Читать книгу Размножение в неволе. Как примирить эротику и быт - Эстер Перель - Страница 26

Митч и Лора оказываются сторонниками противоположных точек зрения, когда дело касается невербальной коммуникации. Оба видят в сексуальном поведении партнера лишь стереотипы. Лора описывает Митча как типичного помешанного на сексе самца, требующего свое, невзирая на ее чувства. «Он вспоминает об эмоциональной близости, только когда ему нужен секс, а он ему необходим постоянно», – говорит она с осуждением. Лора, волевая и иногда доминирующая в повседневных отношениях, в глазах Митча выглядит сексуально подавленной, отвергающей его предложения то ли от отвращения, то ли от пренебрежения. «Она ведет себя так, как будто я какое-то жестокое животное. Она вздрагивает и уклоняется, как только я касаюсь ее. Я чувствую себя очень паршиво», – говорит он с горечью.

Лора ассоциирует секс с целым букетом ограничений, связанных с семьей и культурой и впитанных ею еще в детстве. Ее тело – объект многочисленных табу. Как и многие девочки ее поколения (ей сейчас чуть за пятьдесят), она выросла с убеждением, что можно быть либо умной, либо симпатичной, но никогда ни той, ни другой сразу. Сейчас она может вспомнить лишь один комментарий отца в отношении ее внешности, сделанный им, когда у нее появилась грудь. А мать считала, что Лоре повезло, что она не красавица, ведь мальчикам нужно лишь одно. Повзрослев, Лора стала носить одежду, скрывающую тело: водолазки даже летом. Комплименты в отношении внешности всегда подавляли и унижали ее. Сексуальность вызывает у Лоры страх; она никогда не была способна получать удовольствие от экстаза, который испытывает ее тело.

Для Митча секс – та область, где он чувствует себя комфортно и свободно, где не нужно ничего подавлять. Так было не всегда. Он поздно созрел, никогда не выглядел особенно спортивно и вообще был простоват. Но юность его не была несчастной, так как он отлично танцевал и всегда с большим энтузиазмом относился к девушкам. В восемнадцать он влюбился в Хилари, довольно опытную старшекурсницу из колледжа, и его первый сексуальный опыт оказался божественным. К сожалению, в браке ему приходится чувствовать себя ужасно в отношении того, что раньше приносило радость и уверенность. А Лора стала совершенно ущербной, растеряла все свое душевное богатство и великодушие и теперь постоянно чувствует себя виноватой.

Я прошу Митча и Лору постараться выслушать друг друга с сочувствием и пониманием. Митч начинает осознавать, что Лора чувствует свое тело чужим, и это никак не связано с самим Митчем. В результате каждый отказ не воспринимается уже так болезненно; Митч меньше переживает от того, что не способен доставить Лоре удовольствие. Митч видит, что его желание основано на любви и что он должен помочь Лоре поверить в подлинность его интереса к ней. Ему нужно не быстрое удовлетворение, а искренний союз.

Лора узнаёт нечто крайне важное о Митче: если слов перестает хватать, что неизбежно случается с Митчем всегда, когда дело касается эмоций, он осуществляет коммуникацию с помощью тела. Лора всегда подозревала, что любовь Митча к «горизонтальным отношениям» почти не связана с ней самой, и думала, что ему нужно просто выпустить пар. Теперь Лора слушает Митча и осознает, что физическая близость нужна ему для демонстрации нежности и стремления установить более тесный эмоциональный контакт. Только секс дает ему эмоциональную безопасность. Пытаясь заставить Митча выражать себя только посредством нефизиологического языка и полностью отвергая его чувственный способ коммуникации, Лора по сути лишает его способности «говорить» с ней. Она не понимает, каков ее муж на самом деле, и одновременно закрепляет в нем именно то поведение, которое ей так не нравится. Когда Митч пытается ограничиться лишь словами, романтичный любовник исчезает и на его месте возникает некто резкий и даже грубый.

Митч и Лора – примеры двух полярных взглядов на связь тела и духа. Вообще, партнеры часто представляют два полюса этой системы координат. Для одних тело – тюрьма; они чувствуют себя в ловушке, все время себя оценивают и критикуют. Все телесное подавляется, кажется неловким и неестественным. Здесь нет места игре и изобретательности. Слова кажутся гораздо более безопасным каналом, чем жесты или движения. Для таких людей речь – убежище. Обращаясь к другим, они предпочитают вербальный канал. А есть те, для кого тело – почти как игровая площадка, где они чувствуют себя легко и естественно. Они сохранили в себе детскую способность свободно использовать свое тело. Именно в области физических отношений они могут расслабиться и почувствовать себя беззаботными. Таким людям в отношениях часто требуется больше физической близости. Для них секс – освобождение от беспокойства. А для их более склонных к вербальному выражению партнеров секс оказывается как раз основным источником беспокойства.

Как психотерапевт, я ищу способы помочь обоим освоить язык партнера. Прошлый опыт Лоры лишил ее способности понимать язык тела. Как и у многих женщин, ее сексуальность с возрастом падает, и это ставит ее в зависимость от мужчины: нужен кто-то, кто соблазнит ее и покажет, что такое сексуальность. Экономическая и профессиональная независимость тут ни при чем: в сексуальной сфере Лора полностью зависима и считает, что дело Митча – разобраться в том, чего она хочет. Вместе мы исследуем этот мучительный конфликт между желанием и отказом, стремлением и невозможностью получить желаемое, удовлетворением и подавлением. Я предлагаю Лоре вспомнить о своих фантазиях, начать управлять желаниями, взять на себя ответственность за собственную сексуальную реализацию. Я пытаюсь направить ее внимание на физиологическую сторону ее существа и предлагаю ей отделаться от чувства вины, перестать все время быть настороже и отрицать собственную сексуальность. Способна ли она смотреть в глаза своей матери и все же сохранять свою чувственность? Может ли она позволить себе отпустить на волю сексуальность и отказаться от образа «приличной девушки»?

Когда я высказала предположение, что Митч и Лора загнали себя в ловушку, где слишком много вербального и не хватает воображения, а их алфавит слишком беден и не годится для выражения эротической стороны жизни, Митч расплакался. «Я не сержусь, – он говорит это все время, потому что в нынешнем состоянии он нередко срывается на жесткие, ранящие слова. – Сердце мое разбито». Я прошу Лору просто обнять его и выхожу на пару минут из комнаты, чтобы они смогли попытаться восстановить связь через физический контакт.

Когда я вернулась, они оказались на противоположных концах дивана, между ними просто-таки зияла пропасть. Когда я спросила, что случилось, они тут же скатились в привычный стиль взаимных обвинений, который и привел их сюда: «Я пыталась, но он!», «Да я бы не стал, если б не она…» Я вижу, что попытка резкого вмешательства с моей стороны основана исключительно на моих надеждах и никак не связана с их намерениями. Они пока не готовы.

Понимая, что разговоры тут не помогут, я в течение нескольких последующих месяцев попробовала работать не с вербальным, а с физическим взаимодействием. Я просила их водить друг друга по комнате, пробуя по-разному распределять роли ведущего и ведомого, чтобы изобразить сотрудничество, сопротивление, пассивное отношение. Я просила их по очереди падать назад, на руки партнера. Предлагала им встать лицом к лицу и, вытянув руки, толкать руки партнера. Заставляла их копировать движения друг друга, как в зеркале. В ходе обсуждений, обязательных после каждого упражнения, пара делала все более интересные открытия; оба вели себя менее негативно, а иногда даже игриво. Выражая свою безысходную эмоциональную ситуацию посредством физического взаимодействия, но без оттенка сексуального, они смогли разглядеть, где возникает привычное сопротивление.

– Я могу позволить ему приблизиться, – признает Лора, – но не слишком сильно. Я ему доверяю, но до известного предела. Я всегда настороже, да?

– Когда сами сомневаетесь, что вы желанны, трудно поверить, что Митч вас искренне хочет, – объяснила я. – Гораздо проще разглядеть недостатки в нем. И если уж говорить откровенно, там есть с чем поработать. А вот признать, насколько вы сами в себе не уверены, очень непросто.

Митч, без конца повторявший, что Лора сексуально пассивна уже многие годы, тоже кое-что понял: «Похоже, я не очень изобретателен. Во время упражнений мне было некомфортно брать на себя роль ведущего. Мне даже стыдно, но пассивное сопротивление мне гораздо ближе. Я в этом просто мастер». Я напомнила Митчу, что, когда он познакомился с Хилари, его первой любовью, она тоже всегда лидировала в отношениях: «Вы действительно красноречиво выражаете себя в физической связи, но очень зависите от партнера, который возьмет на себя роль лидера и создаст вам безопасное пространство. А Лора пока этого не делает».

Когда Митч и Лора пришли ко мне, я сомневалась, начинать ли работу с ними. Я была для них последней надеждой: за два десятка лет они посетили то ли троих, то ли пятерых психотерапевтов. То есть они искали выход уже долгие годы. И ничего не получалось: партнеры по-прежнему обменивались колкостями, занимая оборонительную, жесткую позицию и совершенно не соблюдая личные границы. Каждый успел за это время сообщить другому массу откровенных деталей, но никакой близости не получалось.

Я понимала, что словами тут не поможешь: разговоры давно стали просто пустым звуком и не имели эффекта. А вот упражнения дали возможность посмотреть на динамику отношений с абсолютно новой для Митча и Лоры точки зрения. Проблемы получили физическое прочтение; нам открылся новый текст, и мы стали вместе его разбирать. Степень новизны оказалась достаточной, чтобы заинтересовать и Лору, и Митча и отвлечь их от привычных шаблонов. Оба входили на иную территорию.