Читать книгу Стена памяти (сборник) - Энтони Дорр - Страница 22

Циклон с юго-востока накрывает Столовую гору толстой пеленой тумана. Во Вредехуке все делается зыбким и призрачным. Машины выныривают из молока и тут же снова в нем исчезают. Альма спит до полудня. Проснувшись, выползает в парике, надетом на редкость правильно и аккуратно, глаза сияют.

– С добрым утром!

– С добрым утром, миссис Альма, – испуганно отзывается Феко. Подает ей овсянку с изюмом и чай.

– Феко, – говорит она, выговаривая имя так, будто пробует на вкус. – Ты ведь Феко? – будто проверяет она, после чего на разные лады произносит его имя еще несколько раз.

– Вам бы лучше сегодня из дому не выходить, миссис Альма, как вы думаете? На дворе ужасная сырость.

– Да, посижу дома. Спасибо.

Они садятся на кухне. Альма бодро шурует кашу в рот большими ложками. Телевизор бормочет новости о нарастании напряженности, нападениях на фермы, беспорядках на подступах к Центральной городской больнице.

– Вот взять моего мужа, например, – ни с того ни с сего начинает Альма, обращаясь не то чтобы к Феко, скорее ко всей кухне в целом. – Его страстью всегда были камни. Камни и в них всякие мертвые кости. Вечно ездил, как он называл это, воровать трупы из могил. А моей страстью… даже и не знаю. Домá, может быть. Я была агентом по недвижимости задолго до того, как в этот бизнес хлынули женщины.

Феко кладет ладонь себе на макушку. Если не обращать внимания на некоторую нетвердость тона, голос у старухи звучит так, что можно подумать, будто Альма помолодела лет на десять. Телевизор продолжает бубнеж. Окна веранды все плотнее обступает туман.

– Бывали разные времена. То я бывала счастлива, то нет, – продолжает Альма. – Это как у всех. Говорить про кого-то, что он счастливый или что он несчастный, просто глупо. Мы ведь тысячу раз меняемся каждый час.

Высказавшись, она смотрит на Феко, хотя и не совсем на него. Смотрит так, будто за его левым плечом плавает призрак. По саду растекается туман. Деревья понемногу исчезают. Пропадают шезлонги.

– Ты согласен со мной? – (Феко зажмуривает глаза, снова их открывает.) – Ты счастлив?

– Кто, я? Я, миссис Альма?

– Тебе надо завести семью.

– Так у меня есть семья. Помните? У меня мальчик, сын. Ему сейчас пять лет.

– Пять лет, – повторяет Альма.

– Его зовут Темба.

– Понятно. – Она втыкает в остатки овсяной каши ложку и смотрит, как она медленно заваливается черенком на край тарелки. – Ну-ка, пойдем.

Феко поднимается за ней по лестнице в гостевую спальню. В течение целой минуты она стоит с ним рядом, и оба смотрят на ее стену, увешанную бумажками и картриджами. В полуприседе старуха сдвигается то туда, то сюда вдоль стены. Беззвучно шевелит губами. Напротив Феко к стене пришпилена открытка, на которой маленький островок окружен бирюзовым морем. Два года назад Альма трудилась над этой стеной каждый день – клеила, что-то куда-то перемещала, вдумывалась. Сколько раз Феко носил ей сюда обед?

Протянув руку, она трогает уголок фотографии Гарольда.

– Иногда, – говорит она, – у меня бывают проблемы с памятью.

Позади нее за окном туман, все гуще и гуще. Неба не видно. Соседских крыш нет. Сада нет. Сплошное белое молоко.

– Я знаю, миссис Альма, – отвечает Феко.