобы принять наиболее выгодную позу, постоянно меняет ее, после чего поворачивается к камере.

БИЛЛ

(здесь и далее – за кадром)

Ты должна выглядеть естественно, не нужно нарочитых поз.

МАРГАРЕТ

Как я могу выглядеть естественно, если очевидно, что меня снимают? Я не хочу выглядеть нелепо, это нормальное желание.

БИЛЛ

Нормально, имея такую внешность, понимать, что всегда выглядишь хорошо.

Маргарет улыбается.

МАРГАРЕТ

О-о-о, это комплимент?

Она меняется в лице: оно снова серьезно.

МАРГАРЕТ

Но ты же знаешь, что меня не может устроить какое-то “хорошо”, у меня должно быть идеально.

БИЛЛ

(вздыхая)

Я подожду.

МАРГАРЕТ

(обиженно)

Разве ты не хочешь, чтобы все было идеально в твоем фильме?

БИЛЛ

Это документальный фильм, в нем все должно быть так, как в жизни.

МАРГАРЕТ

Я прямо сейчас в жизни пытаюсь сделать из твоего фильма конфетку.

БИЛЛ

(бесстрастно)

Уверен, ты все сделаешь в лучшем виде.

Маргарет с серьезным выражением лица продолжает менять позы на кушетке.

БИЛЛ

Я выйду покурить.

Слышно, как открывается и закрывается входная дверь. Маргарет на секунду бросает взгляд в ее сторону и отворачивается. Следующая принятая поза, судя по выражению лица, кажется ей идеальной. Она на несколько секунд застывает в ней, глядя прямо в камеру. Видно при этом, что ей неудобно: спина, ноги и руки напряжены, улыбка натянута, она не моргает. Она выдыхает, на секунду закрывает глаза, расслабляет мышцы. Смотрит в окно в сторону, где должен курить Билл. Достает из-под подушки на кушетке смартфон и что-то смотрит на экране, быстро двигая по нему пальцами. Через несколько секунд слышится звук открывающейся двери, Маргарет сразу же прячет телефон под подушку и принимает выбранную позу.

МАРГАРЕТ

Пока ты курил, я смогла спокойно подготовиться. Можешь включать.

БИЛЛ

Камера работала.

Маргарет на секунду застывает, но тут же снова овладевает собой.

БИЛЛ

Начнем, пожалуй. Привет, Пегги.

МАРГАРЕТ

(разочарованно)

Я думала, это официальный фильм, а не домашнее видео с бывшим мужем.

БИЛЛ

Я звал тебя так со дня нашего знакомства.

МАРГАРЕТ

Ты здесь как мой давний знакомый или как профессионал?

БИЛЛ

(с усмешкой)

Знакомый!

Маргарет устало смотрит на него.

БИЛЛ

А как бы тебе хотелось?

МАРГАРЕТ

Мне бы хотелось последнее.

БИЛЛ

Я профессионал, Пегги.

МАРГАРЕТ

Пока не вижу.

Слышно, как за кадром Билл меняет позу.

БИЛЛ

Привет, Маргарет.

Маргарет широко улыбается.

МАРГАРЕТ

Привет, рада вас видеть.

БИЛЛ

Тебе комфортно? Удобно?

МАРГАРЕТ

Да, абсолютно. Готова начать.

БИЛЛ

Отлично. Мы здесь для того, чтобы проследить за написанием твоего нового романа. Какой это роман по счету?

МАРГАРЕТ

Шестой. Нет, седьмой.

Маргарет поднимает глаза к потолку, задумываясь, но не слишком естественно.

МАРГАРЕТ

Да, седьмой.

БИЛЛ

Все твои романы стали бестселлерами. Этот ждет та же участь?

МАРГАРЕТ

(поправляя)

Этот ждет та же судьба.

БИЛЛ

Конечно. Но твой новый роман будет не похож на предыдущие, верно?

МАРГАРЕТ

Это так. Я впервые буду писать на основе истории о реальном маньяке.

БИЛЛ

То есть ты тоже своего рода документалист?

Маргарет скромно улыбается.

МАРГАРЕТ

Не совсем. Да, в основе будут реальные события этого лета, но я все же не документалист. Возможно, мой Сердцеед окажется совсем другим человеком, а может, и не будет пойман.

Маргарет пожимает плечами.

МАРГАРЕТ

Кто знает.

БИЛЛ

Но тем не менее ты пригласила для работы над романом настоящего детектива.

МАРГАРЕТ

Да, она приезжает сегодня. Уверена, что мы замечательно сработаемся.

БИЛЛ

Женщина-детектив в одиночку ловит настоящего серийного убийцу. Это уже немного клише, тебе не кажется?

Маргарет на секунду немеет со злобным выражением лица, но тут же снова принимает деловой вид.

МАРГАРЕТ

До появления М-литературы так говорили и о жанре детектива. Все уже сказано, все ходы записаны, невозможно создать ничего нового. Но жизнь показывает, что в рукавах действительно талантливых людей еще много карт.

БИЛЛ

Думаю, стоит дождаться твоего нового романа, чтобы делать выводы.

Маргарет согласно кивает, медленно и раздраженно прикрыв глаза.

БИЛЛ

Но мы здесь за тем, чтобы наблюдать за процессом. Ты арендовала этот дом, чтобы писать в спокойной атмосфере, верно?

МАРГАРЕТ

Да, это так. Это замечательное место, меня оно очень вдохновляет.

БИЛЛ

Место действительно красивое. Кажется, его суть в том, чтобы отрешиться от всего, остаться наедине с собой, природой и творчеством.

МАРГАРЕТ

(с легким напряжением)

Все так.

БИЛЛ

Но сюда приедет детектив.

МАРГАРЕТ

Она необходима для соблюдения достоверности. В конце концов, я впервые пишу полицейский детектив, нужно, чтобы все было если не точно фактически, – здесь я могу добавить художественности – но процедурально.

БИЛЛ

Конечно-конечно. И твоя ассистентка тоже будет здесь… Для достоверности?

Маргарет на секунду вспыхивает, но продолжает спокойно.

МАРГАРЕТ

Агата – моя правая рука, в большинстве возникающих ситуаций, требующих моего участия, я полагаюсь на нее. В таком месте всегда необходим человек, который возьмет на себя организацию быта и решение технических вопросов, пока я работаю над книгой.

БИЛЛ

И твой издатель…

МАРГАРЕТ

(указывая в сторону Билла, сидящего рядом с камерой пальцем, немного раздраженно)

Вот тут уже никаких претензий: это совпадение.

В течение следующей реплики Билла Маргарет меняется в лице, оно принимает холодное, злобное выражение.

БИЛЛ

Как можно случайно приехать на остров в океане, когда там находится писательница, которую уже много лет печатает твое издательство? Воистину удивительно, что такое совпадение произошло именно с Николасом Ямином. Настоящие чудеса.

Маргарет выдерживает паузу, глядя прямо на Билла.

МАРГАРЕТ

Я все же не ушла в затворницы на время написания книги. И если мой издатель хочет навестить меня, не понимаю, почему бы ему этого не сделать.

БИЛЛ

Ты абсолютно права. Заодно и мы снимаем фильм. Тебе это не будет мешать творить? Ведь я буду снимать тебя и твоих гостей довольно часто и много. Почти все время.

МАРГАРЕТ

Мои гости привыкли к вниманию и камерам. Думаю, они тебя даже не заметят.

БИЛЛ

Да, ведь здесь будет и еще одна знаменитость, верно?

Маргарет смотрит в сторону Билла с непонимающим видом.

БИЛЛ

Маделин Стоун.

Маргарет всплескивает руками.

МАРГАРЕТ

Ах да, конечно. Мад, Маделин Стоун тоже приедет.

БИЛЛ

Зачем?

Маргарет словно застали врасплох.

МАРГАРЕТ

Что?

БИЛЛ

Зачем здесь будет находиться другая писательница? Твоя помощница – понятно. Твой издатель – спорно, но вполне допустимо. Я здесь с самыми конкретными целями. Детектив будет тебя консультировать. А что здесь делает писательница детективных романов?

МАРГАРЕТ

Она… На самом деле, это забавная история. Я не планировала приглашать Маделин. Но несколько дней назад на одной литературной вечеринке мы заговорили о секретах мастерства, и я предложила ей приехать и понаблюдать за тем, как я создаю новый роман.

БИЛЛ

Ты позвала ее учиться у тебя?

МАРГАРЕТ

По сути, да.

БИЛЛ

Ты позвала другую известную писательницу учиться у тебя мастерству написания книги?

Маргарет выглядит немного растерянной.

БИЛЛ

Ведь Маделин Стоун сама является автором романов-бестселлеров. Зачем ей ехать сюда за твоим мастер-классом?

Маргарет озадачена, словно действительно впервые сама об этом задумалась.

МАРГАРЕТ

Думаю, этот вопрос лучше задать Маделин, когда она приедет.

БИЛЛ

Пегги… Маргарет, признайся.

МАРГАРЕТ

Не понимаю, о чем ты?

БИЛЛ

Ты наняла ее как литературного призрака?

Маргарет на секунду замирает, она шокирован.

МАРГАРЕТ

(яростно)

Как тебе пришло это в голову?

БИЛЛ

(спокойно)

Это предельно логичное предположение: на острове все имеют отношение лично к тебе или к роману. Маделин Стоун не имеет отношения к тебе лично. Вы с ней не подруги, насколько мне известно. Да и не стала бы ты приглашать подружку туда, где планируешь работать. Поэтому она имеет отношение к роману. Ты слишком горда, чтобы писать с кем-то в соавторстве, так что вывод напрашивается сам собой: она твой литературный призрак. Исписались, мисс Митчелл?

К концу его реплики Маргарет уже спокойна и слушает Билла со усталостью на лице.

МАРГАРЕТ

Какая задумка! Не пробовал писать? Ах, да, ведь то, что ты пишешь сам, давно проваливается в прокате. Поэтому ты и ушел в безопасную документалистику, верно? Хорошо, когда всю работу за тебя делают другие, сами составляют для тебя сценарий из своих жизней, а ты только записываешь и создаешь провокационные ситуации. На них ты еще способен. Но для того чтобы стать хорошим документалистом или, в твоем случае, рядовым документалистом, Билли, тебе нужно научиться не оценивать поступки других по себе. Я не ты. Я все сделала сама. Начиная с себя. Что бы ты там ни думал.

Я на секунду застыла, пытаясь понять, откуда раздается звук, потому что все еще не видела ту, кто меня позвал, хотя этот голос узнала бы из тысячи.

Приглушенное постукивание каблуков по деревянной лестнице – и Маргарет появилась в центральной широкой деревянной квадратной арке с закругленными углами, одетая в мягкий молочный кашемировый свитер и укороченные джинсы, с растрепанной прической в стиле восьмидесятых, которая казалась обманчиво небрежной, в аккуратных туфлях на символическом плоском и широком каблуке. В ней можно было бы заподозрить легкомысленное отношение к своему внешнему виду, но только не мне. Обманчиво кажущийся скромным комплект дополняли вполне узнаваемые украшения на пальцах, запястьях, шее и в ушах. И в этом была вся Маргарет.

Мне до ужаса захотелось оказаться в своей квартире и смотреть на диване с Джей Си какой-нибудь ужастик категории B под пиво и начос. Но я изобразила свою самую дружелюбную из искусственных улыбок.

– Привет! Чудесный дом, – пробормотала я банальнейшую фразу.

– Он не мой, но ты же это знаешь, – скромно отмахнулась она, беря меня под руку и увлекая в гостиную. – Дом действительно славный. Пойдем, я все покажу.

Я попыталась вяло сопротивляться: почему-то очень не хотелось оставлять свои вещи в прихожей. Но Маргарет снова отмахнулась, и мы вошли в большую комнату, которая казалась сделанной из красного дерева и такого же бархата.

В целом весь дом напоминал декорации классических британских детективов, оттого и Маргарет, и я выглядели в нем даже не как статисты, а как младшие работники съемочной группы. Всю гостиную можно было разрезать на фоны для стильных фотосессий владельцев охотничьих угодий, в имени которых было не менее четырех слов. Казалось невероятным, что в доме работал вай-фай и ловил сигнал телефон.

По огромному залу точно выверенно были расставлены мягкий гарнитур, огромные тяжелые кресла с высокими спинками, за которыми можно было легко спрятаться даже очень немаленькому человеку. Единственная стена, на которой не было окон от пола до потолка состояла из книжных шкафов, и я готова была поспорить, что при взятии определенной из них непременно должен был открываться потайной ход, о котором знает только хозяин.

Сама комната причудливо извивалась, делясь на несколько зон. Дом, снаружи абсолютно классический, внутри уверенно добавлял модерна. А новейшая техника, хоть и стилизованная под винтаж, говорила, что хозяева только играют в стариков, но при этом любят самые удобные и современные решения.

Маргарет подвела меня к небольшому дивану, который своей формой занимал место на пятерых, но вмещал чуть более двух человек, и присела напротив, держа меня за руки. Она смотрела мне в глаза и так искренне улыбалась, словно мы члены любящей семьи, не встречавшиеся долгие и годы. Я не знала, как играть в эту игру. Более того, чем дольше мы сидели вот так, ни слова не говоря, тем неуютнее становилась ситуация. Я сдалась первой.

– Что? – проблеяла я с искусственным смехом.

Маргарет же только коротко пожала плечами, все еще не отпуская моих рук.

– Мы кого-то ждем? Что происходит?

Она наконец рассмеялась и отпустила меня.

– Прости, я только сейчас, кажется, поняла, что решила писать книгу в доме на отшибе, но при этом он вот-вот наполнится кучей гостей. Даже сейчас мы с тобой здесь не одни. Не бойся, – добавила она как бы невзначай.

– Мы будем здесь не вдвоем?

– Ох, знаешь, нет, так вышло. И нет. Что-то идет по плану, а что-то выходит спонтанно, – она тараторила бессвязно, что совсем не было на нее похоже.

А я подумала, что мы никогда не оставались с ней наедине в одном помещении хоть сколько-нибудь долго. О чем я только думала, когда сюда ехала? Мне даже нечего ей сказать.

– Зачем ты приехала, Маделин?

В голове у меня проносились примерно эти же мысли. Мне даже показалось, что я произнесла этот вопрос сама или услышала его только в собственной голове. Но нет, его задала Маргарет, сидящая напротив меня с прямой спиной, со сложенными в замок ладонями на коленях. Она смотрела на меня непроницаемым взглядом сотрудника спецслужб, под которым я стремительно уменьшалась до размера пуговицы.

– Новые гости! – услышала я мужской голос откуда-то из-за шкафа.

В следующую секунду я увидела его обладателя. Мужчина, который вошел в нашу часть гостиной был высок, строен и привлекателен тем неуловимым образом, который заставляет рассматривать лицо с вопросом “что же я в нем нашла?”. На нем были джинсы, лонгслив с каким-то неразборчивым и сложным принтом, скорее всего музыкальной группы, которую я никогда не слышала, и расстегнутая жилетка, которая смотрелась бы нелепо на всех, кроме него. Волосы были художественно растрепаны, но ровно настолько, чтобы понять, что это очень дорого. Он, как и Маргарет, пытался намекнуть своим видом одновременно и на демократизм, и на избранный статус. Джинсы потерты, но самыми высокооплачиваемыми руками.

Походка его была расхлябанной, но он словно выдавал ею возможный диапазон своего актерского мастерства, примеряя роль немолодого, но молодящегося рокера. Ему могло быть с одинаковым успехом и тридцать пять, и шестьдесят пять, и он, казалось, делал все, чтобы окружающие терялись в догадках.

В левой руке у него был угловатый бокал, в котором я заподозрила бурбон, а правой он слегка приобнял Маргарет, пристроившись рядом с ней на крохотном пятачке дивана. Как только он вошел, она тут же приняла свой обычный светский вид, так что я немедленно засомневалась, что слышала ее вопрос.

– Пегги, ты нас познакомишь? – выдыхая пары дистиллята пробормотал мужчина.

Маргарет немного поморщилась на необычной для моего слуха форме ее имени, но ответила:

– Конечно. Маделин, это Билл Краймер. Он режиссер и снимает документальный фильм о создании моего нового романа. Я не предупредила, но он тоже будет жить с нами все время, и скорее всего захочет все снимать, может, тебе это не понравится, но… Я в самом деле не подумала, что это стоит у тебя уточнить.

Хотя слова ее говорили о том, будто она сожалеет о своей забывчивости, в голосе же ясно читалось, что мое мнение относительно съемки в ее доме не имело для нее никакого значения.

– Бывший муж, – представился Билл, протягивая мне руку и со смехом в глазах следя за моей реакцией на его уточнение.

Я видела раньше его фотографии в сети, поэтому успела сложить внешний вид, присутствие в доме Маргарет и его самого воедино, чтобы сделать вывод. Я знала, что она была замужем за известным режиссером. Вернее, бывшим известным режиссером.

Десять или даже пятнадцать лет назад Уильям Краймер был ярчайшей звездой фестивального кино. Он снимал сексуальные, жестокие, порочные, сумасшедшие и всегда – незабываемые фильмы. Критики тех лет сходили с ума в ожидании нового молодого гения с уникальным стилем, который снимал бы что-то свежее или хотя бы дерзкое. И этого у Билла было хоть отбавляй. Чтобы поддержать свою репутацию, он устраивал провокационные выходки, которые отправляли его прямиком на первые полосы газет, а это делало его популярным и вне кружка фестивальных снобов.

Продюсеры стремились вложить деньги в его следующие проекты, потому что тратил Билл немного, а приносил миллионы. Он умел балансировать на грани хорошего вкуса и профессионального маркетинга, и эта грань открывала для него самые разнообразные двери. В почти тридцать лет он существовал в блестящем настоящем на пороге не менее блестящего будущего. Его ожидали богатство и слава. И Маргарет Митчелл.

Они познакомились, когда Маргарет стажировалась в одном из модных журналов и помогала известному фотографу на фотосессии Билла для нескольких разворотов. Он привык к вниманию женщин, а Маргарет – еще не привыкла к вниманию знаменитости. Мне было тяжело понять, что нашел перспективный успешный режиссер в девятнадцатилетней стажерке, но факт остается фактом: меньше чем через пару месяцев они поженились.

Маргарет стала не только женой, но и настоящей музой Билла. Он не стал делать из нее актрису, но заполнял ее изображениями каждый свой фильм и украшал ею каждый выход в свет. Совсем скоро о ней начали упоминать таблоиды, потом – издания посерьезнее. А потом Маргарет выпустила первый роман.

Конечно, без связей Билла моментально взлететь на книжный олимп для никому не известной писательницы было бы невозможной миссией. Он не жалел денег на рекламу ее творения, и очень скоро книга стала бестселлером.

Растворившись в поддержке проектов своей жены, он совсем забросил кино, а индустрия ему этого не простила. Хотя все еще находились желающие спонсировать его новые картины, критики все чаще обвиняли его в самоповторах, бывшие любимые звезды находили тысячи причин, чтобы отказаться от участия в его проектах, а когда-то многочисленные фанаты выросли из его бунтарских идей и были заняты, выплачивая ипотеки.

Теперь для Маргарет открывались все двери, а Билл стал только ее мужем. И как только на горизонте замаячил стабильный высокий доход, как только она заработала столько, чтобы не думать о завтра в ближайшие десятилетия, как только она стала зарабатывать больше, чем он, они развелись.

Безусловно, официальным поводом стали непримиримые разногласия. Но, как не стеснялся говорить во всех интервью Билл, разногласие было только одно: он любил Маргарет, а она перестала притворяться, что он ей интересен, и сбежала при первой же возможности. Сама Маргарет развод не комментировала.

Он пытался вернуться в большое кино, но эти попытки были провальными и для критиков, и для зрителей. После нескольких катастроф Билл снял короткометражный документальный фильм, кажется, только потому, что не мог ничего не делать. И внезапно его небольшой, но искренний проект получил номинацию на главную кинематографическую премию года. Но на этот раз Билл не стал погружаться в свою вновь обретенную славу с головой, а спокойно и методично продолжил осваивать ниву документалистики.

Новые фильмы он выпускал с завидной регулярностью, и они становились настоящими хитами. Хотя до былой популярности его художественного кино было далеко, Билл, казалось, нашел свою нишу и отлично себя в ней чувствовал. От бунтаря остался несколько богемный внешний вид, но Краймер больше не позволял эмоциям брать над ним верх.

Все это я знала еще до личного знакомства с Маргарет. Ранние работы Билла казались мне стильными, но это был все же не мой стиль. Тем не менее отрицать в этом человеке самобытный творческий взгляд и яркую индивидуальность было невозможно.

Я пожала протянутую мне руку и поймала на себе оценивающий взгляд Билла, который задержал мою ладонь в своей чуть дольше положенного нарочно, чтобы я увидела, как он осматривает меня с ног до головы, улыбаясь одним уголком рта.

Наше рукопожатие, которое прошло через колени хозяйки, было прервано поднявшейся с дивана Маргарет.

– А это Маделин Стоун, писательница, но ты и так это знаешь, – быстро протараторила она с раздражением в голосе.

Билл придвинулся на диване ближе ко мне.

– Какими судьбами, Маделин? – с улыбкой чеширского кота поинтересовался он.

– Навигатор сломался, – ответила я с непроницаемым выражением лица.

Он рассмеялся, я улыбнулась, у Маргарет же не дернулся ни один мускул. Билл сделал короткое движение в мою сторону, словно придвигаясь еще ближе, хотя уже был в моей зоне дискомфорта. Как только он пошевелился я бессознательно отпрянула, отчего он заулыбался еще сильнее.

– Мы снимаем фильм, Маделин. Вы когда-нибудь снимались в кино? – игриво спросил он.

– Нет, я предпочитаю находиться по эту сторону экрана.

– И я тоже! – он слишком артистично показал на себя. – Но я рад, что у меня будет возможность снять вас. В этом фильме не хватает красивых женщин.

Маргарет закатила глаза и сделала несколько шагов за ближайший поворот стены из бесконечных книжных шкафов.

– Вы ведь не откажетесь дать мне интервью? – спросил Билл.

Я смутилась.

– По правде говоря, не уверена, что смогу рассказать вам что-то полезное для фильма.

– Не узнаешь, пока не попробуешь. Я не снимаю по сценарию, все будет естественно. Мы только немного поговорим о Маргарет. И вас.

– Разговор будет довольно коротким, – виноватым тоном сказала я. – Мы очень мало знакомы с Маргарет.

Билл замолчал на несколько секунд, изучая мое лицо с легким прищуром, словно обдумывая, насколько я искренна.

Маргарет вернулась с двумя бокалами вина, один из которых протянула мне.

– Вот, угощайся. Билл может болтать без умолку, потягивая бурбон, но не догадается предложить тебе выпить.

Билл снова поднял руки, на этот раз в извиняющемся жесте. С каждым подобным движением я со страхом смотрела на его напиток, готовый расплескаться в любой момент.

Я взяла бокал и стала греть его в руке, потому что хотела сохранить ясность ума, не выпивая. Маргарет возвышалась над нами, потягивая вино или только делая вид. Обстановка казалась мне немного нервной, как будто я без разрешения вторглась на их сеанс терапии для пар. И я на нем была невольным триггером.

– Какие планы? – выпалила я, чтобы хоть как-то нарушить молчание.

– Через пару минут тебя проводят в твою спальню. Надеюсь, ты поела, потому что до ужина, боюсь, у нас одни перекусы, но холодильник забит, можешь не стесняться, – она махнула рукой в направлении кухни. – И начнем работать. Сегодня первый день, он очень важен.

– А что я должна буду делать?

– Ты? – Маргарет на секунду задумалась. – Видимо, будешь смотреть и учиться. Или как это правильно сказать? Будешь моим свидетелем.

Если раньше я чувствовала себя неловко, то теперь ощущала себя натуральной дурой.

– Зачем вы приехали, Маделин? – спросил Билл.

Вопрос, как дамоклов меч, висел надо мной всю дорогу сюда. Его задала Маргарет, и вот теперь его задавал мужчина, который видел меня в первый раз, но считал этот вопрос допустимым.

Пока весь спектр эмоций отражался на моем лице, в полной тишине дома мы услышали скрип половиц. Этот звук был похож на короткие стоны или кошачье мяуканье, неритмичное, абсолютно хаотичное. Мы все посмотрели в сторону входной арки.

– Кто там подслушивает? – Билл рассмеялся. – Агата?

Чат с Маргарет Митчелл, 6 декабря

До вечера последи, пожалуйста, чтобы не возникало каких-нибудь коалиций между гостями.

Что за коалиции?

Если заметишь, что кто-то слишком хорошо проводит время вдвоем.

Или втроем.

Словом, если они будут как-то незапланированно группироваться.

Как же я это пойму?

Агата, господи, просто вмешайся.

Заходи и стой среди них.

И если они перестанут говорить, то ты была права.

А если все нормально, постой и уходи.

Словом, ты поймешь.

Даже не знаю, как тебе сказать.

Звучит не очень здорово.

А давай я буду решать, что здесь здорово?

Мы еще не выяснили, кто дал ему адрес.

Мы выяснили: он отследил геометки Маделин Стоун.

Я не верю.

А что тогда, по-твоему, произошло?

Не знаю еще.

Но меня это беспокоит.

Стоны лестницы стали более частыми и в гостиной появилась женщина. На ней был серо-коричневый брючный костюм, который обтягивал ее точеную маленькую фигурку, как перчатка. Будто она оделась как героиня комиксов сороковых годов, но при ближайшем рассмотрении ее наряд оказался вполне современным и не маскарадным.

При ее появлении Маргарет преобразилась. Она выглядела довольной, когда встречала меня, но сейчас я увидела ее реакцию на человека, который был действительно дорог ей и интересен.

– Хелена! – она протянула к ней руки. – Проходите, проходите, пожалуйста. Присаживайтесь, где вам удобно. Как вы обустроились? Как вам комната? Все ли необходимое у вас есть? Я надеюсь, у вас есть все, что нужно, но если нет, мы сможем быстро это исправить. Хотите выпить? Есть отличное бургундское, я только что открыла, могу вам предложить?

Маргарет была такая суетливая и услужливая, что казалось крайне необычным. Обычно все окружали такой заботой именно ее. Хелена, на которую обрушился этот шквал вопросов, стояла все так же далеко, не решаясь ни сесть, ни ответить, но при этом сохраняя совершенно бесстрастное выражение лица.

– Маделин, Билл, разрешите представить, – обратилась Маргарет к нашему обескураженному диванчику. – Самый главный человек в этом доме на ближайшие несколько дней или даже недель – детектив полиции Хелена Влади. Хелена благосклонно согласилась предоставить мне свой бесценный опыт, полученный при поимке маньяка по прозвищу Сердцеед, о котором мы все, конечно, многое слышали, но не так много, как она.

Маргарет продолжала воодушевленно щебетать, не обращая внимания на то, что объект ее восхищения остался стоять в дверях.

Хелене Влади на вид было лет тридцать пять, и ее можно было бы назвать привлекательной, если бы не плотно сжатые напряженные губы и холодный взгляд, пронизывающий насквозь. Густые рыжие волосы она собрала в перекинутую на одно плечо растрепанную косу – единственное проявление хаоса в ее внешности.

Билл без стеснения смерил Хелену оценивающим взглядом с ног до головы и, решив, видимо, что она того стоит, подошел к ней.

– Маргарет едва ли догадается предложить вам что-то стоящее, но мне кажется, что вам больше подойдет виски, что скажете? Я Билл, буду здесь какое-то время вам мешать, – он протянул ей свободную руку.

Хелена с секунду оценивала его ладонь, после чего пожала ее и взяла его бокал из другой руки, хотя то, что из него уже пили, было очевидно даже не детективу. Биллу это понравилось, и он жестом предложил ей присесть. Влади выбрала кресло с высокой спинкой, стоящее ближе к книгам, чем к остальным местам, где могли бы разместиться люди, и смотрела оттуда своими острыми глазками, как гибкий соболь, занявший позицию в засаде перед броском.

– Билл со своей камерой будет нам мешать, это правда, но, надеюсь, не слишком, и это не станет проблемой, – добавила Маргарет. – Но если вдруг – мы всегда можем попросить его уйти.

– Не можете… – начал было Билл.

– Можем, – оборвала его хозяйка. – Маделин Стоун, писательница, будет присутствовать при нашей работе, но, опять-таки, только если это не проблема для вас.

Хелена чуть заметным движением головы дала понять, что ей наше с Биллом присутствие не доставит беспокойства, во всяком случае, мы поняли это именно так.

– Рада с вами познакомиться, – вставила я. – Думаю, все мы с интересом наблюдали за этим делом в СМИ. Удивительно, что в нашем городе завелся самый настоящий маньяк, всегда кажется, что они живут в прошлом или в кино.

Хелена ухмыльнулась, не глядя на меня. Мне уже стало казаться, что она в принципе не говорит, хотя видела ее интервью в новостях.

– Что ж… – пробормотала Маргарет, – надеюсь, все довольны. Думаю, через полчаса мы сможем приступить к работе, что скажете?

Хотя вопрос явно относился к нам обеим, она ждала ответа только от Влади. Та, все с тем же ледяным спокойствием, коротко кивнула.

– Тогда я отнесу вещи в свою комнату и переоденусь, – я поднялась с дивана и поставила нетронутый бокал на низкий журнальный столик со стеклянной столешницей.

В тот же момент мы услышали звук открывающейся двери и мужской голос. Маргарет торопливо направилась в прихожую, а мы втроем остались без капли стеснения прислушиваться, пытаясь угадать, кто должен был присоединиться к нам. У Билла не сходила с губ масленая улыбка, детектив Влади без интереса крутила в руках его бокал.

Я же мысленно задавала себе тот вопрос, который уже дважды слышала от разных людей. Последним гвоздем в гробу моей уверенности в себе в этой компании был бы этот же вопрос от Влади: “Зачем вы приехали, Маделин?”. Если бы это были ее первые слова, у меня бы сердце остановилось.

Через несколько секунд, Маргарет вернулась, увлекая за собой Николаса Ямина, в длинном кашемировом пальто и с мужской сумкой через плечо. Вид у него был такой, словно его только что спасли с “Титаника”: глаза бегают, волосы растрепаны, даже в безопасной среде он не чувствовал себя в безопасности.

Конечно, я знала Николаса Ямина. Он возглавлял крупнейшее издательство в городе, а значит, и в стране тоже. Мой второй роман был напечатан в его издательстве, хотя все вопросы решались без нашего с ним участия. Сам Николас был бизнесменом первой величины, от его решений в конечном счете зависели многомиллионные проекты.

Выглядел он тоже основательно, под стать занимаемой должности. Николас был не просто высоким – он казался великаном. Глядя на таких людей, непроизвольно думаешь о баскетболе. При этом он оставался в отличной форме, игнорируя возраст и рост, грозящие превратить его в настоящую гору. Густые, немного удлиненные волосы делали его похожим на Оскара Уайлда, а классический стиль в одежде, которого он придерживался, только усиливал это сходство.

Несмотря на то, что Николас был внушительной фигурой и в мире бизнеса, и в мире вообще, он славился добротой, справедливостью, умом, превосходным коммерческим чутьем и отменным вкусом. Он был миллионером, с которым хочет подружиться каждый.

И я, конечно, тоже хотела. Хотя мы не были знакомы лично, но часто пересекались на различных мероприятиях, где он привлекал всеобщее внимание. Его невозможно было не заметить, и не только из-за выдающегося роста.

Сейчас же передо мной стоял человек с внешностью Николаса Ямина, но в совершенно растрепанных чувствах.

– Всем привет, – пробубнил он, обращаясь ко всем и ни к кому. – Сколько вас здесь…

– Николас, познакомься. Это Билл Краймер, режиссер, с которым вы, наверное, знакомы.

Они с Биллом пожали друг другу руки, скорее здороваясь, а не знакомясь.

– Маделин Стоун тебе тоже представлять, наверное, не надо.

Николас торопливо пожал и мою руку.

– А это, – Маргарет обернулась в сторону тихо сидящей в углу Хелены, – моя муза, мое вдохновение для нового романа, – детектив полиции Хелена Влади.

– Приятно познакомиться, – прошелестела приятным низким, почти сексуальным голосом Хелена, пожимая руку Николаса и глядя ему в глаза с улыбкой Джоконды.

Мы с Биллом не смогли скрыть своей реакции и уставились на нее во все глаза.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросила Николаса Маргарет.

Он коротко отрицательно махнул головой.

– Я не собираюсь засиживаться, Маргарет, – проговорил он немного раздраженно. – Поговорим наедине, и я уеду.

Хозяйка была явно расстроена:

– Зачем же сразу уезжать? Посмотри, какая чудесная компания. Агата организовала нам роскошный ужин, рассчитывая и на тебя тоже. Поверь, ты не будешь разочарован. Комната для тебя тоже готова.

– Но я не планировал оставаться на ночь… – вяло запротестовал Николас, удивленный таким напором.

– Но всегда можно поменять планы, верно? – прощебетала Маргарет. – Оставайся, Ник, дорогой, мы сможем поговорить после работы над книгой: я уже обещала ближайшее время Хелене и Маделин.

Я не понимала, как Маргарет это делает, как управляет людьми, которые даже сексуального объекта в ней не видят. Ей было сложно, почти невозможно сопротивляться. В конце концов, даже я уже поддалась уговорам.

В комнату с огромным подносом медленно вошла миниатюрная бесцветная блондинка.

– Напитки и закуски, господа, – пропела она чуть слышно, устанавливая тяжеленную ношу на журнальный столик.

– Агата, душа моя! – поднял руки в радостном жесте Билл, но благоразумно подождал, пока девушка поставит поднос на стол, после чего грубо чмокнул ее в щеку, притянув за плечи.

Она стыдливо опустила глаза, но не скрыла легкой улыбки.

С Агатой мы уже общались: именно она была главным администратором этого сборища. Я уже считала ее лучшей ассистенткой всех времен, потому что все те “подготовили” и “организовали”, на которые регулярно ссылалась Маргарет, было плодом трудов ее первой помощницы Агаты. Еще до личной переписки с ней я поняла, что без нее моя Немезида и шагу ступить не может, ведь ее имя я слышала очень часто, но всегда до недавнего времени считала, что речь идет о голосовом помощнике. Иронично, наверное, быть на побегушках у автора детективов, когда тебя зовут Агата.

Она казалась маленькой и милой, хотя, если бы выпрямилась, оказалась бы не ниже меня или Маргарет. Почти все в этой комнате были одеты в джинсы, Агата же носила белую строгую рубашку и серую юбку-карандаш, подчеркивая, что, в отличие от нас, находится на работе.

– Мисс Стоун, – обратилась она ко мне, – я отнесла багаж в вашу комнату. Мистер Ямин, – она повернулась к Николасу, – я не нашла ваши вещи, они остались в машине?

– Все мои вещи при мне, – ответил он.

Даже на долю секунды Агату это не смутило. Она кивнула головой и обратилась к нам обоим:

– Тогда, если вы не против, я провожу вас в ваши комнаты?

Мы с Николасом переглянулись и неуверенно кивнули. Но как только я встала с дивана, мы услышали настойчивый стук в окно.

– Это еще кто? – растерянно проговорила Маргарет.

Дневник Николаса Ямина

23 июля 2022 года

Самые близкие люди могут сделать больнее всего, потому что знают, куда бить. Даже любопытно, чего он добивается, поступая так.

Отец несколько месяцев жил на Ямайке, потому что кто-то из врачей сказал, что ему это будет полезно. По-моему, пользу извлекли только люди, которые организовывали поездку и обслуживали его там.

Он надеялся, что Ямайка повернет время вспять, что он снова будет прежним, но чуда не случилось. Конечно, признать это было бы выше его сил. Он никогда не умел признавать собственные провалы, но это в конце концов сделало ему имя. Если всем говорить, что все твои решения выстреливают, а провалы публично игнорировать, станешь неуязвим.

Он всегда оставался сильным на публике. И дома, конечно, тоже. Но с нами, со мной и мамой, он мог быть собой чуть больше, чем с другими. Потому что мы не могли убежать, не могли отвечать. Все, что у него не получалось, мы чувствовали на себе. Когда некого винить, кроме себя, он был жесток с нами.

Отец никогда не поднимал на меня руку. На маму, надеюсь, тоже, но здесь я не могу поручиться: она всегда казалась такой напуганной. Ему и не требовалось прибегать к физическому насилию, так как в его распоряжении находился отличный арсенал самых болезненных придирок, самых изощренных завуалированных оскорблений, которыми его никогда нельзя было по-настоящему упрекнуть, но от которых хотелось выйти в окно.

Конечно, он никогда не обвинял нас в собственных неудачах. Но он обвинял нас во всем остальном. Его слова заставляли ковыряться в себе снова и снова, вскрывать зарубцевавшиеся было душевные раны и смотреть, как они кровоточат.

Мне кажется, мама однажды просто устала от этого слишком сильно. Не могла и дальше ходить, говорить, что-то делать, потому что он выпил ее до дна.

А я еще держусь.

Он был жесток с нами всегда, а я все еще пытаюсь произвести на него впечатление. Мне почти пятьдесят, а я все еще ищу одобрения отца. Это звучит слишком жалко даже для меня, представляю, что бы он на это сказал.

– Ямайка пошла тебе на пользу, ты прекрасно выглядишь, – ляпнул я, когда мы ехали в машине из аэропорта.

Я не просто сделал дежурный комплимент – он действительно выглядел отдохнувшим и помолодевшим. Насколько это вообще возможно, когда тебе идет девятый десяток. Любопытно, что загар обычно идет молодым людям, но старики с ним выглядят, как почерневшие бананы. Но не отец. Ему загар и правда идет.

Но он быстро поморщился, после чего с сарказмом ответил:

– Еще бы, я невероятный красавчик. Тренируюсь, чтобы заявиться на конкурс “Мистер Вселенная”. Как считаешь, есть у меня шансы?

Разумеется, я сказал то, что не следовало говорить. Но и правильного ответа на этот его вопрос не было. Нужно молча слегка улыбаться на его реплику, которая должна считаться остроумной.

В издательстве несколько штатных водителей, но отец любит сам быть за рулем, что логично и символично. Несмотря на возраст, он всегда ведет машину сам. Иногда я представляю, что в одну из наших поездок его хватит удар и мы разобьемся насмерть, оставив легкую вмятину на машине какого-нибудь дальнобойщика.

Поездка на Ямайку была ошибкой. Ему не стало легче, ничего не изменилось. Пораженные легкие не могли чудесным образом восстановиться даже в райском месте. Вкус был почти полностью утерян. Он пытался будить его самой острой пищей, но это только выжигало его внутренности. Обоняние отсутствовало полностью, поэтому реакция на вопросы о запахе океана, который окружал его в последнее время, могла взорвать небольшой город.

Все вокруг говорили, что сохранить такую бодрость в его возрасте, а тем более пережить серьезную болезнь, которая уносила и гораздо более молодые жизни, было настоящим чудом. Разумеется, сам отец это чудом не считал и воспринимал свои физиологические потери, как личное оскорбление и насмешку судьбы, а не логичное следствие времени. Каким-то непостижимым способом его убедили провести время на Ямайке, но это не привело ни к чему хорошему: он продолжал участвовать во всех решениях бизнеса, включался в работу в любое время дня и ночи и включал в нее всех. Конечно, ничего не вышло на Ямайке, ничего и не могло выйти. Но обвинить, пусть и не напрямую, в этом можно было только меня.

Он открыл окно и закурил сигару, не сбавляя скорость. Отец курил всегда, выдыхая дым в лицо всем, кто ему не нравился, а это, кажется, были абсолютно все. В издательстве он имел репутацию жесткого босса, но когда он доставал сигару, все понимали, что он в крайней степени презрения. Не ненависти, а именно презрения: его ненависти никто не стоит.

Несмотря на доходы, мы жили вместе все эти годы. Обязательное единство семьи закладывалось мне в голову всю мою жизнь. Я и представить себе не мог, что у меня она может быть другой. Старался не думать, почему изо дня в день живу с человеком, которому, кажется, в тягость само мое существование.

Эта его поездка за рубеж как будто что-то отпустила во мне, сняла с поводка. Хотя он продолжал участие в рабочих проектах, в офисе я наконец-то почувствовал себя руководителем, а не бесправным придатком собственника. Я посмотрел на себя по-новому, и, кажется, окружающие увидели по-другому меня. Возможно, кто-то мог посчитать, что я обнаглел, как только остался без постоянного присмотра, но мне это было уже безразлично. Я наконец получал удовольствие от работы и жизни. Даже представить себе не мог, что буду спешить в офис, источать идеи и видеть способы их реализации. О некоторых из них отец до сих пор еще не в курсе, хотя процесс уже запущен.

На волне этой внезапной и оглушающей свободы я и решил купить себе собственное жилье. Наверное, чтобы разница была максимально ощутимой, выбрал апартаменты, а не дом. А может, я чувствовал себя спокойнее в окружении посторонних людей.