Читать книгу Отведи удар - Эрл Стенли Гарднер - Страница 3

По дороге я на несколько часов остановился поспать в кемпинге и прибыл в Оуквью рано утром. В кафе при гостинице я съел довольно гнусный завтрак и пошел к администратору.

– Доброе утро, мистер Лэм, – сказал дежурный. – Ваши вещи лежат здесь. Мы не знали, собираетесь ли вы выписываться, – ведь вы уехали так неожиданно. Мы уже… гм… беспокоились о вас.

– Не стоило волноваться. Я сейчас оплачу счет.

Когда я протянул деньги, он обратил внимание на мое лицо.

– Попали в аварию? – спросил он.

– Нет. Просто я сонный ходил по паровозному депо, и на меня налетел локомотив.

– О! – ужаснулся клерк, протягивая мне квитанцию и сдачу.

– Миссис Линтиг уже встала? – спросил я.

– Не думаю. Она еще не спускалась.

Я поблагодарил его и пошел по улице к редакции «Блейд».

Мариан Дантон вышла мне навстречу.

– Привет. Как дела? О боже! Что у вас с глазом?

– Я споткнулся. Пытался получить для вас двадцать пять долларов, но ничего не вышло. Зачем она сюда приехала?

– Наверное, просто проведать друзей. Не забудьте, что это я вам сообщила.

– Проведать друзей после стольких лет? И почему в гостинице?

– Действительно, странно.

– Как она выглядит?

– Очень постарела. С ней виделась миссис Пурди, мать ее старой подруги. Говорит, что она выглядит ужасно. За эти годы миссис Линтиг поседела и очень поправилась. Она рассказывала миссис Пурди, что ни разу не чувствовала себя счастливой с тех пор, как ее бросил доктор Линтиг.

– Прошло уже больше двадцати лет, – заметил я.

– Да, это очень большой срок, особенно для того, кто был несчастлив.

– Конечно, – согласился я. – А зачем вы напомнили мне о своих заслугах?

– Потому что не люблю, когда меня отодвигают в сторону.

– Кто вас отодвигает?

– Вы.

– Что-то я вас не понимаю.

– Не притворяйтесь, Дональд. С миссис Линтиг связано что-то важное. Слишком многие проявляют к ней интерес. И если вы не будете мне доверять, то – предупреждаю вас – больше вы ничего не узнаете.

– А как насчет новой информации? – спросил я.

– Посмотрим. Дональд, что на самом деле случилось с вашим глазом?

– Я встретился с Чарли.

– С Чарли?

– Да. Вы знаете, о ком я говорю. Ваш жених был возмущен, что я пригласил вас на ужин.

– О! – Мариан опустила глаза. В уголках ее губ заиграла улыбка. – Он ревновал?

– Ужасно.

– Вы ударили его первым?

– Нет, он нанес первый удар.

– А кто ударил последним?

– Первый удар и был последним. Старая поговорка «Кто был первым, тот станет последним» вполне применима и к дракам.

– Мне придется поговорить с Чарли, – сказала она. – Он не повредил руку?

– Его рука, наверное, стала короче на пару дюймов от этого удара. Но в остальном он в порядке. Так как насчет новых сведений?

– А о чем вы хотите услышать?

– О вашей полиции. У вас есть сорокалетний коп ростом шесть футов, весом около двухсот двадцати фунтов, черноволосый, с серыми глазами, раздвоенным подбородком и родинкой на правой щеке? У него характер верблюда и сговорчивость мула. Его, конечно, зовут не Чарли?

– У нас такого нет, – сказала Мариан. – Нашим копам лет по шестьдесят – шестьдесят пять. Их назначают по блату. Они все жуют табак, все очень подозрительны и главной своей задачей считают выкачать побольше штрафов с заезжих водителей, чтобы пополнить свой заработок. Дональд, это коп поставил вам синяк под глазом?

– Точно не знаю. Я могу снять объявление в газете?

– Уже поздно. Вот ваша почта. – Мариан протянула мне мешочек с письмами, перевязанный прочной веревкой.

– О господи! Похоже, все местные жители сочли своим долгом мне написать.

– Здесь всего тридцать семь писем, – возразила Мариан. – Не так уж это и много. Теперь вы понимаете, что объявления в «Блейд» приносят хороший результат?

– Мне нужна секретарша, – сказал я. – Лет двадцати двух – двадцати трех, с карими глазами и каштановыми волосами, с приятной, искренней улыбкой.

– И конечно, она должна быть верна своему боссу?

– Да, разумеется.

– Среди тех, кто ищет работу, я не знаю ни одной, соответствующей вашим требованиям, – улыбнулась Мариан. – А впрочем, я буду иметь это в виду.

– А вы могли бы взять меня на работу на пару часов?

– А чем вы хотите заняться?

– Взять интервью для «Блейд».

– Мы могли бы использовать мужчину лет двадцати шести – двадцати семи, ростом пять футов пять дюймов, с волнистыми темными волосами, умными темными глазами и синяком под глазом. Но он должен будет работать на газету, а не на себя.

– Вы ведь родственница редактора газеты?

– Да, он мой дядя.

– Скажите ему, что вы наняли репортера, – сказал я, направляясь к двери.

– Смотрите не подведите нас, Дональд.

– Не сомневайтесь.

– Вы хотите пойти к миссис Линтиг?

– Да.

– И представитесь ей как репортер «Блейд»?

– Как раз это я и собираюсь сделать.

– Могут быть осложнения, Дональд, – серьезно сказала она. – И я боюсь, что дяде это не понравится.

– Это будет ужасно. Мне придется занести вашего дядю вместе с Чарли в список местных врагов.

– Вы не хотите забрать свою почту? – спросила она.

– Не сейчас. Я зайду к вам позже. Скажите, а человек, которого я описал, не может оказаться помощником шерифа?

– Нет. Они все носят большие сомбреро. И вообще, это очень приличные люди.

– У этого человека манеры столичного жителя, – сказал я и направился к двери.

– Если вы возьмете меня в долю, – сказала она мне в спину, – я готова с вами работать.

– Боюсь, что не смогу взять вас в долю. Я же говорил, что пробовал это сделать, но ничего не вышло.

Мне показалось, что в ее глазах промелькнуло что-то похожее на облегчение.

– Ладно, – сказала она, – по крайней мере вы не скажете, что я вам этого не предлагала.

Я кивнул и закрыл за собой дверь.

Когда я вернулся в гостиницу, миссис Линтиг в холле не было. Клерк предложил позвонить ей в номер.

Система телефонной связи была гордостью гостиницы. Ее установили недавно, чтобы «полностью модернизировать» здание. В холле аршинными буквами было написано: «ДОМОФОН». Под этой надписью на убогом столике стоял один телефонный аппарат. Я взял трубку, и дежурный соединил меня с номером миссис Линтиг.

– Алло. – Ее голос звучал глухо и осторожно.

– Вас беспокоит мистер Лэм из «Блейд». Я хотел бы взять у вас интервью.

– О чем? – спросила она.

– Нашим читателям интересно будет узнать, как вы нашли Оуквью после долгого отсутствия.

– И ничего о… о моих личных делах?

– Ни слова. Я сейчас поднимусь, если вы не возражаете.

Она явно колебалась, но я уже положил трубку и двинулся к лестнице. Миссис Линтиг ожидала меня у двери своего номера.

Она была довольно массивной, волосы ее поседели, глаза были темными и мрачными. Лицо миссис Линтиг было напряженным, в глазах светилось тревожное ожидание. Чувствовалось, что она хочет остаться одна и вовсе не расположена принимать посетителей.

– Это вы мне звонили? – спросила миссис Линтиг.

– Да.

– Как вас зовут?

– Лэм.

– И вы работаете в одной из газет?

– Да, у нас всего одна газета.

– Как, вы сказали, она называется?

– «Блейд».

– Ах да. Но я не хочу давать интервью.

– Мне кажется, я вас понимаю, миссис Линтиг. Вас, естественно, возмущает мысль о том, что газета может вмешаться в ваши личные дела. Но мы только просим вас поделиться впечатлениями о городе. Ведь вы здесь так долго не были.

– Двадцать один год.

– Как вам понравился город?

– Забытый богом провинциальный городишко. Страшно подумать, что я прожила здесь столько лет. Если бы можно было вернуться в прошлое, я не стала бы терять здесь время. Если бы я только могла… – Она замолчала и посмотрела мне в глаза. – Наверное, об этом не стоит говорить?

– Да, пожалуй.

– Я тоже считаю, что это лишнее. Так что я должна сказать?

– Что город до сих пор сохранил свою неповторимую индивидуальность. Может быть, другие города быстрее развивались, но при этом стали безликими. А Оуквью смог сохранить свою особую прелесть.

Близоруко прищурившись, она внимательно разглядывала меня.

– Я вижу, вы сами знаете все ответы, – сказала она. – Перейдите, пожалуйста, к свету, здесь я буду вас лучше видеть.

Я подошел к лампе.

– Вы выглядите слишком молодо для репортера.

– Да, пожалуй.

– Я не могу разглядеть вас как следует. Эта гостиница заслуживает звания самой ужасной уже потому, что мальчик-посыльный разбил мои очки через пятнадцать минут после того, как я сюда въехала. Он уронил чемодан прямо на них, и очки разлетелись вдребезги.

– Это ужасно, – сказал я. – У вас это была единственная пара?

– Да. Мне пришлось послать за запасными. Сегодня их должны доставить.

– Откуда их пришлют? – поинтересовался я.

Ее глаза сверкнули, и она внимательно посмотрела на меня.

– От моего окулиста.

– Из Сан-Франциско?

– Мой окулист, – твердо сказала миссис Линтиг, – отправил их по почте.

– Значит, вы заметили, – я поспешил сменить тему, – как изменился наш город?

– Еще бы!

– Конечно, это уже не то место, которое вы помнили. Оуквью, наверное, кажется вам теперь гораздо меньше.

– У меня такое впечатление, что я рассматриваю город через бинокль, повернутый обратной стороной. Не понимаю, что удерживает здесь людей.

– Климат, – ответил я. – Когда-то я плохо его переносил, и мне даже пришлось уехать. А потом вернулся сюда и прекрасно себя чувствую.

– А что с вами было? – озадаченно спросила она.

– О, много всякого.

– Вы выглядите немного хрупким, но вполне здоровым человеком.

– Я действительно теперь здоров. Вы, наверное, смотрите сейчас на Оуквью, как человек, повидавший мир. Когда вы уезжали, то видели наш город как бы изнутри. А теперь вы стали гражданином мира. Скажите мне, миссис Линтиг, как вы находите Оуквью по сравнению с Лондоном?

Она легко преодолела это препятствие.

– Он поменьше, – сказала она и, чуть помолчав, добавила: – А кто вам сказал, что я была в Лондоне?

Я улыбнулся самой обаятельной улыбкой, но она не подействовала на миссис Линтиг – видимо, потому, что она была без очков.

– Ваши манеры, – сказал я. – У вас появился космополитический стиль. Вы теперь вовсе не кажетесь частью Оуквью.

– И слава богу. Этот городок нагоняет на меня тоску.

Я достал блокнот и сделал небольшую запись.

– Что это? – подозрительно спросила она.

– Я просто записал ваши слова, что городок наш не современный, но сохранил свою индивидуальность.

– Чувствуется, что вы очень тактичный человек, – сказала она.

– Это необходимое для репортера качество. Вы поддерживали контакт с доктором Линтигом?

– Нет, хотя мне бы этого хотелось. Я понимаю, что он где-то заработал уйму денег. После всех неприятностей, которые он мне причинил, было бы справедливо, если бы теперь он что-нибудь сделал для меня.

– Значит, вы что-то о нем слышали?

– Нет.

– Должно быть, вся эта история была для вас ужасным потрясением, миссис Линтиг?

– Да. Она испортила всю мою жизнь. Я приняла ее очень близко к сердцу. Он значил для меня больше, чем я думала, и я пришла в неистовство, когда узнала о его неверности. Подумать только, он содержал эту женщину прямо под носом у меня!

– Судя по записям, он перевел всю собственность на ваше имя?

– Ну, это была капля в море. Нельзя разбить сердце женщины, разрушить ее жизнь, а потом швырнуть ей подачку и считать, что она будет вести себя, словно ничего не произошло.

– Да, я понимаю. Наверное, эта история постоянно мучила вас. Это дело так и не было закрыто?

– Теперь оно закрыто, – заметила миссис Линтиг.

– Закрыто?

– Да. Как вы думаете, для чего я приехала в Оуквью?

– Навестить старых друзей.

– У меня нет здесь друзей. Те, что были, давно разъехались. Такое впечатление, что все, кто чего-то стоил, уехали из города. Что произошло с Оуквью?

– Ему постоянно не везло. Железная дорога перенесла свои мастерские, а потом произошли еще кое-какие неприятности.

– Хм, – сказала она.

– Я так понял, что вы все еще замужем за доктором Линтигом?

– Ну конечно.

– И вы не слышали о нем в течение двадцати одного года?

– Но мы же договорились, что вы не будете задавать таких вопросов.

– Не для печати, – попытался настаивать я. – Мне просто хочется лучше вас понять.

– Постарайтесь понять меня без этой информации.

– Вашу историю, – сказал я, – можно рассматривать с позиций общечеловеческих интересов – несчастье развода и все, что с этим связано. Вас и доктора Линтига все здесь признавали и были о вас самого высокого мнения. У вас было множество друзей. Потом все это началось для вас как гром среди ясного неба. Вы оказались перед необходимостью заново строить свою жизнь.

– Я рада, что вы смогли посмотреть на все моими глазами.

– Я пытаюсь понять вас. Хотелось бы узнать немного больше. Это сделало бы статью интереснее.

– Вы человек тактичный, – ответила миссис Линтиг, – а я нет. Вы знаете, как нужно писать, а я нет.

– Значит, вы разрешаете мне высказывать свои собственные суждения?

– Да… Нет. Погодите минутку… Пожалуй, нет. Думаю, лучше вообще не касаться этого вопроса. Просто скажите, что иск отозван. Этого достаточно. Я бы не хотела, чтобы о моих чувствах распространялись в прессе ради того, чтобы удовлетворить любопытство любителей скандалов.

– Вы ничего плохого не сделали. Это все доктор Линтиг.

– Теперь я понимаю, что была просто маленькой дурочкой. Если бы я тогда лучше знала жизнь, то просто закрыла бы глаза на все, что происходит, и спокойно оставалась бы его женой.

– Вы имеете в виду, остались бы жить здесь, в Оуквью?

Она даже вздрогнула:

– Господь с вами, нет! Этот город мертв… Он старомоден, но смог сохранить свою индивидуальность. Он совсем неплох для людей, которые к нему привыкли.

– Наверное, странствия изменили вас. Может быть, изменились вы сами, а Оуквью остался прежним.

– Наверное.

– Где вы сейчас живете, миссис Линтиг?

– Здесь, в этой гостинице.

– Я имею в виду ваш постоянный адрес.

– Вы хотите его опубликовать?

– Почему бы и нет?

Она рассмеялась:

– И половина городских психов начнет мне писать письма. Нет, я уже не существую для Оуквью, а Оуквью не существует для меня. Это была тяжелая глава в моей жизни, и я хотела бы закрыть ее и забыть.

– Тогда, я думаю, вы хотели бы оформить развод и обрести свободу.

– Мне не нужна свобода.

– Разрешите спросить, почему?

– А это уже не ваше дело. Бог мой, неужели я не могу приехать в город и уладить свои дела без того, чтобы газетчики совали нос в мою личную жизнь!

– Люди интересуются вами. Многие ломали голову над тем, что с вами произошло.

– Кто?

– О, очень многие.

– Более конкретно, пожалуйста.

– Практически все наши читатели.

– Не верю. Не могут они помнить человека, который уехал сто лет назад.

– А позже вы с кем-нибудь говорили о разводе?

– А если и говорила, то что из этого?

– Я просто поинтересовался.

– Вы слишком много хотите знать, молодой человек, – сказала она. – Вы обещали, что не станете выпытывать мои личные тайны.

– Только то, что вы сами хотели бы нам сообщить, миссис Линтиг.

– А я ничего не хотела бы вам сообщать.

– Имея в виду обстоятельства, можно предположить, что такая женщина, как вы, – прошу меня простить, миссис Линтиг, – такая привлекательная женщина могла встретить человека, которого она бы полюбила и снова вышла замуж.

– Кто сказал, что я снова вышла замуж? – воскликнула она, глядя на меня горящими черными глазами.

– Это было просто предположение.

– Вот что, пусть лучше люди в Оуквью думают о своих делах, а я займусь своими.

– И конечно, всех интересует, что случилось с доктором Линтигом и его медсестрой.

– Да я бы пальцем о палец не ударила, чтобы узнать о нем! Я живу своей собственной жизнью.

– Но если вы отзовете иск о разводе, то юридически вы останетесь замужем за доктором Линтигом. Сейчас вы его законная жена, если только не было развода в Рино или…

– Развода не было.

– Вы так уверенно об этом говорите.

– Конечно. Я же знаю состояние моих дел и знаю, что я сделала.

– Но вы не знаете, что он сделал.

– Это не имеет значения. Дело о разводе было возбуждено здесь, в Оуквью, и подлежит юрисдикции местного суда. Пока это дело не закрыто, он нигде не мог получить свидетельства о разводе, которое стоило бы больше, чем бумага, на которой оно написано.

– Это вам подсказали ваши адвокаты?

– Мистер Лэм, – сказала она, – мы, кажется, уже достаточно поговорили. Я ничего не буду сообщать прессе о моих личных делах. Вы хотели узнать, какие у меня впечатления от Оуквью, и я вам об этом рассказала. Я еще не завтракала, и у меня ужасно болит голова из-за этих разбитых очков. Какой растяпа этот посыльный!

Она встала, подошла к двери и открыла ее.

– Вы хотите что-то написать о докторе Линтиге?

– Я хочу написать о прекращении дела о разводе.

– А зачем?

– Это интересная новость.

– Ну хорошо, напишите об этом.

– И ваш приезд в Оуквью – это тоже интересная новость.

– Напишите и о моем приезде.

– Читателям будет интересно узнать и ваш комментарий.

– Я не давала никаких комментариев. Вы просто поговорили со мной, и я не хочу, чтобы хоть одно слово из того, что я сказала, было опубликовано. До свидания, мистер Лэм.

Я вежливо поклонился:

– Большое спасибо за интервью, миссис Линтиг.

Она со стуком захлопнула за мной дверь. Я вернулся в редакцию «Блейд».

– У вас есть переписчик? – спросил я у Мариан.

– О да, мистер Лэм, для лучших репортеров.

– А где он?

– Вон в том углу. Его зовут мистер Корона, мистер Смит-Корона.

– Перед тем как идти к нему, я хочу вам сообщить, что взял интересное интервью у миссис Линтиг. Она требует, чтобы мы его не публиковали, и грозит обвинить газету в клевете. Будем мы его публиковать или нет?

– Не будем, – быстро ответила она.

– Я могу сделать из этого превосходный очерк, из тех, что нравятся вашим читателям.

– И это может принести нам новых подписчиков?

– Наверняка.

– А откуда они возьмутся?

– Это нечестно, удар ниже пояса! – притворно возмутился я.

– Понимаете, мистер Лэм, мы отстали от жизни, – улыбнулась Мариан. – Мой дядя – человек старомодный, и он не захочет, чтобы газету обвинили в диффамации.

– Но ваш дядя сказал, чтобы вы пошли со мной поужинать и выудили новости, – возразил я. – Так что он не безразличен к новостям.

– Я рада, что вы напомнили мне о моих обязанностях. Так как насчет очерка?

– Нет, – ответил я. – Если ваш дядя его опубликует, я подам на него в суд за диффамацию.

– Но вы можете по крайней мере удовлетворить мое любопытство?

– Я вас знаю, – усмехнулся я. – Как только я вам все расскажу, вы тут же бросите меня одного. Вспомните, как вы учили меня заказывать ужин.

– Мой дядя не разрешит мне идти с вами, если я не получу интересных сведений.

– Пожалуй, это верно, – согласился я. – Попробую что-нибудь придумать.

– А что вы предприняли по багажу Эвелин Делл? – вдруг спросила она.

– Подождите, давайте по порядку. Что это за багаж Эвелин Делл?

– Вы знаете это лучше меня, Дональд. Вы человек изобретательный. Мы выяснили, что фамилии и адреса Миллера Кросса и Эвелин Делл были фальшивыми. Это все, что мы узнали. Потом, естественно, мы уточнили, что предприняли вы.

– И что же вы узнали?

– Что вы наводили справки относительно багажа. После этого мы написали в железнодорожную компанию. Сегодня утром я получила от них письмо и узнала, что иск был предъявлен не Эвелин Делл, а Эвелин Д. Харрис.

– Вы получили ее адрес?

– Да. Железнодорожная компания всегда хорошо относилась к местным газетам.

– И вы собираетесь встретиться с ней?

– А вы?

– Смотря по обстоятельствам.

– Что она вам сказала, Дональд?

Я покачал головой.

Девушка сердито посмотрела на меня:

– Вы хотите играть по очень странным правилам – все брать и ничего не давать.

– Мне очень жаль, Мариан. Вы хотите, чтобы мы были партнерами и обменивались информацией. Но я просто не могу пойти на это. Вы работаете в газете и хотите сделать очерк, а мне нужно совсем другое. Реклама может только помешать моей игре.

Девушка задумчиво водила карандашом по лежавшему перед ней листку бумаги.

Через минуту она сказала:

– Ну что же, теперь мы с вами понимаем друг друга.

– Ваш дядя дома? – спросил я.

– Нет. Он уехал на рыбалку.

– А когда он уехал?

– Вчера рано утром.

– Значит, он еще не знает?

– О чем?

– О приезде миссис Линтиг.

– О, – сказала она. – Дядя не уезжал до тех пор, пока все не разузнал о ее приезде.

– И он доверил вам описать это большое событие и выпустить газету.

Мариан еще немного порисовала, а потом ответила:

– Для газеты это не большая новость, Дональд. Миссис Линтиг никого особенно не интересует. Это давняя история. Люди, которые ее знали, уехали отсюда. Это были люди молодые. Когда ушел бизнес, ушли и они.

– Что же все-таки случилось с вашим городом? – спросил я.

– Вывалилось дно, – ответила Мариан. – Железнодорожные мастерские переехали. Проходчики в нашей шахте дошли до водяного кармана, и выработка была затоплена. Они так и не смогли откачать оттуда воду. А потом была еще целая серия неприятностей. Когда в городе такой спад, люди всегда бегут из него.

– Но ваш дядя видел и лучшие времена?

– О да, он уроженец Оуквью и ни за что отсюда не уедет.

– А вы?

В глазах девушки внезапно сверкнула ненависть.

– Если бы я только могла отряхнуть пыль этого захолустья с моих ног, – сказала она, – я бежала бы отсюда куда глаза глядят. Мое пальто и шляпка там. – Она показала пальцем на небольшой шкаф. – Укажите мне возможность переехать в город – и я не стану тратить время даже на то, чтобы взять шляпку и пальто.

– Почему бы вам тогда не поехать в город и не попробовать завести там знакомства?

– Я собираюсь сделать это в ближайшие дни.

– А что скажет Чарли?

– Оставьте Чарли в покое!

– Мне кажется, что ваш приятель – это не тот здоровый парень с раздвоенным подбородком и родинкой на щеке.

Ее карандаш носился по листку с бешеной скоростью.

– Я не люблю, когда меня дурачат, – сказала Мариан.

– Я вас не дурачу. Я спрашиваю.

Она швырнула карандаш на стол и посмотрела на меня.

– Вы снова играете, Дональд Лэм. Но вам меня не обдурить. Вы очень хитры, осторожны и находчивы. Но я чувствую, что здесь пахнет каким-то большим делом. Если бы я узнала, что это, то могла бы уехать отсюда и устроиться где-нибудь в большом городе. А я только об этом и мечтаю.

– В таком случае, – сказал я, – мне остается только пожелать вам счастья.

– Счастья? – переспросила она.

– Да, счастья в этом городе. – Я пошел к выходу.

Я чувствовал, что она стоит у стола, глядя на меня с обидой и возмущением, но не оглянулся.

Когда я вернулся в гостиницу, портье сказал, что меня вызывали по междугородной. Я зашел в номер, взял трубку и через десять минут услышал голос Берты Кул. Она говорила самым вкрадчивым голосом, на какой была способна:

– Дональд, милый. Никогда больше так не делай.

– Что вы имеете в виду?

– Не уходи от Берты надутым.

– У меня была работа, и я пошел ее выполнять. С ней и так вышла слишком большая задержка. А если на мое имя еще будут приходить телеграммы наложенным платежом, вы их, пожалуйста, оплачивайте.

– Обязательно, Дональд, – промурлыкала она. – У Берты было ужасное настроение. Одна маленькая неприятность совершенно выбила ее из колеи.

– Вы что, звоните мне в Оуквью, только чтобы рассказать о своем настроении?

– Нет, милый, я хотела сказать, что ты был прав.

– Относительно чего?

– Относительно доктора Линтига. Я только что проверила записи в Медицинском бюро. Пришлось, конечно, посидеть, пока я разобралась в их бумагах, но я это сделала.