Читать книгу История разбитых сердец - Estrella Rose - Страница 15
Глава 15
ОглавлениеПроходит еще пару недель. Дом Ракель и Терренса. Время около двух часов дня. За эти пару недель отношения между влюбленными еще больше охладели и стали, пожалуй, хуже, чем когда-либо. И если раньше они еще как-то делали вид, что между ними ничего не случилось, то сейчас никто даже не пытается промолчать о том, что им стало просто невыносимо находиться рядом друг с другом. Служанки стараются лишний раз не попадаться на глаза ни девушке, ни мужчине на глаза и либо прячутся в разных углах, либо спокойно делают свою работу.
Терренс и Ракель ссорятся почти каждый день и не могут пройти молча, не упрекнув друг друга в чем-то или не огрызнувшись по причине или без. Вот и сегодня они в очередной раз начинаются выяснять отношения из-за всего, происходящих в их жизни, пока находятся в своей комнате и занимаются какими-то своими делами.
– Ар-р-р, твою мать, неужели ты опять начинаешь обвинять меня во всем, что с нами происходит? – сидя на кровати со скрещенными на груди руками, громко возмущается Ракель.
– А то ты этого не знаешь! – пытаясь что-то найти в шкафу, громко, резко огрызается Терренс.
– Я ни в чем не виновата!
– Ну конечно, не виновата!
– Нет моей вины в том, что у Саймона поехала крыша. Я не виновата в том, что он никак не может остановиться и оставить меня в покое.
– Ах да, я забыл… – Терренс резко поворачивается лицом к Ракель. – Ты у нас невинная! Совершенно невинная!
– Конечно, невинная! – громко бросает Ракель.
– Разве не ты сложила руки и по-тихому сбежала к своей тетушке в Англию, когда у этого ублюдка поехала крыша в первый раз?
– А это-то здесь причем?
– Да не причем! Просто констатирую факт!
– А ты не мог бы просто заткнуться и не бесить меня?
– Я у себя дома! И буду говорить все, что захочу! А вот тебе бы не помешало заткнуться. Заткнуть свой поганый рот и слушать, что тебе говорят.
– Тебя что ли слушать? – Ракель презренно усмехается. – А кто ты такой?
– Тот, в чьем доме ты живешь!
– Ах, вот как…
– Трусливая дура… – слабо качает головой Терренс и скрещивает руки на груди. – Дура, которая испугалась, что ее начнут осуждать и показать на нее пальцем со словами: «Да, вот она, та самая девчонка, что не захотела признать свои ошибки и по-тихому свалила подальше от проблем, наивно полагая, что все разрешится само!».
– Я должна была уехать! – громко заявляет Ракель, резко встает с кровати и подходит к Терренсу. – Должна была прийти в себя после того, что произошло. Ты, мразь, даже не представляешь себе, что я чувствовала, когда узнала о том чертовом скандале, который едва не стоил мне моей карьеры и доброго имени. Как я злилась, когда долгое время подозревала во всем тебя.
– О, да-да-да-да… – Терренс со скрещенными на груди руками закатывает глаза. – Можешь не продолжать, я и так все знаю. Тебе было плохо, и ты хотела умереть от стыда, который тебе пришлось пережить по вине того ублюдка.
– Да? – Ракель расставляет руки в бока. – А если и хотела? Ты бы обрадовался?
– По крайней мере, не связался бы с такой эгоистичной и больной дурой, как ты!
– Ах, вот оно что…
– Эгоистичная, больная, да еще и трусливая. Сбежать от проблемы – это такой классный способ избежать ее. Для тебя. – Терренс резко указывает пальцем на Ракель. – Ты – трусиха! Трусиха, которая не может повернуться к проблеме лицом и решить ее! Вместо того чтобы сбегать куда-то с надеждой, что либо все разрешится само, либо за тебя кто-нибудь все сделает.
– Ах, так это я трусиха? – громко ухмыляется Ракель, указав на себя пальцем.
– Понимаю, не хочется признаваться. Но я хочу и буду говорить правду тебе в лицо.
– О да, а ты как будто не трус… – закатив глаза, грубо бросает Ракель.
– Чего? – возмущается Терренс. – Я?
– Да, ты! – Ракель расставляет руки в бока. – Струсил иметь дело с Рингером! Побоялся, что твоя драгоценная задница может пострадать по его вине.
– Ты спятила… – слабо качает головой Терренс. – Реально спятила…
– Ты наплевал на свои обещания из-за трусости. Неужели забыл, как недавно обещал и клялся мне, что никогда не оставишь меня и не бросишь в трудный момент?
– Когда это такое было?
– Только не надо притворяться, что ты забыл!
– Я никогда даже и не думал помогать такой эгоистичной стерве, как ты!
– Несколько недель назад ты говорил совсем другое! – громко напоминает Ракель. – Говорил, что ты не бросишь меня! Что вместе мы справимся с этой проблемой! И всякий подобный бред!
– У тебя не в порядке с головой. Такого никогда не было!
– Не держи меня за дуру, МакКлайф. У меня очень хорошая память, и я прекрасно помню, что слышала и что говорю.
– Это все твои больные фантазии, которые никогда не станут реальностью.
– Ты просто болтун! Болтун, который бросил слова на ветер и оставил меня наедине с моими проблемами, которых у меня и так по горло!
– Хватит нести чушь! – сухо бросает Терренс. – Слушать противно.
– И какой надежей и опорой ты можешь быть? – ехидно усмехается Ракель. – Какой из тебя защитник, раз ты бросаешь девушку в беде и делаешь вид, что тебя это не касается?
– Ты не заслужила такой чести!
– Понимаю… Понимаю… Ты боишься Рингера и не хочешь пострадать по его вине. Надеешься, что если ты наплюешь на мои проблемы, то тебе ничего не будет. Что ты будешь жить спокойной жизнью.
– Я защищаю и помогаю только тем, кто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО этого достоин, – с гордо поднятой головой заявляет Терренс. – А не всяким мерзким гадинам, которые думают только о себе.
– Ах, я гадина… – Ракель скрещивает руки на груди. – А ты на себя не хочешь посмотреть? Не хочешь призадуматься о том, кто ты есть? Или же ты и так постоянно думаешь о своей персоне? Потому что буквально влюблен в себя!
– Да, я люблю себя! – уверенно заявляет Терренс. – И считаю, что ты уже точно не заслуживаешь такого человека, как я. Я слишком хорош для тебя.
– Ха, это в чем же, позволь узнать? – презрительно усмехается Ракель.
– Во всем, что ты так и не смогла оценить за эти несколько месяцев.
– Что я не оценила? Тот факт, что ты бросаешь слова на ветер и легко можешь забыть о своих обещаниях?
– Я ничего тебе не обещал!
– Обещал, Терренс, обещал. Ты много чего обещал!
– И чего же я обещал, позволь узнать? – расставляет руки в бока Терренс.
– Обещал привлечь помощь полиции! – Ракель разводит руки в стороны. – Где же твой хваленый друг из полиции, о котором ты так много рассказывал? Где он? А? Что-то я ни разу с ним не общалась и даже в глаза его не видела!
– Тебе все равно уже ничего не поможет! – грубо заявляет Терренс. – Хоть привлеки к этому делу всю полицию Америки! Ты ничего не сможешь изменить!
– Да? А может быть, ты и вовсе не общался с ним? Вдруг ты хочешь, чтобы я так и погрязла в своих проблемах?
– Мне чихать на все твои чертовы проблемы. ЧИХАТЬ! АБСОЛЮТНО!
– Ах, теперь тебе уже чихать!
– Почему я, твою мать, должен интересоваться делами той, которая НИ РАЗУ не поинтересовалась моими? – возмущается Терренс. – Ты, твою мать, принцесса что ли? Принцесса, которой все обязаны? Что тебе надо? Поклониться? Ручку поцеловать? Что?
– И неужели ты поклонишься?
– Тебе? – Терренс быстро окидывает Ракель презрительным взглядом. – Нет! Ты не заслуживаешь этого!
– Ну ничего, МакКлайф, ничего, – уверенно говорит Ракель. – Не надо больше переживать. Я как-нибудь сама разберусь со всеми своими проблемами. И больше ни на кого не рассчитываю.
– Хотел бы я посмотреть, как ты решишь свои проблемы.
– Вот и смотри!
– Кстати! А где же твой дружок из полиции, о котором ты так много говорила? Тот, который, как ты сказала, был влюблен в тебя! Где он? Мне помнится, ты говорила, что он скоро вернется в Нью-Йорк и позвонит тебе. Однако этот человек уже неизвестно сколько дней и недель не дает о себе знать и явно не волнуется за тебя.
– Тебя это, твою мать, не касается, козел!
– Может быть, ты тоже с ним не общалась и хочешь пустить все на самотек? Признайся, что тебе нравится быть во всем этом дерьме и доводить себя до отчаяния!
– Совсем что ли тронулся умом?
– Скажи, что тебе не нужна ни чья помощь, и тебя все устраивает.
– Да как… – Ракель широко раскрывает рот. – Да как ты смеешь говорить мне об этом?
– Не зря же ты всю свою жизнь разгребаешь какое-то дерьмо и никак не можешь жить спокойно, – уверенно отвечает Терренс.
– Я не виновата в том, что моя жизнь такая сложная!
– А кто виноват?
– Не знаю!
– Если бы ты хотела, то уже давно покончила со всем этим дерьмом и жила бы спокойно.
– Моя жизнь была бы спокойной, если бы ты и этот подонок Рингер не решили бы испортить ее, – грубо заявляет Ракель. – Я бы жила ОЧЕНЬ хорошо и не страдала так, как страдаю сейчас.
– Ладно, тебе нравится жить в этом дерьме, но какого черта ты приплетаешь к нему всех нас? Какого, твою мать, хрена?
– Это не моя вина!
– Нет, дорогуша, как раз твоя! Ты знала, что мы все в опасности! И понимала, что подставила всех нас!
– Я никого не подставляла!
– Да конечно! Этот подонок раздает угрозы налево-направо, звонит на наши номера, которые он откуда-то выкопал, грозится едва ли не приехать к нам домой, посылает своих дружков следить за нами и нашими домами…
– А я тут причем?
– Очень даже причем! Это ведь твоя работа! Ты сама и дала Саймону все эти данные!
– Ты с дуба рухнул вниз головой? Вообще слетел с катушек из-за своих психозов?
– Вот и объяснение тому, почему эта сволочь может легко манипулировать нами, когда захочет. Почему нам всем приходиться жить в страхе и бояться, что с нами может что-то случиться.
– Хочешь сказать, что я разыгрываю драму? – удивляется Ракель. – Что я типа хочу уничтожить всех своих близких, но строю из себя жертву, чтобы никто не подумал, что это все моя вина?
– А я не удивлюсь! – Терренс расставляет руки в бока. – Ты ведь больная. Больная истеричная дура, которая смеет обвинять других в своих делишках.
– Если кого и винить, то только Рингера. – уверенно говорит Ракель.
– Да? А как же Наталия? Уже забыла, что ты сделала с бедной девушкой?
– А, ты про эту предательницу. Которая прикидывалась моей подругой и мечтала о мести.
– Как ты, мразь, посмела обвинить ее в том, чего она не делала? – Терренс ехидно усмехается. – Это надо же было обвинить ее в том, что она дала Саймону адрес моей матери и все наши контакты.
– Что, эта белобрысая крыса все тебе рассказала?
– Да, рассказала! Рассказала, до чего ты докатилась!
– Еще одна сообщница Рингера. Помогает тебе и этому ублюдку портить мне жизнь.
– Наталия ни в чем не виновата! – громко возражает Терренс. – Она – человек, преданного которого я еще никогда в жизни не встречал.
– О, она, значит, у нас преданная… СОБАЧКА, ТВОЮ МАТЬ!
– Как ты только посмела заявиться к ней домой и заявить такое? Да еще и подралась с ней! Надавала ей кучу пощечин, избила ее, оттаскала за волосы… Оскорбляла ее, унижала…
– Эта тварь получила то, что заслужила! – без сожаления уверенно заявляет Ракель.
– Ты хоть знаешь, что бедняжка почувствовала в тот момент, когда услышала в свой адрес эти ложные обвинения в том, что сделала ты?
– Мне чихать, что эта стерва почувствовала! Мне чихать на все. Что происходит с этой проституткой, которая спала уже с сотней мужиков!
– Не смей так говорить про нее!
– Что хочу, то и говорю!
– Жаль, что тогда рядом не было никого, кто позвонил бы в дурку и попросил забрать тебя с собой. Чтобы тебя нарядили в смирительную рубашку и напичкали успокоительными. И заперли где-нибудь, где ты никому не сможешь причинить вреда. Кроме самой себя.
– Саймон сам все мне рассказал! И доказал, что эта тварь притворялась моей подругой и планировала месть только потому, что она завидовала моему успеху.
– Ах, это Саймон ей сказал! – закатив глаза, презрительно ухмыляется Терренс. – Это Саймон сказал, что Наталия якобы мстила тебе из-за твоей успешности!
– Да, ОН!
– С чего бы ей мстить психованной эгоистке, которая ничего не добилась в своей жизни? Которая не умеет ничего, кроме как вилять задницей на подиуме и красоваться перед камерой в трусах и лифчике!
– Да, а ты прямо-таки добился всего-всего на свете! Ни черта ты не добился! Не говоря о любви жалких малолеток, которые уже давно нашли себе новых кумиров! Любви малолеток, которые запали на тебя только лишь потому, что ты много лет бегал полуголым перед камерами и изображал из себя секс-героя.
– Меня знают ВСЕ!
– Да что ты говоришь?
– Я ГОРАЗДО успешнее тебя!
– Ничего, МакКлайф, очень скоро от твоей известности ничего не останется. Однажды даже соплячки потеряет к тебе интерес. Потеряют его так же быстро, как он и появился.
– О да, а ты у нас, твою мать, звезда мирового масштаба, которую знают все вокруг!
– Вот меня как раз знают абсолютно ВСЕ! И дети, и взрослые! И мужчины, и женщины!
– Не льсти себе, дорогая моя. Ты знаменита только лишь среди сопливых подростков. Которые видят в тебе лишь сексуальный объект. Но гонора у тебя столько, как будто ты известна во всем мире и сделала кучу великих дел, благодаря которым тебе можно ставить памятник!
– У меня все еще впереди!
– Тебе корону-то не слишком сильно жмет, принцесса ты наша? А? А под ноги ты хотя бы иногда смотришь?
– Что, неудачник, завидуешь моему успеху? Пока я снимаюсь для журналов и участвую в модных показах, ты шляешься непонятно где и ничего не делаешь. Только лишь мечтаешь о том, чтобы стать известным музыкантом. Песенки которого и даром никому не нужны! Ты все это время отчаянно пытался – или делал вид, что пытался – сделать все, чтобы вернуть былую славу, но у тебя ничего не получается. Потому что ты никому не нужен. Никто не клюет на твое типа роскошное тело.
– Ха, да я буду намного известнее тебя! – презрительно усмехается Терренс. – Я нахожусь в кругах знаменитых людей намного дольше тебя. И знаю гораздо больше людей, чем ты встретила за всю свою карьеру.
– Да про тебя уже никто давно не вспоминает! Спроси любого, кто такой Терренс МакКлайф, и никто не сможет ответить.
– Я ЗНАМЕНИТ! – вскрикивает Терренс. – И ЛЮБИМ ВСЕМИ ЛЮДЬМИ НА СВЕТЕ!
– Единственное достижение, которым ты можешь гордиться, – это главная роль в сопливом кино, о котором сейчас уже никто практически не вспоминает. Ну и еще можно отметить неоднократное раздевание перед камерами. На радость всем соплячкам на свете!
– Не надо завидовать моему огромному успеху, – с гордо поднятой головой говорит Терренс.
– Я-то завидую? – Ракель ехидно усмехается. – Да я буду в сто раз популярнее тебя! Я – одна из самых сексуальных девушек на планете! Пример для подражания! Любимица девчонок! Мечта любого мужчины! Я – звезда! Всемирно известная модель!
– Перестань мнить себя суперзвездой, которой все обязаны, и которую якобы знают и любят абсолютно все. Никто не обязан прислуживать тебе и исполнять все твои капризы. И знает тебя от силы процентов двадцать всего населения планеты.
– Пф, куда уж сравнится с твоими пятью… – со скрещенными на груди руками фыркает Ракель.
– Ты уже так сильно задрала нос, что не только ставишь свою карьеру на первое место и плюешь на своих близких людей, но еще и начала вести себя, как дива.
– Ах, значит, я веду себя как дива?
– Да, как дива! Которая слишком уверена в себе и думает, что ее все любят.
– А меня и так все любят! И все знают!
– И которая вбила себе в голову, что ее лучшая подруга якобы мстит ей из-за успешной карьеры и злится, что она типа ничего не добилась в жизни.
– А разве это не так? Эта стерва только и делает, что шляется по всяким клубам и флиртует со всеми мужиками подряд! Хочет поскорее найти богатенького молоденького паренька и выскочить замуж, чтобы тратить уже его денежки.
– Тебе-то что? Ходит и ходит! Это ее дело! Она – свободная девушка и имеет право знакомиться с парнями и общаться с ними.
– Ну может быть, в перерыве от поисков богатенького красавчика она помогает моему злейшему врагу разрушить мою чертову жизнь.
– Наталия никогда бы не предала нас так, как сделала это ты! Ты предала ее. Предала меня, друзей и всех тех, кто любил и ценил тебя! Она до сих пор не может прийти в себя после того, что ты ей устроила. После того, как она столкнулась с агрессией одной психованной дуры.
– Ах, бедненькая, несчастная девчонка… – с закатанными глазами презрительно усмехается Ракель.
– Да, бедная! Она в шоке от того, что ты посмела заявиться к ней домой, орала на нее, как истеричка, набросилась на нее с кулаками и едва не избила ее.
– Ей крупно повезло, что я не изуродовала ее прекрасное личико. А иначе бы она никогда не нашла бы себе мужика.
– Ты больная, Кэмерон, – слабо качает головой Терренс. – Больная! Без причины набросилась на бедную девушку, чуть не избила ее и довела ее до шокового состояния.
– Да конечно, шокового…
– Я сам видел, в каком она была состоянии! И сам утешал ее, когда эта девушка не могла перестать горько рыдать.
– Ах, какая жалость… – закатывает глаза Ракель. – Ах, бедная девушка… Горько рыдала…
– Никому не пожелаешь иметь такую подругу, как ты. Никому.
– Слушай, МакКлайф, а что это ты стал так яростно защищать эту дрянь? – интересуется Ракель, расставив руки в бока. – Раз ты встал на ее сторону, значит, тебя устраивает то, что они издеваются надо мной и пытаются уничтожить меня.
– Да, я на ее стороне!
– Ах да, прости, я забыла! Ты же с ними заодно. Имел дела с Рингером намного раньше, чем эта дрянь познакомилась с ним.
– По-твоему, я должен был послать ее к черту в тот момент, когда она обратилась ко мне за помощью и поддержкой? Хотела, чтобы кто-то утешил ее после того, как ее психованная подруга чуть не убила ее.
– А ты и рад побежать к этой дуре!
– Саймон был абсолютно прав, когда говорил, что ты больная на голову. Теперь мы все убедились в том, что тебе надо лечиться в клинике и держаться подальше от тех, кому жизнь намного дороже.
– Что, МакКлайф, не уж-то ты влюбился в нее? – ехидно усмехается Ракель, скрестив руки на груди. – Неужели в последнее время ты так часто пропадал у нее? Не хочешь объяснить, где тебя носит целыми днями с момента нашей первой ссоры?
– Надо же, неужели ты заметила, что меня не было дома?
– Да ладно, МакКлайф, признайся, что ты втюрился в эту белобрысую швабру. Что она все-таки получила желаемое и обратила твое внимание на себя.
– Ты хоть думаешь о том, что несешь?
– Думаешь, я не видела, как она постоянно строила тебе глазки и мило улыбалась? Я все видела! И уже окончательно убедилась в том, что она мечтала быть с тобой.
– У тебя не все дома… – ехидно усмехается Терренс.
– Ну же, расскажи, что ты уже влюбился в Наталию! – сухо требует Ракель, где-то в глубине души чувствуя укол ревности и понимая, что внутри у нее все кипит от одной только мысли, что Терренс проводит время с другой. – Расскажи мне о своем новом романе с этой предательницей! Я хоть «порадуюсь» за ваше счастье! За счастье двух предателей, которые бросили меня после того, как с пеной у рта клялись мне, что никогда не бросят меня и будут рядом, несмотря ни на что.
– Я не влюблен в Наталию! – уверенно возражает Терренс. – Она – мой хороший друг! Друг, которого я поддерживаю после того, что ты с ней сделала!
– Да конечно, друг… – Ракель скрещивает руки на груди. – Наверное, уже давно мечтаешь переспать с ней.
– Даже если бы я и был влюблен в нее, то не сомневаюсь в том, что был бы НАМНОГО счастливее, – уверенно заявляет Терренс. – Она бы уж точно любила меня всем сердцем и была бы готова на ВСЕ. На все, чтобы сделать меня счастливым.
– Эту стерву волнуют только чьи-то деньги. Она ни за что не обратила бы внимание на нищеброда, потому что он не сможет исполнять все ее хотелки. А вот ты – идеальная для нее кандидатура. Молодой, при деньгах, да еще и знаменитый… Рочестер не упустила бы такой потрясающий шанс.
– Если бы я встретил ее на своем пути раньше, чем встретил тебя, то был бы с ней. Женился бы на ней и был бы ОЧЕНЬ счастлив. ГОРАЗДО счастливее, чем с той, которая любит только лишь себя и беспокоится только лишь о своей чертовой заднице.
– НУ И ВСТРЕЧАЙСЯ С НЕЙ! Раз ты стал одним из тех, кто клюнул на ее красивое личико! Которое мне надо было хорошенько подпортить, чтобы больше никто не взглянул на нее. Чтобы даже огромные денежки ее родителей не заставили парня терпеть уродину.
– О, твою мать… – раздраженно рычит Терренс, проведя руками по лицу. – Как же ты меня бесишь…
– И да, неужели ты уже не так сильно переживаешь за свою карьеру, как раньше?
– Я переживаю! Но не одержим ею так же сильно, как ты! И ставлю на первое место СЕМЬЮ! Я хочу иметь хорошую ЖЕНУ и своих собственных ДЕТЕЙ! А у меня нет НИ ТОГО, НИ ДРУГОГО!
– А как же твоя музыкальная карьера? Не уж-то решил сдаться и забить на нее? Да?
– А ты так этого хочешь?
– Было бы неплохо. – Ракель громко усмехается с долей презрения и злости. – Хотя ты и сам понимаешь, что твоя звезда уже давно погасла. Ты был популярен только лишь в подростковом возрасте. В начале двухтысячных. И то лишь благодаря одной единственной роли. И все! Народ не помнит про другие твои роли! Тебя знают только лишь как того парня из фильма про первого красавца школы. Помнят как Мэйсона Хьюстона. И ты никогда не станешь кем-то другим.
– Спешу тебя разочаровать и сообщить, что я не сдамся и добьюсь известности как музыкант, – скрестив руки на груди, с гордо поднятой головой заявляет Терренс.
– Да! – Ракель издает громкую издевательскую усмешку. – Что-то этого не видно, дорогой мой! Если бы в твоей карьере певца были какие-то продвижения, это было бы заметно. Пока что ты только ждешь, когда тебя самому что-то предложат. Когда к тебе, твою мать, приедут домой и предложат контракт на запись альбома или хотя бы одной единственной песенки.
– Да, а что насчет тебя? – удивляется Терренс. – Что ты сидишь дома и ничем не занимаешься? Уже несколько недель ты не снимаешься для журналов, не даешь интервью, не встречаешься с менеджерами… Где все это? Где же папарацци, которые раньше бегали за тобой по пятам и без остановки фотографировали тебя? Где все те предложения о работе, которые раньше поступали тебе каждый день?
– Моя работа сейчас отошла на второй план, – грубо отвечает Ракель.
– Черт… Неужели ты уже больше не востребованная звездочка? Неужели люди начинают забывать тебя и больше не желают видеть твое лицо на обложках журналов, в рекламе и на показах мод?
– Уж кого они точно не хотят видеть, так это тебя. Твоя наглая рожа всем уже надоела!
– Нет, это ТВОЯ всем надоела!
– Это ТЫ так думаешь!
– Ты отчаянно пытаешься спасти свою карьеру и хочешь засветиться где только можно, но это только больше раздражает народ и заставляет ненавидеть тебя. Тебе на пятки наступают более молодые девушки. Более новые. Более талантливые модели. И ты нервничаешь. Нервничаешь, потому что не можешь с ними тягаться. Людям нравятся свежие лица куда больше, чем те, которые стараются засветиться где только можно.
– Это ты сейчас про себя?
– Про ТЕБЯ!
– Вот как только я разберусь с Саймоном, так сразу же займусь своей карьерой. – Ракель гордо приподнимает голову. – И сделаю все, чтобы стать еще известнее. Уеду работать куда-нибудь за границу.
– Да? – Терренс ехидно усмехается. – А как ты это собираешься сделать? Неужели ты веришь в сказки, в которых добро побеждает зло?
– Да, верю! – громко бросает Ракель.
– А зря! Жизнь – это не сказка или кино.
– Я и так это знаю!
– Нет, дорогуша… Ты думала, что все это игра. Или твой кошмарный сон, который закончится сразу же после того, как ты откроешь глаза и поймешь, что лежишь в кровати. Однако это не кино, Ракель Эллисон Кэмерон! Это реальная жизнь. И ты уже никак не сможешь изменить это. И самое ужасное – это то, что в этом ночном кошмаре участвуешь не только ты. Мы все – тоже его часть. Все те, кто ни в чем не виновен друг перед другом и всегда был предан тем, кого искренне любит.
– Я не виновата в том, что так случилось!
– И тебе все равно! Все равно, что мы все находимся в опасности. Ты не спешишь что-то делать. Делать хоть что-то, чтобы доказать, что ты реально любишь нас.
– Хочешь сказать, что я не люблю?
– Не любишь! Ты любишь только себя и плюешь на всех, кто тебя окружает. Ты ни разу не пыталась сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти нас от угроз Саймона.
– А что я могу сделать? ЧТО? Скажи мне!
– Не знаю!
– Если бы у меня был шанс не дать Рингеру причинить кому-то вред, я бы воспользовалась им. Но я НИЧЕГО не могу сделать. НИЧЕГО!
– Тебе плевать на нас! Плевать, что с нами происходит, что мы чувствуем, что делаем, чего хотим. Ты беспокоишься только о себе. Тебя волнует одно – лишь бы Саймон ничего не сделал с ТОБОЙ!
– Не надо выставлять меня эгоисткой.
– Так ты и есть эгоистка! Эгоистка с больной головой! Которой плевать на своих близких! Уж жизнью своих дедушки и тетушки ты явно не интересуешься, зная, что ты не общалась с ним уже черт знает сколько.
– НЕПРАВДА! – громко возражает Ракель. – Я беспокоюсь о тете и дедушке и никогда не забывала про них.
– Помнится мне, ты обещала позвонить им в тот день, когда мы получили первое письмо от этого ублюдка и прочитали его в присутствии Наталии. Однако я не помню, чтобы после проводов твоей бывшей подруги ты пошла в комнату и позвонила или Алисии, или мистеру Кэмерону. Ты еще часа два-три болталась по дому без дела и копалась в каких-то своих мыслях. Ну или же опасалась, что мы узнаем все о твоих грязных делишках.
– ДА НИЧЕГО Я, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, НЕ ДЕЛАЛА! – во весь голос вскрикивает Ракель. – Все, что происходит сейчас – это вина Саймона! Но никак не моя! И я пытаюсь делать все возможное, чтобы найти способ окончить с ним раз и навсегда.
– Ты НИЧЕГО делаешь! – грубо бросает Терренс. – И ты чихать хотела на тех, кто тебя любит. Кто тебя вырастил. Кто сделал для тебя НАМНОГО больше, чем ты сделала для кого-то в своей чертовой жизни.
– Ты знать не знаешь, что я делала!
– Бедные мистер Кэмерон и Алисия… Мне так жаль, что у них выросла такая неблагодарная, эгоистичная тварь, которая не умеет любить и дружить.
– Ха, как будто ты такой хороший и невинный! – ехидно усмехается Ракель.
– Уж намного лучше тебя! Я хотя бы забочусь о тех, кто окружает меня. Не плюю на их дела. И ВСЕГДА выслушиваю их, когда они хотят чем-то со мной поделиться.
– Вот и выслушал бы своего папашу! – грубо бросает Ракель. – Который хочет чем-то с тобой поделиться.
– Не вмешивайся в дело, которое тебя, твою мать, не касается, – раздраженно произносит Терренс.
– Почему же ты не любишь своих родителей одинаково: говоришь только хорошее о своей матери, но поливаешь своего отца грязью?
– Я сказал, это НЕ ТВОЕ СОБАЧЬЕ ДЕЛО!
– В чем же дело? Ты ведь так любишь свою мамочку и делаешь все, что она тебе говорит! Бежишь к ней по первому же зову.
– Закрой свой рот, мразь… – сквозь зубы цедит Терренс, крепко сжав руки в кулаки. – А иначе пожалеешь…
– Почему послушный сыночек встает на дыбы, когда эта женщина просит тебя встретиться с отцом? Хорошие мальчики должны слушаться своих мамочек и делать все, что они говорят. И никогда не спорят с ними, когда те что-то говорят.
– Ты на что, твою мать, НАМЕКАЕШЬ?
– Матери ведь лучше знают, что лучше для их сыночков, которые не знают жизни и не понимают, что хорошо, а что – плохо.
Терренс начинает тихонько рычать, все больше приходя в ярость из-за того, что Ракель откровенно оскорбляет его.
– Да… – задумчиво произносит Ракель. – А вроде на первый взгляд на маменькиного сыночка не похож…
Когда Ракель ехидно хихикает, слабо качая головой, озлобленный Терренс пулей подлетает к девушке, больно берет ее под руки и под громкий женский визг резко швыряет на кровать. После этого он, возвысившись над ней, крепко берет ее за запястья и задирает руки у нее над головой. Девушка же сильно вздрагивает с широко распахнутыми, полными испуга глаза, чувствуя, как ее сковывает от страха перед тем, что сейчас может произойти.
– Значит, я – маменькин сыночек? – громко спрашивает Терренс. – ЗНАЧИТ, Я, ТВОЮ МАТЬ, МАМЕНЬКИН СЫНОЧЕК?
– Что, неприятно слышать? – ехидно усмехается Ракель. – Наверное, всю жизнь терпишь насмешки из-за того, что мамочка для тебя святая.
– ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ ТАК СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ?
– Ты всегда советовался с ней перед тем, как что-то сделать. И решил начать встречаться со мной только лишь после того, как получил ее разрешение. Твоя мамаша дала добро, и ты приступил к делу! Интересно, был ли хоть один случай, когда ты сделал что-то без одобрения своей мамочки? Или же она всегда участвовала в жизни своего сына? Взрослого сыночка, который никак не может отлипнуть от мамочкиной юбки!
– Советую тебе придержать свой длинный язык, мерзкая ты девчонка, – сквозь зубы цедит Терренс, испепеляющим взглядом смотря в глаза Ракель, еще сильнее сжимает ее запястья и начинает удерживать руки задранными на головой девушки. – А иначе мне придется укоротить его.
– Сейчас же отпусти меня! Мне больно! – Ракель начинает брыкаться и пытается освободить руки, которые так крепко удерживает возвышающийся над ней Терренс. – СЛЫШИШЬ, ЧТО Я ГОВОРЮ, БОЛЬНАЯ ТЫ ИСТЕРИЧКА? ОТПУСТИ, Я СКАЗАЛА!
– Ты кого назвала больной истеричкой? – приходит в бешенство Терренс, буквально собираясь убить Ракель своим испепеляющим взглядом. – КОГО НАЗВАЛА БОЛЬНЫМ?
– Если у кого есть и есть проблемы с головой, так это у тебя, – заявляет Ракель, уверенно смотря Терренсу в глаза.
– Да ты хоть знаешь, с кем сейчас разговариваешь? ЗНАЕШЬ, С КЕМ ИМЕЕШЬ ДЕЛО?
– Знаю! С больным ублюдком!
– Неужели забыла, что у меня очень много связей? Забыла, что я одним разговором с нужными людьми могу запросто разрушить тебе жизнь и карьеру?
– Ты и так разрушил ее к чертовой матери! – холодно огрызается Ракель. – ТЫ ВСЕ ИСПОРТИЛ! ИСПОРТИЛ ТОГДА, КОГДА ПОЯВИЛСЯ В МОЕЙ ЖИЗНИ!
– Я не буду с тобой церемониться и жалеть тебя. Весь мир узнает, кто ты есть на самом деле. Какая ты на самом деле дрянь и мразь!
– Не надо мне угрожать! – Ракель резко дергает руки, чтобы попытаться освободить их из мертвой хватки Терренса. – Пусти меня! Пусти, я сказала! СЕЙЧАС ЖЕ ОТПУСТИ МЕНЯ, БОЛЬНОЙ ПОДОНОК! ОТПУСТИ, Я СКАЗАЛА!
– Я сейчас быстро укорочу твой язык, если ты не заткнешься.
– ПОДОНОК! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ! ГОРИ В АДУ! ВМЕСТЕ С РИНГЕРОМ И РОЧЕСТЕР! НЕНАВИЖУ ВАС, ТВАРИ! НЕНАВИЖУ!
– ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ, МРАЗЬ!
Воспользовавшись моментом, когда Ракель приподнимает голову, Терренс одной рукой так больно вцепляется ей в волосы, что та не может сдержать своего крика.
– А иначе я прикончу тебя намного раньше, чем это захочет сделать Рингер, – угрожает Терренс.
– АР-Р-Р-Р… – раздраженно рычит Ракель. – Как же я жалею, что связалась с тобой. Жалею, что связалась с тварью, которая оказалась ничуть не лучше, чем Саймон.
– ВЗАИМНО! Я ТОЖЕ ЖАЛЕЮ, ЧТО СВЯЗАЛСЯ С ТОБОЙ! С ТОЙ, ЧТО ИСПОРТИЛА МНЕ ВСЮ ЖИЗНЬ!
– Поэтому ты и сговорился с Рингером против меня! Не сомневаюсь, что вы очень хорошо все продумали, чтобы подтолкнуть меня к действиям, которые разрушили мою жизнь.
– Если я захочу, то запросто могу испортить тебе жизнь и без помощи этого ублюдка.
– Ты уже ее испортил! УЖЕ!
– А ТЫ ИСПОРТИЛА ЕЕ МНЕ! – Терренс еще плотнее прижимает руки Ракель к кровати, понимая, как каждая мышца его тела сильно напряжена. – И теперь я очень хорошо это понимаю. У меня наконец-то открылись глаза. Я понял, что все это время жил с безмозглой, эгоистичной дурой, у которой целая куча психологических проблем!
– У кого из нас явно нестабильное психическое состояние, так это у тебя, – уверенно огрызается Ракель, уставив холодный взгляд в полные злости глаза Терренса. – Не зря о твоем омерзительном характере ходила дурная слава, а некоторые СМИ писали, что ты – та еще истеричка, которая не умеет себя контролировать. Наверное, твоя мать прекрасно знает об этом и поэтому так усердно контролирует тебя. Чтобы не позволить тебе сделать еще более глупых поступков, чем ты сделал за всю свою жизнь.
– Если скажешь еще одно слово, то клянусь, ты сильно пожалеешь об этом, – со злостью во взгляде скалится Терренс. – Ты так уже достаточно разозлила меня и заставила ненавидеть тебя так, как я еще никого ненавидел.
– Что, правда глаза колит? Не нравится слышать, как тебя обзывают больной истеричкой?
– Я сейчас придушу тебя…
– Понимаю. Ты всегда считал себя неотразимым парнем с безупречной репутацией и хочешь оставаться им в глазах других. Знаешь, что на самом деле ты – та еще сволочь и всегда ставишь себя выше других, но яростно отрицаешь это и прикидываешься ангелом для всех. А сейчас пытаешься сделать больной меня.
– Заткнись, мерзавка… – со злостью во взгляде вскрикивает Терренс. – ЗАТКНИСЬ!
– И кто же это провозгласил тебя таковым? Кто же поет тебе дифирамбы о твоей неземной красоте? Все те жалкие соплячки, которые сходят с ума по Мэйсону? Или ты сам себя таким назвал?
– ТЫ ДОЛГО БУДЕШЬ ЕЩЕ МОТАТЬ МНЕ НЕРВЫ?
– Но ничего, МакКлайф, ничего. Скоро уже никто не будет так думать. Однажды люди узнают о твоих неустойчивой психике и омерзительном характере. Узнают, как ты заводишься с полуоборота и считаешь себя самым неотразимым и самым прекрасным. Посмотрела бы я на тебя, когда везде начали бы распространяться статьи о твоих проблемах с психикой и заоблачным самомнением. Посмотрела бы на то, как бы ты психовал из-за того, что соплячки больше не будут восхищаться тобой. А люди поймут, что ты на самом деле вовсе не ангел. – Ракель ехидно усмехается. – Ну а чтобы ускорить твое разоблачение, я с большим удовольствием свяжусь со всеми редакторами газет и журналов и репортерами со всех каналов. И расскажу им о том, что ты за мерзкий подонок, который любит себя так же сильно, как и свою мамочку. Без которой он – ничто.
К этому моменту терпение Терренса приходит к концу. Ракель же окончательно убеждается в том, что ее первое впечатление было неошибочное, и этот человек действительно такой ужасный и психически нестабильный, и все это время усердно скрывал это и притворялся хорошим. Девушка бы нисколько не удивилась, если бы у него оказались склонности к насилию беззащитных. Об этом и думает Ракель в тот момент, когда Терренс очень сильно сдавливает ей горло и начинает душить ее, начав трясти так, что время от времени она бьется затылком об кровать. Она сильно вздрагивает от испуга и начинает задыхаться от нехватки воздуха из-за сдавленного крепкой мужской рукой горла, которую пытается убрать с широко распахнутыми глазами.
– Я смотрю, ты стала дерзкой, – сквозь зубы цедит Терренс, уставив свой испепеляющий взгляд в испуганные, широко распахнутые глаза Ракель, горло которой он сдавливает настолько сильно, насколько возможно. – РЕШИЛА, ЧТО ТЕБЕ ВСЕ МОЖНО! РЕШИЛА, ЧТО МОЖЕШЬ ГОВОРИТЬ ВСЕ, ЧТО ЗАХОЧЕШЬ!
Терренс свободной рукой больно берет Ракель за волосы и сильно оттягивает их, пока та все еще бьет его по руке, которой он ее душит.
– Пока ты являешься МОЕЙ девушкой и живешь в МОЕМ доме, купленный на МОИ деньги, ты не посмеешь мне дерзить, – уверенно заявляет Терренс. – ПОНЯЛА МЕНЯ, СВОЛОЧЬ? ПОНЯЛА?
Ракель бы что-то и сказала, но она не может это сделать, потому что не может дышать из-за перекрытого воздуха.
– СОВСЕМ, ТВОЮ МАТЬ, ОБОРЗЕЛА! – возмущается Терренс. – НО НИЧЕГО! Я БЫСТРО ЗАТКНУ ТЕБЕ РОТ! ТЫ, МРАЗЬ, БУДЕШЬ ЦЕЛОВАТЬ ПОЛ, ПО КОТОРОЙ Я ХОЖУ! ПОБОИШЬСЯ ХОТЬ СЛОВО СКАЗАТЬ!
Все еще продолжая сильно сдавливать горло резко побледневшей не то страха, не то от нехватки кислорода Ракель, Терренс также крепко сжимает ей челюсть, пока та дергается, пытается убрать руку и даже бьет мужчину ногами где только можно.
– А будешь и дальше выпендриваться, я точно прибью тебя, – грубо заявляет Терренс. – ПРИДУШУ СОБСТВЕННЫМИ РУКАМИ! СДЕЛАЮ ЭТО РАНЬШЕ, ЧЕМ РИНГЕР! ТЫ УЖЕ ДО СМЕРТИ ДОСТАЛА МЕНЯ! ДОСТАЛА! МЕНЯ ТОШНИТ ОТ ТВОЕЙ РОЖИ, КОТОРУЮ Я УЖЕ НЕ МОГУ ВИДЕТЬ!
Терренс еще сильнее сдавливает Ракель горло, вселяя в нее все большее желание сбежать от него как можно быстрее, пока этот человек не надумал убить ее.
– Истеричка… – сквозь зубы цедит Терренс, буквально убивая Ракель своим холодным взглядом, пока та сильно лупит его по руке, что сдавливает ей горло. – Таких, как ты, надо запирать в психушке и постоянно пичкать лекарствами. ЧТОБЫ ПОМЕНЬШЕ ВЫПЕНДРИВАЛИСЬ И НЕ ВНУШАЛИ ЛЮДЯМ СТРАХ ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ! Не думай, что меня испугают твои проблемы с головой. Я совсем не боюсь тебя! Если ты стала слишком дерзкой и наглой, то я, мразь, быстро усмирю твой буйный нрав. И ЕСЛИ МНЕ ПРИДЕТСЯ ПРИМЕНЯТЬ СИЛУ, Я БУДУ ЭТО ДЕЛАТЬ! ЕСЛИ ТЫ, ДРЯНЬ, НЕ ПОНИМАЕШЬ СЛОВ!
Задыхаясь от сильной нехватки воздуха, Ракель несколько раз лупит Терренса по рукам, смотря на него своими широко распахнутыми, полными ужаса глазами.
– Запомни, стерва, сейчас твоя жизнь зависит от МЕНЯ, – уверенно заявляет Терренс. – Ибо я в любой момент могу рассказать всему миру, что связался с психованной тварью и сто раз успел пожалеть об этом. Могу рассказать всем, кто ты есть на самом деле. Что ты – самовлюбленная, мерзкая тварь, которая играет с чувствами тех, кто ее окружает. Да еще и с целой кучей проблем. Поняла меня? ПОНЯЛА, Я СПРАШИВАЮ?
Терренс еще несколько секунд трясет уже практически зеленую не то от страха, не то от нехватки воздуха Ракель, сильно сдавливая ей горло уже обеими руками и удерживая ее на весу. Но затем он, все-таки не собираясь убивать ее, резко отпускает и швыряет девушку на кровать. А пока он встает и с тихим рычанием крепко сжимает руки в кулаки, девушка начинает часто кашлять, жадно ловя как можно больше воздуха, держась за шею и пытаясь успокоиться после той чрезмерной агрессии, которую впервые за все это время проявил к ней мужчина.
– Совсем больной что ли? – сквозь кашель громко возмущается Ракель. – Ты чуть не убил меня!
– Я бы мог, – с гордо поднятой головой грубо произносит Терренс. – Но не хочу сидеть в тюрьме за убийство той, которую мне совсем не жаль. Я не собираюсь гробить себе жизнь из-за тебя.
– Да у тебя, мразь, точно проблемы с головой! – Ракель снова громко прокашливается. – Тварь… Мразь… БОЛЬНОЙ ПОДОНОК! Обратись, твою мать, ко врачу и выпей немного успокоительного, пока тебя не забрали в психушку! И пока ты кого-то не убил!
– Заткнись, сволочь… – сжимает руки в крепкие кулаки и напрягает каждую мышцу своего тела Терренс. – А иначе ты точно сильно пожалеешь…
– Посмотри на себя! Посмотри, на кого ты стал похож! На какого-то психа! Больного психа!
