Читать книгу Джентльмен-дьявол - Эшли Макнамара - Страница 6

По пыльной деревенской улице Джордж побрел к многообещающего вида зданию. Мужчин именно такого сорта она стремится избегать. Он не хотел делать никаких намеков. Разве он может взваливать на себя проблемы еще одной женщины, когда у него своих по горло?

Джордж оглядел трактир – судя по размеру, это должно быть именно это заведение. Трактиры существуют для того, чтобы человек мог освежиться. Видит Бог, после такого утра ему совсем не помешает глоток пива. Надо же, сегодня он не справился ни с лошадью, ни с женщиной.

– Похоже, вы избрали кружную дорогу.

Джордж, прищурившись, обернулся на мужской голос. С противоположного конца улицы к нему направлялся Лич и вел лошадь в поводу. Следом шел Рэвелстоук в компании нескольких своих гостей-мужчин, каждый держал в руке поводья.

Приблизившись, Рэвелстоук похлопал Джорджа по плечу.

– Не хочешь рассказать, что случилось с Лютиком?

– Что за лютик?

Негодяй радостно улыбнулся.

– Мне помнится, утром я давал тебе лошадь.

– Никакой это не Лютик. Оказалось, что это неблагодарная тварь, которая решила прогуляться налегке, вместо того чтобы отвезти меня на прогулку. Я просто уверен, что мерзкое животное уже в конюшне и набивает себе брюхо овсом.

Рэвелстоук громко расхохотался.

– И не смей говорить, что последний всадник, которого он выбросил из седла, был шестилетний ребенок, – добавил Джордж. – Мне придется требовать удовлетворения.

– Если хочешь, можешь вызвать Лютика, только найди другого секунданта, потому что мы направляемся в трактир опрокинуть по стаканчику. Если есть желание, пойдем с нами. Но может, ты решишь отказаться от приглашения, ведь тебе придется добираться до дома пешком, а на это потребуется время.

– Не тревожься, выпить я в состоянии. – Он оглядел гостей. Брат Рэвелстоука, его шурин, маркиз Энфилд и граф Хайгейт обступили Лича. – Если у кого-то с собой есть колода карт, это делу не помешает. Что вы на это скажете?

Физиономия Лича расплылась в широкой улыбке. Он полез в карман и вытащил маленький сверток.

– Я уж боялся, что вы про них так и не вспомните, – ухмыльнулся он.

Рэвелстоук пихнул его локтем в бок.

– В чем дело? – удивился Лич.

– Моя жена решила, что в доме не будет крупной игры. Чтобы ее отец не поддался соблазну.

Лич нахмурился.

– Значит, нам придется развлекаться только салонными играми.

Маркиз сморщился от смеха.

– Если вам повезет, то леди постарше закроют глаза на такие развлечения, как «поцелуй свечку».

– Зная свою мать, – вмешался Джордж, – могу утверждать, что она будет поощрять такие игры, а потом заявит, что я скомпрометировал какую-нибудь молодую леди.

– Тогда решено, – заявил Лич и сунул карты в карман. – После утренних упражнений меня всегда мучает жажда. Может, попробуем местных напитков? Или еще каких-нибудь развлечений, которые могут нам предложить в этой деревне.

Хайгейт приподнял брови.

– Какие же развлечения могут быть в такой дыре?

– Вы рассуждаете, как пастор. Неужели брак так на вас подействовал? – Лич развязано хохотнул. – И не говорите мне, что в трактире не найдется парочки веселых девиц.

– На этот счет я ничего не знаю, – отвечал Рэвелстоук.

– Еще один подкаблучник. Как видно, вы просто не слишком старались узнать. Могу спорить, что Аппертон всех нас обошел и успел выяснить, какие тут есть варианты. – И он игриво толкнул Джорджа под ребра. – Ну что? Так и есть? Пока мы скакали по полям, нагуливая жажду вы уже изучили местный цветник?

Джордж отстранился. Обычно он с удовольствием присоединился бы к подобным рассуждениям, пусть даже в шутку. Но не сейчас. Перед ним вдруг возникло лицо Изабеллы. Он успел разглядеть домик, в который она вошла. Аккуратный, но крошечный. Какое бы положение она ни занимала в прошлом – а речь девушки показывала, что оно было высоким, – сейчас ее обстоятельства явно были самыми скромными.

А что, если, из одного только отчаяния, она прибегла к занятиям, на которые намекал Лич? Что, если уже продала себя любому, у кого есть в кармане пара лишних монет, просто для того, чтобы кормить сына и обеспечить крышу над головой им обоим? Что, если ей попался негодяй?

«Мужчин именно такого сорта, мистер Аппертон, я стремлюсь избегать».

Что, если это уже случилось? Мысль об этом подействовала на него, как удар под дых. Джордж едва не начал ловить воздух губами. Нет, он этого не допустит! Но что он может сделать? Во всяком случае, сейчас Лич о ней ничего не знает. Нужно, чтобы и не узнал.

– Я целое утро добирался сюда пешком, – мрачно произнес Джордж, надеясь, что другие объяснят его резкий тон досадой на лошадь. Вот уж действительно Лютик. – Так как насчет выпивки?

Все, что угодно, лишь бы эти бездельники убрались с улицы. Чувствуя, как ноют копчик и спина, он повел всю компанию в трактир.

В общем зале было довольно темно из-за низкого потолка с тяжелыми балками и слишком малого количества высоко расположенных окон. В очаге метались неровные сполохи огня, отчего в зал попадало больше чада, чем тепла. В блеклых столбах солнечного света плавали сероватые кольца дыма. Из-за стойки на них мрачно смотрела грудастая женщина.

Джордж пихнул Лича в бок и тихонько заметил:

– Вот ваша местная красотка. – Лич нахмурился и упал на ближайшую лавку.

– Не будем терять время.

Через несколько часов Джордж уже не думал о ноющей боли в тыльных частях тела, предпочитая наслаждаться тяжестью в карманах.

– Вам придется принять мой вексель. – Лич вложил в его руку узкую полоску бумаги.

– Почему это?

Щеки Лича приобрели багровый оттенок, куда более насыщенный, чем цвет эля, которого он проглотил немалое количество. Лич что-то пробормотал, но Джордж не расслышал из-за шума у бара.

– Еще разок?

Лич кашлянул.

– Нет, если только вы не договоритесь с вашей сестрой.

Джордж сжал кулаки.

– Послушайте, какое отношение имеет Генриетта к соглашению двух мужчин? Вы вообще не должны втягивать ее в это дело.

Глаза Лича чуть заметно сузились, мышцы лица напряглись, но в полумраке общего зала это трудно было заметить.

– Вчера вечером она меня обчистила, ясно?

Рэвелстоук захохотал, но тут же сделал вид, что закашлялся. Лич помрачнел еще больше.

– Обчистила? – Джордж застучал пальцами по столу. – Как вы ухитрились обмануть Джулию? Она не позволяет делать крупные ставки.

Лич пожал плечами.

– Да она не обращала на нас внимания.

– Не надо было поддаваться Хенни.

– Я не поддавался, – раздраженно отозвался Лич.

Джордж не обратил внимания на предупреждающие нотки в голосе Лича. Слишком забавным показалось ему все это. Он запрокинул голову и захохотал.

– В таком случае я должен поблагодарить вас. Вы оказались отличным учителем. Если бы не забота о ее репутации, я бы похлопотал, чтобы сестричку приняли в мой клуб. Возможно, мне удалось бы вернуть хотя бы часть проигранных тысяч.

– Вот именно. – Лич поднялся так резко, что ножки стула громко царапнули пол. – Я ухожу.

Джордж смотрел ему вслед, пока Лич не скрылся за дверью. Его колода карт рассыпалась по столу. Выражение лица этого человека, скованная походка ясно говорили о дурном расположении духа.

Джордж развернулся лицом к остальным, взял кружку и проглотил последние капли своего эля.

– Откуда он взялся? Мне кажется, я его раньше не видел, хотя вроде бы должен знать других гостей.

Рэвелстоук чуть расправил плечи и с некоторым сомнением посмотрел на дверь.

– Это знакомый Уэнтворта. Во всяком случае, он приехал из города именно с ним. Не мог же я выставить его, ведь он друг моего гостя.

– Очень милосердно. Значит, это просто нахлебник, прилипала? Как полагаешь, что с ним не так?

Хайгейт перегнулся к ним через стол.

– Стоит ли обсуждать все это?

– Этот идиот разрядился в пух и прах. – Джордж оттолкнул от себя кружку. – Впрочем, какая разница? – И он расправил скомканный вексель Лича, чтобы еще раз порадоваться сумме. Почерк оказался таким же вычурным, как и его одежда. – Как только он со мной расплатится, я верну тебе долг.

И не только долг. Джордж сможет откупиться от этого орангутанга – Паджетта, и еще кое-что останется, чтобы вложить в стратегию по разорению Рэддича.

Рэвелстоук подался к нему.

– Со мной расплачиваться не нужно. Оставь себе эту сумму, пусть она пойдет на оплату долгов Саммерсби.

Хайгейт сунул руку в карман и бросил на стол кожаный мешочек с монетами.

– Добавь туда и мою лепту.

– И мою. – Об стол звякнул кошелек Энфилда.

Джордж откинулся на спинку стула и несколько мгновений не мог произнести ни слова.

– Стоит ли? В этом нет необходимости. Я не собирался разворачивать благотворительную кампанию.

– Заткнись и бери, что дают, – рявкнул Рэвелстоук и стал складывать деньги.

– Но у меня есть вексель Лича. – Джордж, сам того не замечая, собрал карты и сунул их в карман. – Есть, с чего начать.

– А ты не слишком самонадеян?

Рука Джорджа замерла над столом.

– Что ты имеешь в виду?

– Что он платежеспособен.

С позвякивающими в кармане монетами Джордж шел по газону, не сводя глаз с группы молодых леди, расположившихся на траве. Некоторые из них установили мольберты и пытались запечатлеть в акварели цветочные бордюры вдоль дорожек. Другие что-то быстро писали на стопках бумаги. Некоторые просто обменивались сплетнями. Все это пастельное великолепие без конца щебетало и хихикало.

Дело плохо, ни одной из сестер поблизости нет.

– А вот и ты! – Рука матушки с поразительной цепкостью ухватила его за кисть. – Ты не можешь всю неделю прятаться. Я этого не допущу.

– Ты не видела Генриетту? Мне надо переброситься с ней парой слов. – И не только слов. Заключительная реплика Рэвелстоука в трактире заставила Джорджа усомниться, что Лич говорил правду, утверждая, что не поддавался Генриетте. Если он намеренно проиграл сестре, чтобы заманить ее в ловушку…

Мать сильнее стиснула его руку.

– Генриетта сейчас занята, ты не должен ее беспокоить.

Настойчивость, прозвучавшая в голосе матери, заставила Джорджа оторвать взгляд от цветов.

– Занята? Чем это?

– После всех этих лет я уже махнула на нее рукой. А теперь у нее вдруг появился поклонник, и она, похоже, не собирается прогонять его. – Мать перешла на шепот, как будто громкая речь могла спугнуть предполагаемого кавалера.

Черт, он мог бы и сам догадаться.

– Потому я и хочу поговорить с ней. Я не считаю, что вышеупомянутый джентльмен – подходящая партия.

– Глупости! В будущем году ей будет двадцать шесть. Учитывая возраст и прошлое Генриетты, я уже не надеялась выдать ее замуж. Надо покончить с этим как можно быстрее, иначе Кэтрин тоже заразится от нее подобными мыслями. А что касается тебя…

Хватка матери изменилась, теперь она явно направляла его в определенную сторону, а именно – к стайке хихикающих девиц. Если бы дело не происходило на глазах у публики, она, наверное, просто взяла бы его за ухо и потащила, как непослушного школьника.

Одна из девиц стояла отдельно, сложив руки и являя собой истинное воплощение скромности, другая делала на бумаге широкие штрихи угольным карандашом. Подруги поддерживали ее поощрительными возгласами. Все это было похоже на школьный класс. И его мать полагает, что одна из них может быть подходящей партией?

– Мама, ну в самом деле…

– Я настроена решительно, – тихонько произнесла она и довольно болезненно стиснула его руку. Если бы мать держала его сейчас за ухо, она бы выкрутила его. – О, мисс Аберкромби, вы, кажется, незнакомы с моим сыном. Джордж, это мисс Теодосия Аберкромби.

Теодосия. О Боже! Джордж ощутил сострадание к малышке, которую снабдили столь невыигрышным именем.

Мисс Аберкромби подняла взгляд от работы и улыбнулась легкой улыбкой, потом ее глаза сузились, взгляд сделался острым. Остальные девицы умолкли, пока их подруга оценивала брови, нос, подбородок. Вердикт был – «интересный объект».

– Очень приятно, – промурлыкала она и снова склонилась над стопкой бумаги.

Джордж поклонился стопке.

– Мне тоже. Если бы вы…

Но мать не дала ему закончить.

– А кто ваши друзья?

Однако художница явно решила не позволить отвлекать себя в самый разгар творческого процесса. Нахмурив брови, она продолжала энергично водить карандашом по бумаге. Вперед выступила другая девушка и, сделав книксен, заметила:

– Мне кажется, нас представляли друг другу на балу у Пендлтонов в прошлом сезоне. – Так и есть, это мисс Уэнтворт и ее неудачный нос. – Вы только что познакомились с моей кузиной. – Она кивком указала на художницу и продолжила список имен: – А это мисс Эмили Маршалл. – И она указала на позирующую девушку.

Джордж напрягся. Мать наконец отпустила его руку.

– Чудесно. Вы ведь в родстве с графом Рэддичем? – задала она вопрос новой знакомой.

– Он мой дядя. – Молодая леди говорила ледяным тоном, как будто матушка Джорджа была прислугой. И это неудивительно, ведь девица происходила из семьи, глава которой способен без колебаний довести человека до полного разорения.

Джордж рассматривал девушку, а в голове у него вертелись различные возможности. Светловолосая и светлокожая, почти прозрачная, и к тому же в белом платье, она была похожа на привидение. Даже глаза у нее были такого светло-серого оттенка, что почти сливались с кожей лица. С точки зрения ценителя красоты, тут не о чем говорить, если только не являешься поклонником нетронутого холста. Если Джордж сумеет проломиться сквозь эту ледяную корку, то сможет завязать достаточно близкое знакомство, чтобы навестить ее в городе. Главное, начать. Чтобы растопить этот лед, ему потребуется все имеющееся обаяние. Не отрывая взгляда от глаз мисс Маршалл, Джордж предвкушал сладкий вкус победы у себя на губах. Это случится, когда он выплатит все долги Саммерсби и разоблачит Рэддича перед всем миром.

Итак, улыбнемся. Похоже, успех налицо, если судить по вздохам окруживших его молодых леди.

– Закончила! – провозгласила мисс Аберкромби. Девушки окружили ее восхищенной стайкой, но Джордж остался на месте. Он видел достаточно творений молодых леди, а в этом случае его больше интересовала модель. Таким образом, Джордж оказался совсем не подготовлен, когда мисс Аберкромби вдруг воскликнула:

– А следующий портрет я сделаю с мистера Аппертона!

Джордж поднял руки.

– Дорогие леди, я совсем не…

– О, пожалуйста! – закричали все в один голос. Даже мисс Маршалл слегка оживилась и присоединилась к общему хору.

– Ну, если вы настаиваете… То есть если мне не придется стоять как статуе. Позирование доставит больше удовольствия, если мне позволят беседовать с вами.

Мисс Аберкромби кивнула в знак согласия. И слава Богу. Если бы пришлось стоять молча и думать, насколько оценивающий у нее взгляд, он сошел бы с ума. Джордж встал, куда ему указала художница, и постарался выбросить из головы мысли о ее проницательном взгляде.

– Маршалл… Маршалл… – Он постучал пальцами по подбородку. – Кажется, я вспоминаю… В Итоне на год или два позже меня учился кто-то с таким именем. У вас, случайно, нет старшего брата?

Мисс Маршалл ответила ему холодным взглядом.

– К сожалению, нет.

Джорджу пришлось напрягать слух, чтобы расслышать ее намеренно тихий ответ.

– Ну что ж, жаль. Значит, кузен?

– Нет, сэр.

Когда девушка произнесла эти слова, в ее глазах мелькнула, нет, не искра, – для этого взгляд молодой леди был слишком бесстрастным, – но какая-то тень. Ага, значит, малышке есть что скрывать. Впрочем, как и большинству представителей большого света, но семья этой леди особенно усердно прятала свои скелеты в шкафу. Может, поэтому девушка так старается сливаться с обстановкой? Но под изучающим взглядом Джорджа молодая леди, похоже, дрогнула.

– Да-да, Маршалл. Я вспомнил. Генри – вот как его звали. Все время попадал в переделки. Почти как я. – Он сделал паузу, давая возможность аудитории похихикать. – Помнится, он был в вас влюблен. Или вы в него.

Мисс Маршалл склонила голову набок и ответила ему убийственно-ледяным взглядом.

– Что касается меня, то это невозможно.

– Да нет же. Все так и было. – Конечно, невозможно, поскольку ее предполагаемый кузен попросту не существовал. – Я теперь ясно все вижу. Нос у него был такой же, как ваш. И волосы светлые, а цвет лица чуть красноватый.

Девушка набрала воздуха в легкие, ее плечи приподнялись, а светлые брови, наоборот, хмуро опустились. На щеках появились розоватые пятна. Наверняка она никогда в жизни не была такой румяной. Должно быть, внутри у нее все кипит.

– Боюсь, что вы заблуждаетесь. Я не знаю никакого Генри Маршалла. У меня нет даже знакомого с таким именем, не то что родственника.

Чем дольше она говорила, тем больше Джордж убеждался, что задел болевую точку. Девчонка что-то скрывает. Может, дело касается не ее самой, а какого-то крупного скандала в семье? Но какого? Джордж никогда особенно не прислушивался к сплетням, во всяком случае, к тем, которые не касались его интересов. Если в свете болтают, что лорд такой-то проигрывает большие деньги, тут он мог бы насторожиться. Если о ком-то говорили, что он соблазняет молодых девушек, то Джордж тоже обратил бы внимание, чтобы не допустить подобного типа в круг знакомых своих сестер. Но он никогда не слышал никаких разговоров о графе Рэддиче, пока не узнал о разорении Саммерсби. Надо во что бы то ни стало повидать эту девушку в более удобной обстановке, и тогда он сумеет ее разговорить. А это значит, что следует встретиться с ней наедине.

Разумеется, с Питером Уэстоном все будет в порядке, говорила себе Изабелла, выходя из дома викария. Мать слишком балует его. Если поедать столько сладостей, то у любого мальчишки разболится живот.

Соленый бриз поднимал пыль и скручивал ее в воронки. Изабелла шла домой, придерживая поля шляпы. В кармане у нее позвякивали монеты – звук, олицетворяющий благополучие или, во всяком случае, сытый вечер.

Из лавки мясника показались две солидные матроны с корзинками в руках. Стараясь соблюдать приличия, Изабелла им кивнула. Дамы ответили чуть заметными кивками, всем своим видом демонстрируя холодность, разве что не переходящую в открытую грубость.

Изабелла привыкла к такому отношению, и оно больше не задевало ее. Когда она впервые появилась здесь на последнем сроке беременности, ее поразила и уязвила реакция местных жителей. Теперь же она просто улыбнулась и едва сдержала смешок, когда обе дамы ускорили шаг, – вдруг она воспользуется тем, что они кивнули, и решится с ними заговорить? Да кто она такая, чтобы это сделать?

Изабелла шла к дому и, не глядя, чувствовала, как напряженно эти двое сейчас переговариваются. Вот и коттедж. Беленые стены, аккуратная дубовая дверь. Скромно, конечно, но Изабелла сохранила с прежних времен достаточно гордости, чтобы содержать дом в чистоте. По обе стороны дорожки тянулись цветочные бордюры, радуя глаз яркими красками.

Едва Изабелла вошла в дом, как Бигглз протянула ей сложенный лист бумаги.

– Наверное, это вам.

Изабелла ответила ей удивленным взглядом.

– Что это? – Глупый вопрос. Бигглз не могла этого знать.

– Похоже, записка. Нашла ее тут, на полу. Как будто ждала, пока я приду – И она указала на место у порога.

Изабелла нахмурилась. Единственный человек, у которого хватило бы дерзости сунуть записку под ее дверь, не имел никакого права этого делать. Как будто отпор, который она дала ему утром, не произвел на него никакого впечатления.

– Сейчас разберемся. – Она выхватила листок из рук Бигглз и развернула его.

«Встретимся в саду дома Шорфорда. В полночь. Приходите одна. Я знаю нечто важное относительно вашего сына».

Изабелла, не веря своим глазам, вглядывалась в завитушки послания, прочла его дважды, но и во второй раз текст оставался все тот же – краткий и угрожающий. Изабелла стиснула кулаки, чтобы унять дрожь в пальцах. Мог ли мистер Аппертон написать ей эту записку? Но какой в этом смысл? До вчерашнего дня этот человек даже не подозревал о существовании Джека. Что важное он мог узнать о нем?

Никто из деревни тоже не мог написать ее. Ни один из соседей не стал бы прибегать к таинственным посланиям. Тогда оставался лишь кто-то из прошлого. Но как ее нашли спустя столько лет? И что такой человек может знать?

– В чем дело, милая? – Бигглз положила руку ей на плечо и стиснула его. – Вы побледнели как мел.

– Ничего. Просто глупости. – Изабелла сумела справиться с волнением, и теперь ее голос звучал вполне твердо. Она прошла в кухню, бросила записку в очаг и стала смотреть, как бумага чернеет и превращается в пепел. Сейчас на вопрос Бигглз она ответила полуправду, ибо все, что касается Джека, может одновременно быть ерундой и самым важным на свете.