Читать книгу Ты моё дыхание - Ева Ночь - Страница 15

Софья

Я ещё со времён работы официанткой всегда старалась казаться незаметной. При моём цвете волос и росте за метр семьдесят – это почти невозможно, но не провоцировать самцов взглядами, многообещающими улыбками – этому я научилась очень быстро.

Когда ты полностью погружён в работу, но постоянно начеку, то опасных ситуаций возникает намного меньше.

Отстранённость, вежливость, умение молчать – прекрасные качества. Не могу сказать, что они у меня в крови, но практика и работа над собственным характером даром не прошли.

– Посиди со мной, – прикосновение чужих пальцев подобно ожогу. Не потому что он меня впечатлил, а потому что я не очень жалую чужие прикосновения, особенно, когда я их не жду.

Я мягко освобождаю руку и поднимаю глаза, чтобы вежливо отказать. Альбина объяснила, что нам разрешается посидеть в зале и поговорить с клиентами, если они изъявляют такое желание.

– Это не обязаловка, – легко махнула она рукой, – никто не может и не имеет права тебя заставить сидеть, разговаривать, слушать чьито откровения, но мы нередко делаем это. Начальство поощряет. Наша «Лагуна» претендует на звание домашней. Людям нравится, они приходят снова. Ничего лишнего себе не позволяют, а если переступают черту, то теряют дом. Практически бездомными становятся, – смеётся она зажигательно, но за этим смехом я слышу уверенную твёрдость.

У них так принято, но я не собиралась быть чьим-то «случайным попутчиком». До тех пор, пока не подняла глаза на человека, который меня остановил возле своего столика.

Он был точно таким, как я его себе представляла. Жак Паганель, сошедший со страниц Жюль Верна и каким-то чудом попавший в «Голубую лагуну».

Высокого роста – это легко угадывалось по длинным ногам, что не помещались под маленьким столиком. Худой, но очень приятной наружности. Чуть рассеянный взгляд, стильная стрижка, невероятно длинные пальцы, что охватывали стакан с соком.

Современный Жак Паганель в тёмных джинсах и водолазке под горло. Ему не хватало очков в тонкой оправе для завершения образа.

– Пожалуйста, посиди со мной, – повторяет он просьбу, – совсем немного.

И я, как зачарованная, падаю на стул. Улыбаюсь ему, понимая, что краснею. Он такой милый. И такой одинокий.

Не знаю почему, но мне его жаль.

– Ты здесь новенькая, правда?

– Правда, – складываю руки на коленях, потому что должна их куда-то деть.

– Тогда давай знакомиться. Меня Паша зовут.

– А меня Софья.

Он опускает взгляд, я вижу, как он сглатывает, как трепещут длинные ресницы.

– Мне… просто поговорить, не бойся. Или помолчать. Не знаю даже, что нужнее. Я не пьян, не… в общем, вполне благополучный во всех отношениях. Давай я закажу тебе что-нибудь, – поднимает мужчина глаза. В них – мольба и какое-то отчаяние.

– Нет, – качаю я головой, – ничего не надо. Я посижу и послушаю. Может, буду убегать ненадолго: работа.

– Я понимаю, – кивает он поспешно и облизывает губы. – У меня всё в порядке, правда. Просто иногда невыносимо быть одному. А ты… у тебя глаза добрые.

– Ну, разве что, – смущаюсь я до слёз. – Я не очень хороший собеседник. У меня гораздо лучше получается с маленькими детьми. А со взрослыми – так себе. Особенно с мужчинами.

Он снова нервно передёргивает плечами, тянет сок через трубочку.

– Считай, что я подруга. У тебя же есть подруга?

Он меня озадачил.

– Есть, – живо вспоминаю Дашку и невольно улыбаюсь.

– Вот и не заморачивайся. Я не она, конечно, но представь, что… и станет намного легче общаться.

Я хотела сказать, что мне не тяжело. Что я и не собиралась напрягаться. Что с Дашей мы тоже общаемся немного странно, но в дружбе важнее эмоции и чувства, они гораздо правдивее слов. Но ничего произнести не успеваю. Всё, что смогла сделать – только губы разомкнуть.

– Софья? – вздрагиваю от вкрадчиво-бархатного голоса.

Вздрагивает и мой собеседник. Я вижу, как дёргается его кадык даже через ворот водолазки. И глаза… остановившийся взгляд, в котором сквозит ещё большее отчаяние, чем раньше.

– Костя? – оборачиваюсь я, чувствуя, как неровно бьётся сердце.

Я ожидала выговор. Испугалась, что неверно поняла Альбину и поступила неправильно. В такие моменты здравый смысл прячется под кроватью в самый тёмный угол.

У Кости нормальное лицо. Обычное, спокойное. Разве что черты чуть острее. Но с перепугу и не такое может показаться.

– Всё в порядке? – спрашивает он и пристально рассматривает меня, словно что-то потерял и хочет найти.

– Да, – говорю чуть тише, чем хотелось бы.

– Какие-то проблемы? – переводит взгляд Костя на Павла.

– Нет, – опускает тот глаза и нервно сглатывает. – Нет, всё хорошо.

– Приятного вечера, – вежливо склоняет Костя голову. – Софья, на минутку.

Я кидаю на своего несостоявшегося собеседника извиняющийся взгляд и поспешно поднимаюсь.

Мы отходим в сторону всего на пару шагов.

– Я нарушила какие-то неписанные правила? – спрашиваю у Кости.

Мне сейчас важно высказаться первой, иначе потом, если он будет меня распекать, я и двух слов не свяжу. – Альбина сказала, что можно беседовать с клиентами, если они этого захотят.

– Да, всё верно, – подтверждает Костя невозмутимым голосом. – Это не запрещено.

Я перевожу дух. Надо, наверное, у него всё же выпытать всякие нюансы работы в этом клубе, чтобы не бояться и не оглядываться.

– Но я что-то сделала не так, раз ты ко мне подошёл?

– Всё так, Софья. Но желательно максимально сделать свою работу, а потом уж присаживаться за столики, если есть желание У тебя же часть зала ещё осталась не охваченной.

Ну, да. Он прав. А ещё – коридоры вымыть и туалеты. Всё вроде логично.

– А когда работы минимум, тогда и беседы можно вести.

– Даже удивляюсь, когда другие успевают это делать, – язвлю, не сдержавшись.

– При должном усердии и сноровке ещё и не такое получается, – он спокоен, как шкаф, а я и чувство вины испытываю, и раздражение, и мне не даёт покоя Паша-Паганель. Он такой ранимый и беззащитный. Наверное, я бы хотела его выслушать.

Я невольно оглядываюсь. Павел сидит, опустив плечи, и сосредоточенно помешивает трубочкой сок.

– Софья, – снова отрывает меня от созерцания голос Громова. Он словно поймал меня на горячем. Я стою перед ним как провинившаяся школьница.

– Что? – невероятно трудно, но я всё же смотрю ему в глаза. Уж не знаю, как у меня получается, но это максимум, на что я способна сейчас.

– Держись от него подальше, – кивает он в сторону Павла.

– Это приказ? – пытаюсь я всё же отвоевать собственную самостоятельность.

– Это совет, – мягко вибрирует Костин голос. – Однажды он устроил здесь скандал, из-за которого уволили девушку уборщицу.

С этими словами он развернулся и отправился к бару. А я, вздрогнув и проводив широкую спину Громова взглядом, сделала выбор.

– К сожалению, у меня много работы, – сказала я, подойдя к мужчине, что, несмотря на свой немаленький рост совершенно потерялся на фоне тёмной стены, – но если вы подождёте, я вернусь. Не скоро, но вернусь, чтобы составить вам компанию.

Он обрадовался! Так приятно было видеть его открытое, обескураженное и совершенно искреннее лицо!

– Я подожду, – хрипло сказал он, приваливаясь к стене. Во всей позе его читалось облегчение. – Я подожду тебя, Софья.

И больше я не отвлекалась. У меня была цель. А когда есть цель, всё остальное уходит на второй план.

Я умею работать быстро и качественно, не отдыхая, не делая перерывов.

Не знаю, зачем мне нужно побыть с этим человеком рядом. Особенно после слов Громова. Я уверена: он не лгал. А я не мать Тереза, чтобы любить и жалеть всех людей на планете Земля. Но к Павлу я чувствовала невольное расположение. Есть вещи, что не поддаются логике. Вместо разумных доводов действуют совершенно иные материи.

Он мне нравился. Может, потому что чем-то напоминал мне папу. Наверное, именно поэтому, вопреки всему. Я даже готова ошибиться и побыть дурой.

Когда я к нему вернулась, он сидел всё там же, практически в той же позе. Возможно, только стакан с соком перед ним другой.

Я молча присела напротив, а Павел поднял глаза. Смотрел на меня, будто собираясь с духом.

– Закажи что-нибудь, пожалуйста, – просит он снова, и я опять отрицательно качаю головой.

– Может, здесь так принято, но я согласилась побыть с вами не поэтому.

Он кивает. Взмах длинных ресниц. Тонкие пальцы судорожно сжимают стакан. Павел какое-то время молчит, видимо, собираясь с мыслями.

Я ему не мешаю, не тороплю. Рассматриваю. Любуюсь линиями скул и подбородка. У него веки красные и припухшие, словно он не спал долго или пялился в монитор.

О том, что он мог плакать, думать не хочется. Это немного портит нарисованный образ, который мне не хочется разрушать, хотя я прекрасно знаю, что фантазии и реальность слишком далеки друг от друга.

Но я готова обманываться. Хотя бы сейчас, в данный отрезок времени.

– У тебя никогда не бывает так, будто жил, к чему-то стремился, на что-то надеялся, а потом – раз – и пустота, словно провалился куда-то и ничего не можешь с этим поделать?

– Редко, – говорю честно. – Это отчаяние. Кажется, что мир рушится, а потом ты выдыхаешь, включаешь голову, начинаешь дышать и ищешь выход. Как правило, выход находится всегда. Даже не один. Плохой или хороший, но он есть. Следующая задача – найти лучший.

– Нет, – мотает он головой. Глаз на меня не поднимает, водит пальцами по краю стакана. – Это немного не то. Ты рассказываешь о ситуации, в которую попадаешь. У меня другое. Вроде бы всё хорошо. Есть всё, чтобы быть счастливым, а вместо этого – яма. Хоть вешайся. Слишком пусто, ничто не радует. Скучно, наверное, но скука какая-то минорная, тоскливая, мрачная. Я смысл жизни потерял, всё не то. Работаю, прихожу домой, а там – тишина, пустота, провал. Возможно, я бешусь с жиру. Работа, машина, квартира. Всё есть. Счастья нет. Удовлетворения жизнью нет. Смысла нет. И да, я должен был проговорить это вслух. Не на сеансе у психолога. Там я тоже был. Не помогает. Нужно что-то другое. Или наоборот. Ничего не нужно. Просто понять, как быть дальше.

Мне сложно понять движения его души. Слишком извилистый путь. А я… наверное, рациональна. Потому что постоянно занята и не нахожу времени на то, чтобы ныть, печалиться, заниматься самоедством.

Нет, у меня тоже бывают периоды, когда «всё плохо», но я умею с ними справляться. Может, потому что не одна. Потому что от меня очень зависит ещё один маленький человечек.

– Я не жду от тебя рецепта. И советов тоже не жду, – продолжает Павел, наверное, неправильно истолковав моё молчание. – Спасибо, что выслушала. Я… нуждался в этом.

– У меня есть рецепт, – перебиваю я его. – Возможно, не идеальный или вообще не подходящий, но уж какой есть. Вдруг поможет?