Читать книгу Купидон с гранатометом - Ева Трикк - Страница 2

Пролог. Белый лимузин, Эдит Пиаф и я, идиотка.

Оглавление

Дивная, почти неправдоподобная красота умирающей осени хорошо видна мне в окно лимузина.

Он, мой чудесный, мой ослепительно-белый лимузин, несется как очумелый, а в боковых окнах непрерывным заборным частоколом мелькают одинаковые до тошноты виселицы фонарных столбов. Он, лимузин, почти неслышно летит себе навстречу неумолимому и жрет бензин вместе с последним днем моей опостылевшей жизни в бесконечных обреченных попытках сделать себя хоть чуточку счастливее трупа.

Вот взять бы сейчас, притормозить, подъехать к тротуару и, остановив первого встречного, спросить:

– Вот у меня свадьба через пару часов будет, хотелось бы узнать ради чего все это?

– Почему вы спрашиваете именно меня? – удивится прохожий.

А ты, пока человек будет удивляться, улучишь момент и заглянешь ему в глаза.

Ну и зачем, спрашивается, ты это сделаешь? Для чего тебе это нужно, а? Если увидишь там то же, что внутри у тебя самой – станет ужасно безысходно. А если там все-таки счастье? Ну, тогда будет еще хуже – ведь счастье будет не у тебя…

Слава Богу, что свет солнца приглушают темные тонированные стекла мчащегося к неизбежному финалу лимузина. Я бы наверняка ослепла как сова, которую выволокли на яркий свет, если бы в лимузине стекла были обычные.

Мне ужасно нравится мой лимузин: длинный как сволочь и ослепительно белый как мое парижское свадебное платье фирмы «Матримони», которое мой без двух часов муж заказал специально для меня к этому дню.

Лимузин не из проката, как у большинства других несчастных дур-невест, а мой персональный, только мне одной, счастливице, предназначенный.

Мне одной и навсегда.

Вот он, мой щедрый даритель, сидит напротив меня и оживленно о чем-то говорит. Какой он хороший, умный, предупредительный, красивый, богатый… надо обязательно улыбнуться ему…

Признаюсь – я захотела его, как только впервые увидела: сильное тело, изящная поза, взгляд хороший, умные глаза…

Я даже подумала тогда, что это начало чего-то нового, светлого, чего-то, что перевернуло бы всю мою прежнюю серую жизнь, опрокинув мое представление о ней, как о тупике.

А потом пришло ясное понимание того, что он – и есть тот человек, который мне более всего нужен: сильный, добрый, благородный, бесконечно талантливый. Вдобавок он от всего сердца любит меня. И мне с ним интересно как ни с кем.

Я бесконечно благодарна ему за его терпение. Я не знаю, как ему хватает со мной сил. Моя тоска, мои капризы, моя меланхолия, мой ум и моя глупость… Ну, кто еще кроме него смог бы принять все это и все это полюбить?

Вальдемар, друг мой, ты – самый лучший, самый удивительный мужчина. И я счастлива, что ты сейчас со мной.

– Ты тоже самая удивительная женщина. И я тоже счастлив, что ты сейчас со мной.

Это что, он говорит?

Боже, да я, кажется, только что разговаривала с ним вслух! Впрочем, ничего такого криминального я ведь не сказала. Да и не солгала ни в чем. К тому же, разговаривая с ним мысленно или вслух, я стараюсь вести себя непринужденно и спокойно. Кажется, у меня это получается, к тому же, я думаю, он ни о чем не догадывается…

Спасибо тебе за все, за все, мой прекрасный, мой самый прекрасный кавалер!

Как хорошо, что ты сделал мне предложение и дал время подумать. Потому что, подумав, взяла и сказала девочка-женщина-старуха на сделанное ей тобой предложение одно-единственное необратимое слово «да»…

Сказала без истерик и соплей, а просто и спокойно, приняв благоразумное, твердое и окончательное решение устроить, наконец, свою непутевую жизнь наилучшим из всех, какие она могла только себе представить, способом…

К тому же, если уж мне и отказываться от такого свалившегося на меня невесть за что счастья, то следует быть порядочной до конца, а это значит – надобно вернуть тот самый, великолепный и, наверное, дорогой как сто чертей, бриллиант, который он мне подарил.

Ну, уж нет! До какой же степени надо ненавидеть человека, чтобы вернуть ему обратно такой подарок!

Так что скоро, совсем уже скоро наступит моя капитуляция – нам с ним играют свадебный марш, проштампуют, окольцуют… дадим оба свадебную клятву «Век воли не видать!», возьмемся с ним за руки и – прямиком к счастливой семейной жизни…

Слушай, и чего это я сама себя терзаю?

Неужто это была я, когда каких-то полчаса назад, выйдя из дома, делала вид, что внимательно его слушаю, а сама пыталась сосчитать количество шагов от двери в подъезд до двери лимузина…

Фу, какая я была глупая…

Но это тогда.

А сейчас я как раз умная, потому что отлично понимаю: чем с любимым в шалаше, лучше «Лексус» в гараже.

Всё, хватит балансировать на тонкой грани между чёрным юмором и тихим умопомешательством. Время передозов тоски закончилось.

Ничего, пройдет совсем немного времени и я буду уже на законном основании жить сыто и счастливо рядом с прекрасным человеком и навсегда забуду то, что было.

Это было временно. Это прошло. Как болезнь, как наваждение, как нарыв… Пусть вместо Большой Любви будут только всплески гормонов. Все-таки это много полезнее для здоровья, чем Большая Любовь, которая кончилась.

И пусть говорят, что брак по расчету – это панихида по любви. Пусть говорят, что когда женщина делает свою мечту о сытой и богатой жизни явью, то оказывается в положении, когда уже не знает, куда от нее деться. Пусть говорят, что женщина, отказавшаяся от любви ради спокойствия, перестает быть интересна даже самой себе.

Можно подумать, что я была интересна сама себе в то время, когда чуть не околела от любви… Ведь если всех нормальных барышень купидон поражает золотой стрелой любви, то в меня он, бандит голозадый, засадил из гранатомета.

Да, Богдан, мой когда-то горячо любимый и исчезнувший из моей жизни Богдан, почему ты все еще держишь меня? Ты, Богом данный мне Богдан, для чего ты был мне дарован, почему исчез, зачем не уходишь из изорванной в клочья души моей? Отчего ты не исчезаешь из моего измочаленного и облитого океаном слез сердца окончательно и навсегда? Чего тебе от меня нужно? Моей смерти?

Не хочу я больше помирать из-за твоего отсутствия, слышишь, я жить хочу! Жить вот с этим, прекрасным и щедрым человеком, который тут, рядом, а не с тобой, который остался только в памяти, в мыслях и мечтах.

Хватит, отмечтала я свое, хорош!

Буду жить полноценной жизнью назло всем, назло себе, назло тебе, Богдан, вот уже как четыре почти года терзающий меня своим отсутствием.

Жив ли ты или стал небом – прости, я больше так не могу, я ухожу, я прощаюсь с тобой навсегда!

Я расстаюсь с Иллюзией и начинаю дружить с Реальностью.

И вот в этой Реальности, которая начнется прямо сейчас, через какие-то неполные два часа, мне никакой Прекрасной, Великой и Единственной Любви с большой буквы «Л» не надо даром.

Увлечения – пожалуйста, секс – сколько угодно, а вот от Любви – увольте.

Не хочу я её.

Не хочу и все тут!

Никогда больше не позволю поселиться внутри себя ощущению, что в душу вбили большой ржавый гвоздь под названием Любовь.

Никогда!

Потому как Любовь – это всего лишь предательски манящий огонь свечи, к которому устремляется наша доверчивая и жаждущая тепла душа-бабочка, чтобы, в конце концов, смертельно обгореть в ее коварном убийственном пламени.

Пусть не будет больше у меня этого чувства, пусть! Переживу как-нибудь. Зато у меня уже никогда не будет ни попытки самоубийства, ни тоски, ни слез, ничего!

Пускай меня считают кем угодно. Пускай я сама буду считать себя кем угодно.

Зато какого супруга я себе отхватила – у всех сук в округе происходят обмороки при виде нашего поцелуя.

Голубая мечта достигнута – я, слава небесам, изменилась и стала не такой, какой была.

Все закончилось именно так, как и должно было закончиться: миром, спокойствием и обеспеченной жизнью.

Когда-то давным-давно, минут пять тому назад, у меня еще было желание разреветься.

Но потом оно куда-то исчезло.

И хорошо, и прекрасно!

Зачем плакать, когда уже скоро я стану законной женой замечательного человека и мультимиллионера?

К тому же плачущая женщина вызывает не больше жалости, чем гадкий утенок.

Нет, я не забыла, каким гадким утенком была всего лишь несколько месяцев тому назад. А сейчас… любо-дорого посмотреть.

Поэтому плевать! На всё плевать!

Я – слабая женщина, но очень, оказывается, живучая. Вот поэтому, коли уж я выжила после всего, буду играть дальше. Во что? В жизнь конечно. Назло всем, кто считал меня уродкой, неудачницей или сбежавшей из психушки.

Какова бы ни была моя история, в ней обязательно будет изумительно счастливый конец.

И не надо убеждать меня, что Настоящая Любовь еще придет.

Да не хочу я ее! Слишком дорогую цену придется потом платить, когда она кончится.

В печку её!

К дьяволу!

В тартарары!

Да здравствует единственный шанс жить по-человечески! Как хорошо быть любимой, богатой, нарядной, ехать в личном лимузине навстречу прекрасному будущему!

Посмотри вокруг, потрогай обшивку салона, принюхайся.

Чувствуешь, как обалденно пахнет кожа?

Классный запах, правда?

Боже, как он мне нравится!

И как мне нравится тот, кто для меня все это устроил и кто сидит сейчас напротив и смотрит на меня влюбленными лучистыми глазами!

Поцелую-ка я его…

А теперь вытру ему след от помады на щеке.

Вот, ничего и нет.

Какая, все-таки, приятная у него улыбка.

Как хорошо, что мы будем теперь всегда вместе.

И как хорошо, что я не влюблена.

Ах, какой, все-тки, приятный запах в салоне!

Никогда не думала, что кожа обивки в авто может так хорошо пахнуть, да еще и быть при этом такой изумительной расцветки.

Сколько сейчас времени, интересно?

Швейцарские, дорогие, наверное, как сто чертей, часы фирмы Auguste Reymond на моей тощей руке показывают ровно двенадцать пополудни. До марша Мендельсона осталось около ста минут – последние мгновения свободы… Глупый Мендельсон, ну зачем ты подарил этот марш своей невесте на свадьбу, ведь свадьба эта ее была не с тобой… вот если бы не подарил – кто знает, может быть, моя жизнь сложилась бы по-другому…

Эти наручные часы мне очень нравятся. Очень. Нет, правда, без дури. И не потому, что их во всем мире всего сто пятьдесят штук. А потому, что на них моя любимая Эдит Пиаф. Необыкновенное, все-таки у нее лицо. И еще – эти ее руки, такие тонкие, нервные, длинные… и двенадцать беленьких точечек по кругу вместо цифр. Класс и шик. А фон ведь точно такой, как обшивка лимузина. Вальдемар недавно признался, что искал тогда, в Швейцарии, именно такие часы для меня, дуры, которая должна за это… ну, все что полагается. Я помню, как он перебирал всякие другие, наверняка многие из них были дороже и моднее, но я вдруг увидела эти – и влюбилась в момент. Тогда, сидя за столом, на котором лысый толстый продавец показывал нам часы, принося их одни за другими, меня как молнией в башку – ТРАХ!!! И все, стали они моими…

Господи, отчего же я все-таки никак не могу по-настоящему полюбить его, Вальдемара моего разлюбезного?! Ну, не могу и все, хоть режь!

Скоро, совсем скоро я буду его законной мегерой…

О, Господи, как же мне тоскливо от этого…

Вру, конечно.

Мне не тоскливо, а хоть криком кричи от счастья.

Стерва, очень красивая и очень-очень-очень несчастная стерва.

Это я и есть.

Еще немного и я умру, сдохну, сгину.

От этого вот сучьего счастья, что я – с ним, с Вальдемаром моим дорогим…

Слезы наворачиваются на глаза. Не от чего – просто так. Просто слезы.

Он не спрашивает – почему они текут, наверное, думает, что это от счастья. Ну и пусть себе думает… зачем обижать хорошего человека…

Слезы мешают видеть его, тащат назад, в старую, дурацкую, несчастную и такую счастливую жизнь, что была ТОГДА.

А сейчас ни единой мысли в башке, а только сладкая, тягучая, жуткая боль в сердце.

Мне больно, просто ужасно больно, вот и все.

Смешно быть несчастной от того, что тебя любит и боготворит такой славный, такой добрый, такой красивый, и такой НЕлюбимый… ха-ха… очень смешно…

И глупо, наверное.

Господи, а как все хорошо ТОГДА, миллион лет назад, начиналось: упоение счастьем, ссоры, обиды, поцелуи, уходы, приходы, разрывы, прости, я не могу без тебя, я вернулся… цветы, море цветов каждый день, а потом вечность пустоты и опять и опять – счастье, и снова разрыв… какая это была все-таки классная жизнь!

И зачем все это ТОГДА я променяла на вот это СЕЙЧАС?

Вот на это самое растреклятое СЕЙЧАС, когда я внешне счастлива, а самой хочется лопнуть, лопнуть как радужный мыльный пузырь. И разбрызгаться капельками по шикарному салону лимузина, будь он трижды и четырежды проклят – мой прекрасный, мой белоснежный, мой бесконечно длинный лимузин.

Эх, выскочил бы он сейчас на встречную, и разбилась бы я к чертовой бабушке насмерть…

Веселенькая идея для счастливой новобрачной, ничего не скажешь…

Впрочем, я давно уже готова к встрече с Творцом. Другое дело, готов ли Творец к такому тяжкому испытанию, как встреча со мной…

Но как все-таки ужасно, как жутко и страшно, что я, стерва, идиотка, сука несчастная, мчусь рядом со своим вот-вот мужем и от этого НЕсчастлива до умопомрачения.

Но он, конечно же, ничего этакого во мне не замечает, потому что я нарочно улыбаюсь блаженной улыбкой дуры в подвенечном платье.

А, может, и не нарочно…

Ему-то какое дело!

Господи, и что он, такой совершенный и прекрасный принц, нашел во мне? Нет, правда, без дураков, этот вопрос мучает меня до сих пор. Но ведь нашел же он что-то во мне, в такой вот, какая я есть, и ведь любит же… я же не совсем без мозгов, я же вижу, что любит…

Господи, зачем ты устроил все так, что я и он встретились?! Сидела бы сейчас где-нибудь в пыльном углу, выла бы от тоски и неискоренимых иголок памяти по Богдану, будь он трижды, четырежды, миллион раз проклят! А заодно предавалась бы всем возможным в этом мире способам самовозбуждения… от ЭТИХ и до ТЕХ…

Как бы хорошо мне тогда жилось, несчастной и никому не нужной!

Так нет же – свалилось на меня вот это проклятущее замужество, с которым я ничего уже не могу поделать…

А в башку, пустую глупую мою башку под шляпкой от парижского моднющего кутюрье, все лезут и лезут как черви из гниющего трупа, новые стихи… Господи, они опять лезут, и нет с ними никакого сладу…


Не знаю – погублю или спасу…

В последний раз по времени и сути

Слова любви к тебе произнесу

Устами толп затертые до жути…


Нет, правда, какая я все-таки дура… потому как сочиняю стихи, адресованные тому, кто давным-давно исчез, а не тому, кто – рядом…

Но я же никому в этом не признаюсь.

Может, попросить у шофера цианистого калия… Да у него и нет, наверное… А вдруг есть? А, может, у Вальдемара есть? Интересно, а что будет, если я спрошу у своего почти уже законного супруга: «Дорогой мой, лапочка моя, милый мой и разъединственный, у тебя, случайно, цианистого калия для меня не найдется? Немножко, совсем чуть-чуть, а?»

Правда, прикольно?

Стрелки у Эдит Пиаф переползли половину первого… Господи, Господи, Господи, Господи-и-и-и-и-и… Через семьдесят семь минут я стану его женой…

Купидон с гранатометом

Подняться наверх