Читать книгу Рассказы о людях уходящего времени - Evgenii Shan - Страница 4

…

– Товарищ генерал-майор, в районе малого северного перевала группа боевиков-маджахедов предприняла несколько попыток нападения на блок-посты. Блок-пост выставленный на трассе, блок-пост на горной тропе к пастбищам западнее трассы, на два блок-поста восточнее опорного пункта нашей дислокации в полосе превентивной охраны границы. Перевал района реки Памир наиболее подвержен атакам в последнее время. Все атаки на данный момент отражены, однако банды нападавших полностью не нейтрализованы.

– Тот перевал к горным пастбищам им нужен, а не трасса и не маленькие блок-посты по аилам. Всё это для размывания нашего внимания. Они пытаются тропами тайными завладеть. Район тот – лучшее место чтоб спрятаться, беспрепятственно и скрытно пересекать границу в любое время.

– Тропу на перевалы охраняет алтайская группа из разведбата РХР, люди не кадровые, призваны из запаса. Не более половины имеют реальный опыт разведопераций, боевого опыта нет ни у кого.

– А раньше подумать о важности того района у вас ума не хватило?

– Блок пост с разведовательно-дозорными машинами был выставлен временно. На тот момент они были укомплектованы лучше всего…

– Вы мне не только погонами, вы мне головой ответите за прорыв бандитов к пастбищам! Делай, что хочешь, опираясь на мои полномочия. Пошли спецназ на поддержку. Докладывать каждый час, при смене оперативной обстановки – немедленно. Выполнять!

– А то и мне головы не сносить, – уже про себя подумал командир оперативной группы КСАПО, вглядываясь в узкую полоску гор на карте между тремя государствами.

…

– Ребятки, отходить будем ещё до вечера. Когда еще раз полезут, опрокинем их контратакой, отбросим к речке и лощине, откуда пришли. Затем разворачиваемся и уходим. Всё как в кино, но другого ничего не придумаешь. Сидеть еще полдня не стоит, размажут они нас. А так, может успеем до ночи откатиться. Всем всё ясно? Готовимся.

Духи немного опередили задуманное взводным. Застучали автоматные очереди, серые фигуры профессионально перебегали и прятались, приближаясь к заслону. Вдруг по самому центру дороги выросла фигура с РПГ, а шквал огня резко усилился, прижимая бойцов к пыльным каменистым склонам. Одиночного выстрела не услышал в этой трескотне никто, но таджик вдруг сложился, затем разогнулся в последнем живом движении, и граната белым хвостиком взлетела в небо, а сам гранотомётчик рухнул. У «двойки» опять открылся люк водителя и тут же захлопнулся тяжело. Сержант Петров смачно и громко заматерился. Поздно. Стало понятно, что водителя придётся садить нового.

– Ну что такое! Я ж приказал только нижним люком. Посмотри, живой хоть.

– Вряд ли сможет вести.

– Сам за баранку, на пулемёт ефрейтора Уздена посадишь, стреляет классно.

– Он же не моего экипажа.

– Выполнять.

После разрыва гранаты, описавшей высокую дугу в синем небе, на склоне, плотность огня усилилась с обеих сторон. Что-то гортанно закричал таджик и духи, отстреливаясь стали откатываться в свои щели.

– По машинааам!

Комвзвода первый поднялся, лупя в сторону отходящих маджахедов короткими очередями. Бойцы побежали со склонов к дороге, даже не стреляли, хотели успеть под прикрытие брони. Вели огонь только комвзвода и замок, зорко примечая любое шевеление с той стороны. Двигатели завелись и брдмки ожили. Сержант скользнул под брюхо своей. Командир через люк в башне успел до свиста пулек над головой захлопнуться.

– Взвод, делай как я. Вперёд!

– Скорость движения средняя. Маневрировать. Огонь установкой вести короткими очередями непрерывно. Дистанция между машинами по фронту до 30 метров. Следить за моей БРДМ, – в шлемофоне свист и треск, дрожь по телу и по броне машины.

БРДМки рванули вперёд, расходясь веером, поливая огнём открывшиеся машины незваных «пастухов». Такого отпора не ждали. Пытаясь отстреливаться, духи прыгали в свои машины, разворачивались. Лопнул небольшой взрыв, у одного из УАЗиков откинуло крышку двигателя, задымил. Ударил гранатомёт, но «единица» шла мелкими галсами и граната опять прошла мимо. Рванула в камне у дороги с таким звуком, что казалось, лопнут барабанные перепонки.

– Что это было? Стрелять то они из тяжёлого оружия и не умеют! Видно «ополчение» без спецподготовки.

А вот тримплексы по бортам разведмашин действительно гасли один за другим. Ослепить хотят. Но это скоро прекратилось. Сдерживать натиск трёх бронированных автомобилей не смогли и откатились за валуны. Брдмки выпустили вспомогательные шасси, что снизило скорость, но позволило стабильно идти по рытвинам, преодолеть канаву вдоль дорог, размытый берег ручейка, прыгать по каменистой россыпи.

– Взвод, отходим на прежнюю позицию!

Машины одна за другой развернулись и, не прекращая стрельбы, отошли к узкому месту в распадке, там где стояли раньше. Теперь они стояли бок о бок, не глуша двигатели. Командиры выскочили на дорогу. Спешно закурили.

– У тебя как?

– Водитель тяжёлый, не знаю дотянет ли. И ещё один двухстый.

– У меня оба двое с лёгкими ранениями – перевязать и стрелять смогут.

– Узден в «двойке» на пулемёте, ты сам за баранкой, как и Петров, кого-нибудь из раненых на пулемёт.

– Я остаюсь прикрывать ваш отход. Опять счас попытаются, нельзя сразу всё оголить. Потом догоню.

– Ты… командир… ну нахрина.

– Выполнять! Марш! Граница на замке, Толя, – усмехнулся только.

…

Март 1986, сырые хмурые дни, как будто и сибирская природа знала о случившемся. Второго числа провокация на советско-китайской границе, весь Красноярск начал готовиться к войне. Пятнадцатого марта бои на острове Даманском. Фотография нашего парня из Шубы, Николая Колодкина, на первых страницах газеты «Речник Енисея» и книга пробитая осколком. Смертельный осколок, который долетел до Сибири с далёкой Уссури. «В составе группы Рабовича преследовал нарушителей границы и, попав в засаду, принял неравный бой. Погиб смертью героя…» Уроки по «Защите населения в условиях применения ядерного, химического и бактериологического оружия» на последующие полгода стали самыми популярными уроками для пацанов. Для взрослых они только добавляли тревоги. Противогазы на какое-то время стали привычным атрибутом, а картинки с ядерными взрывами и бомбоубежищами прочно вошли в обыденную жизнь.

Фотография Николая на стенде в Шубе, с ясным взглядом, в тельнике и с гюйсом на плечах была так похожа на брата. Наверное в какое-то время, он стал походить на всех братьев всех молодых речников. Война дыхнула своим холодным духом и заморозила сердца тех, кто еще не забыл войну ту, Великую Отечественную. Для пацанов же это стало той вехой, которую они будут вспоминать всю жизнь. Когда через десять лет ввели войска в Афганистан, реальность войны уже была знакомой.

…

Лейтенат лежал за небольшим бугорком сбок дороги сжимая автомат и думал, что погранцам на Даманском было куда холоднее в мартовском снегу. Брдм укрытая за валуном выглядывала только башней. Удобная позиция, если б не было опасности гранотомётного выстрела.

– Два раза промазали, на третий попадут, – подумалось.

– Серёга!

– Я, тыщ лейтенант.

– Лежи под колёсами, как бы ни саданули с РПГ. Когда нужен будет пулемёт, залезть в машину не долго.

– Есть, сам так подумал. Страхово что-то в коробке.

– Не бойсь, не бойсь. Прикрою.

Местные появились неожиданно, как тени. Удалось поймать в прицел одну серую фигурку, но она тут же исчезла. Духи передвигались слаженно, то появлялись, то исчезали в рыжей пыли, на фоне зелёных гор и серых скал. Когда цепь приблизилась достаточно близко, нажал на спусковой крючок. Автомат плавно повело вправо. Рядом длинную очередь дал водитель и полез к пулемёту. Гости попадали на землю, но движения не прекратили. Они лезли как заколдованные, и это наводило мистический ужас. Но перестук пулемёта смог таки охладить пыл наступающих. Откуда-то из-за камней взводный услышал голос на чистом русском языке, даже без акцента.

– Русские уходите, не тронем. Это наша земля, наша дорога, нечего вам здесь делать.

– Мне не нужна ваша земля, но на моей земле я не хочу вас, – вдруг севшим голосом крикнул лейтенант.

– Вы сейчас умирать будете!

Взводный дал длинную очередь в сторону камней, из-за которых с ним разговаривали, и быстро сменил магазин. В памяти всплыли жаркие дни августа, когда они с отцом приехали в гости к дяде. Севастополь готовился к празднованию Дня воздушного флота. Отец поздравлял старшего брата, а его сын с недоумением смотрел на них. Капитан второго ранга в запасе, военный моряк когда-то был военным лётчиком. Об этом периоде жизни он не любил распространяться, даже родный сын об этом не знал. Первая индо-китайская война затронула его гораздо позднее. Уже в 90-е отняли ногу после ранения, когда был сбит над Кореей. Что тогда делали советские лётчики на дальнем востоке? Защищали свои рубежи, помогали социалистической республике, заканчивали Вторую мировую войну. Вторая мировая война и противостояние двух политических систем не закончилась в сентябре 1945, она еще долго собирала свою жатву в Азии, пытаясь взять реванш.

Еще пара попыток маджахедов пройти в этом узком месте не удались. Пора было отходить, не дожидаясь отчаянного штурма, который неминуемо должен был последовать. Когда начали сгущаться сумерки, водитель спустился из башни за баранку, тихо попросил.

– Командир, прикрой, не выдай, – нажал на газ и выскочил на дорогу для разворота.

Короткими очередями, пытаясь нащупать тени укрывшихся духов, лейтенант выполнял свою миссию. Он лихорадочно соображал, как добежать до брони. Серёга сдал чуть назад, ближе к командиру. Из-за ближнего валуна глухо пукнул подствольник. Захотелось крикнуть что-то грозное и обидное, но в сознании только вспыхнула красная вспышка и всё погасло.

…

«На поле танки грохотали, солдаты шли в последний бой,

а маладова командира несли с пробитой головой…» – песня откуда-то издалёка проникала в сознание, усиливалась, разливалась в голове по дальним уголочкам воспоминанием…

– Толя, Игорь, Левон, ребята…, – он пытался крикнуть, но не мог.

Сон медленно отпускал, сквозь ресница и веки пробивались яркие солнечные лучи, становилось тепло, тревога отпустила. Маленький сын бегал по избе и пел во всю свою ребячью глотку старую песню, которая напомнила так много. Как они сидели экипажем под берёзами в Новосибирском лесу, на пыльной прошлогодней траве и тихо пели:

«Нас извлекут из-под обломков, поднимут на руки каркас, и залпы башенных орудий в последний путь проводят нас…» Кто ж мог знать, что такие песни еще будут трогать за душу воспоминаниями совсем не далёкой войны, а совершенно реальных событий. Он улыбнулся и поднял сына на руки, улыбка получилась лёгкой и светлой, только небольшие шрамики на лице, посечённые каменной крошкой, еще напоминали о тех нескольких месяцах на краю земли.