Читать книгу Боги тоже ошибаются - Эвелина Андерсон - Страница 1

Дежурство Кириллова Андрея Леонидовича – одного из лучших врачей родблока ярославского перинатального центра – выдалось на редкость спокойным. Будущие мамочки мирно посапывали в палатах, никто как будто даже не собирался рожать. Редко, когда выпадали такие смены. Парадокс, но именно это настораживало опытного специалиста, коим совершенно заслужено считался Андрей. Он давно привык, что именно в его дежурства женщины, как сговорившись, рожали одна за другой. При этом обязательно доставались самые сложные пациентки. Но только не сегодня. Словно вселенная готовила какой-то сюрприз… Андрей взглянул на часы – до окончания смены оставалось чуть меньше шести часов.

Внезапно спящую тишину взорвали крики и хлопанье дверей. Среди ночи в холл вломились двое мужчин. Один из них нес на руках совершенно голого парня с многочисленными кровоточащими ранами, другой возбужденно размахивал перед медиками автоматом, мотая в разные стороны абсолютно лысой головой. Охранник, пытаясь преградить преступникам путь, упал, сбитый с ног автоматной очередью. Выскочивший из комнаты персонала санитар рухнул рядом, задетый шальной пулей.

Бандиты стремительно двигались по коридору, наводя ужас на персонал, вжавшийся в стены.

Андрей, выбежав на крики и стрельбу, едва не наткнулся на автоматное дуло.

Уставившись поросячьими глазками на врача и не терпящим возражения тоном, бритоголовый заявил:

– Короче. Откачаете пацана – свободны. Получим жмура – за этой парочкой, – махнул он оружием в сторону подстреленного охранника и санитара, – порешу всю компашку! Усекли?

Медсестра, увидев распластанные в лужах крови тела сотрудников роддома, упала в обморок. Остальные с бледными лицами размазались по стенке.

– Это роддом, а не хирургия. И я акушер-гинеколог… – начал Андрей.

– Тем хуже для тебя, – огрызнулся бандит.

Ситуация накалилась до предела. Осмотрев пациента, врач понял, что даже если каким-то чудом удастся вытащить парня с того света, то проживет он от силы несколько дней. Но это шанс спасти сотрудников больницы сейчас, в этот миг.

– Коротко детали, – скомандовал он сопровождающим.

– Перетопчешься.

– Не понимаете? Мне нужно знать, чем накачался ваш малец! Дураку понятно, что он под наркотой!

Бандиты переглянулись, и бритоголовый бугай нехотя заговорил.

– Флаг. Дозу не знаю, но видать перебрал. Бросался под машины, один водила не успел тормознуть – намотало на колеса.

– Что за флаг? Нормально можешь выражаться?

– Синтетика, бл*. Достаточно инфы?

– Выходите.

– Х*р там! Будем смотреть, что ты чудишь.

– Это операционная, здесь должна быть стерильность, – попробовал возразить Андрей, но в ответ получил тычок в бок.

– Не колышет. Работай!

– Пусть останется один из вас или стреляйте, нах*р! – сдерживать эмоции стало невозможно.

Молчавший все это время мужчина кивнул, вставая в углу. Бритоголовый хмыкнул и вышел, оборачиваясь в дверях:

– Лишние пусть сваливают.

– Санитар лишним не бывает! Один не справлюсь. – Андрей не собирался уступать, и спорить было бесполезно.

Операция длилась несколько часов. Никогда нервы Андрея не натягивались до такой степени, что в ушах появлялся звон. В этот раз в его руках была жизнь не одного человека, а, как минимум, пятнадцати – дежурный персонал больницы. Краем уха Андрей уловил тихий говор с южным акцентом: «Сейчас беру больше. Через полтора месяца. «Эль Пако», там свои».

Мужчина покосился в сторону Андрея, но маска и надвинутая шапочка скрывала большую часть головы оперирующего медика. Поэтому преступник так и не понял, слышал ли его кто-то или все были слишком сосредоточены на своей работе.

Наконец все закончилось. Тишину расколол ледяной голос:

– Жив? Санитар свободен, а с доктором у нас разговор.

В помещении остался бандит, пациент и измотанный врач. Невысокий мужчина с выразительными чертами лица устало опустился на стул и несколько минут молчал. Затем в Андрея уперся колючий взгляд.

– Так вот, что. Это мой единственный сын. Если он умрет, отвечать будешь ты. Понял? Достану из-под земли. Понял?

– Дважды повторять не надо. Не тупой.

– Вот и чудно. Своего мы забираем…

– Нельзя. Он должен оставаться в больнице под наблюдением специалистов.

– Это наши проблемы! «Карету» позаимствуем. И еще – рот на замок и не вздумай общаться с ментами. Последствия будут нерадостные. Для тебя, разумеется…

Он развернулся и вышел.

– Эй, – крикнул Андрей, – а с ранеными мне что делать? Как без полиции?

Подскочил бритоголовый, навел автомат на Андрея и прошипел:

– Да это твоя головная боль! Нам посрать!

– Они живы?

– Ты врач, чувак, не я. Вот и думай. Но держись подальше от ищеек.

Едва преступники покинули стены здания, Андрей бросился на проходную. Охранник и молодой санитар все еще лежали на полу, истекая кровью. В голове врача тут же всплыл монотонный голос доцента кафедры, который так подробно читал лекции по военно-полевой хирургии и настолько придирчиво принимал зачеты по огнестрельным ранениям, что все студенты его проклинали. Сейчас же Андрей мысленно поблагодарил опытного профессора за вбитые в голову знания.

Первым на операционный стол лег пожилой охранник, но, к сожалению, оказалось слишком поздно… Несмотря на нечеловеческую усталость, скальпель не дрогнул в руках Андрея, вытаскивающего санитара практически с того света. Жизненно важные органы не пострадали, но парень потерял много крови, поэтому находился в критическом состоянии. Когда Андрей покинул операционную, отделение родильного дома уже было наводнено сотрудниками полиции, в числе которых вдруг мелькнуло знакомое лицо.

– Михась? – сдавленно крикнул Андрей.

– Кирыч?! Вот так встреча! Какими судьбами?

– Еще с практики. Обмыл диплом и устроился на работу. А тебя как в органы занесло? – Андрей пошатнулся и облокотился о холодную стену.

– Так, давай ты немного успокойся, а мне надо соблюсти формальности – опросить свидетелей, рапорт составить, улики собрать. Потом поговорим тет-а-тет.

– Успокоишься тут… Сейчас сдача дежурства, пойду, как ты говоришь, формальности соблюдать.

– Не пропадай только, товарищ главный свидетель, – крикнул вслед удаляющемуся Андрею бывший сокурсник.

Спустя некоторое время оба уже сидели в комнате отдыха.

– Кто начинает? – нервно усмехнулся Андрей. – Я, так-то, твоим молодцам уже все рассказал – поймали меня в коридоре. Если есть какие-то конкретные вопросы – слушаю.

Миша выложил на журнальный столик несколько фотографий.

– Узнаешь кого-нибудь?

Взгляд равнодушно заскользил по лицам, как вдруг…

– Вот! – Андрей ткнул пальцем в снимок молодого парня. – Очень похож на того, что привезли, только выглядит он теперь гораздо хуже… О, и этот!

Удивленно Андрей рассматривал фото немолодого угрюмого мужчины. – Он всю операцию в углу сидел, потом по телефону говорил.

– Что говорил? – встрепенулся Михаил.

– Очень тихо было, но я кое-что услышал. В принципе эту информацию я уже твоим выдал, но могу повторить.

Миша молча кивнул, и Андрей пересказал услышанное во время операции. В комнате повисла тишина, нарушаемся тихим ходом настенных часов. Наконец, Михаил задумчиво потер переносицу и напряженно начал, причем как-то очень издалека.

– Мы вместе учились в медицинском, как помнишь.

– Еще бы. Ты в психиатрии шарил лучше всех на потоке. Мы тебя в другой специальности и не представляли. А тут вдруг – мент…

– Да, да, но… видишь ли… Я особо не распространяюсь, почему так мало работал по профилю и зачем пошел в органы. Расскажу историю, после которой я стал криминалистом и начал бороться с этим дерьмом.

Жила-была девушка Надя. Сама она не была моей пациенткой и на прием приходила раза два от силы. А вот с мамой ее мне довелось поработать. Именно из беседы с мамой я сделал выводы, что «Наденька» – девица инфантильная, своенравная и эгоистичная. Все при ней – непыльная работа с приличной зарплатой, обеспеченный муженек. Однако жили молодые на шее Надиных родителей, хотя вполне могли снять квартиру или в ипотеку вписаться. Парочка спускала средства на клубы-рестораны, Тайланды-Мальдивы, Хонды-Мерседесы, а коммунальные платежи за родительскую квартирку игнорировали. Надя была существом настолько обнаглевшим, что даже посуду за собой не мыла. Зато постоянно упрекала мать, что та ее пилит и с неохотой дает деньги. Понимаешь?? Эта пигалица требовала выделять долю из скромной материнской зарплаты, чтобы гасить кредит за очередную «тачку». И когда Надю угораздило подцепить гепатит С в каком-то сомнительном тату-салоне Таиланда, догадайся, кто оплачивал лечение… Но в общем-то это присказка. А вот сказка. Страшная сказка-быль.

Мама Нади боролась с тревожно-депрессивным расстройством и по окончанию курса мы расстались. Вдруг, спустя год, звонок. Пришла она на прием, но говорить начала не о себе, а о дочери. Мол, с Надей какие-то странности происходят – от мужа она сбежала и нашла другого. И мужик этот маму очень напряг. «Странный тип. Интуитивно чувствую, что с ним проблем не оберешься. Тип этот то появляется, то исчезает. И когда исчезает, дочь с ума сходит», – рассказала она. Я предложил привести Надежду, тем более, раз у девушки без этого парня начинается страшная депрессия. Пообщался с Надей. Оказалось, ее все устраивает, психотерапию проходить она не собирается, знает все лучше всех и делать будет все наперекор, как подросток какой-нибудь. Выписал я ей антидепрессант без надежды на то, что она станет его принимать. Но это все, что я мог сделать. Спустя какое-то время снова звонит мама вся на истерике, мол, с Надей беда. Из сбивчивого рассказа выясняется, что девушка продолжает якшаться с этим странным типом, из-за чего постоянно скандалит с матерью. Периодически пропадает на несколько дней неизвестно куда и своим поведением повергает всех в шок. Временами становится почти безумной, агрессивной, раздирает на себе кожу, не спит сутками, чего-то боится, замкнулась в себе и погрязла во лжи. «У меня есть подозрение, – возбужденно прошептала мама, – что дочка употребляет какую-нибудь дрянь, какой-то наркотик. Мне кажется, этот гад на что-то ее подсадил. И чувства ее – это не любовь, а пристрастие к наркотику, которым он ее травит. Я пару раз слышала про какой-то флаг, когда она болтала с кем-то по телефону. Но так и не знаю, что это за флаг такой».

Я попросил притащить Надю на прием, и предпочтительно в «странном» состоянии. Желания та явно не испытывала, но поскольку девица нуждалась в деньгах (видимо, на дозу), а с работы ее уволили, мама пообещала девушке заплатить за поход ко мне. После того, что я увидел, сомнений не осталось – упомянутый «флаг» ни что иное, как флакка. Надя подсела на метамфетамины.

– Психостимуляторы? – подал голос Андрей.

– Наркотики из группы психостимуляторов. Действие похоже на кокаин, но на порядок сильнее и длительнее. После употребления возникает прилив сил, заботы и проблемы отступают. Человек на вершине экстаза, чувствует себя самым сильным, самым красивым, самым успешным. Ему хочется постоянно двигаться, энергия переполняет. При передозировке начинаются галлюцинации, паранойя. Частенько появляется ощущение, все тело горит, можно даже видеть это пламя. Поэтому метамфетаминовые наркоманы нередко срывают с себя всю одежду и носятся абсолютно голыми. Кому-то кажется, что он окружен врагами или в его тело вбуриваются тысячи мелких насекомых. Действие наркотика длится до 12 часов, и, учитывая, что в этом состоянии человек гиперактивен, он может наворотить немало – бросаться наперерез машинам, валяться по земле, кричать, раздирать ногтями кожу. При этом большинство выглядят совершенно безумно. Я б даже сказал, похожи на ходячих мертвецов из фильма ужасов – глаза выпучены, тело трясется, лицо искажает зловещая гримаса… Есть много производных метамфетамина, известных под разными названиями: соли, ледок, экстази, скорость. Но действие практически одно и то же. Да кому я рассказываю – ты ж врач… Короче, Надя попалась на жуткий крючок, именуемый флаккой – синтетический наркотик нового поколения. По химической структуре похож на экстази, но у этого приход мощнее, а ценник ниже. Со временем наркотик замещает молекулы дофамина в нейронах головного мозга. Помнишь? Дофамин – «гормон удовольствия».

– Как серотонин и эндорфины…

– Именно. Так вот, при замещении мозг перестает вырабатывать собственный дофамин, поэтому зависимый постоянно нуждается в наркотике, который разрушает мозг, да и вообще весь организм. С флаккой разрушение куда быстрее, чем с любым другим наркотиком. Само собой, Надя не призналась, что принимает «мет». Я дал матери телефон хорошего нарколога, на тот случай, когда совсем прижмет. Расстались мы на печальной ноте. Статистика неумолима – в 92 % случаев метамфетаминовые наркоманы безнадежны. На этом история не закончилась. Спустя какое-то время мама опять явилась. Сказала, что дела совсем плохи. Дважды они были у нарколога, но безрезультатно. Показала фото дочки в телефоне – я аж поперхнулся. Раньше Надя была довольно симпатичной, а теперь с экрана смотрело чудовище: кожа лица желтая, жухлая; везде язвы; редкие волосы еле прикрывают череп; половины передних зубов нет[1]. Мать жалко, она так обреченно сказала: «Я понимаю, что теряю дочь. И понимаю, что ничего не могу с этим поделать. Я бессильна. Это невозможно пережить». Она попросила поработать с ней, чтобы помочь принять это, смириться с неизбежным. Жесть, короче. Окончание истории, как ты понимаешь, трагичное. Перед новогодними праздниками Надя под воздействием наркоты требовала у матери деньги, напала, силой забрала кошелек и свалила к своему поставщику. Мать пыталась искать девушку, но та как в воду канула. А через пару дней позвонили из реанимации токсиколожки. Оказалось, что Надя в коме. В крови нашли метамфетамины и героин. Так и не приходя в себя, Надя скончалась на Рождество. С матерью я потом больше полугода работал – депрессия, чувство вины… Вроде, все возможное для ребенка своего сделала, а не уберегла. Так-то… У меня дочь растет, Андрюха, понимаешь… Я после всей этой истории на нее как ни посмотрю, Надя перед глазами возникает. В общем-то, так меня в органы и занесло.

– Да уж… вот тебе и сказочка…

– Не вся, – тихо добавил Михаил. – Мне нужен Зураб. Он – особенно. Потому что это – взгляд рассказчика метнулся к фото молодого парня – его сын. Тот самый тип, подсадивший Надю на эту синтетическую дрянь.

А Зураб сейчас активно сбывает флакку подросткам, охочим до новых впечатлений. Мой долг – положить конец этой истории. Долг перед матерью Нади и тысячами других матерей. И перед собственной совестью, заодно…

Андрей молча откинулся на спинку кресла. Начался отходняк, как часто бывает после сильного нервного потрясения. Тело бил озноб, силы мгновенно покинули тело, и навалилась дикая слабость. В голове туман.

– Миш, че делать-то? – устало спросил Андрей.

– Свидетелей мы опросили, записи видеокамер изъяли. Я так понимаю, охранник погиб?

– Да. На моем столе…

– Ты не бог, Андрей, не кори себя. Второй жив?

– Второму, можно сказать, повезло – сквозное в плечо, артерию задело, но жить будет.

– Действительно, в рубашке родился. Обычно они не промахиваются. Торопились, видать. По их пацану какие прогнозы?

– Не жилец. Многочисленные повреждения внутренних органов, черепно-мозговая, перебит позвоночник… Да, много всего. Пациент скорее мертв, чем жив.

– Тогда вариантов нет. Тебе надо уехать, причем, чем скорее, тем лучше. Если согласишься выступить на суде против Зураба, тебе организуют работу и жилье по программе защиты свидетелей. Будешь давать показания?

– С наркотой надо бороться, она загоняет наше общество в яму, – кивнул Андрей.

– Спасибо. В общем, пока личности нападавших официально подтвердятся, пока делу дадут ход, пока тебя в программу поставят – все это время. Поэтому я организую временное местечко через свои каналы. Только придется заскочить в отдел и дать показания – без них тебе защиту обеспечить не получится.

– Как скажешь.

– Тогда собирайся, заедем домой за вещами – бери самое необходимое. А я по пути решу вопрос с дислокацией.

– А здесь как? Мне ж уволиться надо, документы забрать…

– Нет времени, сам потом займусь, не парься.

Вздохнув, Андрей быстро решил рабочие вопросы и через сорок минут уже сновал по квартире, собирая сумку. Михаил ждал в машине.

– Все! – Выдохнул Андрей, плюхаясь на пассажирское кресло. – Куда я определен?

– Будешь егерем, – без тени улыбки заявил Миша.

– Кем, прости?

– Егерем. В лесу. Больше вариантов нет. Хотел тебя в Москву отправить, но не получается. Пока не получается, – многозначительно добавил он.

– Мда, новость. Что за лес хоть?

– Хороший, подмосковный!

– То есть в Москву никак, а в Подмосковье велком? – удивился Андрей.

– Слушай, не дави. Мне и так пришлось на поклон к Ларке идти.

– К кому??

– К бывшей жене.

– Высокие отношения, – закатил глаза Андрей.

– Да уж… – не стал вдаваться в подробности Миша.

– И что я там буду делать?

– Лес охранять. Дам тебе номер местного егеря, созвонишься с ним, узнаешь детали. Только симку смени – меры предосторожности. Это реально серьезные люди. Вообще повезло, что остальные живы.

Показания были даны, отделение полиции оставлено позади и, снова сев в машину, Андрей, наконец-то, немного расслабился. Глядя на строгий профиль своего студенческого друга, он, улыбнувшись, спросил:

– А все же, что за связь между твоей бывшей и вакансией подмосковного егеря?

– Ты всегда был занудой, – усмехнулся Миша. – Моя благоверная сменила малообеспеченного ярославского криминалиста на столичного богатея и шоколадно устроилась в Москве. Лариса всегда и везде имела связи, она, знаешь ли, относится к категории лиц, которые считают, что в этой жизни нужны любые люди и полезны любые знакомства. Вплоть до гардеробщиков и лесников. Как видишь, она права. Дозваниваться, правда, пришлось долго, но я настойчивый. И у меня три номера, – хохотнул он. – Я предложил навестить, но ей, видимо, не сильно хочется знакомить нынешнего супруга с прошлым, поэтому она с ходу предложила на выбор помощь с трудоустройством не по профилю в Польше либо работу егерем в Подмосковье. С Польшей мимо – светиться тебе нельзя. Остается один путь – в лес.

– Ты ей доверяешь?

– Знаешь, – насмешливый тон внезапно сменился на серьезный, – она одна из немногих, кому я доверяю.

– Но она ж от тебя ушла?! – удивился Андрей.

– Ее право. Это лучше, чем сносить люстры ветвистыми рогами. По крайней мере, она в открытую предложила разойтись с миром. Лара очень честный и надежный человек.

– Высокие отношения, – еще раз повторил Андрей и, откинувшись на спинку сиденья, стал молча рассматривать мелькающие за окном деревья.