Читать книгу Сказки Зачарованного леса - Ева Савина - Страница 4

Рядом с лесом в маленькой избушке с резным крыльцом живёт Ведунья. Летними днями она неутомимо ходит по полям и лесам, собирает травы, веточки, камешки и косточки. Чего только нет в её большой суме.

Зимними же, долгими вечерами Ведунья топит печь, жжёт свечи, заваривает терпкий чай из летних трав и ставит на стол вазочку с малиновым вареньем. Тому, кто пришёл к ней за помощью.

Выслушает молча, не перебивая, не уточняя. Дождётся, пока человек выговорится, перестанет бросаться словами, пока слёзы прекратят литься сами собой. И подвинет поближе вазочку, подольёт чай. Скажет:

– Пей, милая, пей. Хороший чай и варенье хорошее.

Трещит огонь в печь, подрагивает огонёк свечи на столе, покачиваются тени в углах комнаты, мягкие, уютные, как кошки. Придёт оттуда большой чёрный кот, потрётся о ноги Ведуньи, муркнет коротко и снова спрячется где-то в тенях.

Раскладывает Ведунья на столе карты. Старые, потрёпанные, от времени края уже расходятся. Да и картинки кое-где еле различимы. Ложатся карты с шорохом, рассказывает тихий голос историю тому, кто сидит напротив. И чувствует он или она, как отпускает боль в сердце, как проясняется будущее и появляется внутри огонёк надежды, веры в лучшее.

Просидят всю ночь, проговорят. А утром, лишь забрезжит над лесом рассвет и яркое огненное солнце, потягиваясь, выглянет из-за зубчатой линии горизонта, Ведунья проводит гостя или гостью. Выдаст мешочек трав и плетёный оберег в придачу. В том обереге нити по кругу связаны, меж собой узелками скреплены. В узелках чего только нет – и травки сухие, и веточки, и косточки мелкие затесались.

С виду никакого порядка в том переплетении, а приглядишься, ан нет, вот же оно, тянется тропиночкой главная нить. Ровно, как жизнь человеческая, со взлётами и падениями, с удачами и невзгодами. Кто-то идёт по тем горкам легко, отпускает и принимает. А кому-то цепляется, душу карябает, бьёт навылет, разбивает хрупкое равновесие внутри. Замирает душа человеческая, закрывается в боли, ничего не видит, ничего не слышит. Ходит человек по свету, боль свою баюкает, слушает её песни. А та гнёздышко совьёт и подъедает его потихоньку.

Кто так и живёт дальше, а кто найдёт в себе силы, порой соскребёт их остаточки. Пойдёт, поползёт помощь искать и добредёт до избушки с резным крыльцом. И снова будет гореть свеча на столе, снова будут таиться тени в углах, принюхиваться, приглядываться. Снова будет говорить Ведунья, вести разговор с самой душой, выманивать боль на свет. И только высунется та, только покажется, как налетят тени и утащат в своё логово. А коли тени не справятся с первого раза с болью, кот подмогнёт. Вцепится боли в холку, никуда не отвертится, уйдёт, как миленькая.

А уж куда тени боль утащат, про то нам знать неведомо. Ведунья ведает, но не расскажет. Не всё людям обычным знать надобно, не обо всём ведать. Ведунье положено по-меж мирами ходить, дружить с тем миром и этим, чем она и занимается. А человеку, что за помощью пришёл, какая разница, кто его от той боли освободил и как.

Уйдёт он рано утром по тропинке, что сама под ноги покатится. И забудет вскорости про избушку лесную да про Ведунью. Тихо на душе станет, спокойно. Заживёт жизнью хорошей, радостной. Куда в жизни той вспоминать о прошлом, больном и пакостном. Некогда, жить надо.

Ведунья и не в обиде. Не для славы она делом своим занимается, не для хвастовства. А для того, чтоб хоть малой частью, но целить мир вокруг, тех, кто боль внутри носит и наружу той болью истекает. И нет ей дела до морали и правил, людьми придуманными. Живёт она по другим правилам, по другим законам, не всегда понятным обычному человеку.

Не просто стать Ведуньей. Сначала самому надо прожить больное, душу выворачивающее, выносящее её наизнанку. Собрать себя заново, вырастить, пройти и ненависть, и ярость, и гнев. Пожить между жизнью и смертью, походить по кромке. И вернуться к жизни, оставив часть души в том, сумеречном мире за гранью.

Бесстрашна Ведунья, сложно её напугать, сложно подцепить. А то, что ей дорого, защищает она крепко-накрепко. И загрызёт любого, кто на то дорогое посягнёт. Непростой путь она проходит к избушке своей и не каждая может стать Ведуньей. Хотя каждой и не надо.

Горит свеча на столе, ложатся карты с тихим шорохом, вьётся колечками парок над чашкой с терпким чаем. Ведунья занята делом, некогда ей отвлекаться на всякие глупости. Она ведает, как будет и как надобно, но сама никогда никому не расскажет. Кто спросит, тому откроет тайны, а кто промолчит, значит, ему и не надо.

Бывает так, не нравится человеку ответ, что даёт Ведунья. Начинает он кричать, кулаком по столу стучать, пугать её всяческим. Тогда она легко улыбнётся, дверь откроет молча и выставит человека за порог – не готов он правду услышать, следовательно, и помощь ему не нужна.

А коли человек уходить по воле своей не захочет, выйдут из углов тени, загорятся глаза их красным, зашуршат что-то странное, страшное. И вылетит наглец из избушки весь в холодном поту, побежит по тропинке, на кочках лесных спотыкаясь и назад не оглядываясь. Будет в спину ему нестись уханье да крякание, смешки мерзкие, подгоняя бежать ещё быстрее.

Погладит Ведунья верных помощников своих и защитников, закроет дверь, обойдёт дом с пучком чабреца дымящего, полы с солью намоет. Вычистит всё вокруг от того смердящего, что с гостя нападало. И снова займётся своими делами.

Каждый сам выбирает свой путь. И дойти до Ведуньи надо тоже самому. Тогда только толк от помощи её будет. Так заповедовано, так положено. На том и стоим.