Читать книгу Наследство - Ева Ми - Страница 4
Глава 4. Александра
ОглавлениеСолнце уже клонилось к закату, был пятый час вечера. Нерадостная перспектива ночевать в этой глуши расстраивала Никиту, но вариантов у него не оставалось. Надо было разжиться едой и двигаться к унаследованному дому. Он пошел в направлении, которое указал ему водитель. Вдали виднелись огни в окнах домов. До них было несколько километров, мороз крепчал. Зимние ботинки, которые неплохо показали себя в московской зиме, тут совсем не годились, в них постоянно засыпался снег, ноги коченели. Холодало так же стремительно, как темнело. Когда опустилась кромешная тьма, Никита добрался до деревни. Магазин был на самом въезде в нее, и, похоже, был самым крепким домом из всех прочих.
Парень подергал дверь, она была заперта, но свет в окнах горел. Никита встал на цыпочки, хотел заглянуть в окно, но было слишком высоко, да и стекла по краям обмерзли. Тогда он постучал в окно. Никто не появился. Постучал снова, все тоже. Стоять на месте Никита уже не мог, он не чувствовал пальцев на ногах, ему жизненно важно было зайти в тепло и, хотя бы, немного согреться. «Дойти до соседнего дома? – рассуждал он про себя, – может, там впустят. Чуть-чуть согреться. Черт с ним, с ужином. Но сейчас до своего дома мне не дойти. Замерзну на полпути».
Он уже отошел от магазина на несколько метров, как услышал скрип двери за спиной. Он обернулся и увидел на пороге женщину. Она куталась в шаль, на ногах были огромные валенки, доходившие ей почти до колен.
– Чего тебе? – спросила она Никиту.
– Еды хотел купить, – ответил он.
– Ну пойдем, – она мотнула головой, приглашая его зайти, – заодно и расскажешь, кто такой и чего тут делаешь.
Тепло комнаты окутало Никиту как одеялом. Лицо с мороза горело, пальцы плохо слушались, чтобы снять перчатки, пришлось помогать зубами. Прошло некоторое время, прежде чем он с ними справился и, наконец, огляделся.
Большая комната делилась на две части простой занавеской. За ней, наверное, была жилая половина, другая была переделана под магазин. Вдоль стен стояли полки с кое-какими продуктами, вместо прилавка посреди комнаты стоял стол. Выбор еды был невелик: гречка, пшено, макароны, еще какая-то бакалея, несколько банок с консервами и целый стеллаж водки. Зато вкусно пахло хлебом. Видимо, хозяйка сама его пекла и продавала.
– Ну, чего желаешь? – спросила женщина, скидывая с плеч шаль и стягивая валенки.
Она была невысокой, хрупкой, среднего возраста, но волосы ее уже почти полностью поседели. Зато лицо было очень свежим, почти юным, а глаза темно-зеленые, как таежная зелень. «А ей к лицу седина, – промелькнуло в голове у Никиты, – и сама ничего». Когда она прошла мимо него к столу, стоявшему в центре комнаты, он почувствовал, едва уловимый и очень приятный запах трав. А еще он ощутил тепло, исходящее от нее, будто мимо него прошел не человек, а печка. Сперва он решил, что это просто так тело реагирует после мороза, но нет, жар исходило именно от женщины.
– Мне бы пару банок консервов, лапши пачку и воды простой.
Женщина собрала с полок все необходимое. Никита смотрел на нее и не мог оторвать глаз. И ведь в ней не было ничего такого, она не была Моникой Белуччи. Но его взгляд сам следовал за ней по комнате, от стеллажа к стеллажу.
– А ты кто такой будешь, омолги1? – спросила она его, укладывая продукты в пакет.
Никита не разобрал последнее слово, но переспросить постеснялся, чтобы женщина не посчитала его тугим на ухо или глупым. Он понял, что это обращение к нему, этого было достаточно.
– Меня Никитой зовут, – ответил он.
– А меня Александрой. А что ты тут, Никита, делаешь? – с насмешкой в голосе спросила она. – К дедушке с бабушкой приехал?
– Ну, почти, – замялся парень. – Дед мне тут в наследство дом оставил. Приехал посмотреть, что там да как, на продажу выставить.
Женщина застыла, глядя на парня во все глаза.
– Федор Игнатьевич твой дед? – сдавленно спросила она, – то-то я думаю, лицо мне знакомо. Ты – его копия. Жаль твоего деда, хороший был мужик, умный очень. Мы с ним чаи гоняли. Шибко он мой чай с травами любил. А в последнее время занемог, не приходил уже, я сама к нему ходила, поесть носила.
Никита не мог понять, что ее так встревожило. Она была совершенно спокойна и дружелюбна, пока не узнала, зачем Никита приехал в Гором. Александра помолчала несколько секунд, погруженная в воспоминания об их с Федором Игнатьевичем чаепитиях.
Вдруг она вся встрепенулась.
– Ты что же, в доме его ночевать сегодня собрался?
– Ну да, гостиницы же тут у вас нет, – ответил он.
– Там же выстыло все, печь уже пару месяцев не топлена. Ты не успеешь дом к ночи прогреть. Да и идти до него прилично, а уже темно совсем, фонарей-то у нас тут нет. Зато у леса, где дом стоит, зверье, бывает, ходит: и волки, и росомахи даже. Те свирепее медведя-шатуна.
Она мгновение подумала, будто принимала какое-то важное решение. Потом сказал:
– Оставайся-ка ты у меня ночевать. Домишко у меня небольшой, зато теплый. А завтра, как рассветет, пойдешь дом смотреть.
Никита слегка опешил от такого гостеприимства. Одинокая женщина на ночь глядя предлагает незнакомому мужчине остаться у нее в доме. Хотя выбирать ему было не из чего, так что внутренне Никита сразу согласился.
– А я вас не стесню? – робко спросил он.
– Да брось, никого ты не стеснишь. Давай-ка, снимай куртку, да садись поближе к печи, а я сейчас чай заварю, как дед твой любил.
– А вы разве не боитесь впускать в дом чужака ночью? – спросил Никита.
– Ну, во-первых, еще не ночь, только шесть вечера. Во-вторых, я тебя уже впустила. А в-третьих, если пойдешь туда, то замерзнешь насмерть, а я грех на душу брать не хочу.
Александра сидела напротив Никиты, который уплетал гречку с мясом. Он не ел весь день, промерз насквозь, и сейчас, сидя в теплом доме, набивая живот домашней едой, он чувствовал себя прекрасно. Александра терпеливо смотрела на гостя, который был просто не в состоянии оторваться от еды. Наконец, Никита опустошил тарелку, откинулся на спинку стула и выдохнул. Ему было так хорошо, как не было уже давно. Он будто и вправду приехал к бабушке в деревню. По крайней мере, так он себе представлял это, хотя никогда не ездил ни в какие деревни, ни к каким бабушкам.
Александра убрала со стола тарелку и на ее место поставила большую кружку травяного чая. Запах был невероятный. От такой палитры ароматов у Никиты даже закружилась голова. Он потягивал его не торопясь, наслаждаясь горьковатым привкусом. Его непреодолимо клонило в сон. Александра увидела, что гость готов уснуть прямо за столом.
– Давай-ка, омолги, ложись и отдыхай, – ласково сказала она, встала из-за стола и отодвинула штору, отделявшую магазин от жилой части. За ней оказалась нехитрая обстановка: у окна кровать, комод, шкаф для одежды, маленький стол, похожий на письменный, стул, умывальник.
Никита не сообразил сразу, как же тут спать, если всего одна кровать, но Александра сразу объяснила:
– Я на печи лягу, а ты на кровать мою ложись.
– А вам там удобно будет? – заплетающимся ото сна языком проговорил Никита, хотя он чувствовал себя больше пьяным, чем сонным. Будто вместо чая он выпил кружку водки.
– Удобно, не тревожься, – заверила его Александра.
Никита уселся на кровать, с трудом стянул через голову свитер и повалился на подушку. Последнее, что он помнил, было лицо Александры, которая склонилось над ним, проводя ладонью по его лицу сверху вниз.
1
(эвен.) Молодой человек, парень