Читать книгу Исповедь кающегося грешника - Епископ Иустин (Полянский) - Страница 3

Всякий войди в себя самого и займись, прежде всего, рассмотрением жизни своей и всего, что в ней было неисправного. Конечно, всякий говорит о себе, что он грешен, и не только говорит, а нередко и чувствует себя таковым; но эта греховность наша представляется нам в виде смутном и неопределенном. Этого мало. Истинное покаяние и должная исповедь требуют определенно разъяснить себе, что именно в нас нечисто и грешно и в какой мере, – узнать свои грехи ясно и раздельно, как бы численно.

Для этого вот что советуют сделать: поставь с одной стороны, закон Божий, а с другой – собственную жизнь и смотри в чем они сходны и в чем не сходны. Бери или свои дела и подводи их под закон Божий, чтобы видеть, законны ли они; или бери закон и смотри, исполняется ли он, как следует, в жизни твоей. Например: ты был оскорблен – и отмстил; так ли велит закон христианский? Видишь погрешности других и осуждаешь; так ли это по заповедям Господним? Сделаешь что доброе и высишься, или трубишь пред собою; позволительно ли так делать христианину? Или: закон велит в церковь ходить неленостно и в церкви стоять благоговейно, во внимании и молитве; исполняется ли тобою это? Закон велит не похвастовать, не гневаться, не завидовать, не присвоять чужого и проч; исполнено ли все это?

Чтобы ничего не опустить в этом важном деле самоиспытания, хорошо держаться в нем какого-либо порядка. Например: вообрази себе, как можно яснее, все обязанности свои в отношении к Богу, ближним и самому себе; и потом, как можно точнее и подробнее, просмотри свою жизнь по всем этим отношениям. Или: перебирай заповеди десятословия одну за другою, со всеми частными предписаниями, содержащимися в них, и смотри исполнил ли ты все требуемое ими? Читай также или припоминай нагорную беседу Спасителя, где он изъясняет закон, восполняя его духом христианским; или – послания Апостольские, в последних главах, где излагаются обязательные для христиан дела и расположения, например Римл. с 12 главы, Ефес. с 4, Иакова, Иоанна Богослова и проч. Всмотрись во все это, как в зеркало, и увидишь, где в тебе есть какое пятно и какое безобразие?

Вследствие такого пересмотра жизни, откроется, – в числе наших дел, слов, чувствований, помышлений, желаний, – множество или прямо противоположных закону, или полузаконных, т. е. таких, в коих нечисты намерения, хоть они внешне сообразны с законом, – или опущенных, коим следовало бы быть, но мы не хотели их выполнить; соберется всего этого многое множество, и, может быть, вся жизнь окажется составленною из одних дел недобрых, как непрерывная цепь или непрерывный ряд изделий безобразных и отвратительных.

Внешнее в покаянии сделано. Но на этом не должно останавливаться. Надобно идти далее по пути познания своей греховности или входить глубже в греховное сердце. Под делами и словами, под частными мыслями, желаниями и чувствованиями лежат постоянные расположения сердца, служащие для них источником. Совокупность этих расположений составляет личность человека и определяет его характер. Их-то потому особенно и надобно определить; труда здесь не очень много: добросовестность наша пред собою не позволит нам скрыть, чем облачается наше сердце, и какие обитают в нем властители; а то и осязательного можно указать о том свидетеля, и именно: какие не добрые дела часто нами повторяются и вырываются с такою силою, что мы совладеть с собою, не можем?.. это значит, что они имеют корень в сердце; там, должно быть, скрывается постоянный их производитель, т. е. соответственная им склонность или страсть. Какая в особенности страсть господствует во мне, препятствуя моему покаянию и удерживая в оковах греха? Это можно узнать по следующим признакам: все, с чем труднее всего нам расстаться, – чем наиболее всего мечтаем мы и наяву, и во сне, – что особенно стараемся мы скрыть не только от других, но и от самих себя, – в чем тяжелее всего признаться пред отцом духовным, – чего особенно не хочется объявить на исповеди, – все это, очевидно, господствует над нами и держит нас в плену; во всем этом скрывается внутренний змий, который отравляет нас своим ядом. Против сего-то именно недуга душевного и должно направить все усилия и всю духовную бдительность. Кто не победит своей господствующей страсти, тот никогда не исправится и не выйдет на свободу от грехов. При всяком порыве вознестись горе, господствующая страсть влечет и повергает долу. Итак, какая же во мне господствующая страсть? Известно, что корень зла есть самолюбие. Из самолюбия выходят: гордость, корыстность и страсть к наслаждениям, а от них уже и все прочие страсти. Они все есть у всякого, кто грешит, но не у всех в одинаковой степени. У одного гордость преобладает, у другого – корыстность, у третьего – страсть к наслаждениям. И гордый не чужд корыстных видов и наслаждений, но легко приносит их в жертву, когда они могут унизить его. И своекорыстный готов потешиться, если это ему ничего не стоит и проч. Так, у всякого одна какая-либо страсть господствует, а другие стоят как бы в тени. Эту-то господствующую страсть и надобно увидеть, и определить, чтобы потом на нее решительнее и действовать можно было. Один св. отец говорит: «Господь требует от тебя восстановления целомудрия, а ты милостыню раздаешь, да богадельни и часовни строишь, – исправь прежде первое, и второе приятно будет». – Легко узнавать и частные пороки, которыми кто страждет. Если, например, кто, указывая на другого, в одном случае скажет: «Смотри, что он делает!» – в другом с досадою повторит: «какая несообразность!» – а то мину покажет насмешливую и вообще охотнее и больше говорит о поступках других, и с невыгодной стороны, – тому не трудно догадаться, что он страдает богопротивным пороком осуждения и т. д.

И еще далее надо идти в познании себя. После всего надобно определить общий дух жизни нашей или одну отличительную её черту. Кому мы служим: Господу или себе и греху? Что имеем в виду: себя или Господа, славу Его, угождение Ему? За кого всегда стоим: за имя Божие или за себя? Но сказать это может только совесть наша, втайне, пред лицом Господа. Ее и вопросите. Дела же и добрые не суть доказательство, что мы служим Господу, ибо можно и их делать себя ради. Эта черта определяет, что мы такое и чего потому ожидать должны. Познанием же этой черты возглавляется или завершается самопознание. Так, наконец, вообразится вся картина нашей греховности и вся история нашей греховной жизни: дела, чувства, расположения и главный дух жизни.

(Из 42 Слова Епископа Феофана к Владимирской пастве. Стр. 230–236).

Начнем теперь суд совести, т. е. будем давать ей вопросы, а она пусть отвечает нам добросовестно.

1. По отношению к Богу

Считаю ли я священным долгом своим приобретать верное и отчетливое познание о Боге и прочих истинах и предметах святой веры?

Люблю ли Бога всем сердцем и всей душой, более всего?

Любовь и благоговение мое к Богу не нарушал ли я часто помыслами неверия и маловерия, холодностью или рассеянностью при Богослужении, во храме или дома, стоя на молитве, опущением ежедневных молитв, утром и вечером, и даже совершенным небрежением о них?

Не прогневлял ли я Бога невниманием к урокам, подаваемым нам жизнью, путями Промысла Божия.

Не огорчал ли я Господа малодушным ропотом на неправедные якобы судьбы Его Промысла или неблагодарностью за благодеяния, или глумлением над предметами святой веры, над святыми угодниками Божиими, священными обрядами и постановлениями церковными?

2. По отношению к ближним

Люблю ли я ближних моих по заповеди Христовой, как самого себя.

Уважаю ли в них достоинство людей, во всем подобных мне, имеющих одни со мною нравственные силы и права на одно и тоже царствие в загробной жизни?

Ценю ли в них высокое титло христиан, запечатленных даром духа Святого, искупленных кровию Христовой, назначенных к наследию вечного блаженства?

Не смотрел ли на ближних, как на орудие к удовлетворению нечистых страстей, как на средство к достижению постыдных целей?

Не оскорблял ли их неосновательным подозрением или недоверием, презрением, клеветою, ненавистью, осуждением, злопамятством, мстительностью, злорадованием при их скорбях и печалях?

Не присвоял ли чужой собственности хищничеством или обманом, лихоимством или другим образом?

Не нанес ли вреда имуществу, чести, доброму имени и даже здоровью ближних?

3. По отношению к самому себе

Дорожу ли я своим достоинством человеческим и христианским?

Храню ли чистоту своей души и тела?

Удерживаюсь ли от всего, что противно трезвости и целомудрию?

Избегаю ли грехов невоздержания, неумеренности в пище и питии, так воспламеняющих нечистые страсти в душе и беспорядочные движения в теле?

Верен ли обетам, данным Богу?

Не изрекал ли языком своим ложных, скверных и соблазнительных слов?

Не употреблял ли очей своих, рук, ног и всего тела на вред себе и на пагубу другим?

Достойно ли вел себя в звании, в коем поставлен я Промыслом?

Богатство, честь и другие дары, и преимущества свои употреблял ли с пользою и достойно славы Божией?

(Читай Катихизис о заповедях и блаженствах).

4. Проникни в ум свой, чтобы видеть:

Какой в нем образ мыслей, какими водится он убеждениями?

Светит ли в нем свет веры, озаряя все пути жизни, или же он мудрствует по стихиям мира, а не по Христе, – по духу века, а не по духу Евангелия Xристова?

Так ли он судит обо всем, как учит слово Божие, или, как требует самолюбие наше и другие страсти?

Не предлагает ли он истину Божию во лжу, не представляет ли доброе лукавым и лукавое добрым, – свет тьмой, а тьму светом?

5. Проникни в сердце свое, чтобы видеть:

Чем живет оно, что любит и ненавидит, чего желает и отвращается, к чему стремится и от чего удаляется, что наиболее радует и огорчает нас?

Где главная цель, к которой мы стремимся всеми желаниями и мыслями, – на небе или на земле?

Какими правилами преимущественно руководствуемся в своих действиях, – взятыми из Евангелия, или из обычаев мира и внушений гордости житейской?

Какими побуждениями наиболее одушевляемся в наших желаниях, предприятиях и действиях, – желанием ли угождения Богу, спасения души своей и наследия жизни вечной, или – похотию плоти, похотию очес и гордостию житейской?

Что наиболее радует или печалит нас, – преуспеяние ли в добродетели, или удачи в земных предприятиях, победа над какою-либо страстью, или исполнение наших прихотей, достижение честолюбивых и корыстолюбивых целей?

6. Проникни в свою совесть, чтобы видеть:

Так ли верно различает она доброе от лукавого, как различает слово Божие?

Так ли зорко и неусыпно следит она за нашими действиями, как видит их чистое око Божие?

Так ли строго и неумолимо осуждает она всякое преступное движение души нашей, как осуждает слово Божие?

7. Спросим еще себя:

Как располагается моя внешняя жизнь, – по уставам ли св. Церкви, или по требованиям и обычаям света, противным обычаям христианским: по правилам ли благоразумия христианского, или по прихотям развращенного сердца?

8. Испытаем, наконец, со всем вниманием:

В каком состоянии мы находимся в отношении к своему спасению, т. е. положено ли в нас начало спасения посредством истинного, всесовершенного и нераскаянного покаяния, хотя бы и встречались в нашей жизни преткновения и даже падения?

Живем ли мы благодатною жизнию христианской, или находимся в состоянии греха, нечувствия, нераскаянности и мертвости духовной, хотя и исповедуемся часто?

Желаем ли искренно спасения души своей, т. е. сознаем ли тяжесть греха, которым оскорбляется величие Божие, прогневляется любовь и милосердие Отца небесного, попирается св. Кровь Сына Божия, бесчестится благодать Всесвятого Духа?

Чувствуем ли всю опасность греховной жизни, которая лишает нас славы чад Божиих, изгоняет из светлого царства Божия, делает душу нашу предметом отвращения св. Ангелов, игралищем злых и нечистых духов, и из существа Богоподобного обращает нас в скотов несмысленных?

Трепещет ли сердце наше при одной мысли об утрате жизни вечной, о лишении царства Божия на всю вечность?

Содрогается ли все существо наше при помышлении о нескончаемой вечности мучений, ожидающих грешника по смерти?

Возьми жизнь святых и грешных в слове Божием и сравни с ними свою от начала до конца, изо дня в день, из часа в час. Святым много лет жизни требовалось, чтобы достигнуть полного самопознания.

Если мы почитаем себя окаянными грешниками, коим угрожает погибель вечная, и оживлены верою в Сына Божия, в Его крестную жертву за нас, – прилепляемся сердечною любовию к Нему, Единому, могущему спасти нас, и стараемся, сколько возможно, более сообразовать себя с Его учением, освящать себя Его благодатию, подражать Его святой жизни; если, при всех случайных уклонениях и невольных преткновениях, главною целью наших действий, постоянным правилом поведения, главным побуждением к трудам и источником одушевления есть мысль о Боге и вечном спасении; если постоянно одушевляемся ревностию быть совершенными, яко Отец наш небесный совершен есть, желаем быть благоугодными пред Богом, страшимся оскорбить Его любовь и милосердие и быть в числе отверженных; если после каждой исповеди мы чувствуем себя лучше; если все порочное и нечистое не только теряет для нас свою прелесть, но со дня на день становится омерзительнее, а все доброе и благое со дня на день живее привлекает к себе наше сердце, занимает ум и воображение: то это признак, что мы – со дня на день – более и более умираем греху и оживаем для Бога и вечности и, следовательно, находимся на пути спасения.

Напротив, если началом наших мыслей, чувств и действий служит самолюбие или другая какая-либо страсть, если греховные навыки владеют душою нашею, если мы любим грех, услаждаемся им внутренно, ищем случая удовлетворения своим похотям, – то, хотя бы жизнь наша украшалась какими-либо внешними делами благочестия, как мертвый труп украшают цветами, – мы не в числе спасающихся и мертвы пред Богом, а, следовательно, находимся на пути погибели… (Из Собрания Слов, Речей и Бесед, говоренных в разные времена Архимандритом Димитрием, Ректором Киевской Духовной Академии. Т. I. Киев 1849 г.).

Такие и подобные размышления приводят нас к познанию греховности, производят истинную печаль по Боге и соделывают покаяние наше нераскаянным, без чего покаяние и исповедь наши бесплодны, и после покаяния мы опять остаемся во грехах своих.

О, Боже! мы непрестанно оскорбляем Тебя, всемогущего Творца и Благодетеля нашего: мы безбоязненно оскорбляем в себе образ Твой, по которому созданы, дерзко попрали св. заповеди Твои и безумно пренебрегаем великими щедротами Твоими, дарованными нам незаслуженно в недрах Православной Христовой Церкви; мы не любим небесного света Евангельского учения, коим просвещены, не внемлем попечительному гласу Церкви, разнообразно руководствующей нас ко спасению; не соответствуем и Твоему попечению о нас; огорчаем Тебя пренебрежением братий наших, унижением в себе человеческого достоинства до скотоподобия жизнию непотребною; оскорбляем Тебя, Отца Небесного, и Христа Спасителя, возлюбившего нас до смерти крестныя, и всесвятого Духа Твоего, всегда готового устроить наше спасение благодатию Своею. И во всем этом не считаем себя виновными; обо всем этом нимало не скорбим в душе своей, не сетуем, не сокрушаемся совестью. И причиною тому не что другое, как только пагубное зло – незнание себя, происходящее от привычки никогда не испытывать себя, не поверять своей жизни, не заглядывать в свою душу и её сокровенные изгибы. О, сколько величайших зол для души, сколько потери в деле спасения происходит от незнания себя! Господи, Владыко мой! Сам открой меня для меня и научи меня Своею Благодатию познати Себя (Чит. Слово Василия Великого – «Вонми Себе»).