Читать книгу Этюды романтической любви - Евгений Александрович Козлов - Страница 9

“Божественный поэт в зрелых летах

В темном лесу блуждает.

Бесславнейший поэт в младости цветах,

В светоче ночи плутает”

Образ. Поклоненье. Свет.

В душе неистово волнует

Платонический сонет.

Все чувства бастуют и чаруют

Безмолвия обет.

В сжиганье звезд

Остынет злость и ночь проснется,

Словно винограда гроздь

Дурманит, опьяняюще прольется

В уста младые винный дождь

Стихир любовной прыти,

Подвластные азам сердечных мук.

Шепот – “Спите…”

Но бессонна грусть разлук.

О сердце не корите.

Радуйся мученик поэт!

Портреты пусть твои рисуют,

Растает слава как первый снег.

О величье гения уж боле не ревнуют.

Молчанье – от всякой ссоры оберег.

Вечностью уснет творец,

Душой от тленья оторвется.

Ужель в ночи примет он конец?

Не жизнь, но творенье оборвется.

И восплачет льстец,

Терзаясь страхом, то молчаньем,

Усладой лени.

Но воскреснет вдохновеньем

Поэт убогий в бесславной тени,

Что именуется стареньем.

Россыпь звезд, ночной покров.

Господь, кто смертный час минует?

Вернется ли счастье вдов?

Кто душу истолкует?

Страсти – усмешки злых богов.

А добродетель – сердце

В груди любовно жмется.

Трепещет тельце,

Так тихо бьется

Семечком в младенце.

Ты помнишь свое рожденье?

Царские покои, сени,

Средь зверей раденье.

В ручонках погибают змеи.

И утихло их шипенье.

Мы трижды примем наготу:

Рождаясь, крестясь и Духом омываясь,

И когда теряя красоту,

Плоть мертвую одевают содрогаясь

Сожаленьем во бреду.

В ночи отверст исход,

Тьмою зыбкой преисполнен.

Светочем воссияет тот,

Кто кроток, кто покоен.

Благословлен тогда поэзии синод.

Восторг мечтательный исторг.

Душою всей склонился.

Слов безудержный поток

В тумане речи заклубился.

И видит Бог,

Любовь невинна в поцелуе

Эфирных губ дыханья.

Любимой имя поминая всуе,

И в тишине молчанья,

На свободе, в сбруе

Памятью воображенья

Дева видится – Святыня.

Оставив вопрошенья.

Сердцем он шепнет – о, Арина…

Ангел поднебесья,

Образом приди в обители моей души,

Обними очами.

Жизнь мою единым взором осуши,

Пыл остуди речами,

Покойника в глуши.

Я не глупец – чтобы кончать с собою.

Всякий творец бессмертен в слоге.

Я безумец, лишь, мечтавший быть с тобою.

Гость незваный на пороге.

Оледенело хладно здесь,

В шаге от уюта и тепла.

Там горячится юности немая спесь,

Как пламя и свеча.

Ревность, месть –

Прокляты, и глас –

“Юность уходит без следа,

Не искушен твой глад,

Вкуси запретного плода,

И сонмы бранных фраз.

Познай же страсть!”

О, духи, лютые злодеи.

Помыслы – дракона пасть.

Оскалив зубы греха химеры

Козни и напасть

Исполняют словно феи.

Целомудрие – вот мой удел,

Бесславного поэта бремя.

К Небу взор благостный воздел.

Да не прольется злое семя.

И бесстрастье это не предел.

Люби душой любовию Творца.

Очищайся чистотой

Венчального кольца,

Едины будьте вы душой.

Как Божий Сын и Дух Отца.

О, землетрясенье

Естества писанья и холста,

Благое сокрушенье

Колдовства желаний и греха

Зельеваренье.

Эссенция стиха во слоге.

Но не родился тот талант.

Да будет наша жизнь лишь в Боге.

Муза – изменник франт

Всегда в пути, всегда в дороге.

Словно метафизик Кант,

Невинна и пространна.

И то малое вниманье,

В мечтании столь статно

Рельефа изваянье

Вдохновеньем деликатно.

То воспоминаньем,

То обликом прекрасным

Поэт измучен упованьем

Столь долгим, столь опасным,

Ночь укрощает содроганьем.

“Смирись, иль будь несогласной” –

Воззвал поэт –

Лирой величавой, громогласной.

Ослабь корсет

Мечт моих усладой властной.

О, дева – святое провиденье,