Читать книгу Любимец моих дьяволов - Ева Мелоди - Страница 3

Ну и конечно, на второй день мне уже довелось испытать всю прелесть новой работы. Принцесса вскочила в шесть утра и вознамерилась отправиться за покупками. Меня разбудил Иван.

– Такого еще точно не было, – ворчливо разбивает яйца на сковородку. – И чего ей взбрендило.

Но я догадывался. Не стоило мне бросать вчера Лизке вызов, да еще в первый день, когда только на работу устроился. Она из тех, кто всегда отвечает. Никогда не пасует.

В девять утра мы выехали в Москву, в торговый центр. И полдня шатались за безумной барышней, скупающей, казалось, все подряд. Иван через пару часов выглядел бледным и утомленным. Да и меня уже тошнило от бесконечной череды магазинчиков. «МЕГА» – это просто адское место, решил я для себя. В моем родном городе таких гигантов нет слава Богу. А тут… Это же настоящая каторга. Душно, шумно, все рябит, все куда-то спешат. Кафешек правда куча, и они манят к себе – можно хотя-бы плюхнуться на стул и вытянуть усталые конечности. Мне то пофиг, ноги не болят, но вот Иван явно «не тянет» такой ритм жизни. Меня же просто раздражало количество шмоток, мелькающих перед глазами, и бесцельность нашего занятия. Леа впархивала в каждый второй магазинчик, а мы как два остолопа топтались у входа, наблюдая за ней. Напарник ворчал себе под нос:

– Елизавета обычно в интернете одежду заказывает, или на дом дизайнеров с моделями приглашает…

Так и хотелось сказать: «Крепись Вань, теперь все обычное закончилось».

Девица явно мне мстила за вчерашнее поведение. Показывала кто тут главный. Кто кого достанет первым. Утомительный поход по магазинам – детские шалости. Я не знал, что это только начало. Но я не собирался доставлять ей удовольствие, показывая, как меня все это бесит. Изображал равнодушно скучающий вид.

Так прошло еще часа три, последний из которых мы торчим возле магазина нижнего белья. Брейкер в примерочной так долго, что меня уже посещали мысли – а не свалила ли куда. С нее станется. Так что я подошел к девушке-продавцу и поинтересовался, где блондинка, что в примерочную зашла.

– Она все еще меряет, – какой вы нетерпеливый, – улыбается девушка. Симпатичная худенькая брюнетка. Какое-то время болтаем, флиртуем с ней. Мне действительно не помешает сбросить напряжение, поэтому я само обаяние.

– Третий час уже белье выбирает. Полмагазина, наверное, перемерила, – вздыхает подошедший Иван, нарушая наш флирт с Анечкой – так зовут девушку.

– Езжай домой, неважно выглядишь, – говорю Ивану. – Тем более, я виноват. Из-за меня она так ведет себя. Не был вчера достаточно милым.

– Да нет, чувствую наедине вас оставлять не стоит, – ворчит напарник. – Спина зараза, болит если долго на ногах стою… Эх, развалиной себя чувствую, а все молодость бурная, в армии сколько лет оттрубил, теперь вот только в охранники гожусь, и то не тяну уже…

– Слушай, если ты разболеешься мне точно легче не станет. Бери пакеты, их уже, наверное, штук пятьдесят. И тащи в машину, езжай домой. Я ее на такси привезу.

– Даже не знаю… – все еще мнется Иван, но вижу, как ему отчаянно отсюда убраться хочется.

– Она к тебе хорошо относится. Скажу, тебя радикулит прострелил.

– Хорошо, спасибо, Якоб. Только негоже мне хозяйскую машину забирать. Держи ключи, – вкладывает мне в руку. – А я такси возьму. И шмотки заберу. Только ты помягче с ней… Ну бывает вот, находит, капризы. Богачка, что с нее взять.

– Я урок усвоил, – усмехаюсь. – Сама доброта буду, не парься.

– Надеюсь на тебя, парень. А то нам обоим Герман Эдуардович отвалит по первое число…

Принцеска все еще в примерочной, но Анечка уверила меня, что клиентка действительно там и никакого черного входа/выхода в магазине нет. Мы довольно быстро нашли общий язык с этой девушкой. Миловидная, приятная, и хочется надеяться – покладистая. Она определенно подходила для пары-тройки свиданий. Обменялись телефонами. И в этот момент из примерочной появилась Леа Брейкер. В мать ее, черном кружевном комплекте белья. Явно эротического направления. Тончайшее кружево бюстгальтера, через которое слегка просвечивают ореолы сосков. Полоска трусиков, на которой больше кружева, нежели ткани. Опустил глаза, впился взглядом в идеально округлые бедра и руки сами сжались в кулаки… Аж в горле пересохло. Что ж делает то, сучка, а? Нарочно провоцирует, тварь. Заводит. Хочет, чтоб сорвался…

– Где Иван? – небрежно кидает на меня взгляд Белоснежка. А меня еще сильнее жгучей ядовитой волной накрывает – взгляд ниже опустил: ножки точеные, стройные, обуты в туфельки с пушистыми помпонами, тоже черного цвета. А из них пальчики выглядывают, ярко-алым наманикюренные. Маленькие, аккуратные, и тоже сияющие, чтоб их. Сууука.

– Чего уставился? – надменный голос, Леа выгибается слегка, правое бедро в ажурной подвязке чуть вперед выставив.

Черт ее дери, меня снова точно током прошибает. Чувствую, как в штанах все теснее становится и свирепею. Ведь она все это намеренно делает. Только потому что может. Издевается. Провоцирует. Мстит.

– Хочешь, чтоб и он на тебя в белье полюбовался? Заценил? Больше некому показать? – спрашиваю сипло, стараясь не показывать дрожь, охватившую тело. Это лишь физиология, стресс, недотрах. Лизка последняя баба на этой планете, на которую могу как на секс объект посмотреть. И надеюсь, она это знает. А если не знает – надо сделать все возможное, чтоб донести до нее.

Хватаю за талию и вталкиваю обратно в примерочную.

– Это что блядь, за игры затеяла? Чего добиваешься?

– Пошел вон отсюда! – вспыхивает Лизка, отталкивая мои руки от себя.

– Разве не для меня концерт? Так усердствуешь. Ну, вот он я. Ивана отпустил. Он явно в нашем танго третий лишний. Станцевать хочешь? Зудит? Неймется?

– Убирайся сейчас же, – шипит Лизка.

Но я не могу, меня уже несет. А самое поганое, что наравне со злостью, возбуждение буквально зашкаливает. Я хочу ее. Эту сияющую кожу, до того гладкую, ослепительную, как из рекламы, чтоб ее. И этот пухлый рот. Хочу прикоснуться к нему. Руками. Губами. Членом. Бляя, ну совсем крыша поехала. Как смог докатиться до того, что фантазирую о Брейкер? Да еще и в первый день работы ее телохранителем. Это неправильно, это мерзко и это прямой путь на кладбище – если папку ее вспомнить.

Мне определенно пора бабу искать – с момента приезда в столицу я этим пока не озадачивался – других проблем выше крыши было. Да и Скорос все еще внутри была. Хотя раньше одержимость Василиной мне не мешала трахать других. Там, в родном городе я все время с кем-то встречался – короткие интрижки, спал иногда сразу с двумя… всяким баловался.

Понимаю, что голову в петлю сую, но не могу остановиться.

– Ты же этого хотела, Морковка? Всегда… И раньше, и сейчас. Все никак успокоиться не можешь. Провоцируешь, дразнишь. Думаешь, дело в шмотках? В белье кружевном? Ни хрена… Этим ты ничего не добьешься…

А у самого вопреки своим же словам крышу сносит. От запаха ее. Особенного, до одури дорогого, вкусного, терпкого. Его сожрать хочется, заглотить внутрь себя и не выпускать.

– Потому что тебе нравится за дурой таскаться и страдать по ней. Мазохист хренов, – не остается в долгу Леа. А мне до одури хочется рот ей заткнуть. Заставить взять обратно и проглотить мерзкие слова. Но у меня есть лишь один способ поставить суку на место. Отплатить той же монетой. Отхлестать словами. Хотя руки чешутся сдавить тонкую шейку, пока черные точки не запляшут перед ее огромными топазовыми глазами.

– Так вот в чем ты стараешься себя убедить? Что никогда не интересовала меня, потому что я мазохист? Ду-ура. – издаю короткий смешок. Все дело в том, что не волнуешь меня ни капли. И не можешь смириться с этим. Что похрен на тебя. И знаешь, почему? Потому что ты бездушная, жестокая и холодная эгоистка, которая верит, что мир создан только для ее удобства!

– Убирайся из примерочной! – повышает голос Леа. – Если отец узнает…

– Так и будешь папочкой грозить? Всегда? Я не пристаю к тебе, детка. Не домогаюсь, если ты вдруг возомнила. Лишь хочу расставить все точки. Хочешь, чтобы тебе спокойно жилось? Все очень просто. Не доставай меня. Не играй в игры, не шляйся в белье. Мне то похеру, что на тебе надето. Но ты, похоже, уверена в обратном. Если не усвоишь мои слова, придется тебя отшлепать.

– Ага, напугал. Кишка у тебя тонка, Штаховский. – Усмехается Лизка. Подходит вплотную, так что облако фруктово-цветочное обволакивает, лишая остатков здравого рассудка. Приподнимается на цыпочки, так что лицо ее почти вровень с моим становится. И прямо в губы шепчет:

– Не хочешь, значит? Проверим?

И на губы мои смотрит.

Никогда не умел отказываться от брошенного вызова. Не важно какой исход ждал меня, выигрыш или наоборот. Впрочем, сейчас я вообще ни о чем не мог думать, прогнозировать. Глаза красная пелена заволокла, неконтролируемое бешенство. Хватаю стервозу за волосы, распущенные по плечам, притягиваю к себе и впиваюсь в губы поцелуем, вкладывая в него все накопившееся бешенство. Ненависть. Злобу на весь женский пол. Такой странный, непостижимый, сложный. Который невозможно понять, даже если будешь стараться изо всех сил. И Лиза Брейкер – лучшее тому доказательство. Совершенно ненормальная баба. Потому что сейчас, попав в мои объятия, дрожит как осиновый лист. Маленькая хрупкая, испуганная. Окаменевшая под моим напором. Одно слово – девственница. Прав был папка. Может и не целовалась никогда? Да ну нафиг.

Оторваться от ее губ сложно. Раз уж все равно случилось, довела до такого, хочу поиграть. Ведь они оказались такими сладкими. Углубляю поцелуй, проникаю языком в горячую и влажную глубину ее рта. Леа приникает ко мне, этот жест полон страстности и одновременно доверчивости, меня аж в жар бросает. Словно она изнемогает от наслаждения. Ее руки, прежде упиравшиеся в мою грудь, безвольно падают, а потом ползут вверх и вцепляются в мои плечи.

Скольжу пальцами по ее шее, едва нахожу силы чтобы отнять руки от трепещущего белого горла, подхватываю под ягодицы и тесню девчонку, пока не прижимаю спиной к большому зеркалу во всю стену. А у самого картинка в голове, как нагибаю раком.

Последним усилием заставляю себя отвести взгляд от манящих губ. От желания все плывет перед глазами. Нельзя. Неправильно. Слишком… близко. Дело тут не в Германе. На подсознательном уровне понимаю, что ее губы способны увести меня за ту черту, откуда уже не будет возврата. Не могу этого допустить. Утыкаюсь подбородком в волосы девчонки, стараюсь глубоко дышать, прийти в нормальное состояние. Но не выходит. Ее волосы пахнут клубникой. Нестерпимо вкусный аромат лета, солнца. Боюсь что никогда уже не смогу выкинуть его из головы… И тогда, разозлившись на нее, на самого себя, грубым жестом кладу руки на упругие ягодицы Белоснежки, залезая пальцами под резинку трусиков.

– Нагнись, – грубо хриплю ей на ухо, впиваясь в тазовую кость, резко дергаю за резинку трусов. Леа вздрагивает и начинает отпихивать меня от себя. В ней растет паника. Умная малышка. Понимает, что негоже такой принцессе как она, девственности в кабинке лишиться.

– Отпусти сейчас же, урод, – шипит. Но голос не повышает. Не хочет, чтоб обнаружили. За свою репутацию волнуется? Или, может быть, за мою безопасность? Интересно было бы узнать…

– Ты что, разве не хочешь? – снова продолжаю напирать, изображая урода, аж самого тошнит.

– Ты больной на всю голову, Штаховский, – всхлипывает девчонка. – Я этим в примерочных не занимаюсь.

– Все когда-то бывает в первый раз. Особенно у таких как ты, принцесса.

– Да пошел ты! Чего я действительно хочу, это чтобы ты отсюда убрался, – бросает мне в лицо Леа, сделав шаг в сторону.

Но я пресекаю ее попытку. Обвив рукой за талию, притягиваю к себе, вплотную.

– Маленькая лгунья! – рычу ей в губы. – Ты ведь так долго этого ждала.

– Не понимаю, что ты несешь, придурок! – пытается высвободиться из крепких объятий.

Дерзит, отрицает, все равно трепыхается, и будет продолжать до последнего. Такой характер. Этого у Брейкер не отнять, сильные гены. А меня пугает, до какой степени распластать по стене ее хочется. Руки развести, точно распять, и войти в нее. Тело требует этого, едва справляюсь с собой.

Поэтому продолжаю оскорблять.

– Ты ведь хочешь меня. Проверить насколько? – пальцы двигаются ближе к внутренней стороне бедра, и Лиза начинает дергаться еще сильнее. – Мы начали не слишком хорошо. Но я могу и ласковым быть, что скажешь? – шепотом выдыхаю ей в лицо. И тут же накрываю ее рот. Но мне удается лишь на мгновение коснуться ее губ – девица продолжает вырываться, норовя заехать коленом мне в пах. Вспышка ярости выдает ее с головой. И Лизка это понимает.

– Прекрати, – почти умоляет, и я понимаю, что она на грани того, чтобы отступить, сдаться, расплакаться. Признать поражение. Сладкая победа, вот только омрачена тем, что самому почти сносит крышу. Вылетаю из примерочной, из магазина, благо заметил туалет буквально за углом. Штаны распирает эрекция, долго умываюсь холодной водой. Смотрю в зеркало и обещаю самому себе что такое больше не повторится.

Когда возвращаюсь в магазин, Брейкер уже одета, закутана в розовое пальто по самую макушку, глаза прячет. Хорошо. Может хоть какой-то толк от моего срыва будет. Нам неловко обоим, молча следуем к машине.

– А где покупки? Ты три часа трусы примеряла, неужели ни одни не купила? – не сдерживаюсь и выдаю шпильку. Глаза Леа тут же вспыхивают недобрым светом. Но она не удостаивает меня ответом, проскальзывает на заднее сидение черного мерседеса. Занимаю место водителя. Смотрю в зеркало заднего вида, но недолго – Леа поднимает перегородку между нами. Говорю себе, что это к лучшему. Нехрен пялиться друг на друга. Но в то же время, что-то щемит внутри. Неспокойно на душе, хочется посмотреть на девушку. Убедиться, что с ней все в порядке. Пусть ей двадцать, но она еще совсем ребенок. Выращенная странным и сложным мужчиной, больше в деды, нежели в отцы ей годившимся. Богач и одновременно бандит с большой дороги. Порождение лихих девяностых. С такими вводными данными Лиза Брейкер и не могла стать нормальной. И возможно, в этом не ее вина.

Почему именно сейчас я задумался об этом? Почему уродом себя чувствую? Леа первая игры начала, когда в нижнем белье передо мной появилась. Но не могу разжечь прежнюю злость. Вместо этого вспоминаю пощечину, что влепил однажды девчонке, когда та Скорос обидела. Сейчас мне впервые не по себе от этого поступка. Может потому что прикоснулся к нежной коже Леа… и понял, что нельзя так было. Сожалел. Но смогу ли когда-нибудь сказать об этом Лизе?

***

Как только заехал в ворота особняка, Леа пулей из машины выскочила и в доме скрылась. А я решил на все смотреть философски – сдаст значит так тому и быть. Ко мне вышел Иван, помог с пакетами, едва в багажник поместившимися. Заодно сообщил, что Брейкер пока не вернулся. Совсем загулял походу в своем Париже, или куда он там рванул. Иван по секрету шепнул – баба у Брейкера там. Вот и мотается, заявляя, что по делам важным. Получается, вся его строгость, воспитание и пристальное внимание к дочери – лишь напоказ. Погрозил, поругал и смотался, кости старые растрясти. А мы тут отдувайся…

***

Едва живой кучу сумок в дом перетаскиваю, помогая напарнику и мечтая лишь о кровати. Но видимо Брейкер решила довести меня в первый день окончательно.

– Сильно не расслабляйся. – Предупреждает запыхавшийся Иван. – В десять вечера едем в ночной клуб. У Лизы там встреча с подружками.

– Сегодня? Она не устала?

– Похоже нет, – вздыхает Ваня. Спасибо тебе парень, что выручил.

– Да о чем ты, мы ведь следом приехали. Так что не сильно я тебе помог.

– Не скажи. Я такое не забываю. Мелочь вроде, а сразу о человеке говорит. Я на разных индивидуумов тут насмотрелся. И поверь, хороших людей действительно мало. Обычно тут либо от зависти сразу загибаться начинают, либо от похоти, на Лизу глядя. Не понимают, дурни, что завидовать тут совершенно нечему. Не приносят деньги счастья. И покоя не обещают. Скорее наоборот. Они может и дают красивые шмотки да простыни шелковые… Но мне вот и на хлопке спится неплохо.

Я промолчал, хотя с Иваном был полностью согласен. Были у меня когда-то и деньги, и фирма, достаток. Баб немерено. Друзья… Вот только все это пустое. Ничего не осталось в момент. И настоящим только Пашка оказался.

– Ты прости, что заболтал тебя, парень. Поспи пару часов. А то тяжко в клубе будет.

– Думаешь у нее остались силы и там куролесить? – спрашиваю едко, а Иван мигом напрягается.

– У вас точно все нормально в магазине прошло? Она что-то сказала? Или ты, не сдержался?

– Да ну ты что, все путем. – Хмыкаю в ответ. И впрямь забавно – Иван точно курица наседка, причем над нами обоими.

– А, ну хорошо. Не стоит Лизу провоцировать. Уж больно упертая. Не спускает никогда.

– Запомню. В клубе буду как стойкий оловянный. Не переживай, отобьем ее даже если голая на пилон полезет.

– Не полезет, ну ты что, не говори ерунды… – Ваня вытирает лоб вспотевший. Да и мне штаны тесны становятся, стоит только представить свои же слова. Обнаженная Белоснежка, с ее сияющей кожей танцует стриптиз.

– По-разному бывает. Не бери в голову, справимся. – Завершает непростой разговор Иван. – Выбора то нету.

***

В свою комнату едва живой вваливаюсь, падаю на кровать в одежде, даже не поев.

Иван разбудил меня в полдесятого, растолкал и поставил передо мной тарелку с ужином.

– Есть надо, парень. А не то быстро на такой работе копыта откинешь.

– Сам то как?

– Да ничего, отдохнул, готов к клубу.

– Хочешь, могу один…

– Не справишься. Да и девчонка явно зуб на тебя имеет. Не, пригляжу. Ох, нам бы только сессии дождаться, парень. К учебе она серьезно относится, притихнет, я уверен. У вас точно все нормально в магазине прошло? Быстро вы вернулись, прям вслед за мной. И Лиза странно выглядела. Будто расстроена чем-то.

– Да нет, все супер.

Не открывать же Ивану правду, он бы, наверное, дар речи потерял от моей безбашенности. Но я правда не верил на тот момент, что Герман Брейкер настолько ужасен, насколько хочет чтобы о нем думали. И как выяснилось позже – очень зря. А пока я готовился ко второму раунду. Наверняка Лиза Брейкер готовит мне изощренную месть. Еще одна сцена как в примерочной – и мне конец. Я точно ее трахну. И самое паршивое – стоило об этом подумать, как у меня тут же встал. Гребаный больной ублюдок, вот кто я такой. Любит одну, дрочит на другую… Выхожу их ванной, переполненный ненависти к себе. Но спустить мне было просто необходимо.

Но Брейкер снова удивила. Мы приехали в маленький клуб, где она действительно подлетела к столику с подружками, перецеловалась со всеми, сделала заказ… И вечер прошел на удивление мирно и спокойно. Мы с Иваном сидели неподалеку за столиком. Болтали обо всем на свете, не касаясь темы нашей подопечной. Точно сговорились избегать. Ни радости, ни удивления сложившимися обстоятельствами. А было отчего почесать репу. Что задумала Брейкер? Новая роль пай девочки? Ни тебе танцев на столе, вообще никаких танцев. Тихий мирный девичник. Про себя я продолжал гадать, что это – затишье перед бурей или мне действительно удалось поставить девчонку на место? Но вслух боялся произнести – только б не сглазить. Сам себе удивляюсь, насколько суеверным стал. А все белокурая ведьма, что ей пусто было. Ангела тут изображать взялась.

Вернулись домой мы достаточно рано. В машине Леа опять подняла стекло – словно избегала встречаться со мной взглядом. Я тоже не жаждал переглядок – стоило посмотреть на девчонку, перед глазами примерочная возникала, проклятые кружева на белоснежном теле. И самая нежная кожа, такой я еще не касался…

***

Последующие несколько дней мне нереально фартило. Мы с Пашкой обживались на новом месте, мне нравилась Рублевка: кто-то говорит – золотой путь, а по мне – деревня деревней, тишина, воздух свежий, у соседей петухи кукарекают, правда чертовы павлины тоже есть у какого-то кретина неподалеку, орут сволочи – звук бешеной макаки, иногда будят ночью. В остальном спится тут хорошо.

С Елизаветой вроде все устаканилось, девица окунулась в учебу, отвозил ее в институт Иван – причем и машину попроще брали, и одевалась Лизка совсем иначе. Видимо не хотела выделяться. Джинсы, свитер, угги. Иногда даже хвостики делала – и выглядела тогда не старше пятнадцати. Напоминала о прошлом. О стычках между нами. Да, даже в те далекие годы у нас шла война. Но я запрещал себе вспоминать, по многим причинам. Прежде всего потому что ненавижу оглядываться назад.

Так что я как барин прохлаждался. Пашка оклемался наконец, Майло еще больше растолстел – разбаловала его Лизка – частые лакомства, лучшие корма, к ветеринару свозила на осмотр, хоть пес ни на что не жаловался. И гуляла с ним подолгу, приходила за собакой почти каждый вечер. Пашка ее сопровождал. Мой друг стал можно сказать фанатом Лизы Брейкер, поклонялся ей как божеству. Мог часами петь дифирамбы, какая она умная, красивая, сколько знает разного, разносторонняя личность. Я не слушал. Лишь советовал другу включить мозги и соображать – чтобы не сунуть голову в петлю.