Читать книгу Не рой… - Ева Витальевна Шилова - Страница 3

Милла проснулась от того, что солнечный луч добрался до ее щеки и лицу стало тепло. И сладко потянулась, в очередной раз радуясь, что теперь, слава божественным Близнецам, у нее есть возможность устраивать свою жизнь и быт так, как ей нравится. А ей нравится спать на постельном белье премиум-класса, а не на дешевой дерюге. Поэтому и выбирает она спальные комплекты даже не из сатина или жаккарда, а исключительно перкалевые. Себя любить надо, а не экономить на мелочах! Только вот идти к такому положению пришлось ох как долго…

Потому что какая судьба могла ждать магистрантку-психолога в ее двадцать три года в чужой реальности? Какой с нее толк или польза? Вот именно. Милла вспомнила, как она, угодив в свое время в Гольдштадт, по первости растерялась и заодно жутко обозлилась на писателей-фантастов, описывающих судьбу попаданцев. Строго говоря, не так уж много она их опусов и прочитать успела, потому что начала когда-то чтение фантастики с Поттерианы, а потом переключилась на Дивова и «Дозоры» Лукьяненко. Да и вышло таких попаданческих книг к началу двадцать первого века не то, чтобы тонны… Но одно она поняла точно: все прочитанные ею книги о попаданцах писались для тех, кто живет на Земле, подгонялись под их вкусы и предпочтения, потому что инструкция для реального попаданца из них ну просто никакая…

Если главный герой мужик, то это обязательно блестяще подготовленный кадр из ВДВ или ФСБ, на крайняк – из спецназа ГРУ. Самбист-дзюдоист-каратист в одном флаконе. В процессе передвижения к какой-то неведомой, но жутко нужной цели (не иначе как в рамках борьбы за мир во всем мире!) успевает продемонстрировать как читателям, так и окружающим персонажам охренительную физическую подготовку, обязательные кубики на животе (от шести до восьми) и неприлично аппетитную (как же без этого!) задницу. Путем «дрыгоножества и рукомашества» он расшвыривает врагов как кегли. Стрелять умеет из всего, что в принципе стрелять может, и с некоторыми заминками из того, что к стрельбе вовсе не приспособлено. На коленке собирает любое взрывное устройство от гранаты до ядрёной бомбы. Орудует местным колюще-режущим только так, прямо трупы считать умаешься. Это по-нашему, только драйв, только хардкор! Легко осваивает скачку на лошади или кого там автор ему подсудобит в качестве средства передвижения. Настолько умный и всезнающий, что уже в середине квеста легко промыливается в советники к местной власти, чтобы в конце пути закономерно стать то ли главнокомандующим, то ли местным королем, князем, правителем, нужное подчеркнуть, недостающее вписать.

И о любви: главный герой упорно и старательно употребляет по прямому назначению во все дыры всех встретившихся по дороге баб. Которые сами, кстати, радостно вешаются ему на шею, регулярно прыгая к нему в койку, причем не всегда по одиночке. Прямо хочется завопить, «так вот почему вокруг сплошные задохлики с пивным пузечком! Потому что всех умных, телесно накачанных и сексуально привлекательных мужиков отправили в попаданцы». Совсем эти авторы об оставшихся на родной планете читательницах не заботятся, н-да…

Ой, она ж чуть не забыла о том, что некий бонус в виде все уничтожающей местной магии ГГ обязательно прилетит и будет использован им на страх врагам.

И да, где-то пятая часть теста обязательно будет посвящена описанию ТТХ всяких местных оружейных приблуд.

Если главная героиня – девица, наиболее часты два популярных расклада. Причем в обоих случаях угодившая хрен знает куда героиня молода, красива, невероятно умна, длинноволоса, фигура – зашибись, а если и была она в земной жизни мелкой, жирной и очкастой, то ждет ее переброс в роскошное тело с идеальными пропорциями и со стопроцентным зрением. А знание местного языка ей либо автоматически «вкладывается» при переходе, либо магически перепадает от местного населения через применение неких невнятно описанных девайсов. А самих вариантов повествования как правило немного: либо она участвует в отборе на жену принца, который и выигрывает, пользуясь исключительно внешними данными и добрым сердцем. Ну, и золотыми руками. Все умеет: и вышивать, и вязать, и ткать, и готовить. Золушка, блин.

Либо героиня учится в некой волшебной Академии, где все окрестные мужики в процессе повествования прям вот спят и видят, как бы слиться с ней в экстазе, но она себя блюдет, чтоб подарить мужу девственность исключительно в брачную ночь. И выходит замуж, ясное дело, за ректора, который до кучи не обязательно человек, а, например, демон или дракон, причем замужество опять же становится возможным только по причине ее невероятных красоты, ума и обаяния. Дарби Шоу из «Дела о пеликанах», бля, но с хэппи эндом. Заканчивается все это эпилогом, где обязательно прописаны собственный семейный особняк, пара-тройка детишек и всеобщее благолепие.

Ну, и дополнительные плюшки в виде неких уникальных возможностей в местной магии ГГ положены по определению.

И да, где-то пятая часть теста обязательно будет посвящена описанию напяленных на героиню роскошных тряпок.

При этом, кстати, добрая половина попаданцев прямо очень неплохо играет на гитаре и радует окружающих исполнением либо известных романсов, либо современной российской попсы, либо (высший пилотаж!) Владимира Высоцкого. И ведь все слова и ноты помнят, молодцы какие! Правильно, имея доступ в Интернет, можно смело вставлять в текст отрывки из любых песен, но сами-то авторы объясняют это тем, что попаданец у них прямо-таки памятливый как слон. Ладно, если довелось угодить в СССР или царскую Россию, такая память на родные вирши вкупе с будущим признанием их исполнительского таланта еще объяснима, но почему никому не приходит в голову, что в чужом мире слова этих песен еще перевести надо, причем на чужой язык с сохранением рифмы и без потери смысла?! То есть попаданец твой априори гениальный переводчик? Смесь Анненского и Пастернака? Не верю! Их, гениальных, в обычной-то жизни раз-два и обчелся, а уж чтоб каждый попаданец… это за гранью реальности.

Заметьте, почему-то никто еще не забрасывал неведомо куда профессиональных музыкантов, например, пианиста, композитора или дирижера. А уж кто-кто, а они-то как раз и могли бы полностью восстановить партитуру чего-нибудь бессмертного, «Травиату» Верди там, или «Волшебную флейту» Моцарта… Почему ж этого не происходит, а? А потому что, во-первых, мышцы такому персонажу не приделаешь и удачно бить морды злобным вражинам не пошлешь, да и, во-вторых, надежды пронять до глубины организма местное население чужими многочасовыми нетленками как-то немного. Менталитет, как правило, не тот.

А девчонки-попаданки «влетают» обычно в период средневековья, где так и норовят потанцевать на балу, примерив для этого украшений на неприличную сумму. А еще им полагается говорящий няшный фамильяр, помогающий победить врагов. И они постоянно едят пироженки, нет, не пирожные, а именно пироженки! Такое ощущение, что героинь извлекают из интерната для умственно неполноценных, ей-ей. А уж если не довелось попаданке пробраться в высшее общество, то они и в обычной жизни обязательно оказываются профи в готовке, засолке, моделировании нарядов и ведении домашней бухгалтерии. И жнецы, и швеи, и на дуде, пардон, гитаре, игрецы. Как будто заблаговременно на курсах «Как не пропасть в чужом мире» отучились и теперь старательно и удачно прогрессорствуют там, куда их закинуло.

А вот интересно, почему никто не описывает попаданца-сантехника? Или мастера-краснодеревщика? Первый мог бы наладить нормально функционирующую канализационную систему, чем и заслужил бы вечную благодарность местного люда, а второй поставлял бы желающим высококачественную мебель из недешевых сортов дерева. А вот шиш. Неинтересно читателям описание такого труда. Грязно и приземленно, а мы ж настроились про пышные балы и героические сражения читать.

Но почему не отправить архитектора, инфекциониста, телефонного мастера, инженера-электрика, ветеринара, шахтера, химика, повара, ювелира? Кого-то, кто реально умеет что-то делать и может оказаться полезным? Врача, наконец? Кстати… а вот про врача-попаданца… причем хирурга… что-то такое было… вот как раз он прекрасно вписался в чужую действительность и крепко помог страждущим. Но это практически единичный случай.

Бесит. Реально бесит. А, главное, никак не готовит к существованию в попаданстве обычных людей. Вот Милла так и влипла, оказавшись в чужом мире без способностей и без поддержки. Потому что ничего она толком не умела: ни готовить, ни шить, ни вязать. А зачем? К плите охотно становились бабушка и мать, да и кафушек с ресторанами в столице навалом… А любые вещи легко заказывались по Интернету, да еще с бесплатной доставкой и выделением времени на примерку…

Пение с танцами – тоже мимо. Поорать в караоке – не значит уметь петь, подрыгаться в охотку на танцполе – не значит получить балетное образование. Про рисование лучше помалкивать – максимум, на что способностей Миллы хватало, это изобразить небезызвестный корябус типа «палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек». Уборка, стирка, глажка? На то существует домработница. Спортивные достижения? Ну, похаживала пару раз в неделю на степ-аэробику, да и то, чтоб не растолстеть на бабулиных пирожках. А чего, прикольно же, повыпендриваться не напрягаясь по вторникам и четвергам на глазах у всех в красивом купальнике и ярких гетрах на платформе в оздоровительном центре. Чтоб потом прогуляться в сауну и лениво поплескаться в бассейне в свое удовольствие. Ну, и познакомиться до кучи с каким-нибудь парнишкой не самого ботанистого сложения, скрыть-то недостатки фигуры, будучи в плавках, мягко говоря, сложно…

Магии ей не досталось. Не дается местная магия пришлым, хоть ты тресни. Справедливости ради следует отметить, что она и местным-то не всем дается, но попаданцам она не положена вот совсем. Внешность? Своя, самая обычная, средний рост, невыдающиеся размеры. Волосы? Невнятный русый с короткой стрижкой. Серые глаза. Прямой нос. А больше и говорить не о чем.

Знание местного языка тоже не прилагалось и пришлось учить его с нуля. Зато имя удалось слегка… апгрейдить, причем даже не соврав. Милла звучит всяко красивее и таинственнее прежнего имечка. И теперь в этом мире она Милла Лапса.

Был один плюс: ее здесь ждали. Ну, как ее… местные предполагали появление когда-нибудь пришельца и из ее мира. Ну, как ждали… выделили стандартное койко-место в местном Центре для попавших, поставили на довольствие в виде кормежки и выдачи уродливых одежек и начали упорно впихивать знание языка, дабы поточнее ознакомить с местными реалиями. Милла его, конечно, старательно учила, потому что дурой не была и вылететь на самообеспечение, читай на улицу, не рвалась, но про себя вздыхала о том, сколько сил в свое время она угрохала на вызубренные ею английский и немецкий, а зачем? Чтоб теперь забыть их и долбить здешний гольдский.

Алфавит, слоги, отдельные слова с картинками… Фонетика, лексика, грамматика… И разговорная практика, которую все попаданцы получали в процессе работы в Центре. Кто-то занимался уборкой внутренних помещений под руководством местных клинеров, кто-то отправлялся в хлев к местной скотине кормить и ухаживать, а Милле «повезло» попасть на кухню, к жару и чаду. Где пришлось быстро освоить названия здешних продуктов и видов их обработки. Да и вообще… захочешь понимать, о чем сплетничают местные кумушки, не о тебе ли часом? – быстро выучишь хоть китайский.

И в первую очередь – систему обращений. К мужчине следует обращаться с уважительным тайр, к замужней даме – тайра, к незамужней девушке – тийра. А если беседуешь с магически одаренными, тогда майр, майра и мийра. И упаси Близнецы перепутать – обидятся и могут как-нибудь неприятно отреагировать.

И предметов стало побольше: чтение, правописание, основы математики, ошметки географии, и то, что можно назвать обществознанием. А когда через годик их попаданческая группа уже более-менее лопотала на гольдском, пришел начальник Центра и разъяснил их статус и будущее. Про то, что здешние… гм… люди верили в божественных Близнецов, им уже рассказали. Причем, это была не официальная религия, не поклонение в храмах, а скорее легенда, притча, сказка, предание… называйте, как удобно. Так вот гласила она, что создали когда-то этот мир брат и сестра, Ялэн и Илэн, божественные Близнецы. И что показалось им скучным любоваться на пустую планету и приспичило им развести на ней моря и океаны, горы и пустыни, животных и растения. Милла в свое время, слушая это, аж хмыкнула, ну, Вы подумайте, какая знакомая история! Интересно, из чего население сотворяли? Тоже из глины?

А вот и нет! Людей по легенде они породили сами! Шо, всех? Поневоле задумаешься о масштабах божественного инцеста… Хотя… если вспоминать земные мифы… Осирис и Исида вон тоже породили Гора, даром что были братом и сестрой. Так что ну их эти божественные связи, лучше не задумываться о подробностях, еще поколотят, если начать ехидничать. Именно потому, что «изготовление» жителей производилось по неким заранее согласованным канонам, все обитатели мира были более-менее одинаковые. Нет, не под копирку, но в очень узких пределах внешности. То есть никаких негров или альбиносов. И резких отклонений типа орков, гоблинов или эльфов вообще не предусматривалось. А уж про оборотней или, упаси Близнецы, каких рептилоидов тут и вовсе не слыхивали…

Так вот эти местные в натуре Инь и Янь жили себе потихоньку, наблюдали за сотворенным ими миром, названным Тарианой, бдили за своими детищами, отвечая каждый за свою область влияния. Ялэну достались война, ремесла и торговля. Илэн отвечала за домашний очаг, искусство и науку. Ага, прямо как у нас на востоке, мысленно хихикнула Милла, Янь – мужское начало, свет, активность, огонь. А Инь – женское начало, тьма, пассивность и стихия воды. Клонируются такие верования по мирам, что ли?

И все было хорошо и замечательно, пока Ялэн не заскучал и не начал придумывать себе дополнительные развлечения. Он начал потихоньку изменять сестричке, подыскав себе для этого чуть не сотню прелестниц из разных мест. А то действительно, столько лет и даже веков… и всего одна сексуальная партнерша. А ему, может, надоело. И разнообразия хочется.

По легенде именно от его потомков со смертными женщинами пошли первые жители этого мира, владеющие магией. И когда слухи об этом достигли ушей Илэн, ей это сильно не понравилось. Ей это до такой степени не понравилось, что дама банально психанула, по-другому это сложно назвать. Нет, она не кинулась, в свою очередь заводить любовников из простых людей. Не богине до такой пошлости опускаться. Она просто исчезла, плюнув на братика, общий мир и свои вроде как обязанности. Но при этом не преминула крепко подгадить любвеобильному брату-супругу: мало того, что она его прокляла, мощно колданув и лишив его шанса на последующие сексуальные удовольствия с кем угодно, кроме нее, так она еще и обставила свое исчезновение крайне нетипично. В один прекрасный день Ялэн неожиданно сообразил, что мало того, что толку с сотни любовниц никакой, так еще и супруги-сестры поблизости как-то давно не наблюдается. Кинулся искать… и не нашел.

Зато нашел оставленное ею послание, суть которого сводилась к тому, что у него не иначе как слишком много свободного времени внезапно образовалось, раз уж он так бездумно тратит его на здешних баб, так вот пускай-ка он теперь один попыхтит над управлением Тарианой. Может, ударным трудом по причине вынужденного воздержания он и сумеет заслужить ее прощение.

А для этого ему придется дозваться до нее и убедить в своих чувствах и намерениях. А лично она пока развлечется, у нее отпуск и шопинг.

Ялэн-то сначала посмеялся над таким убогим ультиматумом и немедленно собрался в расслабляющий вояж по мирам, но с удивлением понял, что покинуть Тариану не получается. Забыл братик-муж, что Илэн отвечала за науку и учебу, и знаний нужных имела поболе него, потому и сумела «запечатать» его в этом мире вместе с их общими творениями. И никак эта самая закапсулированная сфера мира не пробивалась, чего он только не предпринимал.

И остался Ялэн куковать на Тариане, не имея возможности покинуть планету с уже слегка наскучившими ему людьми. Он сначала еще пытался пробиться сквозь сферу, потом надеялся, что Илэн не сможет долго обижаться и его простит, ждал свою сестру-жену, тосковал, но она так и не вернулась. И через несколько веков скуки божественный Близнец впал в спячку, перестав отзываться на обращение людей. В итоге получился насильно «закрытый» мир, который нельзя было покинуть. Жители Тарианы тоже не сразу это сообразили, а когда сообразили… осознали, что их действительность очень давно не меняется, что нет новых изобретений, что у них многовековой застой. Лучшие умы трех государств бились над вопросом «что делать?» Необходим приток свежей крови, свежих идей. А как этого достичь?

И мудрый Андреас Эббесен, профессор Гиверанского университета нашел лазейку в проклятье. Это покинуть мир нельзя, а как насчет проникнуть извне? И мэтр закопался в многолетнюю работу. Итогом стал выброс «вслепую» во Вселенную артефактов перемещения. Уж как он это сумел сделать, не понимали даже лучшие ученые мужи, и уж тем более не смогли объяснить остальным, но факт остается фактом: более ста лет назад Эббесену удалось «рассеять» по чужим мирам россыпь артефактов, способных перенести в Гольдштадт представителей других цивилизаций.

К сожалению мэтр не дожил до всенародного признания и скоропостижно скончался, не оставив пояснений как конкретно попаданцы смогут помочь Тариане. Принцип отбора им миров, артефактов и персоналий также остался никому не неизвестным. Почему артефакты куда-то попадали, и почему там кем-то активировались, так никому понять и не удалось.

Вот Миллу, например, перебросило, когда она от скуки вертела в руках безделушку со стола своей научной руководительницы. И надо ж было приехать настолько раньше остальных с цветами, которые ей поручили купить в честь дня рождения Мегеры, чтоб потом оказаться в чужом мире! И не приехать вовремя она не посмела: дело было совсем не в цветах, а в том, чтоб уговорить ее согласиться на научное руководство Миллой не только в законченной ею магистратуре, а еще и в аспирантуре. Потому что не будет согласия потенциального научного – и хрен тебе, а не продолжение учебы! Вот она сидела, ждала и от нечего делать игралась со смешным декоративным глобусом, сделанным из малахита, который стоял на мегерином столе. Доигралась. Сиди теперь в Гольдштадте, пытайся выжить и пригодиться.

А насчет пригодиться… Идея у Эббесена была достаточно простая: хоть кто-то из попаданцев, которых здесь принято было называть «пришлыми», да окажется обременен нужными знаниями или навыками, чтоб простимулировать развитие науки или хотя бы ремесел. А уж если повезет, то изобретет и способ «достучаться» до Илэн, и блокировка Тарианы закончится.

Поэтому попаданцев в Гольдштадте ждали и возлагали на них некие надежды. Иногда эти надежды даже сбывались. Из мира Свийр появился Лин Гаар, чьи работы по проектированию многоквартирных высотных домов позволили расселить одноэтажные окраины многих городов. Мир Фаланы порадовал прибытием Хорана Таффи, сумевшего спроектировать паровоз. Пришлый Малетин Уваль из Шамари мощно продвинул металлургическое производство. А Корагицин Йанти из мира Метцельниор привнесла в практику навыки обеззараживания и первой медицинской помощи раненым на случай отсутствия поблизости магов-лекарей.

А потому попаданцев кормили, учили и надеялись на отдачу, объяснил начальник Центра. И на том спасибо, мрачно подумала Милла, вон в соседней Саларии их вообще сразу убивают. Там в легенду о божественных Близнецах не то, чтобы не верят, просто у них свои понятия о религии, так что попади туда – и мигом головы лишишься. Забавно, что у рядом относительно мирно существующих стран оказались настолько разноплановые взгляды на следование религиозным догмам. Саларийцы придерживались мнения, что дело пробивания «запечатанной» сферы – исключительно божественная прерогатива. А потому следует отставить данное действие божественному Близнецу Ялэну, и незачем обычным тарианам соваться туда, куда их не звали. И уж тем более, не следует привлекать к этому процессу каких-то там приблудных. Так что малейшее подозрение, что среди них завелись те самые пришлые, приводило саларийских следаков к расследованию и как правило, уничтожению подозреваемых путем усекновения головы.

А в третьем государстве материка – Белионе, вообще полагали пришлых чистым злом. Злом, с которым следует бороться всеми возможными способами, и лучше всего – огнем и мечом. Поэтому заподозренных в попаданстве там старательно шинковали ритуальными мечами на мелкие ломтики с последующим преданием остатков огню. Так что попадание в Гольдштадт… считай, было за счастье.

Но пришлым в Гольдштадте, несмотря на дармовую кормежку и учебу, тоже не было прямо так уж медом намазано. По прошествии бесплатного года существования от них требовали определиться с будущим и перестать сидеть на шее государства. Язык знаешь? Не инвалид? Не умственно отсталый? Шагом марш на работу! Причем заведения, аналогичные земным биржам труда, очень оперативно подыскивали место, где возможности пришлых окажутся максимально в тему. Кого-то перспективного даже отправляли в учебные заведения для получения дополнительного образования, кого-то определяли на производство, кому-то подбирали место в частных домах, но пристраивали всех. И только уж совсем тупых и никчемушных оставляли жить и столоваться в местном общежитии с условием выполнения ими наиболее простых и, как правило, наиболее неприятных и грязных работ.

Хотя некоторые пришлые оказались нужны для достаточно… ну, экзотических занятий. Неожиданно пригодились выходцы из мира с названием, которое по подозрениям Миллы выговорить кроме них самих вообще никто не мог, очень уж оно было замудренным – Фью…тью…лью…мью… короче, как-то так. А поскольку были они невысокие, смуглые, узкоглазые и шнырливые, причем еще и склонные постоянно стрекотать на своем языке как всполошенные белки, про себя она их прозвала якортайцами. Потому что так и не смогла понять, кого они ей больше напоминают: японцев, корейцев или китайцев. Специалист бы точно сказал, а для нее они все казались на одно лицо. Так вот эти самые якортайцы, прибывавшие на Тариану буквально пачками, почему-то облюбовали для себя профессию… как бы это правильнее сказать? Короче, они согласились обслуживать городскую канализацию. Сами. Добровольно. И работали ассенизаторами всем пришлым кагалом. И, что характерно, не жаловались.

Хорошо было местным, из тех, кто владел магией! Такие счастливчики составляли примерно десятую часть населения. Вот они, даже самые слабосилки, как раз и занимали наиболее козырные посты и должности в обществе. Выполняли неподвластные другим обязанности за самую, понятное дело, высокую заработную плату. И пользовались соответствующим уважением окружающих. А наиболее сильные тринадцать представителей каждого из существующих направлений здешней магии образовывали Совет Гольдштадта, орган высшей власти.

А если вспомнить, что магии ни в одном из попаданцев не было ни на йоту, то шансы хорошо устроиться именно у них были минимальными. Куда меньше, чем у местных жителей, тоже обделенных в магическом плане. Они, по крайнем мере, воспринимались как свои, а не какие-то неизвестно откуда взявшиеся… Мало того, что знаний о местном мире немного, нужных умений, как правило, ни на грош, так еще и магических бонусов никаких. Не то брак, не то второй сорт… Особи «второй свежести», так сказать.

Зато та же чуждая им магия защищала их, да и всех граждан от попыток нарушения их прав. Все подданные Гольдштадта автоматически получали гравы – подкожные браслеты-татуировки на запястье левой руки, в разноцветном рисунке которых отражалась полная информация на носителя: происхождение, доступ к финансам, состояние здоровья, семейное положение, наличие детей, адрес проживания, место работы, должность, тип и уровень магии (ну, у кого она была) и сигналка. При намеке на чье-то враждебное вмешательство в твою жизнь грав посылал отталкивающий заряд в предполагаемого нарушителя, а сигнал тревоги с него передавался либо в ближайшее отделение стражей порядка, либо в ближайшую лечебницу. А иногда в оба места одновременно. Сигнал, кстати, не возбранялось послать и самому. Особенно быстро появлялся маг-патруль, если было подозрение, что некое правонарушение совершалось с помощью магии. Потому что пропаганда магов как наиболее продвинутой и высоконравственной прослойки общества оказалась неотъемлемой частью жизненного уклада Гольдштадта. И допустить появление сомнений в их белизне и пушистости никто не собирался. И репрессии для таких нарушителей могли оказаться на редкость жесткие….

Н-да, думала Милла, с отвращением разглядывая собственный довольно куцый грав, вот это и называется – длинный поводок. Зря, видимо, не верила она на Земле во все эти теории мирового заговора с поголовным чипированием населения для последующего тотального контроля над обществом, вот и получи теперь аналог электронной схемы в собственную конечность и скажи спасибо, что за тобой есть кому присмотреть, чтоб тебе не прилетело в подворотне по кумполу.

А степень развития здешнего общества Милла определила для себя на уровне первой трети, а то и середины двадцатого века. Потому что большинство известных ей изобретений уже были сделаны. А где не хватало смекалки на изобретения, в ход шла магия. Нет мобильной связи? Есть маг-вестники и диски маг-связи. Отсутствует кино? Есть маг-проекции для индивидуального или группового просмотра. Нет батареек и аккумуляторов? Есть маг-кристаллы. Не изобрели полимеров? Будем использовать зачарованные магами материалы. И так везде, куда ни плюнь. Нет у нее знаний, чтоб продвинуть местное развитие, и возможности применить имеющиеся умения тоже нет…

И с ее устройством на работу все оказалось очень непросто. Это дома можно было, задрав нос, объяснять окружающим, что ты учишься не где-нибудь, а закончила магистратуру психфака МГУ. И кафедра у тебя ни много, ни мало – нейро- и патопсихологии, о как! Которая осуществляет профессиональную подготовку и переподготовку высококвалифицированных кадров по специальности 022700 – клиническая психология.

Только вот это на Земле на пять баллов прокатывало, вплоть до уважительных взглядов собеседников, а здесь даже намеков не то что на развитие, на существование психологии не было. И желания выслушивать ее лепет о потенциальной пользе применения ее знаний по назначению и необходимости открыть для нее кабинет психоаналитика – тоже. Немолодой, морщинистый как чернослив, чиновник в Бюро трудоустройства просмотрев ее анкету, предложил ей следующие варианты на выбор: нянечка в яслях (даже не в детском саду!), санитарка в больнице, помощник библиотекаря, уборщица на заводе, курьер, продавец, дворник, проститутка.

Милла еле поймала нижнюю челюсть, стремившуюся к полу от озвученных «заманчивых» перспектив. И ладно бы первые перечисленные виды занятости, но проституция-то здесь каким боком?! Она что, производит впечатление неразборчивой шалавы, готовой завалиться в койку с кем угодно?! На что усталый чиновник скучно объяснил, что разборчивость в сексуальном плане или ее отсутствие здесь совершенно не при чем. Это тоже профессия, вполне, кстати, востребованная, предусматривающая для занятых соответствующие зарплату, соцпакет и выплату пенсионного обеспечения. И исполнение ими обязанностей должно осуществляться исключительно в помещениях, специально для этого процесса предназначенных. А тех, кто попытается заниматься этим в индивидуальном порядке без лицензии, заставят выплатить штраф. Вообще, любая попытка продать товары или услуги без нужного оформления, предусматривающего уплату налогов, обречена на крупный штраф. Или отработку.

Охренеть! Выдаватели российских желтых билетов и деловары из Амстердама со своими кабинетами на Аллее красных фонарей нервно курят за углом от здешней четкой организации процесса разврата! Милла с трудом сдержала порыв ехидно поинтересоваться отработка какого рода ждет нарушительниц проституточьего кодекса, потому как это было бы явно не ко времени, и существовали дела поважнее.

– Скажите… – нерешительно спросила Милла, – а могу я, например, … не искать работу, а выйти замуж?

– Можете. – Так же скучно объяснил чиновник. – Но в Вашем случае это несколько проблематично.

– Это еще почему? Я, что, такая страшная?

– Дело не в Вашей внешности, тийра, а в Вашем происхождении. Будущий муж должен сначала предоставить в Центральную Комиссию по гражданскому состоянию документы, свидетельствующие о том, что он согласен на брак и способен содержать неработающую пришлую жену. Затем будет произведена проверка ваших теперь уже общих жилищных условий на соответствие необходимым стандартам. Кроме того, Вам следует знать, что еще никто из пришлых не сумел оставить после себя потомства. А через пять дней Вы обязаны выйти на работу. Поэтому подумайте, так ли уж у Вас много шансов в кратчайшие сроки найти себе достаточно обеспеченного мужа, не желающего обзаводиться детьми и согласного прожить именно с Вами, не слишком знакомой с нашими порядками, всю жизнь? Кстати, если его в вашей семейной жизни что-то не устроит, он вправе подать на развод, и Вы снова вернетесь сюда.

Обложили, отчетливо поняла Милла. Со всех сторон обложили.

– Я могу подумать?

– Можете. Но не слишком долго. Не позднее, чем через четыре дня Вы должны дать ответ, через пять дней выйти на работу. И я бы советовал Вам подумать о доме развлечений. Невозможность забеременеть именно в этой профессии является большим плюсом…

Сидя на лавочке около Бюро, Милла пыталась думать. Но процесс не шел. В голове мысли скакали как обкуренные кенгуру, периодически сталкиваясь и разлетаясь как кегли в боулинге. На что она может рассчитывать?

Нянечка в яслях: менять загаженные памперсы сопливым детишкам, способным в любую секунду что-нибудь вытворить, например, проглотить пуговицу, а ты потом отвечай.

Санитарка в больнице: выносить судна с содержимым из-под лежачих больных или выбрасывать то, что остается после операций.

Помощник библиотекаря: навсегда закопаться в пыльном непроветриваемом помещении, постоянно бегая туда-сюда с книгами, а то и лазая с ними по неустойчивым лестницам.

Уборщица на заводе: швабра и тряпка им в помощь при работе в позе зю!

Курьер: мотание по улицам при любой погоде, здравствуйте хронические простуды и варикоз.

Дворник: похуже уборщицы, ибо у них еще и рабочий день толком не нормированный.

Проститутка: не обсуждается!

Продавец, это, пожалуй, единственный вариант, который может хоть как-то ей подойти. Работа в помещении, занятость от и до, плюс при общении с покупателями есть шанс изловить ту самую золотую рыбку – потенциального мужа. Чтобы перейти к самому естественному для человека состоянию, которое называется старая добрая лень. Только те, кто не в состоянии его поддерживать – работают. А она надрываться не хочет и не будет. Значит, вспоминаем навыки флирта и выходим на охоту. Тем более, что в этом мире есть и обычная косметика, чтоб мордашку подкрасить, а если не пожалеть дополнительную копеечку, можно и услуги маг-косметолога потянуть. А это означает кардинальное улучшение внешности, на вроде более густой шевелюры, красивого цвета глаз и правильных черт лица, причем могущее остаться при тебе навсегда. Решено, устраиваемся продавцом, причем надо выбрать такой магазин, куда ходят, как правило, мужчины…

При выборе места работы Милла тщательно просмотрела предложенный список магазинов, сразу отбрасывая те, куда ходили исключительно женщины: дамские мелочи, детские товары, ткани, одежда и продукты. Из остальных «в отвал» ушли: магазины запчастей, хозяйственные, садоводческие и табачные. К сожалению, мéста в магазине с мужской парфюмерией не нашлось. В итоге она попросилась продавщицей в цветочную лавку. И красиво, и запахи в большинстве своем приятные, и букеты кто чаще покупает? Вот-вот.

Чиновник-чернослив брюзгливо сообщил, что она может завтра же занять эту вакансию с испытательным сроком и посетовал на непонимание некоторыми собственного счастья. До Миллы только тогда дошло, что этот старый плешивый пень так старательно ее убеждал заняться продажей собственного тельца, потому что сам имел некие виды на то, чтоб попользоваться ею без обязательств. Ну да, жениться на всяких пришлых – это глупость и моветон, а так, развлечься в охотку по таксе – поди, плохо. За людей-то нас здесь изначально не держат, горько заключила она, в смысле, за полноценных граждан, мы – так, случайный приблудный мусор, ну, если только кому-то из нас внезапно не свезет оказаться нужным этому замкнутому сообществу. Значит надо думать, как переползти в категорию нужных.

А между тем работа в цветочной лавке оказалась далеко не синекурой, как ей представлялось изначально. Да, помещение магазинчика было под крышей крупного торгового комплекса, да, рабочий день был с десяти и до девятнадцати с часовым перерывом на обед, да, хозяйка тайра Хермансон обеспечила ее стандартной бледно-зеленой робой с форменном фартуком и шапочкой, чтоб не пришлось уляпывать собственные шмотки, да, покупателями чаще были мужчины, но… у этих покупателей уже были те, для кого приобретались изысканные букеты в золоченой обертке. И если таскать тяжелые ящики не пришлось, на то, слава Близнецам, существовали грузчики, то возиться с пересадкой растений, гробя маникюр, приходилось постоянно, причем никакие перчатки не спасали. И перебор прибывших из теплиц растений с целью извлечения некондиции для последующего помещения цветов в вазы, тоже не способствовал улучшению состояния кожи рук.

А если учесть, что назначенного на время испытательного срока жалования еле-еле хватало на оплату снимаемой в складчину с другой продавщицей крохотной квартирки и на самую дешевую еду и одежду… то следовало признать, что без наличия дополнительных средств на маг-косметолога и кардинальной коррекции внешности желанный переход в категорию нужных этому миру несколько затянулся. Пока однажды к ней не попробовал подкатить посетитель их лавчонки – щеголеватый упитанный парнишка с фривольным вопросом:

– И чем занята сегодня такая очаровательная зая?

Понятно. Никакой это не покупатель, а так, местный мажорчик, пришел закадрить себе развлечение на вечер. Да чтоб тебе сдохнуть, не успев размножиться! И ведь ничего не меняется, что ни делай, где ни обитай. Что ж за манера дурацкая у профессиональных ловеласов сразу переходить на «ты», да еще называть окружающих девушек этими уменьшительно-ласкательными кликухами: зайка, киска, птичка, рыбка… Я им, что, зоопарк в одном лице? обозлилась Милла. Или живой уголок? Ну, тогда лови ответку, дарлинг:

– Думаю, как бы от работы не помереть… котик.

Ты смотри, оторопел. Не нравится? А ты как хотел? Ох, не зря умные люди настоятельно предостерегают таких любителей псевдо-животного мира: прежде чем назвать девушку зайкой, прикинь, хватит ли у тебя капусты и не подведет ли морковка. Бывают ведь и конфузы…

А потенциальный обольститель довольно быстро пришел в себя и ринулся на второй заход:

– Ты выглядишь грустной, но я сделаю все, чтобы стать лучшим моментом твоего дня!

– И что может предложить лучший момент моего дня?

Вот только брякни, что себя, внутренне ощетинилась Милла, и я немедленно вызову охрану! Тревожную кнопку под прилавком никто не отменял.

– Лучшее мороженое в этом городе!

Ты б еще предложил с тобой в холодильнике встретиться, с учетом того, что на улице метель!

– А я сама в мороженое по такой погоде… не превращусь?

– Ты права, сегодня довольно холодно. Я отдам тебе свое пальто и проведу тебя до дома, чтобы забрать его.

Экий шустрый малый, она еще на мороженое не согласилась, а он уже планы по ее провожанию домой строит. Пора усложнить ему задачу:

– Я слегка простужена. Лекари в таком состоянии рекомендуют не увлекаться холодными продуктами, а употреблять теплые напитки.

Тебе дают шанс без проблем отвалить от приболевшей девицы, посмотрим, сумеешь ли ты им воспользоваться.

– Тогда мы идем пить горячий фюль!

Да ты прямо нереально жмешь на газ, толстый и красивый парниша! А разводка-то грамотная: сначала предложить явно неприемлемый вариант с холоднючим лакомством, чтоб потом идея глотнуть горячего прошла на ура. Местный фюль – аналог нашего грога, градусность у него о-го-го какая, а с учетом употребления в горячем виде по мозгам он бьет раза в два быстрее, чем в остывшем. Споить парой кружек фюля молоденькую дурочку до состояния не стояния и отсутствия сопротивления – раз плюнуть. Что ж у тебя на уме? Тебе просто так приспичило развлечься или зачем-то понадобилась моя персона, задумалась Милла. Выясним. В конце концов она сама собиралась половить в этой мутной водичке… то есть лавке свою золотую рыбку. А то, что пока попалась только позолоченная… что ж, будет шанс дополнительно отточить собственные навыки ловли.

На пятой минуте разговора шустрый парниша все-таки вспомнил о правилах поведения и догадался сообщить как его зовут. Лейф Ольсен, ничего так, могло быть и хуже. Например, Авессалом Зингельшухер, или еще какой-нибудь Елпифидор Алиэфендиевич. К таким-то прям неясно, как и обратиться, не рискуя переврать имя и обидеть человека… А так – Лейф, нормально. А еще через пару минут он даже дотумкал, слава божественным Близнецам, поинтересоваться, как зовут ее саму.

Лейф дождался, когда у Миллы закончится рабочая смена и поволок ее в скромное кафе в том же торговом комплексе, благо заведения общепита закрывались позднее магазинов. И уже заказав по кружке дымящегося фюля (даже не подумал озаботиться закуской для наверняка оголодавшей к вечеру девушки, ай, молодец какой, умилилась Милла, и правильно, так собеседница, приняв градусы на пустой желудок, быстрее «поплывет»), проникновенно спросил, заглядывая ей в лицо:

– Надеюсь, у тебя нет парня, ведь я уже никогда не смогу забыть эти очаровательные глаза.

Милла заверила, что парня нет и будучи пока вполне себе в уме и трезвой памяти, с интересом продолжала слушать, как именно он намерен ее охмурять. Потому что предусмотрительно схомяченный полчаса назад в подсобке бутерброд с колбасой помог отложить момент ее пьяного падения в объятья кавалера, на которое этот охмуряла явно надеялся.

– Я могу любоваться тобой весь вечер, но надеюсь, что ты захочешь большего.

Не общайся она дома с такими же прыткими пареньками, могла бы и купиться. А так… соблазнение по стандарту, ничего нового. И главное, быстрый какой, уже через полчаса знакомства практически в койку зовет! Неужели кто-то клюет на такое грубое склеивание? Видимо, да, но у нее броня покрепче, чем у местных. И, допив свою порцию горячительного и почувствовав приятое тепло, добравшееся даже до ушей, Милла решительно объявила, что уже поздно, она устала и собирается домой. Давай, Лейф, реагируй, мяч на твоей половине поля!

– Там идет снег… если хочешь, я согрею тебя по дороге к дому.

Ты смотри, после одной кружки фюля он уже и планы по согреву разработал, да еще попытался представить их как ее желание. Ну, нет, так просто переход в горизонталь с нею не получится, тебе придется для этого попыхтеть, котик! Милла не выдержала и прямо объяснила Лейфу, что его методы съема несколько устарели и ничего, кроме смеха, лично у нее не вызывают. И пока не ожидавший такой реакции толстячок хватал ртом воздух, спокойно побрела в сторону съемной халупы, надеясь, что сожительница Пиа не забыла, что сегодня ее очередь закупаться провизией. Потому что одинокий бутерброд давно успел раствориться в недрах ее организма, который теперь нахально заявлял о необходимости его, любимого и единственного, кормежки чем-то более существенным, чем микродоза не самого калорийного питания.

Именно Пиа, кстати, своевременно просветила Миллу по поводу строгости нравов здешнего общества, точнее, их отсутствия. Не было здесь для тийр и мийр, то есть для незамужних девушек, никаких средневековых требований по поводу обязательного соблюдения канонов пристойного поведения и непременного сохранения девственности. Есть она – хорошо, нет – тоже приемлемо. Твое количество секс-партнеров – исключительно твой выбор, главное – не нарушать общественный порядок и не попирать совсем уж явно здешние законы и нормы морали. Например, на публичные измены в браке смотрели косо. Равно как и на попытки заняться любовью прилюдно. А так… любые развлечения по согласию не преследуются. Хочется тебе переспать с кем-то после танцев или даже через пять минут после знакомства – твое дело. Все, что происходит за закрытой дверью – там и остается.

– А если я не захочу, а меня попытаются заставить силком? Или магией?

Пиа посмотрела на нее, как на слабоумную:

– А грав тебе зачем? Он сразу долбанет нападающего и тут же пошлет сигнал тревоги, после чего мигом примчатся либо стражи порядка, либо алгвазилы из маг-патруля. И нарушителю не позавидуешь.

– И как рисованная татушка определит факт покушения?

– Да в нее сигналка специальная встроена, которая реагирует на какие-то там волны агрессии. Это маги разума намудрили, я точнее не знаю…

Ну, если так…, то всяких приставал можно не опасаться. Скорее, следует задуматься, как ни тут вообще умудряются совершать преступления при такой-то системе охраны населения…

Она уже успела благополучно выбросить из головы этого стрёмного парнишку, но у него оказались другие планы. И следующим вечером Лейф снова выловил ее после окончания рабочего дня. Милла обозлилась на липучего и непонятливого болвана и уже готовилась его конкретно послать, но он сумел ее удивить. Уже без всяких ужимок пригласил поужинать и попросил заодно объяснить, что не так с его поведением. На ошибках, значит, учиться собрался? Похвально. Ладно, пусть покормит, только вкусно, за это и объяснить не жалко…

Правда, полностью удержаться от амплуа покорителя сердец он все же не сумел и усадив ее за столик в небольшом, но относительно приличном ресторане, в который Миллу пустили даже с учетом ее не самого презентабельного вида, томно посмотрел ей в глаза и со значением сообщил:

– Вот увидел тебя, и сердце сразу забилось сильнее. Надеюсь, это любовь, а не аритмия.

И неймется же человеку. Глухарь на току, и тот более вменяемый, чем этот озабоченный. А уж если здешние дятлы пронюхают, сколько тараканов у него в голове, ему конец. Задолбают. В смысле расклюют.

– Лейф, ты меня зачем сюда привел? Может, уже просто поговорим без этих красивостей?

Местный Казанова сумел собраться и внимательно уставился на Миллу. Под суп она объяснила в чем он налажал при выборе объекта соблазнения:

– Давай разберемся, зачем ты кинулся на меня свое обаяние обрушивать? Для легкого, одноразового, ни к чему тебя не обязывающего развлечения, так? Тогда тебе следовало выбрать кого-то другого, это, во-первых. Пойми, это я в вашем мире чужая, пришлая, с неустоявшимся статусом, работаю за гроши, мне нужно закрепиться и пока никак нельзя себе позволить ни сердечных привязанностей, ни легких увлечений. Тебе проще было для съема прогуляться либо в бар, либо на танцульки: туда приходят беспроблемные девушки, точно знающие правила игры, и отдающие себе отчет, что сегодняшнее свидание может окончиться «лежачими танцами». Вот расскажи ты вчерашние кодовые слова кому-то из них – вечер мог бы закончиться для тебя намного более приятно.

Увалень напряженно думал, наморщив лоб и смешно пошевеливая кончиками мясистых ушей при проглатывании очередной ложки супа, и только опустошив тарелку, отмер:

– Это, во-первых. Значит, есть еще и во-вторых?

Про во-вторых Милла объясняла под жаркое:

– Тебе бы поработать над своим актерским мастерством. Если уж ты так настроился склеить партнершу для необязательного секса, нужно быть более искренним. Кому понравится, что потенциальный партнер просто бубнит над ее ухом заученные фразы и ждет, что они автоматически сработают как заклинание притяжения? Только сильно «оголодавшей» особе. Остальные могут счесть это за пренебрежение и обидятся. И, между прочим, правильно сделают. Хуже другое: они предпочтут тебе кого-то, может и не настолько куртуазного, но более честного. Сознайся, что бывало чаще после твоих подкатов: согласие или отказ?

– Так… ну… это…

– Понятно. Лейф, закажи нам выпить что-нибудь легкое, потому что будет и, в-третьих.

– Еще и в-третьих?

– Угу.

Официант принес им тот же стандартный зимний фюль с пряностями, правда, с учетом класса заведения его подали не просто в грубых кружках, а в стеклянных бокалах на ножке, которые еще и украсили сверху кокетливым фигурным ломтиком местного аналога цитруса.

– Лейф, а вот стесняюсь спросить, тебе кто «волшебные» охмурительные слова сочинял?

– А почему ты думаешь…

– Потому что ты их сумел только заучить. Но не смог прочувствовать. А, значит, авторство тоже не твое. Так кто тебе шпаргалку подогнал?

– Ну-у… если честно… брат. Старший. И у него, чтоб ты знала, всегда была уйма подружек!

– Понятно, что не младший. А насчет уймы подружек… у него, судя по всему, романтический тип внешности, потому фразы органично «вписывались» в образ. А у тебя слова с образом не совпадают! Меняй репертуар под собственный внешний вид, а то так и будут посылать тебя подальше…

– А… как?

– Что, мозгами пошевелить совсем не судьба? А книги умные почитать? А брата напрячь?

– Не знаю я, в каких книгах такое пишут! А мой брат на другом конце страны служит! И пожертвовав когда-то свои заветные слова, еще раз даже ради меня напрягаться откажется!

Да ты, парниша, в неявном виде просишь помощи зала! Так-так-так… а не то ли это, о чем ты думала, насчет оказаться в категории нужных, насторожилась Милла. Допустим, на память она не жалуется… напрячься и подобрать этому увальню классические фразы-крючки для привлечения внимания местного бабья она сможет, не так это и сложно… но вот нужно ли это ей самой? Чего она добьется? Рекламу он ей делать по любому не соберется, кто ж сознается знакомым, что своим успехом обязан какой-то пришлой нахалке? Так что новых клиентов он ей всяко не подгонит. Что с него можно безопасно получить? И, кстати, ни в коем случае не следует проникаться к нему сочувствием… на которое он судя по всему напрашивается, и кидаться к Лейфу с предложением собственных услуг, о, нет, ни за что! Наоборот, следует вынудить этого пухлячка самого встать на позицию просителя.

– Можно подумать, твой брат единственный удачливый кавалер на весь город. Наверняка найдутся те, кто не хуже него владеют разработками по соблазнению женского пола. И наверняка не откажутся с тобой поделиться, если их устроит предложенный тобою гонорар.

Вот так, котик. Тебе надо, ты и проявляй инициативу. Альтруизм? Не-а, не слышала. А ко мне какие претензии, я свое дело сделала, твое поведение проанализировала, на промахи указала, пути решения предложила, теперь вот сижу, расслабляюсь, потихоньку горячий фюль потягиваю. Тепло постепенно проникало вглубь организма, согревая не только желудок, но и рукам-ногам становилось горячо, даже уши слегка нагрелись. Вот что алкоголь животворящий делает!

– А… вот… если ты так хорошо знаешь… может быть, ты могла бы помочь мне… ну, научить общаться с девушками?

Ну надо же, разродился наконец! Милла, может, и могла бы, не зря же Мегера у них когда-то целую лекцию в рамках спецкурса выделила под распознавание таких съемщиков, но хотелось предварительно кое-что уточнить. Во-первых, его намерения по отношению к девушкам, то есть что он конкретно имеет в виду под словом общаться, а во-вторых, способ и объем оплаты ее услуг.

– Просто общаться или? …

– Или.

– Тебе нужен свой список «цепляющих» фраз, подходящих к твоему облику, понятно. А мне от этого какая радость?

– Договоримся.

Умный такой, я тебе обещанное, а ты мне просто большое человеческое спасибо.

– Ну, нет, так не пойдет, договоримся – это как-то расплывчато. Давай сразу уточним, на что я могу рассчитывать.

– А чего ты хочешь?

Что можно с него поиметь? Денег? А смысл? Нарушить закон, не дождавшись истечения испытательного срока, это, знаете, даже не смешно. Что у него есть такого, чтоб они могли разойтись довольные друг другом? И думать надо не просто быстро, а очень быстро.

– Давай так: я составлю для тебя такой список. И подумаю над тем, что мне будет нужно взамен.

И уже на следующий вечер Милла кинулась в библиотеку и зарылась в законодательство Гольдштадта. Понятно, что она собиралась провернуть акт купли-продажи, не имея на то разрешения, так что следовало заранее оценить тяжесть возможных последствий. Осуществление деятельности без лицензии автоматически подпадало либо под административную, либо под уголовную ответственность. Но что грозит именно ей? Предупреждение или наложение административного штрафа на граждан от одной тысячи пятисот до двух тысяч краунов, на должностных лиц от трех тысяч до четырех тысяч краунов, на юридических лиц от тридцати тысяч до сорока тысяч краунов… или административное приостановление деятельности на срок до ста суток… Нехило… А в случае нарушения в особо крупном размере, резко возрастал штраф, аж до пятисот тысяч и возможным становилось присуждение нарушителю принудительных работ от одного до пяти лет или лишение его свободы на срок до пяти лет с совсем уже запредельной суммой штрафа куда-то под миллион…

Если учесть, что она не собиралась оказывать значимую услугу, стоимость ее работы следует определять по минимальным расценкам, это понятно. И даже тогда она рискует налететь на предупреждение или наложение административного штрафа на граждан, что тоже не здорово, потому как зачем ей лишнее внимание местных стражей порядка? И расплатиться в случае поимки ей будет нечем… Но можно попробовать пойти другим путем: попросить у Лейфа подарок. В законодательстве уймы стран, как ей помнилось, специально прописывалась сумма, сверх которой подарок начинал считаться взяткой. А вот если стоимость подаренного меньше… тогда ни у кого не будет к ней никаких претензий. Так, ну и каков предел стоимости официального подарка в Гольдштадте? Сотня краунов, хм… Вполне неплохо за недолгое насилие над мозгом и памятью. Да и Лейфу какая разница – преподносить деньги или вещь на ту же сумму? Дело осталось за малым – понять, что именно это будет за вещь.

Билеты. После долгих раздумий она выбрала то, что не должно, с одной стороны, показаться взяткой, а, с другой стороны, может быть легко перепродано. Два билета на концерт гастролирующего по Гольдштадту оперного певца Лауритса Мортенсена, который должен был состояться в малом зале Гиверанской консерватории через дэцию, и надо же было им додуматься измерять временные периоды не привычными неделями, а десятками дней! привычно разозлилась Милла. Они не были именными и стоили по сорок пять краунов при условии нахождения слушателей в партере, что прекрасно вписывалось под верхний предел дарения.

А уж с кем именно она якобы собралась приобщаться к высокому искусству, не касается никого. Даже дарителя. Вернее, тем более дарителя, который немедленно полез с ненужными уточняющими вопросами, стоило ей озвучить цену сочинения «под него» охмурительных перлов. Милла на всякий случай кокетливо намекнула, что, возможно, компанию ей составит именно он. Не озвучивать же мысли о перепродаже. А внезапно передумать насчет кандидатуры кавалера и послать Лейфа лесом и полем она вправе в любой момент, девушки, они такие девушки.

И уже через два дня они снова сидели в ресторане «Синий слон», который был классом повыше предыдущего заведения, из-за чего Милле пришлось, скрипя зубами, потратить чуть не половину жалования на приличное, чтоб им всем, одеяние. Слава божественным Близнецам, тут никто не зацикливался на средневековых образчиках одежды, типа вычурных шляпок или орудиях пытки – корсетах, и брюки являлись вполне допустимым для женщин нарядом. Поэтому Милла в магазине даже не посмотрела в сторону юбок, приобретя с учетом весьма нежаркого времени года теплый брючный костюм с начесом, и сделав при этом единственную уступку моде – цвет костюма был брусничным, а не практичным серым, как она изначально планировала. А Лейф, сделав заказ, сразу начал торговаться:

– Какие у меня гарантии, что полученные, как ты их называешь «цепляющие» фразы сработают? Возможно, сначала следует проверить их действенность на практике, а только потом расплачиваться?

Не дурак… только, и она не вчера родилась.

– А какие у меня гарантии, что, получив «цепляющие» фразы, ты начнешь их с успехом применять, а мне потом заявишь, что ничего не вышло? И спокойно кинешь меня с гонораром?

– Куда я должен тебя кинуть?

– А… понятно. Не обращай внимания, фигура речи. Какие у меня гарантии, что ты не захочешь меня обмануть?

– Да я…

– Лейф, давай остановимся на том, что мы оба рискуем. Только вот я, как пришлая рискую больше. И либо мы выполним то, о чем договаривались, либо разойдемся.

Не нанималась она, черт побери, его уговаривать! В конце концов, кто тут первым заикался о том, что ему нужно? Ни разу не она. Так что, либо обмениваемся, либо пошел куда подальше. В результате всю трапезу они просидели молча и только попросив винную карту и заказав нечто с воистину зубодробительным названием Гютсфервалтунг Шлоссблокеʹлхаймер, Милла его аж зауважала, это ж надо суметь такое выговорить, Лейф разлил вино по бокалам и нехотя сказал:

– Ладно, давай меняться.

И на скатерть лег плоский почтовый конверт. Милла нащупала в сумочке такой же конверт и неожиданно замялась. Она никак не могла определиться, что именно ей в поведении Лейфа не понравилось. Да, в его конверте могли быть билеты… а если нет? Если он пустой или там деньги? Обмануть или подставить ее – раз плюнуть, не зря же он как-то излишне напряжен… И оправдаться она вряд ли сможет, кто она по сравнению с коренным обитателем такая? Никто и звать никак. Она машинально отхлебнула вина, пытаясь собраться с силами, и неожиданно почувствовала резкий прилив жара к лицу. Что с ней? Такое бывает если сожрать слишком острую и горячую пищу…, так она ничего подобного не ела. А еще так бывает при стрессе или употреблении алкоголя.

Ну… стресса особого пока не наблюдалось… тогда что она такое выпила? И почему Лейф спокойно, без признаков недомогания потягивает такое же вино?

А память услужливо подбросила напоминание, что в жар без повышения температуры иногда бросает при нарушении функций органов эндокринной, репродуктивной, сердечно-сосудистой или нервной системы.

И чем таким она могла внезапно заболеть прямо посреди ресторана? А ей становилось все хуже, накатила слабость, появились пелена перед глазами и звон в ушах, которые пришлось прикрыть ладонями и пытаться остатками воли удержаться в сознании. И как сквозь туман услышать:

– Всем оставаться на местах! Стража!

И практически одновременно:

– Никому не двигаться! Маг-патруль!

«Всем лежать! Работает ОМОН!» – промелькнуло в голове воспоминание из прошлой жизни, и она все-таки выпала на некоторое время из происходящего. И только немного придя в себя и лежа в каком-то подсобном помещении, заваленном полотенцами и скатертями, Милла, наконец, «включилась» в суть перепалки, происходящей у нее над головой. Двое здоровенных стражников, плюясь слюной, орали, размахивали силовыми жезлами и пытались настоять на ее препровождении в ближайшее отделение стражей порядка, инкриминируя ей работу без лицензии и ссылаясь на наличие свидетеля. Им противостоял молоденький маг-алгвазил, который, наоборот, требовал появления всех присутствующих в управе маг-патруля, поскольку происшествие с незаконным применением магии уполномочен разбирать не он, как младшее должностное лицо, а только вышестоящее начальство. И даже объяснил, что их, якобы свидетеля, его напарник уже скрутил, с целью доставить пред светлы очи старшего маг-алгвазила Центрального района, который как раз и будет определять, кто тут и что именно нарушил. И не посмотрит на звания и выслугу лет. И в знак твердости своих намерений уверенно так взвесил на ладони табельный маг-жезл.

Мальчишка победил. В результате стражники и маг, поддерживающий нетвердо стоящую на ногах Миллу под руку, проследовали в спец-фургон, внутри которого обнаружился напарник мага и заключенный в силовой кокон Лейф. Тот не мог двигаться и даже говорить, только глазами вращал. Так тебе, сучонок, мстительно обрадовалась Милла. Это ж твоих поганых ручонок дело, к гадалке не ходи! Опоил какой-то дрянью, причем еще неизвестно с какой целью, гаденыш. Пусть теперь и тебя в маг-управе помурыжат как следует! Глядишь, и отучат попаданкам жизнь пакостить…

В дороге стражники угрюмо молчали, явно недовольные таким поворотом дела, что несколько отрезвило саму Миллу и настроило ее на минорный лад. Если Лейфу со служивыми грозят неприятности, то ее-то что может ждать? С одной стороны, она вроде как пострадавшая, а с другой… мало ли что на нее собираются «повесить» … Тем более сам старший маг-алгвазил района… Выше него только маг-алкайд городского Управления. Ой, как бы хуже не было…

Никакого допроса сразу, как она втайне опасалась, не началось. Миллу проводили к лекарю, который совершил вокруг нее несколько «кругов почета», одновременно производя руками некие непонятные манипуляции. Хуже от его действий не становилось, так что оснований возмущаться у нее вроде как не было… Ей дали чашку горячего сладкого травяного кайта, и она слегка успокоилась. Хотя старший маг-алгвазил Центрального района – это серьезно, это Вам не жук начихал! Разговор состоялся только по прошествии пары часов.

В кабинете, куда Миллу провел неразговорчивый служащий, за письменным столом сидел весьма импозантный мужчина в костюме без знаков различия. А ничего так, подумала она, разглядывая его, не писаный красавец, но вполне, вполне. Кого-то напоминает… На Мэтта Дэймона похож, точно! Прямо хочется припасть к его надежному плечу и пожаловаться на жизнь. Только глаза ледяные. С такими глазами хорошо приводить приговор в исполнение.

– Доброго вечера, тийра Лапса. Я – майр Магнус Линнегор, старший алкайд Управления маг-контроля Гольдштадта, – сообщил собеседник. – Я уже выслушал Лейфа Ольсена. Теперь мне бы хотелось узнать Вашу версию историю знакомства и произошедшего в «Синем слоне».

Ой, целый старший алкайд! Да еще майр! Мама, роди меня обратно! А с другой стороны, он как раз и должен охранять ее и всех прочих граждан от таких как Лейф со товарищи… Рассказать? Да легко! И Милла спокойно рассказала при каких обстоятельствах познакомилась с Лейфом, как сначала его отшила, как потом объясняла ему в чем он ошибся при подкате к ней, и как выполняла для него «домашнее задание». И даже как попросила достать билеты, чтобы вместе посетить концерт Лауритса Мортенсена. Пудрила же она Лейфу мозги, что именно он, возможно, будет сопровождать ее в консерваторию? Вот сейчас ей эта придумка может оказаться очень на руку. А намерения… что-то она не припоминает закона, позволяющего судить за намерения. Тем более, что в жизнь они так и не воплотились. И теперь уже не воплотятся.

– А он утверждает, что Вы настаивали на денежной оплате своих услуг. И были не прочь подзаработать на стороне без лицензии.

– А мне, как пришлой, я так понимаю, веры никакой? И то, что мне скормили какую-то магическую мерзость, уже неважно? И раз уж мы здесь, в Управлении маг-контроля, то неужели Вы не собираетесь допросить нас с применением магических… эээ… кристаллов… или чем у вас принято пользоваться в таких случаях?

– А Вы молодец, не растерялись. Что ж, могу Вас успокоить, Лейф Ольсен только сначала утверждал, что Вы настаивали на денежной оплате своих услуг, но потом, в процессе маг-допроса изменил свое мнение и рассказал о билетах в консерваторию. Кстати, почему именно билеты?

Милла поведала об изучении ею законов и о выбранном вознаграждении в виде наслаждения хорошей музыкой, на которое она могла рассчитывать, не боясь нарушить правила. И робко поинтересовалась:

– А нельзя спросить, чем он меня опоил? И зачем?

– А он Вас не опаивал. Он применил к Вам свою магию.

– А… почему тогда не среагировал мой грав?

– Потому что есть одно исключение, в отношении которого стандартный контроль за применением магических способностей ослаблен, это лечебная магия. Не бегать же нам на каждый случай проведения лечения, это было бы даже странно… и глупо. Лейф этот – лекарь, пусть и со слабым магическим даром. Его хватает не на многое, только на то, чтобы просто успокаивать собеседника, внушая ему чувство безопасности и расслабления, вплоть до усыпления.

– И чего он таким образом собирался добиться?

– Вначале того, чтоб понравившиеся ему девушки отключались, не успев сообразить, к чему идет дело и послать сигнал либо стражам порядка, либо алгвазилам. А потом… когда они приходили в себя, что-то доказать было достаточно сложно, следов не было, а лечебная магия мало того, что не воспринимается гравами как враждебная, так еще и очень быстро рассеивается, будучи примененной в столь небольшой дозе.

– Но вы все-таки начали расследование?

– Да. Если первые несколько жалоб остались без должного внимания…, то потом стражи передали это дело маг-патрулю. Потому что выявилась некоторая закономерность: всех пострадавших объединяли несколько показателей: молодость, привлекательность, отсутствие родственников и ни малейшего намека на магические способности.

– И что побудило вас начать раскапывать со стороны преступника-мага?

– То, что случаи непонятных отключек абсолютно здоровых девушек участились. И то, что количество партнеров во время пребывания без сознания у них начало расти. Вас бы не удивила стопка заявлений от гражданок, которых бессознательно принудили поучаствовать в сексуальном контакте, при том, что лекари при обследовании определяли количество их партнеров от трех до пяти? И это не лихие оторвы, вечерами мотающиеся по злачным местам в поисках щекотки нервов, а вполне добропорядочные юные девушки и даже молодые замужние дамы.

– Удивило бы… значит, этот пузанчик стал поставщиком развлечений для своих знакомых?

– Причем за отдельную плату. И называла эта шайка уродов себя скромно, «Ценителями».

– Скотина какая… А зачем ему понадобилась именно я?

– А затем, что их веселой компании захотелось со временем более острых ощущений. Потому что, ну какое удовольствие иметь дело с неподвижным полутрупом? И они переключились на бесправных попаданок. Первую, тийру Ларру Тиатен из Фаланы они подловили на том, что та согласилась дополнительно подзаработать и продала Лейфу за полцены файоровую безделушку, украденную из дома, где она работала. И тут же была схвачена за руку вот этими самыми стражниками из «Синего слона», Франком и Лаугессеном, которые неплохо поднаторели в искусстве шантажа.

– А потом?

– А потом ей пришлось под угрозой выплаты штрафа или отсидки в тюрьме обслуживать эту веселую компанию «на живую». И теперь они не слишком церемонились, останутся ли у их партнерши следы… ммм… страсти.

– Почему они выбрали именно попаданку?

– А потому что подловить на подобном нарушении кого-то из коренных жительниц существенно сложнее. Ну и экзотика, опять же…

– Га-ады… а дальше?

– Дальше она бросилась под поезд на Северном вокзале, оставив весьма невнятную и на редкость неграмотную записку.

– Та-ак… А после инцидента в «Синем слоне» собирались шантажировать и меня… мне бы что предъявили?

– Именно что взятый у Лейфа Ольсена конверт, в котором были не билеты, а пять сотен краунов.

– А если бы я не поддалась на шантаж? Конверт-то я не взяла, подозревая что с ним что-то не то.

– Тогда стражники все равно нашли бы к чему прицепиться и обвинили Вас хоть в чем-нибудь, например, … пусть даже в нарушении общественного порядка и просто увели бы из ресторана под предлогом «разбираться», и тогда шанса вернуться к нормальной жизни у Вас бы не осталось. Как его не осталось у Ваших шести пропавших предшественниц. Их телá мы даже не нашли. И до сих пор не понимаем, как именно он их выбирал.

Милле стало очень не по себе, когда она поняла, что ее могло ждать в ближайшем будущем. Не то, чтоб она такой информацией интересовалась, но что-то читать в новостях по Интернету про секс-рабынь доводилось. Ну да, логично, чтоб не нарываться на повышенное внимание органов правопорядка, проще выкрадывать не местных жительниц, а попаданок, риска меньше, потому что мало ли куда могла подеваться глупая пришлая, никому она не нужна, никто ее и искать не станет… А насчет выбора конкретных жертв… вспомнив гору перечитанных детективов, которые она любила намного больше фантастики, она уверенно сказала:

– Он не мог сам бегать по городу и выбирать жертвы наугад. У него обязательно должен был быть наводчик.

– Верно, – судя по тону, старший алкайд явно удивился. – И Вы… сможете догадаться, кто им был?

– Либо это кто-то из местного Центра для попавших…, хотя нет, начиналось все с местных жительниц… тогда остается единственная возможность – служащие Бюро трудоустройства. Если поднять фамилии тех, кто имел допуск к личным делам пропавших, наводчик обязательно окажется среди них.

– Браво! И Ольсен на допросе его назвал. Вы, между прочим, его знаете, это некий Йенс Вилладсен.

Вилладсен? Да еще Йенс? Это еще что за фрукт? Милла аж наморщилась, потому что фамилия казалось вроде и знакомой, а вроде и ничего ей не говорила. Линнегор, внимательно наблюдавший за ней, видимо, понял ее затруднения, потому что сжалился и подсказал:

– Это именно он занимался вашим устройством на работу.

– Ну, конечно, тот чиновник-чернослив! Точно, я его фамилию не запомнила, зато не забыла, как он меня глазами облизывал и старательно в бордель зазывал!

– А когда у него самого не получилось, натравил племянника.

– Ушлый дядюшка… А почему у них фамилии разн… Поняла, дядя со стороны матери… Семейным подрядом, значит, действовали…

– Не только. Стражники Франк и Лаугессен тоже не абы кто, они старые друзья и бывшие одноклассники Ольсена.

Милла подумала и рискнула уточнить:

– Майр Линнегор, … а зачем?

– В смысле?

В золоченом коромысле, яйца свисли, сливки скисли, сопли на носу повисли, чтоб бобры тебя погрызли!

– Зачем они вообще все это затеяли? Есть же дома развлечений, где клиентов и без того ждут, мечтая предоставить целый список услуг, так за каким чертом им так заморачиваться и рисковать?

– Судя по состоянию тела Ларры Тиатен… им понадобились такие услуги, которые невозможно получить в домах развлечений даже за отдельную плату.

– И кто же из них инициатор таких нестандартных развлечений?

– Пока все четверо валят друг на друга, апеллируя к коллективному решению.

– Тогда самое время спросить: а пятый кто?

– Какой пятый?

– Вы же сами сказали, что количество партнеров усыпленных девушек составляло от трех до пяти. Считать я вроде не разучилась: дядя ищет жертву, два стражника – уводят под благовидным предлогом, Лейф усыпляет, это четверо. Кто пятый?

– Лейф клянется и божиться, что каждый раз это были разные люди, которых они находили по объявлению… и которые предпочитали маскироваться за маг-личинами, так что опознать их он не сможет. И раскапывать этот клуб любителей беспомощных дам нам придется долго…

Снова вспомнив все просмотренные и прочитанные за свою жизнь детективы, Милла рискнула возразить:

– Знаете, уважаемый старший алкайд… я, конечно, далека от здешних реалий… но все это как-то не вяжется. Четверо знакомых при условии легкого доступа к услугам продажной любви, вдруг ни с того, ни с всего совместно проникаются необходимостью устроить себе приключения с насильственными действиями по отношению к несогласным на то гражданкам, при этом не гнушаются грубо нарушать закон… прекрасно осознавая возможные последствия… да еще так грамотно ликвидируют улики, что Вы трупов не можете найти…

Как хотите, но ни Лейф, ни его морщинистый дядюшка, ни тем более эти бугаи из стражи не производят впечатления настолько умных и… предусмотрительных. Я к тому, что возможно именно этот неизвестный пятый как раз и подбил их компанию заварить всю эту кашу с совращениями и похищениями. Это должен быть очень щедро одаренный магией человек, раз уж он так запрятал телá, что даже вам оказалось не под силу их обнаружить. И его магия должна быть какого-то специфического вида, скорее всего магия разума…, что позволило ему не просто подавить защитное действие гравов, но и настолько мощно промыть мозги своим подельникам, что они его теперь даже вспомнить не в состоянии… Правда, мне по-прежнему не понятно, зачем это ему вообще понадобилось… И, кстати, существует ненулевая вероятность, что он продолжит свое черное дело, но уже с другой командой.

– А Вы молодец… быстро соображаете… да, мне тоже бросилась в глаза это несоответствие. Я обещаю отдельно подумать над его скорейшей поимкой и приложить к этому все силы.

– Мне придется дополнительно давать показания?

– Нет, все уже зафиксировано, – и Линнегор небрежно махнул в сторону серого кóроба с лиловым мигающим кристаллом памяти на передней панели.

А, так это у них что-то вроде нашего магнитофона, сообразила Милла, которой доводилось уже видеть такую смесь техники и магии.

– А… в суде?

– Когда судят мага, мы обходимся без соблюдения стандартной процедуры, – и его акулья улыбка заставила Миллу поежиться. – Его мозг просто взламывают сильнейшие из нас, чтоб ничего не осталось невыясненным. Только так можно максимально правильно определить степень вины и объем наказания.

А вот теперь Милле стало реально страшно. Потому что если чиновник подобного ранга ни с того, ни с сего рассказывает подробности сначала о фигурантах еще не закрытого уголовного дела, а потом обнародует настолько пикантные подробности о маг-судилищах, то есть делится с тобой явно секретной информацией, то… то ничего хорошего тебя не может ждать по определению. Убить не убьют, в тюрьму тоже, скорее всего не посадят, но и просто так не отпустят. Заставить выполнять, например, что-то малоприятное вполне могут. Но попробовать рыпнуться следует.

– А… мне уже можно идти?

Старший алкайд отключил кристалл памяти, спрятал его в стол, и задумчиво посмотрел на Миллу:

– Можно… но сначала я хотел бы задать Вам один вопрос.

– Какой?

– Тийра Милла, почему Вы все-таки не взяли конверт Ольсена? Откуда у Вас взялись подозрения, что с ним что-то не так? Вы помните, что именно Вы в тот момент почувствовали?

Милла напряглась, старательно пытаясь восстановить собственные ощущения за столиком «Синего слона»:

– Слабость… туман перед глазами… звон в ушах… захотелось их заткнуть и куда-нибудь прилечь, чтоб этого не слышать.

– Вот оно как… а до того при общении с Ольсеном не бывало никаких странных ощущений?

– Пожалуй было… во время посещения кафе и ресторана становилось жарко… и уши прямо горели… но мы оба раза пили горячий фюль… я подумала, это от него такая реакция…

– Тийра Милла, а Вы не могли бы помочь мне проверить одну догадку?

– Какую?

– Пойдемте, я Вам чуть позже все объясню.

Привел он ее обратно к лекарю, в царство пузырьков и пробирок, и радостно возвестил:

– Омондсен, по моим подозрениям, к нам попала сенс!

Омондсен хмуро глянул на них, не отрываясь от реторты, в которой кипело нечто невообразимо-малиновое, и пробурчал:

– А божественная Илэн к нам не попала?

– Фрэнни, старый хрыч, не бурчи, нужно проверить, такую возможность упускать нельзя! Давай сначала ты!

Омондсен предложил Милле лечь на лабораторную кушетку и не переставая ворчать себе под нос по поводу некоторых вроде как взрослых, которые тем не менее упорно продолжают верить в сказки, нацепил ей на голову нечто вроде двойного обруча, соединенного проводами с подобием монитора, только с экраном молочного цвета, и предупредил:

– Лежите смирно, не дергайтесь! И немедленно рассказывайте, как только что-то почувствуете!

Как-то Милла опять перепугалась, не понимаю, что именно ей придется почувствовать, мало ли на что эти маг-дознаватели удумают, а вдруг еще пытать начнут, но тут снова, как в ресторане, накатила слабость, появились пелена перед глазами и зазвенело в ушах.

– Что? – Кинулся к ней Линнегор.

– Как тогда, – еле шевеля языком объяснила Милла, – слабость… туман… звон в ушах…

– Омондсен, теперь я! А сейчас какие ощущения?

– Холодно… как будто кончиками пальцев рук дотрагиваюсь до ледяной глыбы… и почти их не чувствую…

– Ну, а у тебя что, старый ворчун?

– Как ни странно, оба раза положительная реакция. Ох, и везучий ты поганец, Магнус! С тебя бутылочка хорошего киферского!

– Пока не прогоним по всему спектру, игристое открывать подождем. Но начинать радоваться уже можно!

А нельзя ли уточнить, чему именно начинать радоваться? И кто должен это делать? И при чем тут она?

Милла приподнялась на локтях и попыталась было привлечь к себе внимание присутствующих робким «э-э…», после чего была немедленно выдернута Линнегором с кушетки и чуть не на руках потащена обратно в кабинет, пока сам старший алкайд в ажиотаже бормотал что-то насчет того, что он как чувствовал, и хорошо, что не поленился проверить, потому что такая редкость попадается только раз на много сотен, а то и тысяч случаев… если вообще не на миллион… Милла на всякий случай старательно изображала молчаливую тушку, потому что радующийся Магнус Линнегор смотрелся намного неестественнее, а потому и страшнее своей злобной ипостаси…

Благополучно оттранспортировав ее обратно в кресло, старший алкайд в задумчивости начал мерять шагами кабинет. Мешать ему Милла не рискнула, справедливо полагая, что все, что ей следует знать, ей и так сообщат. А лишний раз напоминать о себе… нет уж, лучше она воспользуется случаем и передохнет, потому что на редкость суматошный вечер нынче выдался.

Беготня Линнегора завершилась неожиданной просьбой – показать сделанную для Лейфа Ольсена работу. Милла протянула ему конверт со своими заметками, честно пытаясь понять, какая ему от них может быть польза. Но спрашивать и высказывать свое мнение не стала, решив, что он и сам ей объяснит, если потребуется. Прочитав три листка, хозяин кабинета подумал, утвердительно кивнул каким-то своим мыслям и решительно взялся за диск маг-связи.

– Тор? Магнус. Не знаю, чем именно ты занят, но тебе срочно нужно ко мне. Код – «единица».

Ответа его собеседника Милла не услышала, но Линнегор сам порадовал ее словами о скором прибытии посетителя и неожиданно предложил на выбор кайт с пирожками или тофф с бутербродами. Есть после ресторана не хотелось и Милла попросила принести простой воды, стакан с которой ей буквально через пару минут протянул бесшумно передвигающийся служащий, доставивший заодно в кабинет поднос с бутербродами и огромной дымящейся кружкой тоффа с пряностями для старшего алкайда. Тот немедленно впился в еду как будто голодал пару суток, не меньше. Отвлекать хозяина помещения от столь нужного занятия, как ужин, она не рискнула, надеясь, что этот гость, наконец, объявится и ситуация придет сегодня к некому завершению, и ночевать, сидя в кресле, ей все-таки не придется…

Посетитель появился тоже бесшумно, от чего Милла снова вздрогнула, ну не должны люди из плоти и крови передвигаться как бесплотные призраки. И выглядеть как ожившие мертвецы они тоже не должны. А гость был похож именно на мумию, которая почему-то передумала смирно лежать в саркофаге и выдвинулась на променад. Те самые, многократно осмеянные не одним поколением писателей и юмористов «кожа да кости», облаченные в явно недешевый костюм, беззвучно проникли в кабинет и заняли соседнее с Миллой кресло.

– Что у тебя настолько срочного, что ты выдернул меня из постели по коду «единица», Магнус?

И голос. Миллу опять передернуло. Даже голос посетителя, казалось, принадлежал не живому существу, а какому-то киношному отрицательному персонажу: шуршащий, шелестящий, однотонный, безэмоциональный, больше похожий на сипение неисправного механизма.

– А потому что это он и есть. Тебе понравится, Тор! Знакомьтесь: тийра Милла Лапса, а это суперинтендант майр Торваль Лаурсен.

Гость медленно повернул голову и внимательно посмотрел на Миллу. Лучше бы он этого не делал. Если у старшего алкайда глаза были просто холодными, то у вновь прибывшего они были бельмастые как у несвежего трупа. Если Линнегор вызывал страх, то Лаурсен приводил в ужас.

И потом – его должность. Суперинтендант – это официально назначенный глава определенного ведомства из самых сильных магов. А вместе все суперинтенданты образуют Совет Гольдштадта, высшего органа местного управления. С какого перепугу старший алкайд так вольно разговаривает с одним из членов правительства? Зачем она вдруг могла понадобится одному из самых влиятельных людей страны? Во что она вляпалась?

– И что мне должно понравиться? – так же на одной ноте проскрипел суперинтендант Лаурсен.

– Тор, эта тийра – сенс. Ты же давно такого искал? А кроме того – вот!

И алкайд широким жестом протянул Лаурсену миллино творчество. Гость углубился в чтение. Потом аккуратно сложил листки и поднял глаза на Линнегора.

– На что реакция по спектру?

– Сканировали мы с Омондсеном. Положительная реакция на лечебную и боевую магию.

– А это? – и он приподнял миллины листки.

– Нестандартный подход с точки зрения другого мира к решению проблемы. Все, как ты любишь.

– Я никак не люблю. Но кому-то приходится и этим заниматься.

– А еще тийра не напрягаясь сообразила, какую роль в компании «Ценителей» играли четвертый и пятый участники.

– Ты намекаешь, что…

– Да я прямо говорю, что старания профессора Эббесена в кои-то веки льют воду на мельницу твоего ведомства.

В процессе этого странного разговора Милла съежилась в кресле, мечтая срочно то ли превратиться в некрупную мышь, то ли вообще стать невидимой. Потому что дело явно шло к тому, что ее «сватали» этому ожившему кадавру, причем совершенно непонятно в каком качестве. От таких мыслей истерика переставала гнездиться слишком глубоко в недрах организма и явно находилась где-то на подступах к выходу. Потому что было реально страшно. А тут еще усмехающийся Линнегор обратился к ней с неожиданным вопросом:

– Скажите, тийра Милла, Вам нравится Ваша работа?

Вот как можно ответить на такой вопрос, не послав собеседника по всем корягам хотя бы мысленно? Правильно, никак. И Милла, внутренне нецензурно ругнувшись, вслух выдавила из себя, что не очень, но, впрочем, бывает работа и похуже.

– Тогда Вы, наверное, не откажетесь ее сменить?

И улыбается, как будто они с этим упырем на ее счет уже не договорились и у нее действительно есть выбор.

– Смотря на что.

– Вы не пожалеете, гарантирую! У Вас будет возможность применять свои необычные способности на практике, а не просто копаться в земле!

– И… какие именно особенности?

– Тийра Милла, что Вы вообще знаете о преступлениях, совершаемых магами?

– Ну… если не считать Лейфа с этими «Ценителями» … то ничего. Я вообще думала, что при наличии гравов причинить кому-то вред не представляется возможным даже в теории…

– Тем не менее Вы уже столкнулись с тем, что некоторых даже грав не способен остановить… И количество преступлений с применением магии с годами не уменьшается. И работы у маг-патрулей меньше не становится… Пришлось даже целое Управление маг-контроля для пресечения таких преступлений создать. Кроме того, не забывайте, что некоторые преступления могут не нести в себе прямой угрозы физическому состоянию человека. Есть преступления, совершаемые вдали от публики. Кто-то может попытаться вскрыть сейф, пустив в ход магию огня или металла, кто-то захочет втихаря обнести чужую виллу, применив полог тишины, некоторые специализируются на подмене настоящих предметов искусства на подделки, используя магию, рассевающую внимание… Все это, как правило, проделывается без свидетелей.

И нашему Управлению приходится, прибыв на место преступления, стараться снять слепок «автора». А точно это сделать удается не всегда и не всем. Нужно обладать особым чутьем, чтоб суметь «привязать» полученный слепок к конкретному лицу. Или хотя бы примерно очертить круг подозреваемых.

Милла только кивнула:

– У нас для этого существуют эксперты. Они, используя технику, анализируют улики, оставшиеся после преступления и тоже стараются сузить круг потенциальных виновников.

– Только мы вынуждены искать мага, а, значит, требуется специалист по обнаружению магических следов. Такие люди в нашем мире называются сенсами. Рождаются они крайне редко, сейчас на весь Гольдштадт приходится только три сенса: профессор Тобиас Нёргор из Гиверанского университета, главный инспектор СМО Себастьян Клаусен, и я. С Вами – четыре. И я искренне надеюсь, что мы не расстанемся сегодня, а продолжим наше сотрудничество.

Надеется он, фыркнула она про себя. Сказал бы уж прямо, что никто ее с такими способностями не отпустит, по любому заставят на себя работать, всяко честнее было бы…

– А как у меня? …

– Вы уже сумели почувствовать направленную на Вас лечебную и боевую магию. Судя по всему, Вы способны определить, чем именно маг собирается на Вас воздействовать. Но это можно будет точно утверждать, только проверив Вашу реакцию на остальные виды магии.

Вот, значит, что он имел в виду, говоря «прогоним по всему спектру» … в логике ему не откажешь…

– Мне придется быть у Вас… на подхвате?

– Да нет… для нужд нашей службы моих способностей вполне достаточно, чтобы суметь при проведении расследования в любой момент определить и направление магической силы, и ее потенциал. А Вы пока чувствуете только сам факт определенного маг-воздействия. Поэтому Вам придется развивать свои умения под крышей одного из ведомств суперинтенданта Торваля Лаурсена вообще, и под началом одного из главных инспекторов, в частности.

– А что это? И хотелось бы понять зачем вообще я там могу понадобится?

– Видите ли, тийра Милла, суперинтендант Лаурсен является в Совете Гольдштадта представителем магии разума. На его долю выпадают мало афишируемые и наименее приятные обязанности по контролю действий не только обычного населения, а и тех его представителей, которые наделены магическими способностями, что не добавляет популярности его деятельности…

Еще бы такие обязанности добавляли популярности! Кому приятно знать, что в обязанности твоего знакомого входит копание в твоем мозгу, а, при необходимости, и корректировка каких невосторженных соображений! Это если не учитывать того факта, что никто не может гарантировать, что такую корректировку он с тобой уже не проделывал в прошлом! Как Линнегор-то с ним так спокойно и по-дружески общаться умудряется? А, так он же сенс, наверное, успевает почуять потенциальное вмешательство и как-то защититься, раз уж он майр…

– Так вот суперинтендант Лаурсен осуществляет общее руководство несколькими вверенными ему подразделениями, среди которых Управление маг-контроля Гольдштадта, которое занимается магами, уже совершившими преступлениями, Спецмаготдел, занимающийся предотвращением магических преступлений, и Контрмаготдел, призванный бороться с магами других стран. СМО руководит главный инспектор майр Себастьян Клаусен, КМО – главный инспектор майр Кристен Стрем. Именно там Вам и предстоит трудиться.

То есть ее хотят забрать на работу в один из этих самых отделов? И на ее мнение на сей счет им абсолютно наплевать… А с учетом того, что все, что она пока может, это просто ощущать направленное конкретно на нее маг-воздействие…

– Вы хотите сделать из меня подсадную утку для провокации потенциальных подозреваемых? Предварительно взяв такую магическую клятву, чтоб я не смогла отказаться?

– Какая сообразительная тийра! Я же говорил, Тор, что тебе понравится!

Ему-то может и понравится… а вот ей…

– Тийра Милла, а чем Вы, собственно, недовольны? Вы получаете шанс намного раньше других пришлых обрести статус, надежную работу, достойную заработную плату и приличное место обитания!

– Тем, что даже успев почувствовать направленную на меня магию, я могу элементарно не суметь, не будучи магом, а, главное, даже не успеть ничего противопоставить противнику, как уже не успела этого сделать в «Синем слоне». А ведь Лейф, по Вашим словам, был слабым маг-лекарем… Что же будет, когда я столкнусь с тем, кто сильнее?

И тут соизволил заговорить Торваль Лаурсен:

– Тийра Милла, Вы не припоминаете, кто именно отвечал за настройки Вашего грава?

– Эээ… дежурный инспектор лекарского отделения…

– А в случае работы в СМО этим будут заниматься мои сотрудники, чья квалификация неизмеримо выше. И Ваш грав будет усилен. При малейшем намеке на воздействие на Ваш разум, Вы не только сами сможете посылать сообщение об этом, Ваш грав также немедленно подаст тревожный сигнал прикрывающим Вас агентам. И негативно среагирует на того, кто попытается Вам навредить. Мы не бросаем своих служащих без поддержки.

– Тор, а почему СМО? С учетом интересных разработок для Ольсена, в КМО пользы было бы больше…

– Сначала надо убедиться, будет ли польза от сенсорных способностей тийры… точный спектр которых пока даже не установлен! А уже потом прикидывать дополнительные возможности…

И бросил на нее взгляд исследователя на подопытную крысу, как бы проверяя, ну как там, второй хвост не образовался после влитой в скотинку дозы чудодейственной авторской настойки? Крылья не прорезались? Или кисточки на ушках не выросли? Экспериментатор хренов…

Работа под руководством Себастьяна Клаусена ожидаемо не задалась. Нет, ее добросовестно «прогнали» по всему набору видов магии и установили, что ее организм способен среагировать в случае, если магия вообще твориться вокруг, на расстоянии не более пяти метров, затрагивая ее саму, но… признание ее потенциальной пользы как слабого сенса было единственным плюсом. Потому что оно же одновременно было и минусом. Работники обоих подотделов СМО, что боевики, что расчетчики, оказались теми еще чванливыми гадами. У них на презрительных мордах было крупными буквами написано «Мы – элита!» А с учетом того, что практически все они, за исключением нескольких подсобных работников, были майрами, причем сильными магами разума, боевыми или лекарями, попадание к ним в отдел какой-то невнятной даже не мийры, а тийры, представляете, просто тийры, пусть и с халявным даром сенса воспринималось как вопиющая несправедливость. Правильно, они-то учились, старались, развивали дар, проходили строжайший отбор, чтоб попасть в секретную госструктуру, а какая-то пришлая – хлоп! и зачислена! Пусть пока в стажеры, но с перспективой стать младшим инспектором СМО!

Воистину возмутительно. И результатом стала постоянная травля Миллы в отделе. В первый же день ее попытались припахать принести тофф остальным работникам, причем, судя по уничижительно-приказному тону инспектора Снорта, это было единственным, на что она вообще могла в этой жизни сгодиться… После ее вежливого (пока еще вежливого!) отказа превращаться в девочку на побегушках, остальные сотрудники аж удивились и решили для вразумления прицельно «прогнуть» ее порцией магии разума, но не учли реакцию самой Миллы, а, самое главное, ее грава. На посланный двойной тревожный сигнал примчался с охраной сам майр Себастьян Клаусен, который и обнаружил Миллу в полуобморочном состоянии, Снорта, катающегося по полу от боли после грав-удара и остальных оторопевших сотрудников, соображения которых хватило только на то, чтоб вызвать лекаря…

Разнос получился знатный. Майр Клаусен, не выбирая выражений, громко сообщил свое мнение по поводу наличия мозгов у своих подчиненных, явно склоняясь к варианту «нет и не предвидится». И даже соизволил снизойти до объяснений, что он, конечно, сенс, но работать подсадным ему не позволяют должность, статус и половая принадлежность. А еще напомнил всем сотрудникам, что поскольку подавляющее большинство преступников мужского пола, то до сих пор в этом качестве приходилось работать сотрудницам отдела, наделенным магией разума, причем далеко не всегда это получалось удачно! Сколько раз доводилось ошибаться и потом приносить извинения, все помнят? И теперь, когда его отделу мало того, что перепал сенс, да еще единственный на всю страну женского пола, способный решить проблему точного определения факта наличия преступного магического воздействия, он, главный инспектор СМО, полон решимости приложить все усилия к максимальной сохранности данного ценного кадра. Оттого и грав у Миллы не стандартный, а лично Эгилем Лаустсеном модернизированный и усиленный. Теперь ее сигнал об отслеженной попытке воздействия для него и трех дежурных охранников звучит как пожарная сирена. А покуситель получает полноценный болевой импульс, способный на время вывести из строя даже мохнатого бюрля, которого не всегда и файербол останавливает…

Инцидент, понятно, замяли, инспектору Снорту оказали лекарскую помощь, он даже принес Милле извинения сквозь зубы, но отношение к ней стало только хуже. «Выскочка!» было самым мягким определением, которого она удостаивалась от сослуживцев. И никакие безупречно обработанные отчеты, и даже арест четверых преступников, предварительно спровоцированных ею на маг-воздействие подозреваемых не принесли ей не то, чтобы хорошего отношения коллег, а даже хотя бы признания заслуг. Зато неожиданно быстро удалось поладить с Коре Лунном, прикомандированным к ним из КМО на время поимки незарегистрированного мага металла. Возможно, дело было в том, что Коре тоже не был магом, или в том, что, будучи превосходным аналитиком, он не кичился своими способностями, умея прислушиваться к ее не вполне стандартным предложениям по поимке преступника, но именно с ним Милле удалось найти общий язык. Именно с ним они придумали, как не позволить «дикому» магу в очередной раз скрыться, несмотря на все его способности…

Конечно, магов в Гольдштадте отслеживали с самого детства, учили, помогали развиваться и пристраивали на неплохие должности, но… случались и аномалии. Иногда магические способности пробуждались в более взрослом, а то и вовсе зрелом возрасте, и тут уж все зависело от самого одаренного. Большинство мгновенно кидалось регистрироваться, дабы официально закрепить свой, отныне более высокий статус и получить все плюшки, прилагавшиеся к званию мага. Но попадались и другие. Те, кто решал успеть втихаря попользоваться новыми способностями, причем причины могли быть очень разными.

Кому-то не терпелось разбогатеть. Кому-то удовлетворить застарелую зависть. Кому-то хотелось любви окружающих. Некоторые стремились похулиганить и насладиться страхом окружающих. Кто-то получал возможность расправиться с объектом ревности. Кто-то жаждал мести. А кто-то просто выплескивал собственную природную злобу на всех… Но так или иначе, поимка таких «диких» магов выливалась зачастую в долгую процедуру выслеживания. И сотрудникам СМО регулярно приходилось мотаться по стране, расследуя вместе с алгвазилами местного Управления маг-контроля случаи нарушения прав граждан.

Последний случай пробуждения способностей оказался ну просто из ряда вон. Дар мага земли и повелителя металла невероятной силы обрушился на тихого, забитого жизнью и соседями сельского счетовода. И когда тот осознал, чем он отныне владеет… он озверел и припомнил односельчанам все их насмешки, подколки и издевки. Домá он просто порушил, выдернув из них несущие балки и крепления, и не всегда дожидаясь, когда жители их покинут. Кузнеца спалил на его же рабочем месте. Старосту повесил на колодезной цепи. Отказавшую ему когда-то зазнобу изуродовало самостоятельно летавшим серпом. Оставшиеся в живых жители поголовно получили ранения от разлетающихся веером собственных сельскохозяйственных орудий. Жить в этой местности стало просто невозможно, потому что прежде чем уйти дальше развлекаться, свежеиспеченный маг не только уничтожил все постройки с крышей, где можно было хотя бы дождь переждать, но и тщательно сплавил все металлические изделия, находившиеся в радиусе ста метров в огромный бесформенный ком посреди села, ставший памятником его пребыванию в невезучем населенном пункте.

А дальше все банально и предсказуемо. Маг металла начал путешествие по стране, выбрав карьеру медвежатника. А действительно, где еще брать деньги на жизнь человеку, который только и может, что повелевать металлоизделиями? И серия дерзких ограблений прокатилась по восточной части Гольдштадта. Стражи порядка, увидев первый же не вскрытый, а проплавленный сейф, мгновенно свалили проблему на представителей маг-контроля, резонно мотивируя это тем, что «проесть» металл обычный человек не способен. Местные алгвазилы из Управления маг-контроля немедленно кинулись разбираться… и застряли: факт применения маг-способностей они зафиксировали, а «привязку» к конкретному лицу определить так и не сумели. Даже визит старшего алкайда Управления маг-контроля Магнуса Линнегора не помог. Маг-отпечаток преступника был. Отпечатка для сравнения не было.

А потом этот «дикий» маг еще начал брать индивидуальные заказы на взлом. Причем, как нарочно, выбирал из них самые невероятные по степени защищенности сейфы и хранилища. И с блеском их очищал. Уже в народе зрело недовольство, что в обмен на уплату налогов они получают только очередные рассказы об отсутствии денег по причине ограблений. Уже и пресса начала активно намекать на слишком раздутые бюджеты сыскных маг-подразделений, от которых все равно никакого толку… А попытки отследить и взять преступника уже дважды закончились тем, что он умудрялся уйти, оставив после себя мертвые и полумертвые тела.

Именно тогда майр Линнегор потребовал объединения усилий всех ведомств, подчиненных суперинтенданту Лаурсену, и создания межведомственной рабочей группы. Группу возглавил сам майр Себастьян Клаусен. Из Управления маг-контроля был делегирован алгвазил Харалль Франсен, из КМО – инспектор Коре Лунн. И если майр Франсен предпочитал общение с близкими ему по положению инспекторами СМО, то тайр Лунн такими амбициями не страдал. И потому с удовольствием «обсасывал» проблему поимки Металлиста, как уже успели окрестить преступного мага, с любым, кто мог подстегнуть его мысль. С Миллой в том числе.

В процессе мозгового штурма они с Коре «вывернули» проблему задержания мага металла наизнанку. Потому что как до сих получалось? «Дикий» маг при попытке задержания легко превращал все металлические предметы вокруг себя в оружие. Не хотите получить столовым ножом в глаз? Или чтоб Вам на голову прилетела кочерга? Или чтоб ваши пуговицы ворвались в ваш же мозг, превращая его в брызги? А Милле довелось посмотреть магоснимки результатов неудачных поимок Металлиста. И они с Коре придумали целую операцию по заманиванию преступника в отдельно стоящий особняк, якобы для потрошения очередного сейфа с драгоценностями, для чего пришлось изрядно потрудиться. При этом дом со всеми окружающими постройками пришлось предварительно очистить от всего металлического. От всего в прямом смысле слова, от гвоздей до труб. И только потом Металлисту через третьи руки передали заказ на сейф в этом доме. А чтоб преступник раньше времени не заподозрил лишнего, сильнейшие маги разума наводнили помещения, постоянно транслируя вовне ощущения наличия металлических предметов. А высокомерный инспектор Снорт, как один из сильнейших, вынужден был прикидываться главной приманкой, то есть собственно сейфом с содержимым. И Металлист клюнул. И когда прозвучал сигнал к задержанию, закономерно пришел в ярости, поняв, что кроме его единственного кинжала, ничего сделанного из металла вокруг нет, а уж как он исходил чуть ли не пеной, когда его по итогу спеленали простой веревкой…

Они с Коре даже успели обсудить проблему поиска непойманного «пятого», того самого потенциального организатора группы охотников на девиц, так ловко подстроившего совращения и похищения, начав прикидывать какими именно возможностями он должен обладать, чтоб суметь не оставить практически никаких следов…, потому что что-то там явно было не так просто…, но довести до конца свои на сей счет рассуждения не успели. Коре Лунна в связи с окончанием дела Металлиста отозвали обратно по месту постоянной работы.

Уж как отбывающий Коре ее зазывал работать в КМО, уж как она сама мечтала свалить подальше от распальцованных сослуживцев, как просила-умоляла о своем переводе майра Клаусена, упирая, с одной стороны, на их с Лунном сработанность и, с другой стороны, на справедливость правомерного распределения сенсов по вверенным суперинтенданту Лаурсену подразделениям… тот так и не уступил. Пока она чуть не погибла.

Очередное, шестое выполнение роли подсадной утки на первый взгляд выглядело несложным. Их отдел уже с месяц отслеживал мага воды, которого подозревали в том, что он за отдельную плату помог одному из владельцев курортов разорить конкурента. Нет, магия у него была слабенькой, на «линзы» высокого давления, способные резать даже металл, его не хватало, и убийств за ним не числилось. Но вот создавать водяные «захваты», из-за которых чуть не утонуло пять человек, он был горазд. Или водяные «кнуты», сбивавшие купальщиков с ног, после чего те были вынуждены залечивать переломы. Или вызывать водяной «вихрь», повадившийся образовываться в абсолютной спокойной лагуне и разбрасывать купающихся как игрушки. Конечно, после двух десятидневок такой антирекламы с членовредительством никто не захотел ехать отдыхать в столь опасное место. А хозяин, тайр Свенсен чуть не оказался перед необходимостью или разориться, или уступить свое дело, но вовремя сообразил, что не бывает такого водяного «бешенства» просто так. И тут явно замешан кто-то магически одаренный, нанятый конкурентами. И немедленно нажаловался. СМО принял вызов. И установил, что единственный маг воды, который мог это устроить, это некий Франс Йохансен. И наступила очередь Миллы подставляться.

Ей показали его магоснимок и довезли до места проведения операции. Она даже не волновалась. Зайти в трактир, заинтересовать собой подозреваемого в преступлениях мага воды, оказаться за его столиком, ощутить воздействие, подать сигнал, дождаться нагрянувших инспекторов СМО, какие сложности? Все стандартно. Но в этот раз все пошло не так.

Нет, подозреваемый маг ею пусть и не сразу, но заинтересовался, и они провели за едой добрых полчаса, обсуждая последние новости, но воздействовать на нее он не торопился, и Милла забеспокоилась. Ведь если сейчас они разойдутся, то в следующий раз ее как бы случайное появление в его окружении подстроить не выйдет, а, значит, надо его спровоцировать. И когда собеседник попросил счет, она, наплевав на все правила и инструкции прямо брякнула ему:

– Знаете, а мы так и не пришли к общему мнению, зачем Вам так понадобилось рушить бизнес тайра Свенсена. Неужели тайр Хильдерсен настолько много посулил Вам заплатить?

И только тут Йохансен занервничал. И Милла ощутила, как немеет тело, ну точно, стандартное воздействие магии воды, и немедленно отправила сигнал о помощи дежурящим снаружи майрам Снорту и Абрахамсену. Она ожидала их появления, стандартного крика о запрете на движение и последующего скручивания очередного подозреваемого, вернее теперь уже стопроцентно виновника, но… никто после сигнала ей на помощь не пришел. Более того, Франс Йохансен наклонился через стол и прошипел не хуже какой-нибудь шумящей гадюки:

– Что, не торопятся тебя твои напарники спасать? И не спасут, я тоже сюда не один пришел!

Милла никак не могла понять, что происходит. То, что операция провалена, было ясно, что их тут поджидали, тоже не вызывало сомнений, не иначе какая-то сволочь слила информацию, но почему блокирована работа ее грава? Лекарь Лаустсен его только вчера тестировал, Йохансена при одной только попытке ее «придавить» должно было шарахнуть полноценным болевым импульсом, от которого выходят из строя инспектора СМО и даже мохнатые бюрли! А он сидит как сосватанный и еще умудряется угрожать! А ей нечего ему противопоставить! Только если… он ведь может принять ее за магически одаренную… и подобного явно не ждет…

И Милла покрепче перехватив в руке вилку, воткнула ее изо всей силы в кисть собеседника, а когда он заорал от боли и перестал давить на нее своей магией, приласкала его еще и бутылкой по голове. Чтоб наверняка. Она уже потом сообразила, что майры Снорт и Абрахамсен ворвались в трактир как-то очень вовремя, практически сразу после ее удара, но в тот момент смогла только пробормотать:

– Ситуация «хэта». Пакуйте клиента.

Скандал разразился уже в отделе. Не просто так задержались с визитом в трактир инспектора, не случайно не сработал грав! Проверка это была, которую негласно устраивают всем новичкам. И вместо настоящего Франса Йохансена ее проверял ранее никогда не виданный ею заместитель главного инспектора Клаусена майр Троэльс Аксельсон. А вместо стандартной «ударной» реакции ее грав, специально ослабленный Эгилем Лаустсеном, выдавал только сигнал о факте маг-воздействия. А Снорт и Абрахамсен, получив его, специально задержались, ожидая, что она предпримет в столь нестандартной ситуации.

Мысленно обозвав всех присутствующих драными собаками женского пола, Милла задумалась, а какой именно реакции от нее ждали? Чтоб она каялась и просила пощады? Рыдала? Пыталась сбежать? Пробовала торговаться? Как себя вели остальные проверяемые?

Именно это ей отказались сообщить, зато хором орали, как она посмела поднять руку и не только руку, а еще и пару столовых предметов на старшего по званию. Милла хладнокровно дождалась окончания воплей, потребовала от Лаустсена восстановления стандартных функций ее грава и немедленно послала с него вызов майру Клаусену. Тот, что характерно, не поленился прогуляться из родного кабинета в общую рабочую комнату и поинтересоваться причиной нарушения тишины. И выслушав возмущенные крики остальных, спросил Миллу о причинах ее столь кардинальных действий. Та четко процитировала:

– Пункт Устава СМО 14.7-прим: в случае отказа спецсредств, невозможности вызвать подкрепление и наличии превосходящей физической и/или магической угрозы, личному составу не возбраняется действовать по протоколу ситуации «хэта» и применять любые средства для собственного спасения.

Память у нее вполне молодая, так что вызубрить и процитировать положения Устава – это как два байта об асфальт! Формально ей даже предъявить нечего.

Майру Клаусену пришлось подтвердить правильность действий Миллы в ситуации «хэта». А действия Эгиля Лаустсена расценить как саботаж. И как не брызгал слюной инспектор Снорт, как не возмущался инспектор Абрахамсен, как не выставлял напоказ раненую конечность и перемотанную голову Троэльс Аксельсон, главный инспектор СМО не нашел в ее действиях ничего, за что следовало бы объявлять взыскание. Он даже соизволил съязвить, что в свое время неоднократно предупреждал разных приверженцев дурацких традиций о недопустимости подобных проверок, и предсказывал, что когда-нибудь особо рьяные проверялы нарвутся на неприятности, вот они и нарвались, все закономерно.

И пока остальные не придумали, чтобы еще эдакое ей инкриминировать, Милла воспользовалась случаем и попросила:

– Майр Клаусен… Вы же понимаете, что я и раньше у всего отдела была как бельмо на глазу… а после сегодняшнего случая мне здесь работать точно не дадут… Я очень прошу Вас подумать о моем переводе в КМО.

И ее таки перевели! Со скандалом, с выяснением отношений на уровне глав отделов, с привлечением в качестве арбитра самого суперинтенданта Торваля Лаурсена, с взятым клятвенным обещанием откликаться на любую просьбу прежних сослуживцев поработать подсадной, но перевели!

Переход в Контрмаготдел под крыло главного инспектора Кристена Стрема был, наверное, самой лучшей новостью с момента ее попадания на Тариану. А уж когда ее поставили в рабочую двойку не с кем-нибудь, а с Коре Лунном, Милле хотелось скакать и вопить от счастья как маленькой. И ни разу за все последующие годы она об этом не пожалела.

А уж когда выяснилось, что за успешное решение проблемы положен еще и дополнительный гонорар сверх жалования! Разные моральные терзания вкупе с угрызениями совести куда-то так быстро подевались! Оставив только незамутненную радость от возможности поиграть в «живые» шахматы, заставляя фигурки на доске поступать заранее продуманным образом. Особенно щекотало нервы то, что они даже не догадывались, что их поступки ею заранее спланированы, исходя из их психологического портрета.

Прижилась она здесь, явно прижилась, несмотря на все метания и страдания. Если вдуматься, то она довольно быстро проскочила те самые пять стадий принятия горя, описанных еще Элизабет Кюблер-Росс в шестидесятые годы двадцатого века. Психика, покореженная обстоятельствами (особенно ее обстоятельствами!), сопротивляется, и медленно запускает защитные механизмы, позволяющие не допустить нарушений в психической деятельности и не тронуться окончательно.

Сначала, когда она только осознала факт перемещения незнамо куда, было полное отчаяние и отрицание ситуации. Ну кто в здравом рассудке может в такое поверить? Хотелось изолироваться от внешних проблем, спрятать голову под подушку и сделать вид, что никаких изменений нет и не было. Поэтому первую неделю прибытия она провела в неком ступоре.

Затем пришла злость. Тут уже ей хотелось орать, скандалить, швыряться тяжелыми предметами и бить окружающие морды. Больше всего мозг разрывало от непонимания: «За что? Почему это произошло именно со мной?!» Неужели случайное касание этого стопицот раз проклятого артефакта обеспечило ей кардинальную перемену жизни? Это несправедливо! Очень хотелось обнаружить виновного в ее перемещении и выместить на нем все негативные эмоции. Наверное, именно ненависть подталкивала ее учиться, стиснув зубы, потому что разбираться с поиском виновных без знания языка и окружающих реалий невозможно.

На следующем этапе пришла очередь торга. Если уж попала туда, откуда нет выхода, попробуй устроиться хотя бы здесь. И она старалась. Она же не отказывалась трудиться, пусть и не там, куда ее старательно пытался засунуть тот чиновник-чернослив. Она терпела, вместе с Пиа ютилась в крохотной продуваемой квартирке, экономя каждый краун, чтоб хватило на самую дешевую еду и одежду. Она старательно предпринимала попытки в процессе работы в цветочной лавке привлечь внимание потенциального мужа, чтоб не оставаться за бортом жизни. Она не отказала Ольсену в том, чтобы сочинить для него «цепляющие» фразы и заработать на этом. Она старательно барахталась как та лягушка из сказки. Никто не посмеет сказать, что она сидела сложа руки и не искала выход из положения! Только найденный выход в виде госслужбы тоже радости не принес.

И попав в Спецмаготдел, она быстро ощутила на себе все признаки четвертой стадии – депрессии. Невзлюбили ее там со страшной силой… да и за что им ее любить? Слабенький дар сенса не вызывал в инспекторах подотделов желания принять не-мага как равного сотрудника, результатом чего и стала ее постоянная травля. А чего стоили их регулярные попытки превратить ее в обычную подносчицу тоффа остальным работникам? Вот тут она на собственной шкурке прочувствовала все «радости» подобного состояния: и апатию, и грусть, и пессимизм. Чему радоваться, когда что ни делай, а с точки зрения окружающих ты не больше, чем выскочка и девочка для битья?

И только попав в Контрмаготдел, Милла ощутила себя, наконец, на своем месте. Только теперь к ней пришла пятая стадия, стадия принятия. Только здесь, где ее воспринимали как нужного сотрудника, а не приблудную пришлую, взятую на службу из милости, она почувствовала, что нашла, наконец, свое призвание. Реально оценивая ситуацию, можно было сказать, что именно здесь у нее появились настоящие перспективы развития. Ее больше не пугал факт отсутствия выбора мира проживания, но вполне устраивало собственное положение и возможные последствия собственной деятельности уже не казались фатальными.

Много чего случилось за это время, но свою нишу в этом мире она заняла по праву. И теперь может позволить себе и отдельный домик, и прислугу, и приличный счет в банке, и заначку на крайний случай, и даже возможность выбирать партнера по желанию, а не по кошельку.

Милла снова потянулась в кровати. Почти двадцать лет она провела в попаданстве, и сегодня ей исполняется сорок три года. Пора позвонить горничной, чтоб принесла тофф с кростневым сиропом. И парой горячих плюшек. За завтраком надо продумать, как правильно отметить такую дату.