Читать книгу Расколотое королевство - Эрин Уатт - Страница 8

Истон

Проторчав битый час у сестринского поста, я наконец замечаю свою жертву. Засунув руки в карманы, я степенно подхожу к стойке, пытаясь ничем не выдать свое отчаяние.

– Док Джоши, можно вас на минутку?

Он проносится мимо меня, полы белого халата развеваются, открывая под ним синюю униформу.

– Следите за потреблением жидкости в двести пятой палате и докладывайте о любых признаках боли в животе или повышении температуры. – Он передает медсестре карту. – Когда приедет доктор Ковентри?

– В течение часа, сэр, – отвечает круглолицая медсестра, делая какие-то заметки.

Доктор хмурится.

– Так поздно? Мне бы не помешало перекусить сейчас.

– Я могу принести вам бургер, – предлагаю я, пытаясь завладеть его вниманием, и это срабатывает, потому что он поворачивается ко мне.

– А ты кто такой?

Я открываю рот, чтобы ответить, но медсестра делает это первой:

– Это Истон Ройал, сэр. – И добавляет: – Сын Марии Ройал.

Спасибо, чудесная сестра! Потом я куплю вам цветы.

– Истон Ройал, значит? – Джоши чешет голову ручкой, на конце которой зажигается белый фонарик. – И в чем дело?

– Я бы хотел узнать о состоянии Хартли Райт. Моя сестра сказала, что вы приходили и рассказали все им. Но я был у своего брата, поэтому не могли бы вы повторить еще раз для меня? Хартли моя девушка, и я ни в коем случае не хочу облажаться. – Я улыбаюсь – или, скорее, пытаюсь.

– Твоя девушка, говоришь? – Он вздыхает и убирает ручку в карман. – Все непросто. Когда твоя подружка упала, то очень сильно ударилась головой и получила ушиб фронтальной доли головного мозга. Явных повреждений компьютерная томография не показала, но она не дает полной картины. – Доктор пожимает плечами. – Мы можем лишь констатировать у пациента потерю памяти, большей частью автобиографической, а значит, она не помнит конкретные эпизоды, например, как ты пригласил ее на школьный бал, ваш первый поцелуй, ну и все в таком духе. Она может даже не вспомнить, что вы встречались. Мы не знаем, насколько серьезна эта потеря памяти, но… – Джоши умолкает, как будет есть еще новости, похуже тех, которые он только что мне сообщил.

Я весь напрягаюсь.

– Но что?

– Но вчера Хартли сказала, что ей четырнадцать, так что, похоже, она потеряла память о событиях трех прошедших лет или около того. Вы встречались как раз в этот период времени?

Оцепенев, я лишь качаю головой. Себ никак не приходит в себя, а Хартли потеряла память. Поверить не могу во все это дерьмо!

– Вот такая невезуха, сынок. Но воспоминания могут вернуться к ней. Еще рано, но я бы порекомендовал тебе немного подождать, прежде чем рассказывать ей о тех славных днях, что вы провели вместе. Ну, а если в ваших отношениях имели место и плохие моменты, то потеря памяти – это даже хорошо. Хотел бы я, чтобы моя первая жена тоже потеряла память. Наш развод мог бы тогда закончиться не так печально. – Док подмигивает мне, толкнув кулаком в плечо. – Еще вопросы?

– Она очнулась?

– Была в сознании, когда я заходил к ней пару часов назад. Можешь лично в этом убедиться. И замолви за меня словечко перед своим отцом, хорошо? – преувеличенно весело говорит доктор и уходит.

Я опускаю голову на грудь и начинаю считать в обратном порядке от тысячи, чтобы не броситься за ним и не разбить ему голову о плитку.

«Избив доктора, ты не ускоришь возвращение памяти Хартли», говорит моя лучшая сторона.

«Нет, но зато мне станет легче», возражаю я сам себе, в отчаянии сжимая пальцами переносицу.

Могильная тишина больницы, нарушаемая лишь приглушенными голосами, механическими сигналами и щелчками аппаратов, сводит меня с ума. Я хочу уйти отсюда, но стоит мне выйти на улицу, как тревога становится такой сильной, что хочется содрать с себя кожу. Ничего не поделать. Мне нужно оставаться здесь, рядом с Себом и Хартли.

Я иду к палате Хартли, легонько стучу и открываю дверь.

– Мам? – доносится ее слабый голос.

– Это всего лишь я, детка, – отвечаю я, огибая диваны и кресла, отделяющие больничную койку от остальной палаты.

Внутри снова все сжимается, стоит мне увидеть ее – такую маленькую и беззащитную под белыми простынями. Я приседаю на корточки рядом с кроватью и беру ее за руку, стараясь не сдернуть зажим на ее пальце.

– Э-э-э… – Хартли смотрит на наши соединенные руки, затем на мое лицо.

Пустота в ее глазах выбивает почву из-под ног. Она понятия не имеет, кто я. Доктор предупреждал меня, и все же я не был готов, до конца не осознал, что она действительно потеряла память. Этот факт лишь маячил где-то на задворках моих мыслей как что-то малозначительное, не особо важное. Может оттого, что я был слишком самоуверен и думал, что она вспомнит меня несмотря ни на что? Нет, это потому, что я не хотел принять правду. Теперь она обрушилась на меня, и больше нельзя ее игнорировать.

– Это я, Харт. Истон.

Ее глаза округляются, и в них появляется узнавание. Стоп! Она знает меня. Я делаю долгий выдох. Наконец-то снова могу дышать. Почему-то ее присутствие действует на меня успокаивающе.

– Блин, Харт, я так рад, что ты в порядке!

– Ты все время называешь меня Харт. – Она продолжает смотреть на меня. – Это мое прозвище?

Я молчу, потому что до меня вдруг доходит, что никто никогда так не называл ее, и я сам стал называть ее так только после аварии. Мне кажется, благодаря такому обращению мы становимся ближе. Она для меня больше, чем просто Хартли. Она Харт, мое сердце.

Господи! Первый раз в жизни в голову пришли такие сентиментальные бредни. Ни за что и никогда не скажу ей этого вслух.

Так что я лишь пожимаю плечами и отвечаю:

– Это я придумал тебе такое прозвище. Не знаю, называет ли тебя так кто-то еще. – Тут я беру ее руки и подношу к своим губам. Кончики ее пальцев розовые, как у меня. Наверное, ей стало лучше. Правда, несколько ногтей короче остальных. Видимо, сломались во время аварии. Я провожу самым коротким по своей нижней губе. – Эти два дня были для меня настоящим кошмаром, детка. Хотя могло быть куда хуже. Все время себе это повторяю. Все могло быть совсем дерьмово. Ну, как ты себя чувствуешь?

Повисает тишина, и через мгновение она отнимает руку от моих губ. Я смотрю на нее: в широко раскрытых глазах Хартли отражается неподдельная тревога с примесью… страха?

– Хартли? – неуверенно спрашиваю я.

– Истон… Ройал? – она говорит это так, как будто раньше никогда не произносила мое имя вслух.

Черт. Черт!

Хартли действительно не помнит меня.

Ее розовая кожа становится такой же белой, как простыни на кровати.

– Меня сейчас стошнит, – хрипит она и начинает давиться.

Я поворачиваюсь в разные стороны в поисках какой-нибудь емкости. Ничего, кроме отставленного подноса с почти нетронутой едой, не попадается. Я ставлю его на колени Хартли как раз вовремя. Она старается, чтобы ее стошнило на поднос, но это оказывается не так-то просто. По ее бледному лицу струятся слезы.

Выругавшись, я нажимаю кнопку вызова.

– Хартли Райт нужна помощь.

Метнувшись в ванную, я выскакиваю с полотенцем и вытираю ей лицо. Хартли начинает плакать еще сильнее.

– Что мне сделать? – с мольбой спрашиваю я. – Хочешь воды? Или может, мне отнести тебя в душ?

– Уходи. Пожалуйста, просто уходи, – всхлипывая, отвечает она.

Дверь в палату распахивается, и влетает круглолицая медсестра. Ее недавно веселое лицо сейчас выражает предельную серьезность. Она одаривает меня испепеляющим взглядом.

– Можете идти, мистер Ройал.

Медсестра вызывает подмогу, и вскоре палата оказывается заполненной людьми, которые отталкивают меня, чтобы помочь Хартли. Я стою на месте, как идиот, с мокрым полотенцем в руке, в то время как остальные стягивают простыни, приносят салфетки для лица. Один из санитаров хватает меня за плечо.

– Прости, приятель, но мы вынуждены попросить тебя уйти. Пациенту нужны процедуры.

– Но я…

– Нет! – Он даже не дает мне закончить, и я вдруг оказываюсь в коридоре с грязным полотенцем в руках, пялясь на закрытую дверь.

– Ну что, навестил свою подружку? – раздается за моей спиной ехидный голос.

Я разворачиваюсь и сердито смотрю на Фелисити Уортингтон.

– Что ты здесь делаешь?

Она фальшиво улыбается мне.

– Моя бабуля сломала ребро и теперь восстанавливается после операции. Она могла бы умереть из-за своего почтенного возраста и хрупких костей, но спасибо, что спросил.

– Прости, – бурчу я.

Конечно же, и здесь я облажался. От неловкости переступаю с ноги на ногу, ощущая кислый запах рвоты.

– От тебя разит так, словно ты искупался в недельном самогоне и рвоте. Ты что, после аварии ни разу не принял душ?

Я принюхиваюсь: от меня и в самом деле разит. Не потому ли стошнило Хартли? Я сворачиваю полотенце. Рядом с комнатой ожидания есть душевые. Мне не помешает воспользоваться одной из них. Тогда можно будет вернуться сюда и извиниться перед Хартли.

– И чем вы занимались? – Фелисити идет за мной по пятам.

– Спасибо за твою притворную заботу, но я очень переживаю за Хартли и своего брата.

– Когда он очнется, снова впадет в кому, учуяв исходящую от тебя вонь. – Она машет рукой перед лицом. – Поверить не могу, что всерьез рассматривала тебя в качестве своего бойфренда. Ты любишь сквернословить и от тебя скверно пахнет. Бе-е-е.

– Ты перепутала меня с кем-то, кому действительно есть до тебя дело.

Фелисити морщит нос и отступает назад.

– Я бы посоветовала тебе пойти принять душ, прежде чем снова отправляться к Хартли, но это уже вряд ли поможет. Она все равно не узнает тебя. – Презрительно усмехнувшись, Фелисити поворачивается, чтобы уйти.

Как она узнала, что произошло в палате Хартли? Я хватаю ее за руку и разворачиваю к себе.

– И что, черт побери, это значит?

– Фу, не трогай меня! – Она смахивает мою руку.

– Повтори, что ты только что сказала, – требую я.

– Ты не расслышал? – приторно-сладким голосом спрашивает Фелисити. – У твоей девчонки амнезия. Хартли ничегошеньки не помнит, в том числе и то, почему вся твоя семья предпочла бы, чтобы она исчезла с лица земли. Но не волнуйся, милый, я разъяснила ей ситуацию.

– Ты разъяснила ей ситуацию? – в негодовании спрашиваю я.

Если Фелисити переступила порог палаты Хартли и навешала ей лапшу на уши, то я буду душить ее, пока она не задохнется.

– Ты что, еще пьяный? Боже мой, готова поклясться, что так. Вот умора! Наверное, ты до смерти напугал ее. Вонючий здоровый амбал, который признается в своей вечной любви. – Я из последних сил сдерживаюсь, а Фелисити заливается неподдельным дьявольским смехом. – Кто бы мог подумать, что Санта решит сделать мне подарок еще до Рождества!

Фелисити убегает по коридору, и ее длинные волосы развеваются за спиной, словно флаг.

От такой чертовской несправедливости во мне кипит злость. Я не пил ни капли спиртного с вечера аварии. Едва удержавшись от порыва броситься вслед за Фелисити и снести ее с ног, я слышу, как за мной открываются и закрываются двери. Обернувшись, вижу сердито шагающую по коридору медсестру. Бегу за ней.

– Сейчас никаких посетителей, – предугадывая мой вопрос, говорит она.

– Ладно, но скажите, что с ней произошло?

– У нее потеря кратковременной памяти, и то, о чем вы с ней говорили, вызвало нарушение вестибулярного аппарата, отчего ее и вырвало. Док Джоши сказал вам, чтобы вы не мешали ей вспоминать все самостоятельно.

– Но я ничего такого не говорил… – и тут же умолкаю, потому что держал ее за руку, целовал ее пальцы, сказал, что чертовски волновался за нее.

Этого промедления хватает, чтобы медсестра снова набросилась на меня.

– Что бы вы там ей ни сказали, из-за этого ее вырвало, так что в следующий раз будьте поосторожнее, или мы больше не позволим вам навещать ее.

– Хорошо, – говорю я сквозь сжатые зубы и позволяю ей уйти.

Мне хочется закричать, но медсестра и без того уже недолюбливает меня, так что не буду давать еще один повод не пустить меня к Харт в палату. Я пытаюсь собраться с мыслями и сосредоточиться. Сначала самое важное: Харт больна, мне нужно быть сильным ради нее; Себ в коме, ему нужно, чтобы я не падал духом. Я приказываю себе думать только о хорошем. Все живы. Пусть с травмами, но живы. И скоро все наладится.

Я возвращаюсь в гостиную для VIP-персон и удаляюсь в заднее помещение, где находятся душевые. Насухо обтерев себя полотенцем, надеваю ту же одежду, в которой был, и иду в палату Себа. Изо всех сил стараясь не шуметь, открываю задвижку двери и вхожу.

Сойер сидит ссутулившись в изножье кровати. Он находится в палате с тех самых пор, как Себа привезли из операционной. По-моему, он ничего не ел и не спал. Такими темпами Сойер присоединится к своему брату. Зная близнецов, я не стал бы удивляться, что он именно к этому и стремится. Эти двое неразделимы – даже встречаются с одной девушкой.

Я пересекаю комнату и кладу ладонь брату на плечо.

Сойер вздрагивает.

– Он очнулся?

– Нет, но я присмотрю за ним. Иди поспи нормально.

Сойер стряхивает с себя мою руку и бросает на меня свирепый взгляд.

– Отвали! Мы не хотим, чтобы ты был здесь. Это все из-за твоей подружки. – Он показывает большим пальцем на больничную койку.

– Себ поворачивал на скорости семьдесят, – огрызаюсь я.

– Да пошел ты! – выплевывает брат. – Иди ты на хрен вместе со своей девчонкой. Если бы не она, он бы тут не лежал. Мы ездили по той дороге миллион раз, и никаких аварий.

– Да вы чуть не переехали меня у того дома, – не подумав, вступаю я в спор.

– Ты хочешь сказать, что это вина Себа? – Сойер вдруг вскакивает на ноги и встает прямо передо мной. – Хочешь сказать, что он сам вогнал себя в кому? Это все та сука! Та сука! – повторяет он, покраснев от ярости. – Надеюсь, что она сдохнет!

Резко развернувшись, я выхожу из палаты. Лучше это, чем вырубить раздавленного горем брата.

Оказавшись в коридоре, я сползаю вниз по стене. Черт, ну и дела! Хартли не притворялась. Она действительно меня не помнит, а когда узнала мое имя, ее стошнило. Брат в коме, а его близнец молится о смерти моей девушки.

Мне ничего от тебя не нужно. С нашей первой встречи у меня от тебя лишь одни проблемы. Ты можешь только разрушать.

Слова Харт, те самые, которые она сказала мне прямо перед аварией, преследуют меня. Это моя вина. Напившись до потери пульса, я был уверен, что смогу решить все проблемы, но вместо этого сделал только хуже. Боже мой! Если кто-то и заслужил оказаться на больничной койке, так это я.