Читать книгу В годину славы и печали - Евгений Белогорский - Страница 2

Календарь на столе главковерха Корнилова показывал 2 сентября, когда он принял в своем походном кабинете специального посланника московского генерал-губернатора Алексеева. Его неизменный помощник генерал Духонин надолго застрял в своем оперативном отделе, тщательно вычитывая все последние сводки и сообщения, поступающие с фронтов. Готовилось новое наступление на Западном фронте, и генерал от инфантерии Духонин страстно желал, чтобы и эта операция стала неприятным сюрпризом для врага.

– Прошу садиться, господин Иванов, – радушно произнес Корнилов, указывая рукой гостю на один из стульев возле своего стола.

Черноволосый Иванов, именно под таким псевдонимом проходил по всем документам бывший эсдек, а ныне ближайший помощник Алексеева Иосиф Сталин, мало изменился с момента их последней встречи. Только едва заметные черные тени под глазами выдавали бессонные ночи этого трудоголика, но пока они хорошо скрывались на лице тридцатидевятилетнего мужчины.

– Я смотрю, вы не стали надевать французский подарок, – поинтересовался Корнилов, окинув взглядом скромный полувоенный френч прибывшего советника.

– В другой раз, – коротко бросил Иванов, показывая всем своим видом, что не придает слишком большого значения полученному ордену Почетного легиона.

– Я вас внимательно слушаю, – сказал Верховный, – можете курить, если хотите.

Он хорошо помнил, как часто Иванов курил свою небольшую трубку во время переговоров с союзниками, что несколько нервировало гостей.

– Спасибо, но это чуть позже. – Собеседник неторопливо щелкнул зажимами своей кожаной папки, словно опытный укротитель, слегка приоткрыв клетку, из которой в нужное время и место должны будут выскочить бумажные тигры.

– Я нисколько не сомневаюсь в нашей полной победе над врагом и в том, что ее окончание лишь вопрос времени. Но скажите мне, Лавр Георгиевич, что вы собираетесь делать после победы? – спросил Иванов, глядя на главковерха чуть прищуренным взглядом.

По тому смущению, появившемуся на лице Корнилова, можно было со всей уверенностью судить, что об этом аспекте он совершенно не задумывался, ведь сейчас главное было именно победить, а там видно будет, как говаривал Буонапарт Наполеон. Однако это замешательство длилось несколько секунд, Корнилов собрался и, глядя на собеседника своими узкими глазами, быстро произнес:

– Уточните, пожалуйста, что вы имеете в виду, это слишком объемный вопрос.

– Охотно уточню, Лавр Георгиевич. Я хотел спросить, что вы будете делать со всей огромной массой людей, временно одетых в серые шинели?

– Странный вопрос, господин Иванов, естественно, большая часть солдат сразу по окончании войны будет демобилизована, нельзя же постоянно содержать под ружьем три с половиной миллиона человек.

– Я еще раз уточню, Лавр Георгиевич, а что они будут делать дома после возвращения с фронта? – спросил Иванов, и Корнилов моментально понял, о чем так настойчиво спрашивал его кавказский собеседник.

– Я вас внимательно слушаю, – произнес он и, положив подбородок на сцепленные пальцы рук, обратился в слух.

– Россия, господин Корнилов, это сугубо крестьянская страна, всего около 24 процентов нашего населения проживают в городах, все остальные в деревнях. Поэтому основная масса демобилизованных солдат ринется именно туда, и согласно вашим прежним обещаниям, будут требовать для себя землю. А свободной земли, как вы знаете, нет. Даже выкуп части наделов у крупных землевладельцев и раздача ее ветеранам полностью не решит этого извечного русского вопроса. Не хватит ни земли, ни денег, несмотря на то что мы удачно сняли финансовую удавку с нашей шеи. То, что летом семнадцатого года крестьянские выступления с погромами помещичьих усадеб и самовольный захват земель были удачно подавлены войсками, это отнюдь не полное и окончательное решение земельного вопроса, поверьте мне.

– А если растянуть демобилизацию и не допустить одномоментного возвращения этой взрывоопасной людской массы? – живо спросил Корнилов, прекрасно представив себе картину скорого будущего страны-победительницы.

Иванов хитро прищурил глаза, видя, как сильно зацепили его слова главковерха.

– Боюсь, что эта мера не способна полностью решить эту проблему, а только отодвинет ее на некоторое время. Без скорого решения земельного вопроса массовые выступления крестьян неминуемы, а особенно при большом количестве оружия, которое осело в России за это время, они будут особенно опасны. Люди, привыкшие убивать за четыре года войны, не будут особенно церемониться при защите своих интересов. Как военный человек, вы лучше меня знаете, как трудно и долго нужно отучать бывшего мирного человека от пагубной и опасной привычки решать все проблемы с помощью оружия. Заметьте, Лавр Георгиевич, что, в отличие от всех наших прошлых войн, эта война оказалась столь массовая, что ее трудно сравнить с чем-либо другим из обозримого прошлого. Как сказал один ученый человек, это Мировая война, поскольку почти захватила весь земной шар.

Желтое скуластое лицо Корнилова не дрогнуло ни единым мускулом за все время этого разговора. Он внимательно слушал своего собеседника, и хотя это было ему неприятно слышать, он понимал, что Иванов во многом был прав, поднимая эту застарелую проблему страны.

– Надеюсь, что вы приехали ко мне не для того, чтобы просто попугать грядущими бунтами. Что конкретно вы можете предложить мне для действенного решения столь важного вопроса? Я вас внимательно слушаю, – бросил правитель, откидываясь на жесткую спинку своего стула.

Лицо Иванова ничуть не изменилось от этих слов. Он неторопливо достал свою трубку и принялся набивать ее табаком.

– Как вы правильно сказали, демобилизацию следует растянуть на шесть-семь месяцев, что позволит нам в какой-то мере регулировать людские потоки, идущие с фронта в тыл. Следует отправлять солдат только эшелонами и строго по графику, доставлять их в Москву, главный пункт их дальнейшего следования. Но самое главное в моем предложении – это вообще не допустить массового возращения солдат в их деревни.

– И как вы это себе представляете, создание под Москвой специальных лагерей или что-то в этом роде? А кто их будет охранять, свои же братья солдаты, еще не успевшие демобилизоваться?

– Нет, никакое насилие в этом деле недопустимо, оно лишь породит другое насилие и ничего более. Мы считаем, что большую часть солдат надо заинтересовать реальной возможностью заработать хорошие деньги на государственном строительстве, и это должно быть гораздо больше того, что они получают за работу на селе.

– И что прикажете строить, новую Вавилонскую башню? Ведь в Москве и Питере невозможно будет начать массовое строительство, при всем нашем с вами желании, – хмыкнул недовольно Корнилов, однако с интересом дожидаясь ответа Иванова.

Тот, держа в руке не зажженную трубку, сделал движение рукой, как бы очерчивая возникшую проблему.

– В Москве и Питере много чего можно построить, Лавр Георгиевич, было бы желание и государственное финансирование, но это сейчас не столь важно, поскольку эти стройки, как вы точно сказали, не смогут полностью разрешить стоящую перед нами задачу. В течение двух месяцев я много разговаривал с различными специалистами, интересуясь, куда можно направить с пользой для дела всю эту освободившуюся с фронта массу людей? Где следует разворачивать места новых строительств. Ответов, естественно, было очень много, но большинство из них сходились в одном и том же: для укрепления экономики и мощи русского государства в первую очередь необходимо поднимать Южный Урал. При этом вопрос стоит о полномасштабном освоении этого края, а не лихими кавалерийскими наскоками, как это делалось ранее в поисках сиюминутной выгоды и барыша. Следует в кратчайшие сроки разработать его богатейшие запасы полезных ископаемых, одновременно создать новейшие заводы по переработке сырья в продукцию, прокладывать к ним железные дороги и строить новые города.

Вслед за Уралом есть много мест в нашей европейской части страны, в которых имеются не разработанные залежи крайне нужных для страны ископаемых. Так, согласно недавно поданной мне записке профессора Обручева, в недрах Донбасса имеются огромные запасы каменного угля, железной руды в Курске, а также на юге Украины. Одновременно с этим не стоит забывать о необходимости восстановления территории наших западных губерний, пострадавших от войны. Одним словом, работа людям найдется, лишь бы на это дело были бы отпущены казной деньги.

Иванов неторопливо встал со стула и стал прохаживаться перед столом, одновременно разворачивая перед глазами сидевшего Корнилова огромные перспективы развития страны после войны.

– Тех, кто не прельстится возможностями хорошего заработка на этих строительствах, можно будет переселить на вновь присоединенные к нам земли в районе черноморских проливов, предварительно, естественно, выслав оттуда всех турок и прочий чужеродный для нас элемент. Эта мера не очень популярная, и господа западные демократы обязательно поднимут вой, но если мы хотим полностью присоединить к себе этот анклав, то у нас выбора нет. Кто же будет заинтересован в получении больших земельных наделов, то, продолжая политику господина Столыпина, можно будет предоставить им земли на юге Сибири и в северных кайсацких степях, вполне пригодных для земледелия, предварительно выдав из казны подъемные средства для переезда и обживания на новом месте. В результате всех этих мер со временем мы сможем оторвать часть крестьян от деревни и перевести их в город, сделав, таким образом, процентное соотношение города к деревне сорок к шестидесяти. Как видите, работы там непочатый край и не на одно десятилетие.

Говоря эти слова, Иванов неторопливо по-хозяйски обводил на глобусе Корнилова те или иные участки земной суши черенком своей прокуренной трубки.

– Однако у вас и размах, уважаемый, – прищелкнул языком Корнилов, – это же сколько денег нужно будет вложить в ваши проекты. И где их взять, опять занимать у союзников?

– Не так уж и много на первое время. Вот предварительные выкладки наших затрат на первые два года, сделанные по моему запросу чиновниками министерства финансов. При этом часть денег нужно выделить уже сейчас для подготовки новых рабочих мест, чтобы возвращающиеся с фронта люди не болтались без дела по Москве, а сразу направлялись к местам новых строек. По мнению специалистов, наша казна вполне потянет этот проект, если деньги тратить разумно, не давать их разворовывать их на местах. Генерал Алексеев предлагает создать особую экономическую полицию для надзора за всеми финансовыми потоками, которые будут специально выделены на это дело. Дзержинский уже представил список кандидатов для осуществления надзора. Вот он, вы с ним можете ознакомиться.

Бумаги ровной стопкой ложились на стол Верховного, неторопливо извлекаемые туда из кожаной папки Иванова.

– Кроме этого, для укрепления рубля и отсечения огромной денежной массы, возникшей за время войны, необходимо провести денежную реформу по обмену старых купюр на новые банкноты, с одновременной их деноминацией. Вот записка молодого финансиста господина Зверева, он все здесь очень доходчиво и просто расписал. При этом деньги до тысячи рублей будут обмениваться один к одному, тогда как свыше указанной суммы – один к десяти или один к ста, в зависимости от уровня инфляции на момент окончания войны.

Иванов неторопливо опорожнял содержимое своей папки, превращая маленький холмик аккуратно исписанной бумаги в солидный Монблан. Корнилов похлопал его рукой и заверил своего собеседника:

– Обязательно их прочту в самое ближайшее время, обещаю вам. Я прекрасно понимаю всю подоплеку вашего плана по переделке России из сугубо аграрной страны в индустриальную державу. Это очень хорошо, но позвольте спросить, а ради чего строить нам все эти заводы и фабрики, где мы возьмем столько инженеров и прочих специалистов для их обслуживания?

– На первых порах, конечно, придется приглашать немецких специалистов, после войны их в Германии много будет безработных, но вместе с этим необходимо воспитывать и свои кадры, строить школы, институты.

– И сколько их нужно построить и где взять для них кадры?

– Здесь все рассчитано, господин Корнилов, – лукаво сказал кавказец, вынимая очередную бумагу из своей папки, – сколько и где строить на первых порах, а что касается кадров, то наша земля не оскудела талантами, смею вас заверить.

Корнилов положил и эти листы в свою горку бумаги и задумался.

– Я так понимаю, что это только небольшая часть послевоенных реформ, не так ли?

– Совершенно верно. Россия нуждается в больших переменах, Лавр Георгиевич, и чтобы провести наш корабль сквозь опасные рифы, ей нужен смелый капитан.

Услышав последние слова Иванова, Корнилов с удивлением поднял на него глаза. Он твердо наметил для себя скорую отставку после окончания войны и передачи власти Учредительному собранию.

– Поясните.

– Боюсь, что господа политиканы не смогут провести все то, о чем мы сейчас с вами говорили. Совсем не смогут, – Иванов вновь затянулся трубкой и пыхнул дымом. – Это они прекрасно доказали в семнадцатом году. Нужна твердая рука, хотя бы на пять лет, чтобы это все заработало.

Собеседник энергично ткнул черенком трубки в сторону бумаг и выразительно посмотрел на Корнилова.

– Иначе все те жертвы, которые понес русский народ до этого дня и которые еще будут после, будут напрасными, а значит, на руку нашим недругам. Одним словом, вам еще рано уходить на покой. Мало выиграть войну, надо еще суметь закрепить за собой ее успехи. Вспомните Берлинский конгресс 1878 года.

Иванов мог не напоминать Корнилову об этом конгрессе, его результаты он хорошо помнил.

– Когда надо дать ответ по вашим бумагам?

Кавказец махнул рукой в сторону лежавшей на столе кипы:

– Когда хотите, Лавр Георгиевич, время терпит. А лучше послезавтра.

– Хорошо, я дам вам ответ в указанный срок, – сказал сраженный стальной хваткой своего гостя Корнилов, – послезавтра к обеду я жду вас у себя.

Главковерх нажал кнопку звонка, и сейчас же в дверях появился Покровский.

– Господин подполковник, я назначил господину Иванову повторную аудиенцию на послезавтра к обеду. Если там что-то наслаивается, сдвиньте. Где вы остановились?

– Господин Алексеев любезно предоставил мне свой литерный поезд.

– Тогда всего доброго, – и Корнилов пожал на прощание руку своему гостю. – Проводите.

Оставшись один, Корнилов попытался начать читать предложенные ему документы, но дверь отворилась, вошел Духонин со свежими данными с фронтов, и работа главковерха перешла в сугубо военную область.

Начальник полевого штаба главковерха привычно разложил карту Западного фронта на большом столе Корнилова, положив на ее нижний край стопку бумаги, исписанной мелким, аккуратным почерком.

– Итак, Николай Николаевич, вы стоите за продолжение наступления войск Западного фронта, несмотря на явную возможность флангового удара со стороны Восточной Пруссии?

– Совершенно верно, Лавр Георгиевич. Согласно последним докладам, конные корпуса Крымова и Краснова, Келлера и Мамонтова хотя и понесли ощутимые потери в предыдущих боях, но, по заверениям своих командиров, могут начать новое наступление. Сейчас весь вопрос в пехоте, которую мы спешным образом перебрасываем по железной дороге на Седлец и на грузовиках к Сандомиру.

Рука Духонина плавным движением обвела карандашом на карте указанные районы и замерла над Варшавой.

– Согласно последней сводке авиаразведки, немцы не стали укреплять и занимать старые варшавские форты, сосредоточив все свои силы на новогеоргиевском и ивангородском направлениях. Скорее всего, их расчет строится на уничтожении мостов через Вислу при приближении наших войск к Варшаве и, создав плотную оборону на берегу Вислы, заставить начать штурм новогеоргиевской и ивангородской крепостей. Это остановит наше наступление на Варшаву и одновременно позволит им ударить по нашему правому флангу со стороны Сувалок с выходом на Гродно. Там у нас сейчас нет сплошной линии фронта, и только стоят заслоны Таганрогского полка, прибывшего из второго эшелона.

– Насколько реальна подобная угроза для наших войск? – спросил Корнилов, оценивая по карте всю серьезность вероятных действий врага.

– Сейчас в большинстве своем германские войска, расположенные в Восточной Пруссии, по-прежнему состоят из ландвера, который не подходит для нанесения хорошего контрудара с выходом в наш тыл. Людендорф спешно проводит их вынужденную замену на элитные части с Западного фронта. Об этом свидетельствуют данные разведки, отмечающие усиленную нагрузку по перевозкам на железнодорожной линии Берлин-Кенигсберг. Думаю, что для полной ротации всех войск противнику понадобится неделя-полторы, никак не менее. Чтобы не дать противнику возможность опередить нас, я обратился к генералу Щукину с просьбой вновь задействовать подполковника Покровского, передав через него дезинформацию о нашем готовящемся наступлении на Кенигсберг со стороны Мазурских озер. Немцы очень верят информации, поступающей от Покровского, и поэтому, вместо наступления в Восточной Пруссии, будут готовиться к обороне. Это позволит нам выиграть время и нанести свой главный удар в центре. Одновременно с этим войска Миллера и Маркова смогут основательно подготовиться к обороне, и если немцы все-таки начнут наступление, то получат достойный отпор.

– Ваше предложение принимается, но смотрите, Николай Николаевич, не переиграйте с Покровским. Человек и так более полугода ходит по лезвию ножа и рискует не только собой, но и жизнью своей жены.

– Не беспокойтесь, Лавр Георгиевич, Покровский и его жена находятся под надежной охраной, – заверил главковерха Духонин.

– Тогда вернемся к нашим баранам, – пошутил Корнилов, – я полностью с вами согласен, что основной удар на Варшаву нужно наносить с юга от Сандомира, отсекая таким образом Ивангород с его мощными фортами и открывая возможность продолжения нашего дальнейшего наступления на Лодзь. Немцы явно не ожидают удара кавкорпуса с этой стороны, продолжая считать, что конница Келлера по-прежнему будет нацелена на австрийцев.

– Да, Лавр Георгиевич, – согласился Духонин, – Людендорф уже наверняка свыкся с идеей действия только двух конных корпусов на одном фронте. Что ж, это будет для него неприятным сюрпризом, поскольку он продолжает мерить нас по привычному для себя шаблону.

– Что говорят синоптики, не сорвут ли дожди все наши блестящие планы, как это было неоднократно ранее. Сможет ли кавкорпус Келлера удачно действовать при прорыве вражеского фронта?

– Синоптики твердо обещают безгрозовую погоду на неделю, а далее неизвестно.

– Успеет ли комфронта генерал Клембовский все подготовить к началу наступления? Все-таки он на этой должности около месяца, после отставки Рузского. Справится?

– Я уже говорил об этом с Сергеем Леонидовичем, но он продолжает настаивать на сохранении за ним поста командарма-три и полностью уверен в способностях Владислава Наполеоновича.

– Хорошо, будем надеяться на проницательность Маркова. Понтонные части, на случай если немцы успеют взорвать варшавские мосты, готовы?

– Так точно, генерал-майор Шварц уверяет, что за сутки сможет навести переправу в любом указанном ему месте.

– Хорошо, тогда давайте обговорим некоторые детали, – и Корнилов раскрыл свой старый потертый блокнот, изрядно похудевший за этот год.

Начальник полевого штаба легко и уверенно сыпал цифрами на любой из вопросов главковерха, и от его ответов грудь Корнилова наполнялась гордостью и уверенностью в новой победе. Духонин, действительно, по праву получил недавно из рук Корнилова орден Георгия II степени и звание генерала от инфантерии, за успешные летние наступления русской армии.

Наградной дождь щедро пролился над всеми, кто своими деяниями способствовал разгрому врага. Так истинный герой Западного фронта Сергей Марков получил звание генерала от инфантерии и орден Владимира I степени с мечами, генерал-лейтенант Дроздовский – орден Георгия II степени и золотое оружие.

Орден Георгия I степени получил генерал от инфантерии Деникин за Галицкую битву, а генералы Келлер и Мамонтов – по Анне I степени и георгиевскому оружию. Корнилов никого не обижал из своих генералов, смело повышая их в звании и осыпая наградами. Сам он согласился принять звание фельдмаршала только под напором со стороны генерала Духонина, убедившего Корнилова, что ему, как Верховному командующему страны, не к лицу быть просто генералом от инфантерии в числе других генералов русской армии.

Если в могилевской ставке главковерха светило солнце, то над Шарлоттенбургом второй день моросил мелкий противный дождь. Подобная осенняя погода всегда нагоняла на кайзера Вильгельма грусть и ипохондрию, а теперь, вкупе с нерадостными известиями с фронтов, она вызывала у императора зеленую тоску.

Однако живой злой ум Вильгельма не долго пребывал в унынии, его натура требовала действий, и он вызвал к себе Берга, в котором безошибочно угадал схожую человеческую натуру. За последнее время фон Берг сделал стремительную карьеру, получив не только генеральское звание, но и право прямого личного доклада кайзеру в любое время дня и ночи.

Людендорф и Гинденбург вначале косо посматривали на эту «штабную выскочку» и ждали удобного момента, чтобы запихнуть его обратно, но неудачи на фронте отнимали почти все их время, и поэтому фельдмаршалы были вынуждены терпеть присутствие фон Берга рядом с кайзером.

Приглашая к себе Берга, кайзер приказал привести гостя в кабинет с зажженным камином, тем самым давая понять приглашенному, что характер беседы будет чисто светский.

Как истинный солдафон, Вильгельм был напрочь лишен чувства такта с подчиненными и поэтому, едва только собеседник получил из рук кайзера бокал с грогом, немедленно начал разговор.

– Я пригласил вас, милый Берг, для того, чтобы обсудить один важный вопрос, который напрямую касается нас всех. Несмотря на мнение Гинденбурга и Людендорфа, что только они разбираются в военной стратегии, я позволю себе не совсем согласиться с ними в этом вопросе.

Высказав эту тираду, кайзер поднял свой бокал, призывая своего собеседника пригубить наполненный бокал. Берг охотно последовал примеру хозяина, полностью обратившись в слух. Подобное начало аудиенции его очень заинтриговало. Между тем, отхлебнув грога, Вильгельм продолжил развитие своей мысли:

– Изучая сводки с полей сражения, я прекрасно понимаю, что в нынешней ситуации Германия уже не может выиграть войну, несмотря на все бодрые заверения моих фельдмаршалов. Маршал Фош отшвырнул их от Парижа на исходные позиции, что мы занимали к началу года, а Корнилов за два месяца отбил все то, что мы завоевали за целый год. Как это ни прискорбно звучит, но на сегодня я полководец разбитой армии, Берг. Не надо слов утешения и сладкого вранья, генерал, я прекрасно отдаю себе отчет в происходящем. Сейчас перед нашим рейхом стоит только одна задача – заключить почетный мир, который позволит нам выйти из войны с наименьшими потерями и высоко поднятой головой.

Наступила тишина, но имевший хороший опыт в подобных делах Берг не торопился открывать рот, предоставив кайзеру возможность и дальше читать свой монолог.

– Я долго размышлял и пришел к выводу, что справиться с этой трудной задачей нам поможет заключение сепаратного мира с одним из членов Антанты. Подобный ловкий ход с нашей стороны обязательно поссорит наших врагов между собой, и вчерашние союзники непременно станут врагами.

Кайзер замолчал и торжествующе поднял над головой свой недопитый бокал:

– Как вам моя идея, Берг? Не правда ли гениальна?! Ставлю золотой империал против ломаного гроша, что Людендорф и старый Гинденбург до этого наверняка не додумались.

– Право, ваше величество, гениальная мысль. Честно говоря, вы сразили ею меня наповал, – с искренним видом пропел дифирамб генерал кайзеру.

– Цените, Берг, цените мое расположение к вам, ибо вы первый человек, с которым я решил обсудить мою блистательную идею.

Раззадоренный речью Вильгельм залпом осушил свой бокал и щедрой рукой вновь наполнил его до половины. Правда, только себе, но генерал не был в обиде.

– Найдя выход из столь трудного для рейха положения, я продолжил свои изыскания, решая, с кем и против кого мы должны объединиться. Это была очень трудная задача, генерал, но я с ней справился не менее блестяще, чем с предыдущей.

Вильгельм сделал многозначительную паузу.

– Нашими новыми союзниками должны стать Англия и Франция. Да-да, не удивляйтесь, генерал, бриты и галлы, поскольку они более близки нам по культуре, духу и крови нации, чем славяне. Союз с ними для меня просто немыслим, хотя некоторые наши умники из рейхстага прожужжали мне все уши о выгодности налаживания с ними добрососедских связей и торговых отношений, повторяя замшелые догмы покойного Бисмарка. По моему глубокому убеждению, все они либо помешанные, либо, что еще хуже, возможно, подкупленные русским золотом. Я уже дал распоряжение в полицей-президиум, разобраться с их банковскими счетами, но это к делу не относится. Итак, Берг, мы должны заставить западный мир заключить с нами мирный договор на приемлемых условиях, с тем, чтобы вместе устранить русскую угрозу цивилизованному миру, но как это сделать?

Вильгельм вновь сделал паузу и залпом осушил свой бокал, чтобы промочить горло, порядком пересохшее от длительной речи.

– Ваши дирижабли, Берг, подсказали мне выход. После нескольких удачных бомбежек столицы разгневанные англичане изгнали с поста премьера ненавистного мне Черчилля и вернули Ллойд-Джорджа. Это прекрасный пример, как можно управлять вражеской страной, находясь на расстоянии. Именно с помощью продолжения бомбежек мы сможем заставить англичан пойти на переговоры с нами, а вслед за ней и Францию. У нас еще есть время до наступления зимы. Наши оборонительные линии крепки, и союзники не смогут полностью прорвать их. Пока не подошли американские резервы, мы в относительной безопасности.

Император аккуратно налил себе третий бокал, при этом полностью игнорируя бокал гостя.

– Я хочу услышать ваше мнение относительно возобновления бомбежек Лондона, этого осиного гнезда. К несчастью, Черчилль основательно укрепил его воздушную оборону, и недавняя гибель экипажа Крюгера достойное этому подтверждение. Я очень дорожу вашими орлами, генерал, и хочу сохранить их боевой отряд как можно дольше в относительной целости и сохранности, но как это сделать? Посоветуйте мне, как сохранить овец и накормить волков?

Пока кайзер просвещал своего собеседника о гениальности своей идеи, серые клеточки головного мозга генерала активно прокачивали услышанную информацию. Сам Берг уже более месяца назад пришел к аналогичному выводу и много и упорно размышлял по поводу спасения Германии, а заодно и себя. Поэтому, когда Вильгельм замолчал, у генерала уже имелся готовый ответ.

– Право, не знаю, как вам и сказать, ваше императорское величество, – начал говорить Берг, умело изображая на лице гамму сомнений и смятения своих чувств.

– Бросьте эти церемонии, Берг. Вы солдат, и поэтому извольте, говорите прямо и коротко, как это принято в рядах доблестного рейхсвера. Вы знаете выход из сложившегося положения?

– Да, ваше величество, но…

– Никаких «но», Берг. Я не потерплю, чтобы командир моих любимых орлов проявлял нерешительность и колебания, подобно юной гимназистке, когда решается вопрос спасения его родины. Говорите, черт вас побери, Берг.

– Выход есть, и довольно простой, но вот цена…

– Германия никогда не постоит за ценой ради своего спасения, – пафосно воскликнул кайзер, при этом искоса посмотрев на свое отражение в боковом зеркале на стене кабинета, и остался им доволен.

– Я про ту цену, ваше величество, что придется заплатить англичанам за свое согласие.

– Не тяните кота за хвост, генерал, – гневно бросил кайзер, горя от нетерпения узнать задумку своего собеседника, – я ни перед чем не остановлюсь ради спасения рейха!

– Черчилль действительно хорошо защитил Лондон многочисленными зенитными батареями, позволив нам совершать наши налеты исключительно ночью, – начал генерал, но кайзер в нетерпении прервал его:

– Это я знаю и без вас, Берг!

– Но, укрепляя столицу, он одновременно полностью оголил всю остальную территорию Англии, оставив ее совершенно беззащитной. Благодаря этому мы можем беспрепятственно бомбить другие города, порождая ужас и страх в сердцах и душах наших врагов. Англичане не смогут за короткий период закрыть своими чертовыми зенитками весь остров, и отныне наша задача состоит лишь в том, чтобы убить как можно больше мирного населения. В страхе за свои жизни британские обыватели придут в волнение, начнутся массовые беспорядки, которые, в конце концов, и принудят правительство Ллойд-Джорджа заключить мирный договор хоть с самим дьяволом, ради сохранения спокойствия в стране.

Наступила звенящая тишина, и было ясно слышно, как от восторга хрипло клокотало в груди у кайзера Вильгельма.

– Браво, Берг, браво! – воскликнул монарх, как только смог справиться с охватившим его волнением. – Право, ваше предложение мало в чем уступает моей задумке. Вы гений, не зря я в вас верил с самого начала. Конечно, бомбежка незащищенных городов Британии вызовет такой гнев и негодование, что любой английский премьер будет обязан предпринять нужные действия для устранения угрозы массовых народных волнений. Это очень опасно для любой страны в мирное время и смертельно во время войны.

Охваченный возбуждением Вильгельм стал энергично передвигаться по кабинету, и во время этих движений его лицо озарилось от пришедшей на ум мысли.

– Как все в строчку! – радостно воскликнул кайзер и, увидев недоуменный взгляд Берга, любезно пояснил: – Перед вашим приходом я читал доклад Николаи о трудностях англичан в связи с нарушением подвоза продовольствия на их остров. Сегодня же я прикажу Шееру немедленно начать неограниченную подводную войну, разрешив моим морским волкам топить любое торговое судно, независимо от его флага, плывущее в сторону острова. Этими действиями мы не только заставим англичан испытывать те же лишения, что терпит сам германский народ, но и усилим во сто крат их недовольство и подтолкнем к скорейшему бунту.

Лицо Вильгельма ярко пылало гневом и одновременно торжеством. Его знаменитые усы, неоднократно обыгрываемые карикатуристами союзников, воинственно топорщились.

– Как жаль, ваше величество, что эта гениальная идея не пришла вам в голову раньше, тогда бы британцы были куда сговорчивее и податливее, – вовремя подал голос генерал, за что получил еще один благодарный взгляд своего императора.

– Да, действительно, жаль упущенного времени. Своей неограниченной подводной войной я добился бы гораздо большего и в кратчайшие сроки, чем великий Наполеон с его континентальной блокадой.

Кайзер застыл возле горящего камина, вновь осознавая важность произнесенной им фразы, оставшись ею довольным. Решительно развернувшись лицом к стоявшему рядом Бергу и изображая большую занятость, он стал завершать свой разговор:

– Я очень рад нашей столь продуктивной беседе, генерал, однако не смею вас больше задерживать. К завтрашнему дню прошу предоставить мне список английских целей, намеченных вами для ближайшего уничтожения, вместе с обозначенными сроками вылетов ваших орлов.

Вильгельм подошел к Бергу, царственно выкинул вперед правую руку и, крепко пожав руку своего собеседника, изрек:

– Сделайте это, и погоны генерал-лейтенанта украсят ваши плечи.

Берг лихо щелкнул каблуками блестящих сапог и, тряхнув головой, ринулся исполнять приказ кайзера. Как показала старушка история, карьерный рост это неплохой жизненный стимул даже при не вполне блестящем положении на фронтах.

Не менее важная встреча на этом временном отрезке произошла в нейтральном Копенгагене, среди завсегдатаев отеля «Плаза». К посетителю, сидевшему за столиком на открытой террасе отеля, с интересом изучавшему британскую «Таймс», подошел господин в хорошо сшитом смокинге и учтиво спросил:

– Господин Энгстрем?

– Да. А вы, если я не ошибаюсь, господин Лансдорф?

– Совершенно верно.

Сидевший Энгстрем сделал приглашающий жест, и его гость охотно присел рядом с ним на плетеный стул. Дождавшись, когда официант примет заказ у гостя, Лансдорф любезно поинтересовался:

– Как добрались?

– Неплохо, если не считать небольшой морской качки, а вы?

– Благодарю, хорошо, немецкие вагоны всегда славились своим качеством, – с достоинством подчеркнул Лансдорф, и Энгстрем охотно с ним согласился:

– Как и многое другое.

Так и началась встреча между посланником генерала Щукина, специально прибывшего в Данию, с главой военной разведки Германии полковником Николаи. Начало разговора протекало в обмене общими, ничего не значащими фразами, которые перелетали над столом от одной стороны на другую, подобно легкому волану в бадминтоне.

Наконец Николаи не выдержал и, отставив в сторону свою пустую кофейную чашку, спросил:

– Так чем вызвано ваше желание, господин Энгстрем, встретиться со мной лично?

Русский охотно поддержал переход Николаи к главной теме разговора:

– Моему шефу очень хочется выяснить один очень интересный вопрос. Что стоит за передачей нам сведений стратегического значения?

– О каких сведениях вы говорите? – уточнил полковник, хотя сразу понял, о чем идет речь.

– О секретном отчете о состоянии австрийских войск, противостоящих русскому Юго-Западному фронту, и дате начала операции «Кримхильда».

Николаи, не отрывая взгляда, приготовился к дальнейшему продолжению разговора, но его не последовало. Русский терпеливо ждал ответа Николаи, и на его лице не было тени самодовольства, которое ожидал увидеть разведчик. Напротив, он подозвал официанта и заказал две чашки кофе, демонстрируя настрой на долгий разговор между собеседниками.

– И к какому выводу пришли ваши шефы, оценивая два этих сообщения. Как ловкий тактический ход для подготовки продвижения по этому каналу более важной стратегической дезы?

– В первую очередь они увидели протянутую руку для ведения мирных переговоров между нашими странами, – произнес Энгстрем, невозмутимо попивая крепкий кофейный напиток.

– Даже так? – саркастически спросил Николаи, подбивая собеседника на выпад, но тот никак не отреагировал на подначку.

– Согласитесь, что дела рейха обстоят не столь блестяще, как они были месяца полтора назад. Кайзера теснят на востоке, его теснят на западе, и у Германии уже нет никаких реальных возможностей одержать победу.

– Зато у нее есть силы яростно защищать свой кров и свои очаги, – парировал Николаи.

– Вот как раз об этом и пойдет речь. Мое руководство считает, что настала пора наводить мирные мосты между нашими странами. Они прекрасно мирно уживались до войны, удачно дополняя друг друга в торговле. У вас были технологии, у нас сырье, и каждая из сторон имела свою выгоду от этого общения. У России никогда не было территориальных претензий к Германии, как нет их и сейчас. Все то, что нам было нужно в этой войне, мы уже получили. Босфор, турецкая Армения и Галиция, на большее наша страна не претендует.

– Какое благородство, – ехидно молвил Николаи, но русский его моментально оборвал:

– Бросьте, – холодно молвил он, – мои шефы прислали меня сюда для проведения серьезных переговоров с вами, хотя могли ограничиться банальным шантажом. Если вы не настроены на серьезный разговор, так прямо и скажите, и я моментально избавлю вас от своего присутствия.

Николаи насупился, но вскоре спросил нормальным деловым голосом:

– Что вы хотите предложить?

– Скорейшее прекращение боевых действий, полное устранение монархии и провозглашение республики, парламентской или президентской, на ваше усмотрение. Мирное существование наших стран и заключение полномасштабного торгового союза. Повторяю, у нас нет к вам территориальных претензий, нам нужна мирная, нейтральная Германия, не вступающая ни в какие военные блоки и союзы. Конечно, к вам будут большие претензии со стороны Франции, но мы постараемся ограничить их только колониями и Эльзасом с Лотарингией. Возможно, в этих областях можно будет провести плебисцит об их принадлежности к тому или иному государству. Восточная граница Германии не должна претерпеть существенных изменений.

– Очень щедрый подарок в обмен на голову Вильгельма.

– Его голова нам не нужна. Корнилову нужен скорый мир, а также надежный союзник в послевоенной Европе. Мы уже имеем печальный опыт заключения послевоенных союзов на примере Наполеона, когда Англия лихо чужими руками жар загребла, второго такого случая нам не нужно.

Николаи внимательно разглядывал морской берег, пытаясь лихорадочно переварить все то, что услышал. Кофе давно закончился, и Энгстрем заказал мороженого.

– Не слишком ли большое значение ваши шефы придают моей скромной персоне, пытаясь с помощью меня решить судьбу огромной страны?

– Отнюдь нет. Они исходят из того факта, что вы один из самых информированных людей этой страны, а кто владеет знанием, владеет миром. Так говорили древние, если мне не изменяет память, и с тех пор в нашей жизни мало что поменялось. Сейчас в ваших руках находится один из самых мощных государственных рычагов давления, военная разведка, с помощью которой всегда можно чуточку изменить мир в ту или иную сторону.

Николаи молча слушал собеседника, стараясь сохранить на лице маску спокойствия, хотя сам прекрасно знал, что Энгстрем во многом прав в своих рассуждениях.

– И как вы представляете способ моего воздействия на происходящее в стране?

– Для взятия под свой контроль внутреннего положения страны вам будет необходимо выйти на видных депутатов рейхстага и членов правительства и основательно прощупать их настроение. Я уверен, что многие из них уже основательно пересмотрели свои взгляды на жизнь и в душе хотят быстрейшего заключения мира, но при этом сильно побаиваются военного дуэта Людендорфа и Гинденбурга, полностью захватившего власть в стране. Конечно, одни разговоры ничего не дадут, но вот новые поражения на фронтах, а они обязательно будут, непременно заставят военных поделиться своей властью с парламентариями для обуздания недовольства тыла длительной нуждой. Вот в этот момент и может произойти конституционный переворот, когда парламентарии провозгласят республику и объявят об отставке кайзера.

– Если бы на самом деле все действительно было столь же легко и просто, как вы говорите, – скептически бросил Николаи, однако в его голосе слышались не нотки негодования, а начавшего торговаться человека.

Русский моментально уловил это и примирительно произнес:

– Мы прекрасно понимаем всю трудность этого процесса и готовы помочь вам в этом деле информацией определенного значения, полученной нами ранее, на некоторых депутатов рейхстага. Она способна сделать их более восприимчивыми к словам человека, обладающего ею.

В разговоре наступила пауза, которую оба господина не торопились прервать.

– Все, что вы сказали, очень интересно, но оно требует полного осмысления в тиши кабинета, – произнес Николаи, вставая из-за стола. – Как вы понимаете, я не готов дать вам сейчас немедленный ответ на ваше предложение.

Русский так же вежливо поднялся и поманил пальцем кельнера:

– Я пробуду в отеле еще трое суток, всегда буду к вашим услугам. Если вам требуется более длительное время для принятия решений, то известите меня через шведский канал. Но только помните, что время не ждет. Всего доброго.

Оба господина вежливо раскланялись, и каждый пошел в свою сторону. Посланец генерала Щукина отправился писать отчет о своей встрече, а господин Николаи предался размышлению о том, куда его завела неудачная попытка построить агентурный канал для продвижения стратегической дезинформации.

Будучи дальновидным человеком, он быстро сообразил, что возможное сотрудничество с русскими это реальный для него шанс вскочить на подножку уходящего поезда и прибыть в послевоенную Германию не простым беглецом, а значимой теневой фигурой большой политики.

Кроме этого, приглашение русских к сотрудничеству давало полковнику прекрасную лазейку на будущее, и в случае выявления его контактов с врагом Николаи мог спокойно преподнести это как свои действия, направленные на выявление скрытых врагов рейха, заговорщиков и соглашателей в высоких эшелонах германской власти.

Исходя из этих соображений, на следующей встрече с Энгстремом, состоявшейся через два дня, Николаи дал свое согласие на сотрудничество с русскими в обмен на гарантию личной безопасности, а также оказание всесторонней помощи по устранению германской монархии и заключение скорейшего перемирия со странами Антанты. Кроме этого, русская сторона обещала тайное содействие новому германскому правительству при подписании мирного договора с союзниками, в котором урезание немецкой территории было сведено к разумным пределам.

После заключения соглашения Энгстрем в качестве аванса предстоявшего сотрудничества попросил полковника предоставить русской стороне новый военно-морской код. Николаи поморщился, но просьбу выслушал и обещал переслать его через шведский канал в самое ближайшее время.

Оперативные документы

Из секретного доклада генерал-майора Берга лично кайзеру Вильгельму от 5 сентября 1918 года

Из всех ранее представленных мною изобретений профессора Тотенкопфа успешно прошли заводские испытания и изготовлены большими сериями три новых образца вооружения.

Большая бомба весом в 250 килограммов, пригодная под любую начинку, как взрывчатого характера, так и газового. Она предназначена для прицельного массового уничтожения, как опорных пунктов противника, так и городских домов и прочих зданий.

Малые и средние авиационные бомбы с начинкой из шрапнели или мелких железных шариков, предназначенные для массового уничтожения и поражения мирных жителей городов.

Зажигательные бомбы с совершенно новой начинкой, недавно изготовленной в наших секретных лабораториях, которая позволяет полностью заменить ранее применяемый нами тип зажигательных бомб.

Относительно данного вида вооружения хочется сказать поподробнее. Профессор Тотенкопф назвал это открытие «немецким огнем» по аналогии с «греческим огнем» в древности, поскольку новая начинка бомб представляет собой горящую жидкость, которую, как показали полевые испытания, невозможно погасить даже водой.

Созданный на жировой основе «немецкий огонь» горит безостановочно до своего полного выгорания на любой поверхности, будь то камень, земля и даже вода. На его создание пошла основная часть трофейного жира, конфискованного в этом году нашими морскими рейдерами у нейтральных китобоев в водах Атлантики.

На ваш вопрос о возможности построения новых дирижаблей я должен дать отрицательный ответ, как бы ни был он горек для вас. Каркасы трех новых цеппелинов уже готовы, но весь вопрос упирается в производство гелия. Все то, что с таким большим трудом удается произвести нашим химикам, в основном идет на обслуживание уже действующих машин, которые в результате попадания в них пуль и осколков теряют определенный объем газа во время боевых вылетов.

Все оставшиеся в строю дирижабли полностью готовы для немедленного начала операции. Как вероятные цели первого удара, на территории Англии мною выбраны следующие города: Норидж, Ипсвич, Кембридж и Бедфорд. За ними могут подвергнуться бомбежке Ковентри, Бирмингем, Лестер и Шеффилд. По моему глубокому убеждению, это именно те цели, уничтожение которых вызовет шок и негодование среди английского общества по поводу бездействия властей, а также нанесет определенный ущерб экономике страны.

Вашему величеству необходимо выбрать первую жертву нашей священной войны, ради спасения рейха и германского народа.

Генерал-майор Берг

Надпись рукой Вильгельма: Уступаю эту честь вам, как истинному творцу данной идеи. От себя только одна просьба: бомбежка базы в Скапа-Флоу. Она крайне необходима нам из-за серьезного ослабления германского флота в ходе последних событий.

Из доклада командующего Балтийским флотом вице-адмирала Щастного в Ставку Верховного Главнокомандующего генерала Корнилова от 2 сентября 1918 года

Ваше превосходительство, на ваш запрос о состоянии кораблей Балтийского флота могу сообщить следующее.

После сражения при Гельсингфорсе и Ревеле состояние кораблей флота плачевное. Из числа четырех линкоров «Полтава» выбыла из строя до начала 1919 года, «Севастополь» и «Гангут» проходят ремонт на верфях адмиралтейства и едва ли смогут принять участие в походе ранее конца октября – начала ноября этого года. Единственным боеспособным линкором флота на сегодняшний день является «Петропавловск». Из крейсеров Ревельского отряда выйти в море может только «Адмирал Макаров», крейсер «Рюрик» проходит ремонт, а крейсер «Баян» ремонту не подлежит и в настоящий момент может быть использован только как плавучая батарея Ревельского порта.

Броненосцы «Андрей Первозванный» и «Цесаревич» продолжают свою боевую вахту в Рижском заливе, однако частые поломки их машин не позволяют надеяться на возможность участия этих боевых кораблей в дальних рейдах.

Единственным существенным пополнением Балтийского флота на сегодняшний день является линейный крейсер «Бородино», который в скором времени должен встать в строй. В настоящий момент «Бородино» проходит ускоренные ходовые испытания на море и сможет заступить на боевое дежурство в начале октября. Второй линейный крейсер «Наварин», согласно утверждениям адмиралтейства, благодаря его скорейшей доводке, будет спущен на воду в ноябре.

Вице-адмирал Щастный

Из доклада командующего Черноморского флота адмирала Колчака в Ставку Верховного Главнокомандующего генерала Корнилова от 3 сентября 1918 года

Согласно вашему приказу перевод основных сил Черноморского флота в порт Александретта успешно завершен. В настоящий момент Средиземноморская эскадра состоит из трех линкоров: «Александр III», «Николай I» и «Екатерина Великая», трех броненосцев: «Пантелеймон», «Евстафий» и «Ростислав», крейсеров «Очаков» и «Кагул», отряда миноносцев и двух гидротранспортов.

К середине октября намечается присоединение к нам нового линейного крейсера «Измаил», спущенного на воду на Николаевских верфях в июле этого года и в настоящий момент завершившего свои ходовые испытания в Черном море. Второй линейный крейсер «Кинбурн», согласно рапорту начальника Николаевского судостроительного завода, будет спущен на воду в конце ноября – начале декабря этого года.

Кроме крейсера «Измаил», в порт Александретта ожидается прибытие еще двух гидротранспортов с новыми самолетами на борту, вместе со специально обученным экипажем морских летчиков, а также транспорта с образцами нового вооружения.

Никакого давления как со стороны турок, так и со стороны англичан Средиземноморская эскадра не испытывает. Англичане, оккупировав порты Леванта и Сирии, усиленно готовятся к проведению высадки морского десанта на побережье Киликии. Согласно последним данным воздушной разведки, в оккупированные британцами порты направляются многочисленные транспортные средства, пригодные для перевозки людей. В основном это греческие и египетские корабли, следующие из Пирея, Крита и Александрии. Четыре дня назад из Александрии в Тартус прибыли две бригады английской пехоты, в дополнение к трем бригадам, прибывшим из Египта в начале августа.

Охрана Дарданелл ведется броненосцами «Три Святителя» и «Иоанн Златоуст» и линкором «Императрица Мария», частично восстановившего свою боевую готовность. Движение через пролив осуществляется только в дневное время через немногочисленные фарватеры в наших минных полях.

В случае необходимости все они будут полностью закрыты минами, кораблями миноносного отряда капитана первого ранга Бахметьева. Сухопутная охрана пролива полностью находится под контролем армейской группировки генерал-майора Свешникова, чей штаб располагается в крепости Кале-Султаниэ на азиатском берегу.

Адмирал Колчак

Из доклада начальника оперативного отдела Имперского Генерального штаба полковника Рейхарда Шеера фельдмаршалу Людендорфу от 6 сентября 1918 года

Экселенц! Согласно сообщению, поступившему от нашего особо доверенного агента в Ставке генерала Корнилова, русские готовят новое наступление против наших войск в Восточной Пруссии. Главным направлением их наступления является Кенигсберг, и осуществляться оно будет главными силами 2-й армии генерала Миллера, при поддержке 3-й армии генерала Маркова.

Это сообщение частично подтверждается данными нашей воздушной разведки. Ударные конные корпуса русских, с помощью которых они ранее прорывали нашу оборону, также дислоцируются вдоль границы с Восточной Пруссией. В направлении Варшавы двигаются исключительно пехотные эшелоны, передвижение конных частей противника в этом направлении не зафиксировано.

Принятие окончательного решения о сроках начала наступления нашей прусской группировки остается за вами, однако смею напомнить, что полная готовность наших войск к наступлению против сил 2-й русской армии определяется 18–20-м числами сентября.

Полковник Шеер

Секретная телеграмма спецпредставителя генерала Корнилова комиссара Яковлева из Владивостока от 2 сентября 1918 года

Ваше превосходительство. Имею честь доложить, что семья бывшего русского императора Николая Романова вместе со всей свитой отбыла из Владивостока сегодня утром на пароходе «Святогор», держащем курс на Сиам. Здоровье путешественников хорошее, никаких нежелательных эксцессов со стороны отъезжающих не возникало. По настоянию Романовых за ними сохранено русское подданство и выданы русские заграничные паспорта.

Комиссар по спецпоручениям Яковлев

Из доклада полковнику Хаусу от специального представителя США в России Джозефа Фергюссона о результатах его визита в Москву и Петроград, от 15 сентября 1918 года

…По моему глубокому убеждению, внутреннее положение России по-прежнему остается нестабильным и очень сложным. Все внутреннее спокойствие этой страны полностью зависит от положения на фронтах. Пока генерал Корнилов одерживает одну победу за другой, русские готовы ему рукоплескать и восхищаться, но едва только фортуна отвернется от диктатора, то в России быстро настанет то положение, которое было на момент прихода к власти Корнилова.

Касаясь оценки личности генерала Корнилова, то я полностью согласен с его оценкой мистера Кавендиша: «Корнилов способен выиграть бой, но проиграть сражение». Все знающие его люди характеризуют Корнилова как человека исключительной храбрости и честности, который в случае необходимости может лично повести солдат в бой, однако как политический деятель он крайне слабая фигура, если не сказать большего.

На данный момент Корнилов полностью соответствует понятию «короля играет свита», во главе которой стоят два генерала, благодаря усилиям которых Корнилов хорошо держится на посту Верховного правителя России. Генерал Духонин помогает ему успешно руководить войсками на фронтах, генерал Алексеев поддерживает внутренний порядок в стране. Пока этот тандем удачно дополняет друг друга, но что будет со страной, если они перессорятся или погибнут, трудно предсказать…