Читать книгу Исповедь меча, или Путь самурая - Этьен Кассе - Страница 2

А начиналось все, собственно говоря, от… сохи. Даже самураи именно от нее. И поверьте, я вовсе не собираюсь просто шокировать вас ради красного словца!

Дело в том, что само слово «самурай» происходит от древнего глагола «самурау» или «сабурахи» и в японском «Словаре древнего языка» истолковывается следующим образом: «служить великому человеку, человеку высшего сословия» либо же «служить хозяину, защищать хозяина». Поразительно то, что для графического обозначения данного слова японцы воспользовались китайским иероглифом «дзи», который разбивается на две составные: «рэн» – человек и «си» – храм. Представляете, что получается по смыслу? Самурай = дзи = человек и храм одновременно. Это и в самом деле говорит о Служении[2].

Они и служили. Причем до начала правления клана Токугава самураем мог стать любой удачливый человек. Даже человек от сохи, то есть крестьянин.

Время то было непростое – VI–VII века н. э. В 645 году после победы в борьбе за власть двух кланов Сумэраги и Накатоми на престоле Японии оказался император Котоку (645–650), гордо именовавший себя «сыном Неба» (тэнно). Случилась «Великая перемена». Страна и в самом деле изменялась – у нее возникала регулярная армия, гарант безопасности и надежности, в которой оказалась приблизительно V3 мужского населения Японии в возрасте от двадцати до шестидесяти лет. Армия в действительности была нужна «сыну Неба», словно воздух. На северо-востоке страны шла почти вечная война с айнами или эдзо – потомками древнейшего населения Японских островов. Жизнь была опасной везде. В прибрежных японских водах уже несколько столетий промышляли пираты. В лесах и горах бесчинствовали разбойничьи банды. Вот и набирали специальные отряды из зажиточных крестьян, «ловких в стрельбе из лука и верховой езде». Мужчине-японцу буквально на роду был написан «путь лука и скакуна» («кюба-но мити»).

Ты первым взобрался на стену вражеской крепости? Ты был первым, кто вступил в бой с противником? Значит, ты выдержал испытание, значит, ты – самурай.

Но не только нестабильностью ситуации в стране можно объяснить появление касты самураев. Я думаю, в образовании сословия самураев «виновата» вечная японская жажда причастности, более того, тяга к зависимости. Уже в XX веке Всеволод Овчинников справедливо отметит: «Когда два японца встречаются впервые, они, прежде всего, стараются выяснить принадлежность друг друга, а также положение, которое занимает в своей группе каждый из них. Без этих сведений им трудно найти основу для общения»[3]. Самурай – это член группы или, выражаясь современным языком, гигантской ассоциации, и принадлежность к ней, а также преданность ей, что превыше всех личных убеждений, во все века считались почетными и желанными.

Экскурс. Великие покорители варваров

Первый император появился на Японских островах в 660 году до н. э. и получил титул Дзиммутэнно, что означает «Правитель Дзимму». С ним началась «земная» история Японии. Несмотря на то, что император почитался как недосягаемый потомок богов, в его окружении все же находилось немало дерзновенных смельчаков, жаждущих любой ценой занять его трон. Одними из первых, кому еще в IX веке удалось узурпировать верховную власть и фактически удерживать ее вплоть до XII столетия, были члены клана Фудзивара. Высокие посты, занимаемые ими при дворе, позволили им довольно быстро взять власть в свои руки. Выдавая женщин своего клана за императоров, Фудзивара тем самым не только приобретали неограниченное влияние при дворе, но и соединялись с верховными правителями кровными узами. От таких «небесных» браков рождались наследные принцы, которые в будущем могли претендовать на императорский престол. Фудзивара буквально организовали в Японии институт регентства, и реальная власть ушла от «небесных правителей». Но власть, как песок, вполне может просочиться меж пальцами. И Фудзивара изо всех сил старались обезопасить себя от возможных соперников, высылая их в отдаленные районы страны, мотивируя это необходимостью защиты территорий от нападений айнов и морских пиратов.

Среди таких «ссыльных» конкурентов особенно ярко выделялись представители двух сильных линий императорского рода – Тайра и Минамото. Довольно скоро Минам ото начали контролировать север и северо-восток государства, а клан Тайра – его юго-западную островную часть.

Вот только дружбы между этими двумя кланами не было, хотя они вполне могли объединиться для свержения власти Фудзивара. Но нет, они постоянно враждовали друг с другом. Начиная с 1051 года почти полтора века страну раздирали смуты и восстания. Одним из них, определившим дальнейшую судьбу могущественных кланов, стало восстание Хэйдзи, поднятое в 1160 году полководцем Минамото-но Ёситомо против Тайра. Восстание окончилось поражением, а сам Ёситомо был убит. Но его третьего сына, тринадцатилетнего Ёритомо, глава рода Тайра пощадил и сослал на восток страны в Идзумо. Так Тайра совершили роковую ошибку. Спустя двадцать лет после гибели отца Ёритомо так и не забыл поражения клана. Собрав под свои знамена несколько тысяч человек, он начал вместе со сводными братьями настоящую войну на уничтожение противника. После ряда побед клан Минамото в апреле 1185 года в битве, проходившей в бухте Данноура, полностью разгромил клан Тайра.

С того самого времени Минамото Ёритомо начал укреплять свою военную власть ив 1192 году получил от императора Японии титул сэйи тайсегун – «великий главнокомандующий, покоритель варваров». Так он стал военным правителем империи. А император полностью лишился власти. Такой тип правления продержался в Японии около семи веков, вплоть до 1867 года, когда последний сёгун Токугава Ёсинобу отрекся от власти.

И все эти века главными действующими лицами в пьесе японской истории были потомки бога войны Хатимана – самураи. Им было предначертано Служение…

Но для Служения следовало получить определенное воспитание и пройти по вертикали «ОЯ – КО», что дословно переводится как «отец – сын», а в более широком смысле – как «учитель – ученик» или «покровитель – подопечный».

«ОЯ – КО» / «отец – сын», или Воспитание самурая

С раннего детства в семьях самураев юного буен (воина) следовало воспитывать. В мальчике, будущем самурае, надо было выработать комплекс особенностей, которые необходимы в Служении в первую очередь: предписывалось воспитывать человека физически сильного, сведущего в военном искусстве и моральных принципах.

В домашней иерархии семьи самурая каждый имел четко определенное место и как бы свой титул. Почести воздавались не только главе семьи. Когда сестры обращались к братьям, они обязаны были употреблять иные, более учтивые выражения, чем те, с которыми сами братья обращались к сестрам.

Еще когда мать по древнему обычаю носила младенца у себя за спиной, она при каждом своем поклоне как бы заставляла кланяться и его. Так в семьях самураев давались самые первые уроки почитания старших. Чувство субординации укоренялось в душе юного самурая не из нравоучений, а из жизненной практики. Малыш видел, как его мать кланяется отцу, средний брат – старшему брату, а сестра – всем братьям независимо от их возраста.

«Кодекс Бусидо» гласил:

«Существуют правила воспитания ребенка в семье самурая. С младенчества нужно поощрять в нем смелость, никогда не дразнить и не запугивать. Ведь если ребенок с детства привыкнет бояться, он пронесет этот недостаток через всю жизнь. Ошибку совершают те родители, которые учат детей бояться молнии, запрещают им ходить в темноте или рассказывают ужасы, чтобы те перестали плакать. Кроме того, если ребенка много бранить, он станет застенчивым. Нужно избегать формирования у детей плохих привычек. Ведь если плохая привычка укоренилась, сколько ни упрекай ребенка, он не исправится».

Сын самурая вообще с самого своего дня рождения окружался исключительной заботой. К нему относились буквально как к наследнику престола, он считался продолжателем рода, хранителем и наследником его традиций. Именно сын самурая имел право совершать религиозные обряды по отправлению культа предков. Исполнять обряды и возносить благодарность духам предков, «успокаивая» тем самым их души, в Японии могли только мужчины.

Именно сын самурая наследовал или землю отца, или рисовый паек, за который его родитель служил у феодала. Если же в семье самурая не было наследника, а он по каким-то причинам не мог взять себе наложницу либо же она не могла родить ему сына, феодал со спокойной совестью мог конфисковать у своего верного буен надел и лишить родового имени. Вот почему в 1615 году самураям было даже разрешено усыновление наследников из родственников, носящих то же самое родовое имя. И это было на руку самураям: ведь при первых сёгунах Токугава в период между временами Кэнте (1601) и Кэннан (1651) около шестидесяти самурайских родов потеряли свои владения по данной причине.

Исходя даже из одного этого, рождение ребенка мужского пола в японской семье считалось праздником.

Жизнь-путь как праздник?

В средневековой Японии существовали четыре церемонии, следовавшие сразу после рождения малыша и отмечавшие его приход в мир: вечер первого, третьего, пятого и, наконец, седьмого дня. Особо важной считалась сития (седьмая ночь), или же надзукэ-но иваи, – церемония седьмого дня. Это и в самом деле был ответственный день. В этот самый день будущего самурая в пеленках впервые показывали родственникам и друзьям и отец объявлял им имя ребенка. Вернее, объявлялось детское имя – ёмэй или ёмё, то есть «имя в детстве». Мать будущего самурая на церемонии сития никогда не присутствовала. Гости приносили мальчику подарки, среди которых обязательно были два веера изогнутой формы, рассматривавшиеся как предвестники двух мечей будущего буен и символ храбрости.

Сто двадцатый день со дня рождения будущего самурая отмечался церемонией табэ-дзомэ, дословно переводящейся как «еда первого раза». Поскольку до этого новорожденный не пробовал твердой пищи, церемония табэ-дзомэ в сознании общества самураев становилась рубежом, когда ребенок впервые приобщался к миру взрослых. Табэ-дзомэ было для самураев своего рода пожеланием своему будущему собрату крепкого здоровья, быстрого роста и безбедной жизни. И подарки теперь сын воина получал другие – один или два (все зависело от ранга его отца) маленьких игрушечных меча, вырезанных из дерева. Это с малолетства приучало совсем юного самурая любить свое оружие – мечи, принадлежность сословия воинов.

Торжественная церемония табэ-дзомэ предполагала обязательное наличие отдельного маленького столика для ребенка. Накрывали его так же, как и для взрослых самураев: ставили блюда с рисом и супом и выкладывали хаси (палочки для еды). Сам стол на церемонии и то был маленьким чудом. Для мальчика, будущего буси-самурая, все – и набор миниатюрных чашечек, и хаси, и сам столик – покрывали черным лаком. (Для девочек чаши изнутри обязательно крыли красным лаком, а снаружи – черным.)

После того как гости садились за накрытый стол, к ним выходила мать ребенка – в этот день она впервые участвовала в семейном торжестве в честь маленького буси – и, низко кланяясь, благодарила пришедших за проявленное к ее сыну внимание. Затем, взяв малыша на колени, она присаживалась к маленькому столику и крошечными хаси прихватывала несколько зерен риса, после чего отправляла их в рот ребенку. Это была не только первая твердая пища самурая, но и своего рода ритуальное действо: крупинки риса являлись символом, залогом твердости. Отныне твердость должна была стать чертой характера маленького буси.

Развивать в детях самураев воинский дух, почитание воинской доблести «себу» и твердость были также призваны ежегодные праздники мальчиков – танго-но сэкку, которые отмечались в пятый день пятого месяца по лунному календарю и получили широкое распространение в период Эдо. Во время этого праздника в доме выставляли искусно созданные миниатюрные доспехи, надетые иногда на специально изготовленных для этой цели кукол (кабуто-нингё), мечи, луки и стрелы, стараясь подобным образом воспитать в будущем самурае воинственность, уважение и благоговейное отношение к военному снаряжению и к самому ремеслу самурая. Играть такими мечами и доспехами детям запрещалось: на них можно было только смотреть, так как демонстрация игрушек приравнивалась к самурайской практике показа мечей и доспехов.

Еще одним непременным аксессуаром на празднике мальчиков были коинбори – изображения карпов, сделанные из цветной ткани или бумаги и поднимавшиеся на шестах из бамбука над каждым домом, где жили один или больше мальчиков (число вывешиваемых коинбори соответствовало числу мальчиков в семье). Карпы символизировали «мужественную добродетель», подразумевающую «добродетель воинскую». По сей день в Японии карпы олицетворяют… самураев водного мира. Это символ энергии, храбрости и непреклонной твердости. В Средние века детям буен внушали, что и от них требуются такие же упорство в достижении цели, стоицизм и бесстрашие, какие демонстрирует карп, преодолевая бурные потоки.

2

Так что изначально самураи весьма напоминали скандинавских хускарлов XI века, являвшихся дружинниками при дворе того или иного феодала.

3

См.: Овчинников Вс. Указ. соч. С. 80.