Читать книгу Доступен каждому - Эрл Стенли Гарднер - Страница 2

Во второй половине дня самолет мягко приземлился на посадочную полосу аэропорта Тусона.

Я прошел к выходу и заметил стоящего неподалеку высокого светловолосого мужчину в ковбойской шляпе. На вид ему было чуть больше тридцати. Внимательные голубые глаза всматривались в пассажиров.

В толпе встречающих он выделялся своим независимым и уверенным видом.

Я задержал на нем свой взгляд. Мужчина протиснулся вперед.

– Дональд Лэм? – уверенно спросил он.

– Верно.

Сильные пальцы до боли сжали мою руку и отпустили. Спокойная улыбка на мгновение осветила его обветренное лицо.

– Я Крамер, К-Р-А-М-Е-Р, – сказал он. – С фермы «Холмистая долина».

Вместе со мной прибыло около сорока пяти пассажиров, но он каким-то образом сумел безошибочно распознать меня в толпе.

– Полагаю, у вас было описание внешности, – сказал я.

– Вашей?

– Да.

– Нет, что вы. Просто мне велели встретить гостя, Дональда Лэма, который приезжает к нам на три недели.

– Как вы меня узнали в этой толпе?

Он улыбнулся:

– Я гостей всегда узнаю.

– Каким образом?

– В действительности не я вас, а вы меня узнали, – проговорил он, растягивая слова, как это делают жители Техаса.

– Это как же?

– Тут все дело в психологии. Я надеваю ковбойскую шляпу, выхожу вперед, у меня загорелое лицо, потому что я много бываю на воздухе. Приезжающие к нам отдыхать знают, что их должны встречать, и, конечно, им интересно, как их найдут и как довезут до фермы. Они замечают меня, на секунду отворачиваются, а потом смотрят снова, и я почти слышу, как они спрашивают себя: «Не этот ли человек меня встречает?» – Крамер улыбнулся.

– Отличное знание психологии, – сказал я.

– На этой ферме часто приходится быть психологом.

– Вы изучали психологию?

– Тише.

– А что здесь такого?

– Если человек знает, что ты используешь психоанализ, труднее достигать результата.

– Но мне-то вы признались.

– Вы – это совсем другое дело. Вы спросили: «Как вы меня узнали в этой толпе?» Большинство людей говорят иначе: «Как только я вас увидел, я сразу понял, что это вы, мистер Крамер».

На его логику я ничего не ответил. Я был сражен.

Получив багаж, мы подошли к яркому фургону, на котором был изображен холм с целой вереницей всадников, спускающихся по извилистой тропинке, сбоку большими буквами была сделана надпись: «Ферма-пансионат „Холмистая долина“». На задней дверце была изображена вставшая на дыбы необъезженная лошадь, а на другой стороне машины – веселая компания на лошадях, плавательный бассейн и девушки в облегающих купальных костюмах.

– Наверное, у вас на ферме есть свой художник? – спросил я.

– Эти картинки делают свое дело. Каждый раз, когда я приезжаю в город за продуктами, я останавливаю машину в людном месте и вешаю на дверцу коробку с брошюрками, где рассказывается о нашей ферме, ценах и обо всем остальном. Вы удивитесь, узнав, какая это замечательная реклама. Туристы, приезжающие в Тусон, смотрят на эти картинки, читают брошюрку, и у них появляется желание отправиться на нашу ферму отдохнуть.

– Опять психология?

– Еще какая!

– Вы владелец этой фермы?

– Нет, я на ней работаю.

– У вас должно быть прозвище. Вас ведь не называют Крамером, не так ли?

– Вы правы, – усмехнулся он. – Меня называют Баком.

– Это ваше сокращенное имя?

– Мое имя Хобарт. Не будут же меня именовать «Хоб».

– Многие ковбои зовут друг друга «Текс».

– Это Аризона.

– Мне показалось, что у вас техасский акцент.

– Не говорите это никому, – сказал он, укладывая мои чемоданы в машину. – Ну, поехали.

Мы выехали из Тусона и направились по пустыне на юго-восток в сторону гор. Путь был довольно долгим.

Бак Крамер рассказывал о пустыне, о пейзаже вокруг нас, о чистом воздухе, но о себе больше не сказал ни слова и очень мало – о ферме «Холмистая долина».

Мы въехали в большие распахнутые ворота, проехали пару миль вверх по крутому склону, свернули в сторону и остановились на вершине небольшого плато у подножия гор, окрашенных в сумерках багряным цветом.

Крамер припарковал машину и сказал:

– Я отнесу ваши вещи в коттедж, и, если вы пойдете со мной, я представлю вас Долорес Феррол.

– Кто она? Хозяйка?

– Сотрудница, массовик-затейник. Она встречает гостей и следит, чтобы они не скучали. А вот и она.

Долорес Феррол оказалась настоящей красоткой.

Ей было лет двадцать шесть – двадцать семь – возраст, когда женщина становится взрослой, оставаясь при этом очень соблазнительной. Одежда подчеркивала все изгибы фигуры, а у нее было что подчеркнуть: формы ее тела были плавными и обтекаемыми, такие формы надолго остаются в памяти мужчины и время от времени, особенно по ночам, беспокоят его воображение.

Большие темные глаза окинули меня сперва несколько удивленным, затем спокойным оценивающим взглядом.

Она подала мне свою руку и задержала ее в моей на целую минуту.

– Добро пожаловать в «Холмистую долину», мистер Лэм, – сказала она. – Думаю, вам у нас понравится. – Она одарила меня выразительным взглядом, и я почувствовал легкое пожатие ее руки. – Мы вас ждали. Вы будете жить в коттедже номер три. Через пятнадцать минут подадут коктейли, через тридцать пять – начнется обед. – Она повернулась к Крамеру: – Бак, отнеси, пожалуйста, эти чемоданы.

– Будет сделано.

– Я покажу вам ваш коттедж. – Она нежно коснулась ладонью моей руки.

Мы прошли через внутренний двор мимо огромного плавательного бассейна, возле которого стояли столики, кресла и пляжные зонты. Дальше располагался ряд коттеджей, имевших вид бревенчатых домиков.

Номер третий был вторым от конца, на северной стороне ряда.

Долорес открыла дверь.

Я наклонил голову и подождал, пока она войдет. Она вошла и быстро повернулась, глядя на меня зовущим взглядом.

– Сейчас придет Бак с вашими вещами, и мы не успеем с вами обсудить ситуацию, я поговорю с вами позднее. Вы, наверное, знаете, что мы будем работать вместе.

– Мне сказали, что вы будете держать со мной контакт, – сказал я.

– Конечно.

Послышался громкий топот ковбойских ботинок, и на крыльцо поднялся Бак с чемоданами.

– Вот и я. До встречи, Лэм. – Он ретировался с подозрительной поспешностью.

Долорес приблизилась ко мне.

– Я думаю, мы сработаемся, мистер Лэм, – сказала она. – Дональд, меня зовут Долорес.

– Очень приятно. Мы будем работать с вами в тесном контакте?

– Очень в тесном.

– Давно вы подрабатываете на этой второй работе? – спросил я.

Она была так близко, что я почувствовал тепло ее тела, когда она дотронулась кончиком указательного пальца до моего носа и слегка его надавила:

– Не будьте таким любопытным, Дональд. – Она рассмеялась, раскрыв алые губы и обнажив белые, как жемчуг, зубы.

Я невольно обнял ее: податливое тело, казалось, растворилось в моих руках, горячие губы уверенно нашли мои и обожгли поцелуем страстного обещания.

Через мгновение она легонько оттолкнула меня и сказала:

– Не шалите, Дональд. Мы не должны забывать о нашей работе, ведь если я увлекаюсь людьми, то это надолго. Вы симпатичный, а я импульсивна. Простите мне мою слабость.

– Это я должен просить у вас прощения, я был зачинщиком.

– Вам так кажется. – Она рассмеялась гортанным смехом.

Достав из кармана платок, она заботливо вытерла помаду с моего лица.

– Вам нужно идти, Дональд. Сейчас начнут подавать коктейли.

– Мне не хочется коктейля, я бы лучше остался здесь.

Она пощекотала пальцами мою руку:

– И мне тоже не хочется, но работа есть работа, Дональд. Пойдемте. – Она схватила меня за руку и потянула к двери, говоря: – Я представлю вас отдыхающим, но ведите себя спокойно, здесь пока что нет женщины, которую вы могли бы использовать в качестве приманки. Но у нас забронировано место для мисс Дун, которая приедет завтра. Вас она может заинтересовать. Она работает медсестрой в больнице. Возможно, она та женщина, которая вам нужна. Как бы там ни было, у вас есть две недели, а это срок немалый.

– Когда она приезжает? – переспросил я.

– Завтра.

– Вы знаете все подробности моего задания?

Она обольстительно рассмеялась:

– Когда я веду игру, я знаю все карты, Дональд, и необязательно помечать их. Послушайте, Дональд, вы должны помочь мне. Если хозяйка фермы узнает, что я работаю еще на кого-то, я попаду в неприятное положение. Надеюсь, вы сохраните это в секрете.

– Я не разговорчив, – заверил я.

– Дело даже не в этом. Мы будем с вами встречаться довольно часто, и, чтобы это не вызвало подозрений, вы должны будете играть определенную роль.

– Какую роль?

– Вы притворитесь влюбленным в меня до безумия, а я буду делать вид, что вы мне нравитесь, но мои обязанности не позволяют мне общаться только с одним мужчиной. Я должна сделать так, чтобы все отдыхающие хорошо себя чувствовали. Вы будете негодовать, ревновать меня и искать повод оторвать от моих обязанностей. Потом вы все обдумаете и поймете. Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь узнал, что у меня есть другая работа.

– Кто владеет фермой?

– Ширли Гейдж. Она получила эту ферму в наследство от Лероя Вилларда Гейджа и имеет с нее больше денег, чем если бы продала ее, вложила деньги во что-то другое и получала проценты. Более того, она любит жизнь. Она позволяет пожилым гостям…

– Договаривайте, – попросил я.

– Ну, я присматриваю за молодыми гостями и забочусь, чтобы они хорошо проводили время и общались друг с другом, а Ширли развлекает пожилых клиентов.

– Вы хотите сказать, она чувствует себя одинокой и среди них находит себе компанию?

Долорес рассмеялась:

– Вот мы и пришли. Входите, здесь подают коктейли. Обычно каждому гостю предлагают два коктейля на выбор. Коктейли не крепкие, но вкусные и бесплатные. Вы можете выбрать «Манхэттен» или «Мартини». Входите, Дональд.

Мы вошли в ярко освещенный зал с образцами индейской культуры за стеклянными витринами, с видами пустыни на стенах и индейскими коврами на полу – типичная обстановка для Запада.

Около двадцати человек, разбившись на группы и пары, пили коктейли. Мужчины были в смокингах.

Долорес похлопала в ладоши и сказала:

– Прошу внимания, у нас пополнение, Дональд Лэм из Лос-Анджелеса. Прошу любить и жаловать. – Она взяла меня за руку: – Пойдемте, Дональд.

Это было замечательное представление. Со многими из присутствующих она была знакома не более двадцати четырех часов, но всех помнила по имени. Она представила меня каждому, проводила к бару, убедилась, что я получил коктейль, и занялась другими гостями.

Я увидел, что она здесь общая любимица и хорошо знает, как поднимать людям настроение: она подходила к группе гостей, вступала в разговор, уделяя внимание каждому, затем шла к следующей группе, все время весело шутила и смеялась мелодичным чувственным смехом.

Платье плотно облегало ее фигуру, красивые бедра плавно покачивались, но в этом движении бедер не было ничего вызывающего или чрезмерного, но было что-то, что притягивало внимание мужчин.

Время от времени некоторые мужья отходили от своих жен и присоединялись к группе, где разговаривала Долорес, тогда она быстро извинялась и шла к другим гостям или даже подходила к покинутой жене и непринужденно заговаривала с ней.

Отдыхающие обращались ко мне, спрашивали, надолго ли я приехал, сдержанно интересовались моей личностью. Они не задавали вопросов в лоб, а лишь проявляли умеренное любопытство.

Большинству было от тридцати пяти до шестидесяти лет, новичков можно было легко угадать по воспаленно-красным лицам, не привыкшим к длительному пребыванию на солнце.

Говорили все больше о погоде.

Некоторые приехали со Среднего Запада и рассказывали о снежных бурях, другие прибыли с Тихоокеанского побережья и описывали туманы и облачность.

Я допил второй коктейль, когда прозвенел звонок и все потянулись на обед.

Долорес определила мне место за столом, где сидели брокер из Канзас-Сити с супругой и художница лет тридцати пяти.

Мы плотно пообедали: отличная говядина, жареный картофель, салат, десерт.

После обеда начали играть в карты: бридж, покер. Покер походил на марафонский бег, ставки маленькие, каждый игрок стремился продемонстрировать свое превосходство.

В общем, компания собралась приятная.

Спиртное можно было заказать, написав записку.

Художница, сидевшая со мной, завладела моим вниманием. Она говорила о цветах, об опасности некоторых тенденций в современном искусстве, о вырождении художественных форм и о красоте западного пейзажа.

Одинокая, богатая и разочарованная вдова… У нее были данные, чтобы стать приманкой для симулянта, если бы не чересчур интеллектуальный подход к жизни.

Кадры, на которых человек с травмированной шеей ныряет с вышки в бассейн, чтобы произвести впечатление на красотку в купальном костюме, могли бы потрясти присяжных, но кадры, где парень сиднем сидит в кресле у бассейна и обсуждает с дамой вопросы искусства, вряд ли достигнут необходимой цели.

Я внимательно изучил художницу-вдову и пришел к выводу, что Долорес была права, говоря, что подходящей приманки для симулянта пока нет.

Художницу звали Фэйт Кэллисон. Она сказала, что создает свои этюды с помощью кинокамеры и цветной пленки. У нее была целая коллекция слайдов, которые она зимой в своей студии, когда у нее будет больше времени, собиралась превратить в картины.

– Вы когда-нибудь продавали свои пленки или картины? – спросил я.

Она посмотрела на меня изумленно:

– Почему вы спрашиваете об этом?

Я задал этот вопрос только для того, чтобы как-то поддержать разговор, но было что-то в ее реакции, что заставило меня по-новому оценить ситуацию.

– Если я вас правильно понял, вы привезли с собой довольно много пленки, – сказал я. – Я сам люблю снимать, но стоимость пленки меня ограничивает.

Она быстро огляделась по сторонам, наклонилась ко мне и сказала:

– Удивительно, что вы спросили меня об этом, мистер Лэм. Я действительно иногда продаю свои работы. В прошлый сезон, например, я брала с собой восьмимиллиметровую кинокамеру с переменным фокусным расстоянием объектива и снимала, как гости проводят здесь время. Потом я предлагала им свои пленки. Разумеется, я специально не торговала своими фильмами, а старалась представить это как услугу одного кинолюбителя другому. Но в итоге я действительно продала довольно много.

– Людям, у которых не было своей кинокамеры?

– Не только. Большую часть фильмов купили люди, у которых была кинокамера. В такие места, как это, люди берут с собой кинокамеры, чтобы привезти домой кадры, которые произведут впечатление на их знакомых. Те, кто приехал с востока, хотят показать своим землякам, что представляет собой ферма-пансионат на западе. Но если будешь всегда только снимать, то сам никогда не попадешь в кадр. Поэтому они охотно покупают пленку, где сами запечатлены на колоритном фоне.

– Понятно, – сказал я задумчиво. – Я смотрю, вы хорошо подготовились.

Она кивнула.

– Случалось ли такое, что у вас покупали сразу много пленки?

Она опять сделала удивленные глаза.

– Ну… да. Два раза. Первый раз одна страховая компания пожелала иметь снимки какого-то человека, ныряющего с вышки, а второй заказ оказался самым удивительным из тех, которые у меня были: один адвокат из Далласа заказал копии всех фильмов, которые я сняла здесь во время отпуска. Именно поэтому я смогла приехать сюда в этом году. Денег, которые я получила за ту работу, с лихвой хватило на все мои расходы.

– Ну, черт возьми, вы ловко все провернули, – восхитился я.

Но тут она сменила тему и вновь заговорила об искусстве. Я заметил, что она испугалась своей откровенности с человеком, которого узнала совсем недавно.

Она сказала, что пишет портреты и что у меня интересное лицо. Она хотела, чтобы я рассказал о себе. Я сообщил, что я холостяк, что у меня не было времени жениться, что сегодня у меня выдался долгий и трудный день, извинился, отправился в свой коттедж и лег спать.

Тишина пустыни окутала все вокруг ватным одеялом, воздух был чист и свеж, я спал без всяких сновидений.