Читать книгу Право на «лево». Почему люди изменяют и можно ли избежать измен - Эстер Перель, Esther Perel - Страница 7

Все хотят знать: «Какой процент людей изменяет?» На это ответить нелегко, ведь сначала необходимо разобраться с другим вопросом: «Что такое измена?» Определение неверности крайне расплывчато, а в цифровую эпоху количество потенциально преступных связей растет не по дням, а по часам. Считать ли болтовню изменой? Что насчет сексуальных текстовых сообщений, просмотра порнофильмов, вступления в сообщество фетишистов, тайной активности в приложениях для знакомства, платы за секс, танцев на коленях, массажей со счастливым концом, интрижек девочка-девочка, поддержания связи с бывшими?

Поскольку общепринятого определения неверности не существует, оценки количества измен среди американских пар существенно разнятся, находясь в диапазоне от 26 до 70 процентов для женщин и от 33 до 75 процентов для мужчин. Какими бы ни были точные цифры, все соглашаются, что они растут. И многие указывают, что за этот рост ответственны женщины, которые быстро закрывают «разрыв неверности» (по данным исследований, количество женских измен подскочило на 40 процентов с 1990 года, в то время как количество мужских осталось неизменным). На самом деле, если называть неверностью не только «половой акт», но и романтические связи, поцелуи и другие сексуальные контакты, девушки-студентки существенно опережают по этим показателям парней-студентов.

Сбор данных осложняется простым фактом: когда речь заходит о сексе, люди лгут, особенно если этот секс запретный. Гендерные стереотипы живы даже под прикрытием анонимности. Мужчинам свойственно хвастаться своими сексуальными победами и завышать их число, в то время как женщины обычно занижают число сексуальных контактов или вовсе отрицают их (что неудивительно, учитывая, что в девяти странах мира женская измена по-прежнему карается смертной казнью). Сексуальная честность неотделима от сексуальной политики.

Более того, мы все ходячие противоречия. Хотя большинство людей утверждают, что было бы ужасно, если бы их партнер солгал об измене, в то же время они именно так и поступили бы, если бы изменили сами. Количество положительных ответов на интересный вопрос «Изменили бы вы, если бы точно знали, что вас никогда не поймают?» и вовсе зашкаливает. Но никакая статистика, насколько бы точной она ни была, не может дать нам истинное представление о неверности сегодня. В связи с этим я делаю акцент на историях, а не на цифрах. В конце концов, именно истории ведут нас к тревогам, связанным с вожделением и разочарованием, преданностью и эротической свободой. Они все связаны общей темой – в них один партнер чувствует себя преданным другим. Но интригу делают детали. Мы привыкли развешивать ярлыки, а потому за единственным термином «неверность» обычно скрывается огромное количество разных ситуаций.

Если бы все было так просто…

«За последние двенадцать месяцев вы вступали в связь с человеком, который не является вашим постоянным партнером?» Если бы определение неверности было таким же простым, как ответ «да» или «нет» на этот вопрос, моя работа была бы гораздо легче. Происходящие у меня на глазах болезненные споры каждый день напоминают мне, что в целом мир измен окутан столь же густым туманом, как и мир сексуальности.

Элиас предложил своей жене Линде обратиться за консультацией к эксперту. Они никак не могли сойтись во мнении по поводу определения измен. Завсегдатай стрип-клубов, Элиас говорит в свою защиту: «Я смотрю, говорю, плачу, но никого не трогаю. Где измена?» В своих глазах он безгранично верен жене. Линда считает иначе и отправляет его спать на диван.

Эшли только что узнала, что ее девушка Лиса время от времени занимается сексом со своим бывшим парнем Томом. «Она говорит, что это не считается за измену, потому что он парень! Но, по-моему, это лишь усугубляет ситуацию. Она не только скрывает от меня свой роман, но и получает от него то, что я не могу ей дать. Может, со мной она просто экспериментирует?»

Шэннон почувствовала себя преданной, когда ее парень Корбен купил упаковку презервативов, хотя они ими не пользуются, потому что пытаются завести ребенка. Корбен возражает: «Я ничего не сделал! Я просто допустил такую мысль! Ты хочешь залезть не только ко мне в телефон, но и в голову?» – «Ты купил презервативы! Это не просто мысль!» – восклицает Шэннон. Да, это не просто мысль, но измена ли?

А что насчет порно? Хотя большинство людей согласятся, что старый номер «Плейбоя» под матрасом предательством не назовешь, границы размываются, когда от печатного порно мы переходим к экранному. Многие мужчины считают, что просмотр порнофильмов попадает в ту же категорию, что и мастурбация; некоторые даже гордо заявляют, что порно предохраняет их от измен. Женщины редко с ними соглашаются. Однако Вайолет всегда считала, что довольно прогрессивно относится к порно. Войдя в кабинет к Джареду и увидев у него на экране стонущую блондинку, она просто закатила глаза и пошутила, что ему пора найти себе новое хобби. Но когда женщина с экрана сказала: «Ну что, Джаред? Ты кончил?» – Вайолет поняла, что это был не порнофильм, а видеозвонок по Скайпу. «Хуже всего, что он пытался убедить меня, что это не измена, – говорит она. – Он называет это кастомизированной порнографией».

В нашу цифровую эпоху возможностей для флирта бесконечное множество. Сегодня 68 процентов американцев имеют смартфон, а это означает, как выразился комик Азиз Ансари, что «вы носите в кармане круглосуточный бар для одиноких». И не только для одиноких. Свои сайты есть и у женатых – например, печально знаменитый AshleyMadison.com. Интернет – великий демократизатор. Он дает равный доступ ко всем нашим запретным желаниям.

Вам больше не нужно выходить из дома, чтобы изменять супругу. Можно крутить роман, лежа в кровати рядом с партнером. Мой пациент Иоахим обнимал своего мужа Дина, когда заметил, что тот пишет другому парню на сайте Manhunt. Однажды вечером Кит сидел на диване рядом со своей девушкой Джоди и смотрел телевизор, как вдруг заметил, что она делает знакомые смахивающие движения, держа в руках айфон. «Джоди говорит, что ей просто любопытно, это для нее как игра и она никогда не развивает отношения, – рассказывает он мне. – Но мы оба согласились удалить Tinder, когда официально стали парой!»

Интернет сделал секс «доступным, дешевым и анонимным», как заметил покойный исследователь Эл Купер. Все это применимо и к неверности. Я бы даже добавила еще одно слово: неопределенным. Когда на место поцелуев пришел обмен эротическими фотографиями; когда час в номере мотеля превратился в ночной разговор в Snapchat; когда тайный обед оказался заменен поддельным аккаунтом на Фейсбуке, как нам понять, что считать изменой? В результате количество тайных действий зашкаливает, в связи с чем нам необходимо переосмыслить свое понимание неверности в цифровую эпоху.

Кто проводит черту?

Определение измены кажется одновременно простым и сложным. Сегодня в Западном мире этика отношений больше не диктуется религиозными организациями. Определение неверности теперь дает не папа римский, а народ. Это предполагает больше свободы, а также больше неопределенности. Парам приходится устанавливать собственные границы.

Когда кто-то признается: «У меня был роман», – не возникает никаких споров о толковании. Когда вы застаете своего партнера в постели с другим или другой, находите компрометирующие письма или узнаете о многолетней параллельной жизни, все тоже довольно очевидно. Но когда один партнер решает, что поведение второго можно считать предательством, а тот отвечает: «Ты все не так понял», «Это ничего не значило» или «Это не измена», – мы оказываемся на туманной территории. Обычно границы устанавливает и описывает тот, кто чувствует себя преданным. Дает ли эта боль право определять, что есть неверность?

Очевидно, что все характеристики современной неверности подразумевают нарушение соглашения между двумя индивидами. Это уже не грех перед лицом Бога, не подрыв семейных уз, не загрязнение родословной и не рассеивание ресурсов и наследства. Сегодня в сердце предательства лежит нарушение доверия: мы ожидаем, что наш партнер будет вести себя в соответствии с нашим общим набором представлений, и сами отталкиваемся именно от этого. Предательством можно счесть не только конкретное сексуальное или эмоциональное поведение; скорее, это сам факт, что поведение нарушает договоренности пары. Звучит логично. Однако проблема в том, что большинство из нас не оговаривают эти соглашения заранее. Пожалуй, их вообще с натяжкой можно назвать «соглашениями».

Некоторые пары сразу определяют свои обязательства, но большинство предпочитают идти по пути проб и ошибок. Отношения представляют собой лоскутное одеяло негласных правил и ролей, которые мы начинаем примерять на первом свидании. Мы намечаем черновые границы, решаем, что позволено, а что нет. Где я, где ты, где мы. Можем ли мы развлекаться поодиночке или должны все делать вместе? Объединяем ли мы финансы? Ожидается ли, что мы будем посещать все семейные мероприятия?

Мы оцениваем наши дружеские связи и решаем, насколько они важны теперь, когда мы нашли друг друга. Мы сортируем бывших любовников – говорим ли мы о них? храним ли их фотографии в своих телефонах? оставляем ли в друзьях на Фейсбуке? Когда речь заходит об этих внешних приложениях, мы понимаем, сколько сходит нам с рук, посмотрев на ситуацию глазами партнера. «Ты не говорил мне, что до сих пор общаешься с той девушкой из колледжа!» – «Мы переспали уже десять раз, а ты до сих пор не удалил свой аккаунт в Hinge». – «Я понимаю, что он твой лучший друг и вы знакомы с детского сада, но неужели ему и правда нужно все о нас рассказывать?»

Так мы определяем границы и заключаем подразумеваемое соглашение. Чаще всего версии каждого из партнеров будут существенным образом различаться.

Гей-пары порой становятся исключением из правил. Они долгое время жили за пределами социальных норм и доблестно боролись за сексуальное самоопределение, а потому прекрасно понимают, какова цена сексуальных ограничений, и не стремятся загонять себя в рамки. Они гораздо чаще открыто обсуждают переход к моногамии, а не совершают его молча. Подобным образом немногие гетеросексуальные пары экспериментируют с различными формами согласованной немоногамии, где границы гораздо более проницаемы, но при этом четче определены. Это не означает, что такие пары не подвержены боли предательства, но они с гораздо большей вероятностью сходятся во мнении относительно его определения.

Однако современные любовные идеалисты считают, что откровенное обсуждение моногамии подрывает идею об исключительности, лежащую в самом сердце романтической мечты. Как только мы нашли «единственного», нам кажется, что исчезают и потребность, и желание, и стремление искать кого-либо еще. Из-за этого наши соглашения об аренде квартир гораздо более подробны, чем соглашения об отношениях. Для многих пар все сводится к простой фразе: «Поймаю – убью».

Новое определение

В моем представлении неверность включает в себя один или более из трех компонентов: секретность, сексуальная алхимия и эмоциональная вовлеченность. Прежде чем пойти дальше, хочу пояснить, что это не три жестких критерия, а треугольная призма, сквозь которую необходимо смотреть на ваш опыт и представления о жизни. Однако чтобы расширить это определение, не обязательно погружаться в моральный релятивизм. Не все измены одинаковы. В конце концов, это очень личные проблемы, которые во многом связаны с ценностями конкретных людей. Моя цель заключается в том, чтобы определить рамки, в которых вы сможете оценить свои обстоятельства и установить гораздо более глубокий контакт с близкими людьми.

Секретность – главный организующий принцип неверности. Измена всегда остается в тени основных отношений; неверный партнер всегда надеется, что его измена так и не будет разоблачена. Именно секретность усиливает эротическое влечение. «Секс и уловки – изысканный коктейль», – пишет журналистка Джулия Келлер. Нам с детства знакома радость хранить секреты. Секреты позволяют нам почувствовать себя сильнее, они делают нас менее уязвимыми и более свободными. Но во взрослой жизни это запретное удовольствие уже не встречает одобрения. «Я всегда жила по принципу «что видишь, то и получаешь», – говорит Анджела, педантичная ирландка американского происхождения, которая, работая помощником юриста, закрутила роман с клиентом и поняла, что ей нравится скрываться. – Обнаружив, что могу действовать вразрез с собственными ценностями, я немало удивилась и в то же время обрадовалась. Однажды я говорила с сестрой, которая без умолку осуждала изменников, а я лишь внутренне улыбалась своему секрету. Она ведь и не представляла, что смотрит в лицо «злодею».