Читать книгу Черная Вода - ERA - Страница 4

Я – царица, властительница, завоевательница. Жизнь наградила меня всем, чего только можно желать: роскошным дворцом, верными прислужницами и рабами, богатством, красотой и молодостью. Эта самодостаточность разрушает все мечты, иссушает сердце и заставляет желать лишь одного – смерти. Все разрушающей и все уравнивающей смерти, которая укажет мой путь, укажет истинную меня.

Выйдя из своего прекрасного дворца, я направляюсь на смотровую площадку, окруженную по бокам массивными колоннами, где открывается чудесный вид Древнего Египта. Дворец построен на побережье Нила – самого великого сокровища. Сокровища, которым можно любоваться часами, особенно во время полнолуния, когда его гладь переливается серебром. Ночь тиха и спокойна. Доноситься аромат редких экзотических цветов, опьяняющий даже самую жестокую натуру. Лунная дорожка освещает смотровую площадку, где я так люблю проводить бессонные ночи. Повинуясь красоте природы, мои ступни медленно ступают по вымощенному теплыми желтыми глыбами мосту. Легкое платье, сшитое из тончайшей белой материи, при ходьбе, слегка облизывает костяшки пят. С востока подул легкий ветерок, освежая мысли и развевая волосы. Едва площадка оборвалась, неровными краями уходя в бездну, черно-бурый космос, нависший над головой, напомнил о себе, давя на плечи и сбивая биение сердца с такта, что заставляет меня упасть на колени и взмолиться, соединив ладони перед лицом. Молить о пощаде, молить об освобождении из заточения, молить о ясности.

Внезапно, как будто сама земля воззвала вместе со мной о помощи, откликаясь сначала едва ощутимыми, затем, гулкими разрушительными толчками. Испуганно оглянувшись, я вижу, как все те же желтые каменные плиты, раскалываясь на огромные глыбы или мелкие крупинки, возносятся к бурому небу. Обитатели дворца в панике бегут, прикрывая голову руками, но их тела, не подчиняемые гравитации, поднимаются вверх, вместе со всем вокруг. Со всем, кроме меня.

Раскол, извиваясь змеей и разевая ледяную черную пасть, пронзает смотровую площадку, запирая меня в угловатый круг. Каменный мост, отделяющий площадку от дворца, в одну секунду охватывает смерчем, и, как если бы он был из давно высохшего дерева, по кусочкам оделяется и летит в лицо. Обхватив голову руками, я вжалась в свой спасительный круг, сливаясь с происходящим в одно целое.

Затем, картина, изменившись на 180 градусов начала свое стремительное обратное движение. Все захватываемое до этого бурыми небесами, разом обретя вес, бросилось вниз – в воду, включая смотровую площадку – мое единственное спасение.

Скованный страхом крик, колючей проволокой обматывает горло, пронзая изнутри шипами паники. Резкий удар спиной об ледяную воду, на мгновенье разжигает жгучую боль во всем теле и погружает в бессознательную кому.

Я не открыла глаза – зрение, до этого дремавшее на пару с сознанием, просто р-раз, и вновь начало функционировать в прежнем режиме. По началу, обстановка вокруг меня виделась какой-то серой и плоской, но, вновь обретя глубокие цвета и местами плавные формы, она расширилась, являя взору страшную картину. Землетрясение, или что там творилось на верху, совсем не ощущалось здесь, практически на дне (до которого, кстати, ногой подать). Зато последствия компенсировали нехватку острых ощущений с лихвой. Повсюду, насколько хватало глаз, можно было видеть мертвых людей в изорванной одежде, окутанных расплывающимися вокруг них пятнами крови. Каменные глыбы, где целиком, где раскрошенные на множество фрагментов, дополняли ужас происходящего.

И тогда, ледяные подводные струи, словно когтистые руки старухи, сжали судорогой мои ноги, и напомнили об отсутствии воздуха в воде. Я пытаюсь вырваться, теряя последние остатки живительного кислорода, но уже не надеюсь на успех. В горле и легких разгорается сухой пожар, что заставляет хватать ртом черную воду, пропитанную страхом изнутри. Запрокинув голову и выражая немую мольбу в неестественно синих глазах, я уже опускаюсь на дно добычей для ледяных струй.

Черная вода огромным пятном разрасталась вокруг своей новой жертвы, путаясь в волосах и складках прозрачного платья, к моему ужасу, вознося взгляд над телом и заставляя наблюдать, как синие глаза заволакиваются пеленой.

Хотелось кричать, звать на помощь, но вокруг уже не существовало, ни вопросов, ни ответов – вообще ничего. Внезапно, синие глаза перевели взгляд и как будто увидели меня над собой. Все мое бывшее тело обрело какую-то агрессивность, исходящую изнутри, и двинулось ко мне, широко разводя руки во время плавания. Больше не хотелось возвращаться, хотелось, чтобы оно меня больше никогда не догнало и просто оставило в покое, но оно продолжало свой стремительный путь, выталкивая бесплотную меня к поверхности.

Над водой разыгрывалась, тем временем, целая баталия меж стихиями. Ураган нес метровые волны, разбивая о скалы трупы людей и фрагменты деревянного декора бывшего дворца. Небеса, покрытые тяжелыми, готовыми вот-вот обрушить вниз, облаками извергали огромные дождевые капли, и, временами являя, разветвленные, словно сложная кровеносная система, молнии.

Тем временем, мое худое и изможденное происходящим тело, показалось на поверхности, несомое смертоносными волнами к скалам. На мгновенье, взгляд ее хищных глаз потерял свою цель из вида, но этого мгновенья оказалось достаточным для последнего вердикта. Черная волна на всей скорости бросила ее на скалы, нагоняя в это же место следующую и следующую волну.

«Боже! Пусть все закончится! Пусть все закончится!» – твердила я безмолвную молитву.

А в это время, уже спокойные и лазурно-голубые воды несли тело знакомой девушки к песчаному берегу. На ее лице – спокойствие, глаза закрыты. Нет больше платья из тончайшей материи. Нет царицы и грозной хищницы. Нет сил и власти. Есть только я. Живая. И больше не страшно.

Резкий звук теперь уже не самой любимой песни на будильнике вернул меня в привычный мир. Сердце колотилось как после сдачи 100 метровки, хотелось пить, а слабая головная боль уже толсто намекала, что сегодня без укола никак.

Мысленно вспомнив сон, я невольно передернулась, и вся покрылась мурашками. Вроде ничего такого уж страшного, но увидеть нечто подобное еще раз не хотелось бы. Да и Юпитера сегодня не наблюдалось…

Туз, дремавший где-то в ногах, тоже проснулся, потянулся и снова свернулся калачиком, закрыв лапой нос. Отлично – впереди: 6 муторных рабочих дней, судя по позе кота – собачий холод и зима через месяц. Как дальше жить?

С самыми пессимистичными мыслями, я завернулась в одеяло, технично вытащенное из-под кота, и направилась в кухню – завтракать и перечитывать Тургенева. Лишь его произведения, кружка кофе и предстоящая репетиция могли вывести меня из этого мерзкого состояния. Ну и Людка, конечно. Как же без нее?

Выйдя из дома под свинцовое небо, предвещавшее дождь как минимум, я, направилась к автобусной остановке – до ближайшей станции метро еще ведь добраться надо! На скамейке сидел всего один ожидающий и я примостилась рядом. Головная боль, столь часто мучающая меня, сегодня обещала обратиться в настоящую мигрень и сожрать кору мозга, ну или что там она обычно предпочитает. Дабы немного оттянуть столь сладостный для мигрени момент, я врубила музыку в наушниках погромче и на мгновенье закрыла глаза.

Тревожный, немного с хрипотцой голос Джареда Лето только было погрузил ноющие мысли в бесконечно глубокую суть «Hurricane», как вдруг, сосед по скамейке тронул мое плечо, привлекая внимание к дороге. Испугавшись и матюкнувшись (про себя, конечно), я скинула один наушник и уставилась на дорогу.

Напротив остановки, стоял огромный байк, а на нем – такой же огромный, мрачный тип. Его рост, наверняка достигал двух метров, а еще он носил стрижку как у викингов – длинные волосы, стянутые в хвостик, не вывернутый до конца и выбритые виски. Могла дать голову на отсечение, что вижу его в первый раз, но он довольно недвусмысленно смотрел на меня и, даже, махнул рукой для верности. Глянув, на всякий случай по сторонам и убедившись, что сигнал предназначался именно мне, я смастерила лицо тяпкой и неохотно потащилась к незнакомцу.

– Эм…, что? – незатейливо начала я диалог.

Тип расплылся в улыбке, нагло оглядывая меня снизу вверх:

– Привет! Подбросить? – на вид – ему не больше 30, но по голосу, я бы дала ему лет этак 40 или даже больше. Хотя может ему как раз столько, и он лишь пользуется правильным ночным кремом?

Однако, какой нахальный и самоуверенный мужлан! Еще чего! Поеду – только шнурки поглажу.

– Не по пути, – холодно досадовала я.

– Да брось, – верзила назвал меня по имени, а затем, для убедительности и место работы.

– Вы, что меня знаете? – скорее разозлилась, чем удивилась я.

– Ну… есть не много, – все та же глупая улыбка. И, кажется, даже смущение промелькнуло.

Он протянул мне правую руку, в тонкой кожаной перчатке, без пальцев (перчатка без пальцев) и прорезями на костяшках, приветливо предлагая присаживаться.

Я съежилась, глядя на его руку и понимая, что, если я поеду с ним – держаться придется за него. Ох, ну ладно, отказать как-то неудобно.

– Ну, валяйте, – опираясь на тот участок руки, что был в перчатке, я взобралась на байк и схватилась двумя пальцами за края его кожаной косухи.

Обладатель «правильного ночного крема» усмехнулся моей неловкости, схватил МОИМИ руками себя покрепче и рванул с места.

Уже через секунду, щенячий восторг от скорости и ветра в волосах переполнил все мое существо. Как ни странно, уши не отваливались от холодного воздуха, ведь он не проходил сквозь могучую спину водителя, надежно возвышавшуюся впереди.

Так, мы летели, сопровождаемые зеленым светом светофора, будто все дороги нам открыты, удивительно четко и грациозно лавируя среди потока сонных автомобилей.

На развивающиеся волосы упали первые капли, и я, отклонившись немного назад и закрыв глаза, подставила лицо начинающемуся дождю. Эйфория обратила мое дыхание в единый прерывистый вдох, насытило кровь адреналином и окрылило ощущением нереальности происходящего. Все звуки слились в густом замедленном потоке, заставляя слышать лишь оглушительные удары собственного рвущегося из груди сердца. Открыв глаза, моя кожа покрылась мурашками от увиденного свинцового неба, натянувшего, как одеяло, на себя тяжелые тучи. Суровые небеса уже не внушали пессимистичных мыслей, а взамен им – глубокое восхищение от происходящего.

К сожалению, путь был не долог. Громила-водитель остановился у кофейни, неподалеку от офиса, вернув меня, тем самым, в реальность.

Спустив «ножку» байка, он перемахнул через него и, молча, предложил руку. Волна тошноты от резкого контраста черного странного парня и ярко-серого дня накатила, вынуждая болезненно сглотнуть.

– Надеюсь, – я слегка поморщилась, – конечный пункт будет все-таки мой офис…

– Тебя укачало или горло болит? – верзила бесцеремонно перебил, уже стянув меня с «мопеда» и ведя в кофейню.

– Оба – мимо.

Размотав километровый шарф, я, наконец, плюхнулась за столик и заказала латтэ.

– Я – Герман, – представился попутчик, после того как официантка услышала наш заказ.

«Герман – Хер Мэн» – бесконечный поток новых имен на работе выработал привычку мысленно подбирать рифму, чтобы запоминать имена и названия других фирм. Однако, представив то, что предположительно могла означать моя ассоциация, я сдавленно подавилась смехом.

– Я чего-то не знаю о своем имени? – его взгляд вмиг налился металлом. И хотя его темно-карие, почти черные глаза, мягко улыбались, но в них крылось что-то, от чего хотелось бежать, прикрыв голову руками.

Одновременно испуганно и насмешливо-удивленно открыв глаза, я пыталась выкрутиться:

– Да вы не обращайте внимания – я не в себе после полученных новых ощущений и… ну… эм…, – так и не закончилось мое предложение.

– Могу подвозить тебя почаще, – улыбка снова вернулась на его лицо.

– О, ну что вы! Как я могу злоупотреблять вашим личным временем!

Герман посмотрел с едва заметным сожалением.

– На ТЫ, принципиально только после ста грамм переходишь или как? – его густые смешные брови метнулись вверх.

Очень умно! +1!

– Нет, если вам так угодно…, – снова замялась я.

– Я только об этом и мечтаю, – заявил Герман, расплываясь в довольной улыбке.

– Ладненько. Ну, как дела? Как работа?

На самом деле, «перейти на ТЫ» для меня – «миссия невыполнима». Бесконечное деловое общение -наложило фобию на нарушение субординации. Так что – предпочитаю говорить от третьего лица или опускать обращение вовсе, лишь бы не перейти столь интимный барьер.

– Какая работа? – продолжал веселиться мой собеседник.

– Разве мы не работаем вместе? – прикрывая лицо от стеснения, я увидела, как Герман мотнул головой. – Окей, тогда откуда такая осведомленность?

– Я провел расследование! – его речь текла медленно, напоминая змея, гипнотизирующего свою добычу.

– Надеюсь, никто не пострадал?

В ответ – улыбка и усмешка.

Украдкой поглядывая на собеседника, я не могла отделаться от мысли, что не понимаю, как выглядит его лицо. Складывалось ощущение, что он состоит из глаз, голоса и… шарфа. Шарфа – явно не снимающегося, серого в полоску, страшно мозолящего глаза.

– Вы с шарфом – единое целое?

Герман самодовольно улыбнулся.

– Ты разве не знаешь, что там?

– Нет! – удивлялась я. – Сатанинская тату? Жабры?

– Хорошо, – он не сводил взгляд. – Смотри, если не боишься.

Он слегка вытянул шею, очевидно, предлагая мне самой снять с него шарф.

– Да нет, если там, какие-нибудь кишки выпирают…

– Какие кишки? – Герман беззвучно рассмеялся, сотрясая под собой стол.

Затем, он одним рывком стянул шарф, явив шрам на яремной ямке. Такой обычно остается после использования аппарата искусственной вентиляции легких.

– Вы перенесли кому? – в ужасе вскрикнула я.

– Тише. – Герман огляделся. – Да. Клиническая смерть – 4,5 минуты.

– Извините, – мне стало как-то не по себе.

– Тебе не за что извиняться.

Возникла неловкая пауза, а Герман все продолжал буравить взглядом.

– Слушай, давай начистоту, а? – он говорил медленно, растягивая каждое слово.

– Давай, – я пожала плечами.

Герман пересел на мой диванчик, тем самым заблокировав меня у стены. Однако, он сел не так близко, чтобы начинать паниковать, и я даже развернулась к нему, подставив руку под голову.

– То, что ты делаешь со мной…, – он говорил очень тихо. – это Вик тебе сказал?

– Что, – я истерично хихикнула. – Какого…? Вы вообще о чем?

– Слушай, – он придвинулся немного ближе. – Я не пытаюсь тебя запугать или обвинить в чем-то. Просто скажи, зачем это нужно?

– Да что нужно-то? – я уже потеряла самообладание. Стало душно и тесно в его присутствии.

– Ты заставляешь меня видеть свои сны, – Герман видел, как я занервничала и предположил, что так действует страх разоблачения. – Зачем?

– Что за бред? – я встала, собираясь выйти, но он и бровью не повел. – Дай пройти!

– Сядь, пожалуйста, – все так же тягуче говорил он. – Повторяю – я не хочу тебя пугать. Позволь мне прояснить кое-какие вопросы и все.

Я поколебалась мгновение, но все же села. В конце концов, мы в общественном месте, и мне не составит труда избавиться от него.

– Хорошо, – я выдохнула, пытаясь включить мозг. – Что за вопросы?

– Зачем мне видеть твои сны? – еще раз повторил он.

– Да, блин, какие еще сны?!! Я серьезно не врубаюсь, о чем вы!

Герман краткими и ёмкими предложениями быстро рассказал все то, что мне снилось в последние пару ночей, включая сегодняшний.

– Пфф, – я схватилась за голову. – Это Людка рассказала? Хотя, сегодняшний… Как вы узнали?

Герман терпеливо вздохнул.

– Потому, что я их тоже видел.

– И что? – к клаустрофобии уже добавлялась нехватка времени на прибытие в офис. – Как это отменить?

– Разве ты это делаешь не специально?

– Конечно, нет! На фига это мне?

– Ну, может – это твоя работа. Скажем, кто-то, кому я очень не нравлюсь, назовем его… Вик, хочет навредить мне через тебя.

– Так! С меня хватит! – я быстро схватила свою сумку и потянулась за курткой, – Я опаздываю, пропусти меня!

Герман игнорировал мои попытки покинуть место допроса и спокойно допивал свой кофе.

– Я отвезу тебя, – как ни в чем ни бывало, продолжал он.

– Ты думаешь, я поеду с тобой? Да ты псих!

– Ты все равно опаздываешь, – он наконец встал и положил деньги на стол. – Не бойся – ничего я тебе не сделаю.

Он галантно помог мне надеть слишком тоненькую для погоды курточку. Я фыркнула, но подчинилась.

Едва мы приехали, он снова начал гнать свою пургу:

– Послушай, это серьезно! – он легонько схватил меня за рукав. – Нам нужно договорить. Твои условия.

– Какие еще условия? – я дернула руку, но высвободиться не удалось.

– Место, время, – его глаза пронзали насквозь. – Просто поговорить.

– Хорошо, – раздраженно продолжала я. – Напиши мне. Мой номер….

– Я знаю, – он отпустил мой рукав. – Спасибо.

Даже спрашивать не буду откуда он знает!

Не попрощавшись, и не оглядываясь, я скрылась на проходной.

Герман, тщательно оглядев проходную, внутри которой только что скрылась его новая знакомая, выудил мобильный из кармана и набрал знакомый номер.

– Говори, – раздалось на другом конце.

– Я ее нашел, – ответил он.

– Хорошо, возвращайся.

Разговор окончен. Герман всегда был немногословен – утреннее знакомство и так потребовало от него недельного красноречия. Наклонив голову по очереди в разные стороны, он хрустнул шейными позвонками, завел байк, и рванул докладывать о делах.

Нетвердой походкой я дошла до двери офиса, где был слышен недовольный Людкин голос. Подруга явно выясняла отношения по телефону со своим новым парнем. Со стороны могло показаться, что «сладкая парочка» ссориться, но выучив уже наизусть стратегический подход Людки, я поняла – начался процесс воспитания парня «под себя». Что в переводе на ее логику означает «с этого момента я всегда буду права». После непродолжительного упорства со стороны Макса в трубке послышались поцелуи и мурлыканья. Не прошло и суток, а первая победа уже одержана.

Тем временем, я пробралась к своему столу и плюхнулась за него, обхватив голову руками.

– Утречко! – Людка подлетела ко мне, едва нацеловавшись с телефоном. – Что? Головушка бо-бо?

– Если б только это, – отвечала я, переобувая любимые черно-розовые туфли вместо кед. – Встретила полнейшего психа по дороге. Такой бред нес – я думала, у меня голова на месте лопнет!

– Что говорил-то? – Людка наклонилась над моим столом, приземлилась на локти и положила голову в раскрытые ладони.

– Говорил, что видит мои сны! – я поставила телефон заряжаться.

Людка захохотала в голос:

– Парень просто хотел подкатить! Ну, а дальше что?

– Он рассказал мне МОИ же сны!

– Ого! – Людка привстала от удивления. – А как он выглядит?

– Ну, – растерялась я. – Такой высокий чувак, прям очень высокий – 2 метра в холке наверное! Весь в черном и на байке…. Еще у него хвостик!

– Че, прям из задницы? – еще громче смеялась она.

– Из передницы! Людка, твою мать! На голове хвостик! – я не выдержала и засмеялась вместе с ней.

– В чем проблема-то? – она помахала руками на выступившие слезы, чтобы не испортить макияж. – Парень узнал от кого-нибудь твои сны и захотел претвориться таким романтичным героем.

– Людка! – я пошла делать кофе. – Он рассказал мой СЕГОДНЯШНИЙ сон, понимаешь? Я его еще никому не рассказывала и не записывала даже! Как он мог это узнать?

– Офигеть! – теперь, до нее дошло. – А чего ты не спросила ЕГО об этом?

– Да, время поджимало, – я направилась к шкафчику с посудой. – К тому же, я так тупила при нем – ничего не соображала, что он говорит.

– Балда! – Людка достала из закромов плитку молочного шоколада и поманила меня ею. – Выяснила бы все уже, чем теперь грузиться по этому поводу. Может, объяснение нисколько бы тебя не испугало!

– Ну, не знаю, – я быстро приняла двойную порцию обезболивающего и направилась с кружками свежего кофе к подруге. – Может, и выясню скоро. Он знает мой номер мобильного.

Пятнадцать минут спустя, Герман прибыл на «базу». Его друг и босс в одном лице – Кит – уже стоял у ворот.

Как таковая, «база» представляла собой дом Кита, находившийся за городской чертой. Двухэтажный особняк был окружен высоким кирпичным забором и оснащен камерой наблюдения. Сам особняк выглядел грозно и добротно, а особой гордостью владельца являлась большая деревянная веранда, по которой он любил прохаживаться босиком в любое время года.

Соседи Кита считали его бандюганом, однако, это не мешало обращаться к нему по любому поводу. Не смотря на грубоватую манеру общения, он легко располагал к себе людей. А Германа считали его братом или каким-то другим близким родственником – уж очень были похожи.

Кит, в оригинале Никита, был мужчиной средних лет, высокий, темноволосый, его руки были забиты татуировками, он носил перстень с бордовым камнем на мизинце и предпочитал только черные цвета в одежде. Он не расставался со своим мобильным даже в бане и дымил как паровоз.

Основным делом жизни являлось служение некой закрытой организации. Что это за организация и какую роль в ней играл Кит не знал даже Герман, хотя он единственный был ближе всех к его делам. Кроме того, Кит владел своим бизнесом по части перевозки и доставки всего: от ручки до водородной бомбы. Этот бизнес давал ему доступ в абсолютно любую часть города, страны, а главное – в любое здание, будь то жилое, частное или стратегическое. Однако, он никогда даже не появлялся в своей компании, предпочитая все ее дела делегировать Герману, а сам целиком отдавался своему первому проекту.

Герман был для него без преувеличения всем: другом, братом, незаменимым работником. И видя полную самоотдачу, был уверен, что и Герман крайне предан ему. В личной жизни он даже не пытался преуспеть, из-за чего имел нулевые навыки в общении с женщинами. Казалось, он их просто не воспринимал, как людей и сталкивался с ними только в случае удовлетворения физиологических потребностей.

– Рад тебя видеть, – Кит протянул руку Герману.

– Я тоже, – Герман скрепил свое приветствие рукопожатием.

Ни Кит, ни Герман никогда не пользовались словами приветствия и прощания, считая их бессмысленным сотрясанием воздуха.

Двое мужчин прошли в просторную гостиную, выполненную в темных, хотя и достаточно уютных тонах. Изюминкой гостиной считался на редкость удобные и просторные коричневые диваны, и кресла, сев однажды в которые уже никогда не хотелось вставать. Вид с диванов открывался на панорамные окна, через которые можно было любоваться тенистым садом, с площадкой для барбекю и вместительной беседкой.

– Как все прошло? – спросил Кит, жестом предложив Герману присесть.

Герман развалился в его любимом кресле и откинул голову на подголовник.

– У девчонки актерский дар, – с насмешкой отвечал Герман, – на первый взгляд кажется, что она действительно «не при деле».

– Совпадений не бывает, – Кит похлопал друга по плечу и сел в рядом стоящее кресло. – Какой была реакция на Вика?

– Я два раза произнес его имя, – последовал ответ, – а она будто и не услышала.

– Гер, – Кит закурил сигарету с ярким кофейно-шоколадным ароматом. – Ее надо непременно дожать.

– Дожму, никуда не денется.

– Хорошо, – Кит стряхнул пепел с свою любимую янтарную пепельницу. – Давай, максимум пару дней на это. Дальше, касательно дел на сегодня, нужно сгонять в пару мест – какие-то там текущие проблемы, я не уточнял; и в основной офис – «пошерсти» их как следует – а то в последние пару дней какой-то бардак. А после четырех начнется поставка на склад, тоже, значит, «злого полицейского» надо включить.

Несмотря на то, что у Германа всегда был обширный список дел на день, он никогда их не записывал. Феноменальная организованность и пунктуальность – были его кредо.

А между тем, мой день проходил как обычно: скучняк, постняк и дипресняк. Я поделилась с подругой своим сном, а Людка развлекала меня своими рассказами о Максе, с которым успела встретиться в воскресенье. Описывала с точностью до минуты, когда произошел первый поцелуй, при каких обстоятельствах и его продолжительность. Дальше следовали не менее романтичные подробности прикосновений, а закончилось детальным описанием «чашечки кофе» – предлога, которым она все-таки заманила парня к себе. Зная подругу как облупленную, я могла уже назначить день ее расставания с Максом и делать ставки – не больше недели. Если у них уже все случилось, и Максу больше нечем будет ее удивить, их отношения обречены.

Почему-то я была уверена – Людка влюбится по-настоящему только в того, кого не сможет охмурить в первые сутки. Так, у нее, по крайней мере сохраниться интерес и азарт, заодно будет время привязаться к парню.

В большом душном танцзале проходила стандартная репетиция нашей хип-хоп команды, и после сотого прогона, ноги уже жгло синим пламенем, а дабстеп, под который нам предстояло выполнить «связку» уже записался на подкорку каждому участнику команды. Наконец, Вован – наш хореограф, выключил музыку, и многие из нас как стояли, так и повалились на паркет от усталости. Девчонки валялись тут и там, восстанавливая дыхание, частично, кто снизу, кто сверху, выжимая мокрые майки, закручивая влажные и выбившиеся пряди волос в узел, и жадно глотая последние капли воды из бутылок. Парни ограничивались тем, что высовывали голову в окно или ходили в изнеможении по залу, не в силах остановиться. Что говорить – репетиция прошла плодотворно.

Я ловила себя на мысли, что, если сейчас же не выползу из этого душняка – тотчас же потеряю сознание.

Умывшись холодной водичкой в туалете, я не заметила прогресса и просто засунула голову в раковину под водную струю. С волос полились прохладные потоки. Начало отпускать. Ништяяяяк!

Натянув узкие джинсы, я не стала тратить силы на переодевание футболки, а просто надела сверху курточку – авось не простужусь. Далее последовали прощальные поцелуйчики со всем составом команды и я, наконец, покинула любимую анти-депрессантную обитель.

Примерно так и проходили все вечера рабочей недели – в тренажерном зале или на «хопчике».

У входа уже маячил образ Димона с небольшим плюшевым медведем в руках.

Боже! Неужели он так зауряден? Хорошо, хоть бесполезного букета не наблюдается.

– Какая милота! – я смело направилась к нему, запустив пальцы в мокрые волосы. – Это мне?

– Хо-хо! – прищурился Димон, скрепив приветствие, поцелуем в щечку, – быстрая какая! Чего это сразу тебе?

– А кому тогда? – я закатила глаза.

– Мне! – Димон попытался максимально огородить меня от медведя, поворачиваясь ко мне боком и беря под ручку, – может, это мой медведь. Личный. Понимаешь?

– Ага, – я плотнее прижалась к его руке, – рюкзак для транспортировки травы.

– А я смотрю – у тебя глаз наметан, – он повертел игрушку в руках и, наконец, вручил мне. – Ладно, так и быть – дам погонять на день.

– Какой прелестный медве… жуть, – я провела попой медведя по лицу Димона.

– Ну, котенок! – бесился он. – Постой… у тебя мокрые волосы?

Я пожала плечами, выражая свое сожаление.

– Не май месяц вообще-то! – он поднял мой капюшон от курточки.

– Спасибо, – меня осветила озорная улыбка. – Но вообще-то я постоянно так хожу.

Мы поплелись в медленном темпе, подкалывая друг друга, делясь предпочтениями в литературе, музыке и кино. Затем, переходя на личные интересы и хобби, я узнала, что, на самом деле, парня больше всего увлекают осознанные сновидения!

– Что это? – это словосочетание показалось мне каким-то нелепым. – Ты спишь и осознаешь бренность бытия?

– Темнота! – вздохнул он. – Это когда спишь и осознаешь, что находишься во сне. И можешь управлять своим сном.

– И что тут такого?

– Как что? – Димон довел меня до скверика и присел на скамейку, потянув меня за собой. – Ты думаешь, это так легко?

– Ну, я, например, всегда знаю, что сплю во сне и творю всякую дичь.

– Ты? – он широко улыбнулся. – Да ладно! Что, например?

– Эм… хожу по всяким страшным местам и встречаюсь с… – активно жестикулируя, я пыталась подобрать какое-нибудь подходящее слово, характеризующее того огромного черного чувака, но так ничего не придумала.

– Ничего себе! – восхищался он. – А что сегодня делала?

– Сегодня…, – тут я вспомнила о Германе и продолжала уже задумчивым тоном. – Я была Египетской царицей. Вышла прогуляться, а все вокруг начало разрушаться, потом я чуть не утонула, а потом разбилась о скалы.

– Нормально – скалы в Египте, ага.

Я стыдливо засмеялась своему невежеству – во сне все выглядело вполне логично.

– Твой случай сложно назвать управлением сна, – уже серьезно продолжал он. – Но знаешь, вот что у меня действительно хорошо получается, так это растолковывать сны. И если тебе интересно, то я весь к твоим услугам.

– Ты шутишь! – я недоверчиво сдвинула брови. – Это… как-то странно.

– Мое дело предложить, – он подмигнул и придвинулся совсем близко.

– Так, допустим, – я тоже придвинулась поближе. – А толковать сны – это когда ты выискиваешь там всякие детские проблемы или чувство неудовлетворенности?

– Нет, котенок, – в его голосе появились нотки мягкости. – Фрейдом не увлекаюсь.

Он развернулся всем телом ко мне и положил одну руку мне на плечи:

– А тобой, кажется – да.

Второй рукой он обхватил мое лицо и поцеловал нежно и протяжно.

Все мое существо наполнилось светом. Это было то чувство, когда любимый кот ложится как можно плотнее ночью под бочок. Когда мартовское солнце нежно согревает промерзшие за зиму косточки. Когда понимаешь, что с этой секунды все мысли будут только о нем.

Напряжение последних дней, разом, спало с плеч, и я чувствовала бесконечную благодарность за появление в моей жизни этого странного парня.

Выйдя из метро, мы с Димоном пошли к моему дому, используя короткий путь, который проходит с задней стороны телевышки. Димон увидев ее с такого близкого ракурса, пришел в неописуемый восторг.

– Фигасе, какие у тебя тут красоты, – изрек он, задрав голову вверх. – Она как будто падает.

– Никогда здесь не был? – удивилась я.

– Нет, – протянул он. – И звезды видны. Ложись.

Он потянул меня вниз, чему я была крайне возмущена.

– Чтоооо?

Он демонстративно лег на асфальт, закинув одну ногу на согнутое колено другой.

– Ты только посмотри на эту красотень!

Я недоверчиво села рядом по-турецки и посмотрела вверх. Глазам открылось ясное темно-фиолетовое небо, усыпанное крупными звездами. Внизу от вышки светили четыре мощных прожектора, скрещивались лучами и рассеивались далеко за пределами вершины башни. Губы невольно растянулись в блаженной улыбке, а тело само прилегло рядом к Димону.

– Клевенько-то как!

Димон заботливо подложил согнутую в локте руку под мою голову, а я придвинулась поближе к его плечу.

Казалось, время остановилось, давая нам возможность насладиться видом и прочувствовать всю прелесть момента. Какое-то новое для меня чувство успокаивало и прижимало каждую мою клеточку к другой. Хотелось прямо сейчас заснуть и больше никогда не просыпаться, вечно пребывая в этом состоянии безмятежности и тепла.

Уже дома, после душа и ужина, прервав воспоминания чудесного вечера, на мобильный пришло сообщение. К огромному сожалению, оно было не от Димона. В чате ясно обозначалось имя Германа, а на аватарке красовался байк.

«Мы можем поговорить завтра утром?»

Я сокрушенно выдохнула – вот чего ему надо, а? Совершенно не хотелось больше с ним ни встречаться, ни разговаривать.

«Ладно. Во сколько и где?»

«Давай как сегодня»

«Окей»

Какой неприятный тип! Главное – все выяснить завтра, чтобы он больше не приставал.

Наконец засыпая, я снова вспомнила шрам на шее Германа. Интересно, что с ним случилось?