Читать книгу Молоко с бергамотом - Эрик Васильев - Страница 5

Моя жизнь определенно наладилась. Прошло два дня с той самой встречи в баре с моей любимой. Мы признались друг другу в симпатии, и я открыл ей свои чувства. Она, как мне показалось, была очень рада такому повороту дел. Все-таки она начала общение со мной не как с преподавателем. Сегодня мы должны были увидеться снова. Вчера в моей квартире меняли окна, и сегодня настал день уборки. Моя любимая, в переписке, несколько раз предложила свою помощь. И хотя я со всем бы справился сам, мне хотелось поскорееее увидеть. Пару раз, поблагодаривза предложение, я отказал, а на третий согласился. Было довольно странно осознавать, что ко мне в дом первый раз придет девушка и сразу возьмется за веник и швабру, но я ведь планировал не подпускать ее к такой работе. Чем ближе становилось назначенное время, тем быстрее билось мое сердце. Чтобы занять себя чем-нибудь я начал уборку без нее. Старался сделать всю самую грязную работу.

Пока я собирал мелкий мусор, подметал, пылесосил и мыл пол я вспоминал нашу вчерашнюю встречу. Она была для нас второй. Мы встретились в кофейне, почти, что в центре нашего городка. Там бывало очень людно, и моя любимая боялась, что нас увидят вместе. Но все же согласилась встретиться именно там. Как и в момент ожидания при нашей первой встрече, так и тогда в кофейне, я знал, что чем быстрее мы увидимся, тем дольше я смогу любоваться на ее красоту. Так что встретились мы в условленном месте в пятнадцати минутах ходьбы от кофейни. И прогуливаясь, болтали о фильмах и книгах. Несколько месяцев назад, моя дорогая писала исследовательскую работу для научной конференции, целью которой было выявить, чтоже предпочитают люди двадцать первого века, читать оригинальное произведение или смотреть экранизацию?Я тоже принимал участие в опросе. И ответил, что-то вроде, когда есть время, то конечно читать первоисточник. Ведь ты сам представляешь персонажей, думаешь, какой бы актер мог его сыграть. В книгах можно узнать то, о чем герой думает в тот или иной момент. В кино с этим сложнее, но когда ты загружен работой и времени не много, можно посмотреть и хорошую экранизацию. А если понравится, потом и книгу прочитать.

Мы просидели в кофейне часа полтора, всего лишь. Мне нужно было идти домой встречать ремонтников. За все время нашего разговора, она ни разу не смотрела мне в глаза напрямую. Я очень боялся, что она передумала встречаться со мной. Что за ночь, ей могли про меня что-нибудь наговорить наши общие знакомые, которые видели нас вместе. Мысль, что ее смущает место не приходила мне в голову. Она также была весела. Я расспрашивал ее про дочку. Она рассказывала смешные моменты, и, судя по ним, девочка у нее не послушная. В конце нашей встречи, моя милая подарила мне свой рисунок. Она прекрасно рисовала. Я же, признаюсь, не мог под линейку начертить ровный квадрат. Он всегда получался кривой. В живописи я тоже не особо разбирался. Помню, в подростковом возрасте меня привели в картинную галерею, и экскурсовод рассказывал про выставленные работы, причем довольно известные. Я не понимал ничего. Ну, нарисовано хорошо, все понятно, вот мужики сидят, вот лес, а вот медведь. Но, чтобы восхищаться, такого не было никогда. Лишь раз, я увидел картину импрессиониста, дождливый город и красный автобус. Меня удивило, как изображение цельно передает сюжет издалека, но стоит приблизиться и видишь не ровные мазки. И вот второй раз я испытал восхищение, увидев этот рисунок. Ничего особенного, деревянная дверь кирпичного дома, с вьющейся виноградной лозой. И стиль был другой, но цвета, краски и настроение сразу согревало, и не только меня, но и моих друзей которые после заходили ко мне в дом и видели эту картину, висевшую в рамке на моей стене. За время, проведенное в кофейне, моя любимая обращалась ко мне на Вы, и я знал, что так будет продолжаться еще какое-то время. Не только потому, что она хорошо воспитана, но и потому, что перемены давались ей нелегко. В нашу первую встречу, после бара, мы обнялись стоя у нее на подъезде. После кофейни мы сделали это снова, но на этот раз я крепко держал ее, целуя в щеку. Но ее не решительность и скованность никуда не ушли.

И вот на следующий день я увидел в окне, как она идет по пешеходному переходу к моему дому. Трубки домофона в квартире у меня не было, поэтому она должна была мне позвонить, когда будет на подъезде. Квартира моя была на пятом этаже, и она навряд ли случайно могла увидеть, что я ее заметил. Пытаясь быстрее закончить с мытьем пола под окном на кухне, я услышал звонок в дверь. Открыв, я увидел ее. Она чуть улыбалась, была в светлой кофточке, на фоне которой ее темно-шоколадные волосы смотрелись превосходно. Ее темно-синие брюки подчеркивали аппетитные бедра. А ее запах был просто божественен. Она была так молода, и так красива.

Привыкнув к овладевшему меня восторгу видеть ее вновь, я спросил:

– Как ты нашла квартиру?

– А вот так – ответила она – в прошлый раз, когда я гуляла, Вы написали, что Вам меняют окна. Я, проходила мимо и запомнила где, а попав в подъезд, просто посчитала.

– Ты очень сообразительная – я не нашел ничего лучше, чтобы сказать в тот момент.

– Итак. С чего мне начать? – спросила она.

Мы распределили силы следующим образом. Весь крупный мусор я уже убрал, поэтому моя принцесса стала протирать оконный пластик и сами стекла, а я принялся готовить клей, чтобобои под новыми подоконниками не висели рваными кусками. Разговор у нас как-то не задавался. Я просил ее рассказать, что-нибудь о себе, но она начинала не охотно, и, проронив пару – тройку фраз, тут же переадресовывала вопрос ко мне. То немногое, что она мне рассказала,было про детство, проведенное в интернате. Мать ее была жива, и они иногда общались, но с четырех лет моя возлюбленная была предоставлена сама себе в месте с такими, же брошенными детьми, как и она сама. На самом деле было удивительно узнавать о ней такие вещи, ведь никто из тех, кто общался с ней, и я сам, никогда бы не догадались, что она воспитывалась не в семье. Она была не слишком общительной, но тактичной, чуткой и, не смотря на свои юные года, была хорошей хозяйкой. Свою чистоплотность она проявила на моих окнах. Ведь, правда идти в дом к чужому мужику и так намывать, чтоб они блестели. Не смотря на то, что окна были новые, их прилично запачкали.

Еще она рассказала, что раньше детям из интерната давали возможность пожить в приемной семье, и что ей, моей любимой выпала возможность за два приезда, полгода пожить в другой стране. Возможно, именно поэтому я наблюдал некое не соответствие ее эмоций, проявляемых внешне с тем, что на самом деле она хотела сказать. Смешение культур. Родившись в одной стране, живя в другой, и взрослея в третьей. Все это делает тебя немного другим, отличным от всех. Да еще, очень важный момент, почему она не осталась в приемной семье. Живя в интернате, она познакомилась со священником, окормлявшим их приют. Вместе с ним интернат часто посещала его духовная дочь. Добрая, веселая и улыбчивая девушка, на пару лет старше меня. Моя любимая как-то сразу почувствовала с ней связь, и очень скоро, священник со своей помощницей приходили уже навещать мою ненаглядную.

Шли годы, и эта добрая молодая женщина предложила моей любимой жить с ней, та согласилась, и вскоре стала звать ее тетей. Так зовет, и по сей день. Конечно, как и у любого подростка, у моей милой был период бунтарства. Она ссорилась со своей тетей, делала много чего ей на зло, и даже уходила из дома. Но после всего пережитого между ними на протяжении всей жизни были самые теплые и дружеские отношения. Я не говорю семейные, лишь по той причине, что они такими не были. Это мое субъективное наблюдение. Да, моя милая, также как и ее подруги с интерната, с которыми она вместе росла, и которые окружали ее позже, были семьей, но здесь было нечто иное. Очень близкая и крепкая дружба, похожая на семейные отношения, но не они.

Покончив с окном, мы убрали весь подручный инвентарь и сели на диван. Квартира у меня тогда была однокомнатная. После небольшой прихожей сразу налево санузел с душевой, рядом гардеробная, чуть больше двустворчатого шкафа. От прихожей прямо комната, примерно восемнадцать квадратных метров, ближе к окну вход на кухню. Такая вот холостяцкая берлога. Минимум мебели, музыкальные инструменты, телевизор, компьютер и диван, на который мы и сели. Диван раскладывался, так что другого спального места у меня и не было. Сидела она поодаль от меня, облокотившись всей спиной и смотря прямо перед собой. Ей было не комфортно, а может она не могла решиться на что-то. Распознать верную эмоцию я тогда еще не мог. Я же сел в пол оборота к ней, подмяв одну ногу под другую, и положив руку на спинку дивана. Я поблагодарил ее за помощь, и попросил рассказать мне что-нибудь еще. Собственно, о чем мы говорили в тот вечер, я сейчас уже слабо помню. Она отказалась от кофе и чая и говорила, что-то о том, что в том районе, где я жил у нее жила подруга. Еще какие-то вещи, я не помню сейчас не потому, что прошло так много лет, а потому, что это было не так важно.

Еще до ее прихода, я думал над тем, будет ли у нас секс. Поймите меня правильно, мой дорогой читатель. Я, как и любой мужчина очень хотел этого. Моя любимая возбуждала меня буквально всем. Ее движения, ее голос, ее запах, ее красота все это сигнализировало мне о том, что я безумно ее хочу. Я подготовился и купил презервативы, но набрасываться на нее я не собирался. Не так. Я бы ни за что не сделал, что-то против ее воли и никогда бы ее не обидел. Мне оставалось лишь надеяться, что она тоже этого хочет.

Я сказал ей о том, что вижу, как она нервничает. И что если ей не нравится вот так сидеть она может совершенно свободно рассказать о своих недовольствах и мы с этим, что-нибудь сделаем.

– Нет, все хорошо – ответила она, все также смотря перед собой.

– Да ты даже на меня не смотришь – мягко заметил я.

– Просто, понимаете? – начала она и снова замолчала.

Понимаете? Снова обратилась ко мне на Вы. Вчера, пока мне ставили окна, я переписывался с ней. И под конец переписки, мы заговорили о том, кто и где хотел бы жить. Ей нравились большие и шумные города. Мне тихие, но не захолустные как мой родной. Она здесь не родилась, и понятное дело ей хотелось туда, где много людей, суета и жизнь бьет ключом. Я же пожив в таком, видел его с другой стороны. Жестоким и безжалостным, у всех на виду, прячущим свое истинное лицо за всеобщими улыбками туристов, и огнями ночных заведений. Конечно, я хотел уехать, но куда-нибудь, где население три, может пять миллионов человек, не больше. Иначе такой город будет втягивать тебя в свой бешеный ритм, и покоя он тебе не даст. Все это мы и обсуждали в переписке. И в конце, когда я спросил:

– Могу ли я считать тебя своей девушкой?

Она ответила:

– Да.

– Ура! – написал я в ответ, поставив много радостных смайликов. А после добавил – Даже если я не захочу жить в большом и шумном городе?

– Не важно где, главное с тобой – ответила она.

С тобой, а не с Вами. Однако сегодня, между нами снова возник этот барьер отношений студентки и преподавателя. Я немного поменял позу и подсел чуть ближе. Совсем капельку, но она обратила на это внимание и сказал:

– Ты снова назвала меня на Вы.

– Знаю – робко ответила она, а потом посмотрев прямо в глаза, лишь на пару секунд добавила – Это сложно.

– Что сложно? – задал ей вопрос. Она молчала с полминуты, и я попробовал еще раз – Ты можешь мне рассказать, правда.

– В общем, я такой человек, как его? Я никогда не сделаю ничего первой. Мне очень сложно пойти на какой-то шаг и что-то начать. Поэтому если Вы, если ты захочешь меня обнять или…

Я не дал ей договорить, положив руку на коленку. На ее прекрасное, изящное колено. Я понял, что она хотела сказать. Ей сложно дается все новое, а отношения это очень большая перемена в жизни любого человека. Возможно, это выглядит так, будто она пыталась мне сказать, что если хочешь секса сегодня, то начни первый потому, что я уж точно этого делать не буду. И как я узнал позже, она действительно этого хотела, но очень волновалась. Этого хотели мы оба, но прикоснулся к ней, я лишь только для того, чтобы она немного успокоилась и поняла, что я хочу лишь ее обнять. Я сказал ей:

– Милая, все хорошо. Мы не будем торопиться.

И тут она опустилась мне на колени. Просто легла, обняв меня крепко, и сказала:

– Я так давно хотела тебя обнять.

И это был прекрасный момент. Я стал гладить ее по спине и ответил, что я тоже очень этого хотел, а после она говорила мне, что в тот самый миг и после, когда мы были в объятиях друг друга, она впервые после многих лет чувствовала себя в безопасности и что ей не угрожает ничто и никто. В тот самый момент она поняла, что я ей не просто нравлюсь, что это нечто большее. Я же, в свою очередь могу напомнить Вам, мой дорогой читатель, что любил ее еще во время нашего первого свидания.

Она подняла на меня свой взгляд. Ее безумно красивые глаза, наверное, всех возможных оттенков зеленого смотрели в мои. Сердце колотилось вовсю. Я понимал, вот оно, сейчас, или никогда. Я просто обязан ее поцеловать. Знаете, как бывает когда, что-то происходит внезапно, к чему вы еще не готовы, время вокруг будто замедляется. Момент, когда вы задели кружку, и она падает со стола, будто целую вечность, на самом деле длится не более секунды. Когда идя по улице, на вас чуть не наезжает автомобиль, затормозив в последнюю секунду, время тоже тянется очень долго. В такие моменты нам кажется, что мы успеваем изменить событие, что времени еще полно, но в последний миг, время набирает привычный темп и кружка разбивается, а автомобиль тормозит прямо перед нашими ногами. Моим таким моментом в тот вечер был поцелуй с любимой. Я заметил, как ее лицо потянулось к моему и я должен был среагировать и двинуться ей навстречу раньше, чтобы это хотя бы выглядело как единый порыв у нас обоих. Но я оцепенел. Не надолго, но достаточно, чтобы стало ясно нам обоим, что первый поцелуй ее инициатива. Когда я потянулся навстречу ей, я уловил едва заметный, но очень знакомый и приятный запах. Даже родной. Тогда я не придал ему значения, а позже уловил его вновь. Так пахла ее кожа. Я различал запахи косметики и духов, но этот запах выделялся из общего букета ароматов. И сильнее всего он был в одном, а точнее двух местах, не больших, у самого пересечения ее нежной щечки и прекрасного носика. В будущем я стану называть эти два местечка, слева и справа, самыми вкусными.

Когда наши губы соприкоснулись, я не успел насладиться поцелуем, так как он вышел довольно страстным, я бы даже сказал, немного агрессивным, и больше походил на облизывание щенком любимого хозяина. «Не мог же я так разучиться целоваться?» – подумал я в тот момент. К счастью, дело было в моей возлюбленной. Слегка переволновавшись и возбудившись, она положилась на инстинкт, и после трех – четырех, а может восьми попыток, мы нашли нужный нам темп. Мы целовались, растворяясь, друг в друге без остатка. Ее губы были такими сладкими, будто я целовал спелую ягоду, только что сорванную с куста. Ее кожа была такой нежной, что я начинал думать, моя любимая не человек. Она из другого мира, с другой планеты. Она слишком идеальна. Я не знаю, сколько времени прошло прежде, чем мы остановились. Не потому, что устали, а нам лишь нужно было выговориться друг другу.

Я видел, что моя милая хочет сказать мне не меньше моего, но слова разбегались в голове и собираться в одно предложение напрочь не хотели. Я говорил, что эти поцелуи были лучшим моментом в моей жизни. Что я и представить не мог, какая она сладкая и вкусная. Я нес еще какую-то чушь. Она просто улыбалась и отвечала как ей хорошо. Так что мы просто решили продолжить, но на этот раз я уложил ее на спину под себя. Она была такой маленькой и хрупкой. Это очень меня заводило. У меня в голове никогда не было идеала девушки. Мне нравились разные типажи. Но так сложилось, что предпочтение я отдавал всегда женщинам в теле. Нет, не с избыточным весом, хотя это совсем не проблема, если говорить о любви. Просто дамы были достаточно крупные и высокие. Моя же возлюбленная напоминала мне Дюймовочку, если бы та была брюнеткой. Ее бедра тесно прижимались к моим. Ее изящные, аппетитные ножки обвили меня, а ее руки гладили поочередно мою спину, грудь, шею и лицо. Возбуждение дошло до предела. Повторюсь, я не знаю, сколько времени мы провели, целуясь и обнимаясь, но я был готов переходить к следующей стадии. Но как это сделать, не обидев ее? Головой я понимал, что она должна была предполагать, что сегодня мы займемся любовью, но была ли она уверена?

Зазвонил ее телефон, и мы прервались. Это был ее бывший. Он проводил время с их дочерью и часто звонил, когда оставался с ребенком, чтобы спросить то, спросить это. Мне казалось, он делает это специально, дабы отвлекать и мешать моей дорогой девочке. Поговорила она с ним минуту, не больше. Он спрашивал, где лежат лекарства для дочки. Значит, он сидит с ней у них в квартире. Прочь мысли. Не мое это дело. Не было моим на тот момент. Она села радом со мной, но уже с другой стороны дивана и точно также как сел я, перед тем, как ей упасть в мои объятия. Она положила ладонь мне на щеку и посмотрела очень нежно мне в глаза.

– Я так счастлива, быть здесь с тобой – промолвила она.

– А я рад, что ты пришла – ответил я.

И мы поцеловались вновь. На этот раз я был первый. Я положил одну руку ей на талию, второй обнял ее и аккуратно уложил на диван и накрыл собой. Моя рука спустилась к ее коленке и медленно поднималась к ее бедрам, вверх по талии и нашла ее грудь. Моя милая комплексовала, считая, что ее грудь не достаточна велика. Я находил ее идеальной. Она была как раз под мою ладонь. Я обожал ее груди, называя их «мои близняшки». Аккуратно лаская ее тело, я услышал, как моя любимая издает нежный стон наслаждения. Моя рука стала опускаться ниже к животу. Там она встретилась с ее рукой, провожавшей мою еще ниже. Я не спешил, давая понять, что она может остановить ее в любой момент, если посчитает, что не готова. Затем я пальцами нашел самое теплое и влажное место моей ненаглядной и стал, нежно поглаживать ее там, постепенно прижимая пальцы сильнее и сильнее. Я был под ее брюками, и от вожделенного места мои пальцы отделяли лишь тоненькие бархатные трусики. Я поглаживал именно там, где нужно.

Моя милая стала выгибать спину, ее дыхание участилось, а стоны стали длиннее и громче. Прервавшись на пару секунд, я снял ее кофту, и расстегнул бюстгальтер. У нее было потрясающе белого цвета белье. Ничего вычурного, но красивое и аккуратное. Вернув свою руку на прежнее место, я стал целовать ее шею. Поцелуи были неторопливые. Я старался быть нежным насколько мог. Шея, затем вниз по ключице, и вот они, мои милые подружки. Я начал целовать ее грудь. Затем коснулся языком ее возбужденного соска, и наконец, вобрал его в рот на сколько это было возможным так, чтобы не сделать ей больно. В этот момент, моя любимая чуть вздрогнула. Я подумал, что делаю, что-то не так, но оказалось, она просто поправляет мою руку, которой я ласкал ее снизу. Я понял, что ей нравится и продолжил. Через какое-то время, я стал ласкать губами и языком всюду, где мог достать, не отрывая руки. Я был готов уже долгое время, или долгим оно мне только показалось, но и прекращать прелюдию я не хотел.

Когда я стал опускаться ниже, лаская языком ее животик, моя любимая обняла меня руками, и потянула к себе. Затем стащила с меня футболку и стала расстегивать джинсы. Она замешкалась с ремнем и снова смутилась, но я сказал, что ничего страшного в этом нет. Наоборот я нахожу это очень милым. Оставшись в одних трусах, я быстро сходил на кухню, чтобы взять в ящике средство контрацепции. Вернувшись, я увидел мою возлюбленную уже без трусиков. Она была так прекрасна, так молода и красива. Я снял свой последний предмет одежды, надел на свое возбужденное мужское достоинство защиту и накрыл ее тело своим. Остановившись на секунду, я взглянул в ее глаза. Она этого определенно хотела, как и я, но было, что-то похожее на страх или волнение. Возможно ли, что она боится не произвести на меня впечатление?

– Не бойся – очень мягко, насколько мог, сказал я и улыбнулся.

– Я уже большая девочка – усмехнулась она, как бы говоря: «У меня вообще-то ребенок дома». О том, что именно я имел ввиду она узнала позже.

Я с чувством поцеловал ее и этот поцелуй был первым из тех, о каких вспоминаешь не потому, что он первый или последний, а потому, что он врезается в твою память своим исполнением. Определенно из всех наших поцелуев, что мы совершили с моей любимой после той ночи, этот входил в лучшую пятерку, а может даже и тройку. Я продолжал ее целовать горячо и страстно. Она иногда подключала свой нежный язычок, и когда он касался моего, возбуждение уже невозможно было сдерживать. Я вошел в нее. Это было так тепло и так нежно. Это было божественно. Можно было бы назвать тот миг экстазом, если бы только он наступал до оргазма. Я медленно двигался назад и вперед, очень внимательно прислушиваясь к ее дыханию. Старался чувствовать настрой, и то, как мы физически подходили друг другу. Врать не буду, приходилось несколько раз себя притормаживать, чтобы все не закончилось раньше времени. Она ласкала мне спину. Ее бедра были прижаты к моим вплотную. Она стонала так сексуально, что мне пришлось пару раз представить себе ужасную мерзость, чтобы сбить степень возбуждения. Останавливаться и менять позу было рано, наоборот самое время прибавить. Она сигнализировала мне всем своим телом, всеми звуками, и сам я чувствовал, что пора. Я старался держаться, как мог, но это было чертовски нелегко. Вдруг, неожиданно она остановила меня и спросила:

– Хочешь я сверху?

– Конечно – обрадовался я этой небольшой передышке.

Я сел на диван, прижавшись спиной, а моя любимая сверху на меня. Оказавшись внутри нее второй раз, я испытал то же самое чувство, тот же восторг и не передаваемое блаженство. Скажу Вам честно, каждый раз, когда мы начинали этим заниматься, я испытывал те же чувства, что и тогда на протяжении многих лет.

Едва оседлав меня, она набрала средний, умеренный темп, а вскоре стала двигаться быстрее. Я принялся ласкать ее грудь губами и покусывать за сосок. Ей это нравилось, и она прижала мою голову к своей груди. Когда ее стоны переросли в сдержанные крики, я взял ее за бедра и стал в такт ее движениям прижимать ее к себе. Тут она уже не смогла сдерживать крик и меня это заводило. Слава Богу, что сидя я не был так чувствителен, ведь контролировала соитие моя любимая. Я отдал себя в ее руки.

Когда крики стали прерываться ее томным дыханием, ее тело изогнулось, словно от конвульсий я понял, моя милая получала оргазм. Она была так прекрасна в этом естественном порыве. Такое зрелище всегда делало меня невероятно счастливым, когда я был с ней. Отдышавшись, она спросила, как я еще хочу попробовать. И мы сделали это сзади. Признаюсь, эта поза моя любимая. Я старался быть аккуратным и нежным, но в какой-то момент не сдержал порыв страсти и сделал ей немного больно. Я испугался, но она заверила меня, что все в порядке. После мы продолжили в самой распространенной позе, с которой начали. Я был сверху. Мне нравилось, что она такая маленькая, хрупкая и беззащитная. Но в то же время она была такой ненасытной и всем своим видом показывала, как ей хорошо со мной. Я ускорялся, а она кричала громче. Я больше не мог держаться. Я любил ее. В голове у меня была одна цель доставить ей удовольствие. И судя по всему, я это сделал. Она была самой сексуальной молодой женщиной из всех, кто попадался мне на глаза.

С этими мыслями ко мне почти одновременно пришло покалывающее чувство подступавшей эякуляции. Я тоже не мог сдержать крик наслаждения. Моя милая улыбалась мне. Самая красивая улыбка в мире на самом прекрасном лице. И так смотря ей в глаза и видя ее наслаждение, я кончил. Это был настоящий оргазм, и даже кончики пальцев на ногах у меня свело. Я чуть опустил голову и оперся на локти, а моя партнерша обняла меня и уложила мою голову к себе на грудь. Это был момент, который я не забуду никогда. Момент, когда мы занимались любовью в первый раз. Хотелось плакать от осознания того, что эта нежная, хрупкая, такая красивая девушка сделала меня абсолютно счастливым в тот вечер. Я не думал больше о том, полюбит ли она меня когда-нибудь или нет. Или о том, как сложатся наши отношения дальше. Я жил только одним вечером. Тем самым, когда я почувствовал близость и тепло любимой женщины. Когда мы были удовлетворены друг другом. И скорое расставание не могло испортить нам этот миг.

Мы сходили в душ по очереди. Одевшись, молчали с минуту, а после признались, что именно этого нам обоим и не хватало. Я знал, что ей хотелось секса долгое время, но она не стала бы делать это с кем попало. Как долго у нее не было близости? Мне было все равно. Через несколько недель она задала мне тот же вопрос. Я не хотел отвечать, но она настаивала. Было трудно сразу поверить мне, но, то была правда. До моей любимой у меня не было другой женщины почти восемь лет. Я не знаю, поменяла ли она после этого свое мнение обо мне, или нет, но виду не показала. Может, думала я вру, или посчитала меня странным. Да я никогда и не спрашивал ее об этом.

В тот вечер она сказала, что пора ехать к дочке, и я настоял на том, чтобы оплатить такси, но она категорично была настроена идти пешком. Тогда я сказал, что провожу ее. Она недолго противилась, ведь мы могли побыть еще каких-то полчаса вдвоем. Я собрался минут за десять, а моя милая за это время поправила макияж. Еще одна вещь, которая мне безумно нравилась, это то, что моя девочка красилась не слишком ярко. Чуть-чуть матовой помады, чтобы губки стали выразительнее, немного туши, чтобы реснички привлекли взгляд к бездонным и безумно красивым глазам, и пару мазков пудры. Она настоящая красавица, и было бы грустно портить то, чем наградила природа искусственными уловками. Пожалуйста, не подумайте ничего дурного, мои дорогие читательницы.

Мы вышли на подъезд. Стоял теплый, для наших краев, летний вечер. Было градусов пятнадцать, и моя милая была в одной не самой легкой кофте. Я тоже оделся по-летнему, джинсы и клетчатая рубашка. Но на всякий случай кинул в рюкзак спортивную куртку, вдруг моей драгоценной станет холодно. Воздух был тяжел и пропитан ароматом проснувшейся недавно травы. Моя милая закурила. Меня это не сильно напрягало, я понимал, что курит она немного, и если придет к трем-четырем сигаретам в день, то в один момент поймет, ей это вовсе не нужно. Сойдя с подъезда, я протянул свою руку, чтобы взять ее. С небольшим запозданием, но ровно тоже самое сделала она. Мы не придали этому тогда значения, но сейчас я вспоминаю, что эти движения были нам как привычные. Словно мы вместе уже несколько лет, и не сосчитать сколько раз в моей ладони оказывалась ее.

По дороге мы говорили о разном. Обсуждали фильмы, музыку, говорили о работниках нашего техникума. Ее забавляло, что через меня она могла узнать какие-нибудь подробности, или просто мое мнение о человеке. Студенты любят строить разные теории. Увидят преподавателя в компании с другими людьми, и начнут придумывать, что они делали дальше. Пока история пройдет две-три группы, она превратится в самый настоящий слух, о котором будет судачить все студенческое братство. Мне нравилось, что для нас не было закрытых тем, почти. Ведь я мог облегчить душу, рассказать, что-то, что мало кто мог понять, так как был далеко от специфики моей работы, и быть не только выслушанным, но и понятым. Я мог высказать свое негодование, или вообще пожаловаться на непонимание вокруг и мне становилось легче. Я всегда хотел, чтобы моя девушка была мне еще и другом, с которым мы могли бы говорить на любые темы без ограничений.

Но особенно тяжело, моей любимой давались рассказы из ее детства. Мне было интересно узнать, но видя, как она меняется в лице, я не продолжал расспрашивать. Все, что она рассказывала, было только то, что ее мама запуталась, когда была молода. Встречалась с разными мужчинами, не выбирала, соглашалась строить отношения с кем угодно, лишь бы не быть одной. Маленькой девочке сложно было привыкнуть к постоянно новым маминым ухажерам. Отца своего она никогда не знала, а мама, она не была с ней ласкова. Как и не были ее кавалеры. Никогда не понимал мужчин, которые бьют женщин. Это почти последняя подлость на земле. Ниже этого, только избиение ребенка. Поймите правильно, есть представительницы прекрасного пола, которые ведут себя вызывающе и даже провоцируют на физическую расправу. Можно шлепать ребенка в воспитательных целях, если он по-другому не понимает, но бить потому, что ты пьян как свинья? Потому, что был плохой день, и ты себя не контролируешь? Это не допустимо. Таких людей можно смело очень медленно резать на части острым, как бритва ножом, пока они не умрут от болевого шока или потери крови.

Это покажется странным, но меня посещали иногда такие мысли. Знаю это ужасно, но это вполовину не ужасно как то, что делали в детстве с моей любимой. Месть уже ничего не может исправить, но я бы издевался над теми ублюдками и выродками без малейшего колебания.

Слава Богу, в тот, момент я думал о другом. Думал, что дорога к ее дому короче, чем мне хотелось бы. И вот через каких-то пять минут мы пришли к уже знакомому мне подъезду. На этот раз, из разговора я узнал, что живет она на третьем этаже, в однокомнатной квартире. А зная, что на лестничной площадке квартир по четыре, я мог, уходя рассчитывать увидеть ее в окне. Попрощавшись, мы поцеловались. Уверенно, нежно и очень сладко. Она, улыбаясь, попросила меня написать ей, как только доберусь домой, что я, конечно и сделал. Пожелав ей спокойной ночи, я пошел к себе. Еще чувствуя на губах ее вкус я, как и в прошлый раз, надел наушники и под не помню какую песню, стал задавать себе уже не в первый раз вопрос: «Мне что, правда, так повезло?». Обернувшись, я не увидел моей любимой в окне, как ни хотел. Конечно, она сейчас там с бывшим мужем, спрашивает, как прошел день у ее девочки. Я знал, что между ними все кончено, что он максимум, будет расспрашивать, с кем она проводит время, а она холодно и твердо ответит, что это не его ума дело. А после, не задерживаясь, выпроводит его за дверь. Но все же мне было не по себе от того, что она там с ним. И что он может приходить в ее квартиру, когда захочет повидать их дочурку. Наверно, я лез уже не в свое дело, но не мог с этим мериться. И не стал.