Читать книгу Художник. Изображая иллюзию - Евгений Александрович Козлов - Страница 7

Творчество – велико,

когда являемо оно не ради почета или благ земных,

но оно есть безвыгодный души порыв.

Почему ты жалобно плачешь, когда другие вокруг тебя жизнелюбиво веселятся, всюду льется непрестанный смех, а ты грустишь? Ну же, оживись, встрепенись! – повелела ему девочка, обдувая нежной прохладой своей пышной копны белокурых волос. И мальчик, роняя на ее колени звонкие слезы, ответил. – Потому что вы все умрете, тогда как я, вечно буду жить.

Солнце, отворяя недосягаемые предельные слои атмосферы, плавно пробивалось сквозь серый непроницаемый щит крепостных туч, ища уязвимые места в грозовой несокрушимой эгиде. Оно просачивалось сквозь плотную дымку дождливого тумана, оно задыхалось, словно находясь в курильне, где в табачном дыму вспыхивают угольками наконечники отравляющих сигар.

Проблески солнечной надежды смущенно бередят чувства безнадежных горожан. Полюбившие лето, они нынче не торопятся с ним прощаться, потому, закрывая мокрые зонты, смотрят вверх, поглощая побледневшей в мурашках кожей последние крохи ультрафиолета. Отчего кислород чуть нагревается и уста людей более не воспроизводят пар.

Иной незнакомец вдыхает чуждое ему отогретое тепло, высвобождая из легких промерзлый холод, ибо жалкое сердце господина настолько измучено безответностью, что в непродолжительных сокращениях хранит оно еле треплющуюся не убиваемую любовь. Неужели из этой хладной тюремной решетки, некогда создавая, Творец позаимствовал ребро и сотворил самое прекрасное, заключительное, самое слабое Свое творение? Ведь дева настолько трепетно хрупка, насколько жизнь царского цветка слишком коротка. Так размышлял джентльмен, опираясь плечом на чернеющий фонарный столб, когда как взор его был устремлен внутрь витрины цветочного магазина, внутреннее помещение которого интриговало его приглядное воображение, а если быть дословно точным, то одна молодая девушка привлекла его пытливый взор столь сокрушительно и бесповоротно. Одетый в классический костюм черного покроя он походит на отутюженного лакея или занудного дворецкого. Имея невысокий средний рост, он имеет в облике своем стройную худощавость, которая зрительно вытягивает весь ровный абрис его телосложения, зрительно удлиненного в пропорциях. Лицо его не отличается располагающей миловидностью, скорее отталкивает небрежностью. Серые его глаза наивно велики, но прищурены по причине ослабленного усталостью зрения, поэтому у слезников его очей постоянно появляются белые комочки. Нос его вовсе не аристократический орлиный, а в меру обычен. Широкий лоб кичится признаком мудрости, а кисти его рук сегодня особенно выделяются длинными пальцами изначально кривыми и недавно обветренными. Долго и мучительно и не раз сей джентльмен взирал на завораживающую не запечатленную картину, нарисованную пред его раболепными очами, однако, навечно сохраненную в памятном его сердце. Много раз он являлся на это самое уличное место, дабы понаблюдать за восхитительным образом, запоминая каждую деталь ускользающего фрагмента временной жизни. Он мыслит безмолвной уединенностью, чтобы продумать следующий шаг своенравной изменчивой судьбы, зависящей от одного его верного выбора.

Он видит, как в цветочном магазинчике мягко светлеет тепло. Там везде: на плиточном мраморном полу, на увесистых пластиковых полках, подвешены гирляндами на стенах, целостные искусно составленные букеты или керамические расписные горшочки, либо кашпо. Здесь всюду разбросаны охапками цветы всех видов и подвидов, сотни национальностей уживаются тесно на этом космополитическом островке, равные по красоте, они лишь отдаленно блекнут в несравненной красоте продающей их юной леди. Изящная блондинка сходная с фарфоровой куклой, о чем-то незатейливо беседует с продавцом из соседней сувенирной лавки. Она добросердечно улыбается, питаемая, насыщаемая своею радужной жизнью, она не ведает что такое боль неразделенности, ее чистое сердце без незаживающих шрамов радуется новому утру, ее добродетельный темперамент направляет всякие отношения в добросовестное дружеское русло. Девушка по-взрослому взирает на интригующее будущее, оценивая и планируя, и по-детски провожает незабываемое полное радостей прошлое, вспоминая и прощая.

Джентльмен с разбитым сердцем в палой своей груди, стоящий одиноко на траурной улице, даже немного позавидовал своему объекту приятной слежки, восхитился ее живительному взгляду на само существование. Но он, давным-давно окрестившись от суетливой реальности, душевно и телесно погряз в титанических потугах достучаться до третьего неба, ибо атмосфера и космос летательными аппаратами изведаны людьми, осталось только вернуться в божественный ампир, где воистину обретут свободу все его замыслы. Однако если его головокружительные грезы столь далеки от мирской суеты, почему же тогда он обременительно скован плененным взором? Почему хладная его десница ныне покоится вблизи гаснущего уголька сердца, будто бы то неласковое касание поможет успокоить любовную боль? Почему его седеющие волосы прилизанные назад, тонкими прядками ниспадают на лицо, игриво мешают ему созерцать невысказанный никем ранее неповторимый шедевр Творца? Столько вечных вопросов без смертных ответов.

Подобно всякому секрету, ответ на вопрос кроется в недалеком детстве. Будучи маленьким ребенком, представленный незнакомец, всегда трудоемко приобретал ту вещь, которую тайно от всех желал, но то были простые игрушки. А сейчас, может ли он посягнуть на чужое творение? Однако вопреки здравому смыслу, диковинным ликованием джентльмен тянется своей мятежной душой к святой девушке, которая неукоснительно привлекла его с первого взгляда. Всем своим чистым естеством она притягивает и будоражит его неспокойный созидательный ум. Наслаждаясь прекрасным видением, он не пресыщается наслаждением. Ибо время для него течет быстротечно. Скоропостижно приходят часы обеда, и вот уже на дверь магазинчика вешается табличка “закрыто”, и белокурая белая роза удаляется. Джентльмен просыпается опьяненный духовной эйфорией, и покров летаргического сна разрывается, будто кто-то хлопнул в ладоши, оканчивая сладостный гипноз. И ему вновь нужно продумывать планы предстоящих безумных свершений. Однако корнем всех его замыслов всегда будет невоздержанная спонтанность.

В этот день, он, изнемогая плачевно скорбел, славно благоговел, и учтиво сдерживаясь в аскезе непогрешимости, невинно вдохновлялся той нимфой музой, которая тем временем не ведает о своем возвышенном воздействии на сего странного человека. Содрогаясь от порыва хладного ветра и греясь редкой лаской солнца, он, по-прежнему застывши в позе усталого путника в скованных путах размышлений, выбирает – а двинутся ли ему дальше или жить воспоминанием о былом величии, ступать ли по той проторенной дороге воображения?

Временами он посматривает на костлявую кисть своей руки, кожа которой химически огрубела, нынче напоминает неаккуратно загрунтованный холст, покрасневший и потрескавшийся. Оказывается, такие же кривые пальцы и у его отца. Эти цирковые фаланги явственно не предназначались для каллиграфического письма или художественного рисования. А эти три зерновые вмятины на лбу, что они означают, каким роком он отмечен, какое недосягаемое созвездие запечатлелось на его немудром челе. Он видимо нечто нечеловеческое, нечто тайно божественное. Порою то, что мы жизненно творим, мы в силах объяснить, доказать либо оправдать, но вот данное с рождения нашего дарование Творца, не под силу нам осмыслить. Почему, будучи фальшиво тусклыми, люди стремятся к софитному свету, не имея миловидной красоты, видят ее изобилие в каждом встречном человеке. Человеческая жизнь, словно постоянно трепетно соприкасается с тем, чего столь повседневно не хватает, чего порою недостает, о чем дыхательным сердцебиением только мечтают. И почему джентльмен видит девушку как нечто безвозвратно оторванное, насильно несправедливо позаимствованное от себя самого?

Сглотнув поступившую окисленную слюну, прочистив тем самым сухую гортань, некоторое время он приготавливался к будущему важному разговору. Если конечно на то у него окажется достаточно решительных сил, то успех в реализации его желания не заставит себя долго ждать. Не брезгуя врожденным волнением, охваченный почти паническим страхом, джентльмен протяжно вдохнул задымленный запах улицы после насыщенного испарениями дождя и неуверенной поступью направился к неприглядному цветочному магазинчику

Несколько сконфуженных неудачных секунд миновали незаметно.

И вот, он, одетый в презентабельный фрак, смирно стоит прямо перед миловидным личиком юной продавщицы цветов. Поначалу та мирная бунтарка занималась более насущными поливными делами, можно сказать обыденными для флористики, однако вскоре мягко на цыпочках девушка обернулась, приметив боковым всевидящим зрением нового покупателя, этого очередного расторопного посетителя.