Читать книгу Память. Сборник рассказов - Евгений Чертовских - Страница 5

Жили на селе два брата, Носовы. Оба Ивановичи. Одного звали Стефан, а другого Семён. Глянешь на них и сразу понятно, что это родные братья. Оба высокие, худые, с узкими длинными лицами, на которых выделялись крупные с горбинкой носы и толстые губы. Говорили они негромко и немногословно. Однако, за грубыми чертами их лиц и нескладными фигурами скрывались добрые, отзывчивые сердца и кроткий нрав.

Оба брата были мастеровыми людьми. Стефан Иванович в свободное время любил повозиться с раскаленным металлом у кузнечного горна, а Семён Иванович, увлекался радиоделом. Ещё в 1938 году он собрал детекторный радиоприёмник, позднее сам его усовершенствовал и теперь ежедневно слушал известия из Москвы.

Село в ту пору ещё не было радиофицировано, а газеты приходили только на третий день после их выхода.

Случалось, мужики остановят Семёна Ивановича и спрашивают: «Скажи-ка Семён Иванович, какие там новости передаёт Москва?». И Семён Иванович своим негромким голосом рассказывал мужикам о новостях переданных из Москвы, о международной обстановке, о делах внутри страны.

В воскресенье, 22 июня 1941 года пообедав, он уселся послушать радио. Надел наушники, включил приёмник и полилась из него музыка. Вдруг, мелодия оборвалась. Семён Иванович посмотрел внимательно на радиоустройство.

– Сломался что ли? – хотел было покрутить ручку настройки, но тут чёткий проникающий голос Левитана объявил о чрезвычайном сообщении Советского правительства.

С правительственным заявлением выступил Нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов. В заявлении говорилось о вероломном нападении фашистской Германии на нашу Родину, о том, что уже к четырём часам утра немецкие самолёты бомбили города на Украине и по побережью Чёрного моря, что с раннего утра по всей Западной границе идут тяжёлые бои с фашистскими захватчиками.

От услышанного его бросило в холодный пот. Дослушав до конца сообщение, Семён Иванович выключил приёмник, немного помолчал, набрал в лёгкие побольше воздуха и осипшим голосом сказал жене:

– Беда мать… Война… Немцы напали… Переведу дух и побегу в сельский совет… Расскажу о сообщении.

Жена, не проронив ни слова, смотрела на мужа. Ей захотелось закричать, но на это не было сил. Она напряглась, вот-вот зарыдает, но из глаз вытекла одна слезинка. Что-то внутри не давало вырваться наружу эмоциям, которые сконцентрировались, как критическая масса. Она, молча, прикусила сжатый кулак правой руки.

Семён Иванович не смог больше смотреть жене в глаза. Вяло передвигая длинные, вдруг ставшие непослушными ноги, как-то неуклюже горбатясь, он оставил растерявшуюся жену, и заспешил из дома.

Первым кого он встретил был Степан – шестнадцатилетний сын Лукьяна Ивановича Клеймёнова. Длинный, худой, смуглый в отца, он медленно крутил педали видавшего виды велосипеда, доставшегося ему после ухода в армию старшего брата Сергея, который приехал сейчас в отпуск вместе с женой.

Поравнявшись, Степан с небольшим поклоном головы по-взрослому произнёс:

– Здрасьте!

– Здравствуй, здравствуй Степан. Сергей дома?

– Нет. Он с женой ещё вчера в Федяевку к Мазиной уехал, – сходя с велосипеда, сказал Степан. – Ему отпуска осталось мало, ещё не всех проведал.

– Велосипед-то исправный?

– Да не жалуюсь.

– Тогда поезжай в Федяевку и скажи Серёже, что приключилась беда. Сегодня утром на нас напали немцы.

– Дядь Семён, а Вы ничего не напутали?

– Нет, нет. Только сейчас из Москвы передали правительственное сообщение. Поезжай быстрей, сообщи Сергею, ему же на границу надо спешить. А я бегу в сельсовет рассказать о случившемся, – удаляясь, проговорил Семён Иванович.

Степан посмотрел вслед уходящей нескладной фигуре, и ещё не осознавая всю глубину случившейся трагедии, вяло оттолкнулся, сел на велосипед и без большого желания поехал в Федяевку.

Находившиеся в отпуске Сергей и Аня Клеймёновы, в субботу после обеда отправились в Федяевку навестить родную Анину тётю, воспитавшую осиротевшую Аню.

Тётя их встретила с великим радушием и весь субботний вечер, а потом и с самого утра воскресенья сдувала с молодых пылинки и угощала, так, что казалось они, приехали с голодного края. Она не позволяла им помогать ей. Но Серёжа, всё же, сумел натаскать бочку воды в палисаднике.

О прибытии дорогих гостей вскоре знала вся деревня. Друзья детства и соседи пришли проведать, да и порасспросить как жизнь, как служба на границе. Перед обедом приехал на хорошем тарантасе школьный товарищ Сергея. Застолье было весёлым. У всех было хорошее настроение.

В разгар обеда неожиданно открылась дверь, в дверном проёме стоял Степан. Вид у него был такой, как будто за ним гналась стая собак.

– Всем, добрый день! Серёжа, выйди.

Все в доме недоумённо переглянулись – пацан ворвался на обед, бесцеремонно выдергивает старшего брата из-за стола. Потом, посмотрели на Сергея. Тот, молча, встал и пошёл вслед за Степаном.

– Стёпа, ты что? Не видишь со мной люди?

Степан, как рыба глотал ртом воздух, но ни слова не мог вымолвить.

– Ты… – начал вглядываться в брата Сергей.

– Серёжа…

– Что? Война?

– Да, – закивал головой Степан.

– Давай домой. Мы сейчас приедем.

Не прошло и трёх минут, как Сергей уже появился в дверях. Аня, взглянув на Сергея, сразу поняла, что пришла беда, которой последние месяцы они с Сергеем опасались – на границе война.

– Извините нас. За то, что мы вас покидаем так спешно. Спасибо за гостеприимство, но меня срочно вызывают на заставу, – говоря эти слова, он держал хозяйку дома за руки, а затем, троекратно по-русски поцеловал её.

Все присутствующие были встревожены, слышались негромкие слова-вопросы:

– Что случилось?

– Что произошло?

Когда вышли на улицу, товарищ Сергея уже развернул тарантас и предложил Сергею и Ане подвезти их до Романовки.

– Да, Федя, спасибо! – ответил на предложение Сергей.

– Серёжа, а что так срочно?

– Война Федя. Война. Война с немцами.

Фёдор, не говоря ни слова, свистнул, хлестнул вожжами лошадь, и повозка рванула с места. В поле обогнали Степана, он на обочине натягивал велосипедную цепь. Тарантас начал останавливаться, но Степан замахал рукой и лошадь, подстёгиваемая возницей, продолжила свой бег.

Повозка остановился недалеко от большого моста.

– Федя, спасибо! Мы дальше сами.

– Серёжа! – друзья молча обнялись.

Фёдор, с покриком «Ну, милая!» быстро поехал в сторону своего дома, а Сергей с Аней заспешили к родительскому дому.

– Ань, ты знаешь, – говорил Сергей поддерживаю жену под правую руку, – с этим мостом и моим дядей, Дмитрием Сергеевичем, произошла интересная история, – Сергей пытался отвлечь её от тяжёлых мыслей.

– Да? – как-то без интереса произнесла Аня.

– Попросил он у меня, как-то, велосипед, чтобы съездить на нём в кабак, а на обратном пути упал вместе с велосипедом и покупкой под мост.

Аня хорошо понимала, что Сергей, хотел отвлечь её от дум о скором расставании.

– Смешно, да?

– И как Дмитрий Сергеевич?

– Нормально. Так удачно упал, что отделался лишь испугом.

Видя, как Аня реагирует на его рассказы, Сергей задумался. Сообщение о войне его не удивило, ибо все последние месяцы, там, у пограничной полосы они видели явную подготовку Германии к войне против СССР.

Перебирая в памяти все последние события, Сергей ещё крепче прижал к себе совсем расстроившуюся Аню и не заметил, как ускорил шаг.

Дома, чтобы не расстраивать родителей, сказал, что его срочно вызывают в отряд на службу и что он уедет сегодня же.

– Аня пока останется в Романовке, – заключил он без объяснений.

Мать заохала, запричитала и в слёзы, отец – старый опытный солдат, понял, произошло что-то неладное, не подал вида, не проронил ни слова, вытащил кисет и стал крутить цигарку неслушившимися пальцами.

Постояв среди избы какое-то время, Сергей круто повернулся и, сказав «Я скоро приду», ушёл к дяде, Дмитрию Сергеевичу.

В доме Дмитрия Сергеевича, он увидел дядю за столом, не без удовольствия поедающего окрошку.

– Хлеб да соль, хозяева! – сказал Сергей, войдя в дом. – Дмитрий Сергеевич, извини, но очень надо. Выдь в сени.

Дядя, глянув на племянника, понял, что что-то произошло, раз такой разговор пошёл. Он, молча, положил ложку, встал и вышел в сени вслед за Сергеем.

– Что случилось, Серёженька?

– Семён Иванович Носов передал, что война с Германией сегодня началась. Срочно уезжаю в часть. Думаю, скоро это не закончится. Пришёл попрощаться.

Дядя разразился многоступенчатым отборным матом и потащил Сергея в дом. Позвал жену.

– Война. Немцы напали. Вот, Сергей уезжает, – проговорил он.

Паша ойкнула и тихо заголосила. Дмитрий Сергеевич сверкнул на неё глазами и вышел вместе с Сергеем.

В ночь Сергей уехал.

К вечеру все в Романовском сельсовете знали о случившемся. Когда над селом сгустились сумерки, в село прискакал нарочный из райвоенкомата, привезший первые повестки и мобилизационные распоряжения.

Встревоженное село гудело, как пчелиный улей. Во всех домах, где были мужчины до сорока лет, с вечера стали готовиться к отправке на призывной пункт.

Всю ночь на романовских улицах беспокоился народ. Колыхание огней в густой июньской темноте было тревожным. Непривычно в летней ночи светились окна в домах, пылали жаром неурочно растопленные бабами печи. По селу не утихал, а нарастал разноголосый шум. Из многих домов доносился неистовый женский плач, заунывные причитания старух и крик перепуганных суматохой детей.

Так в Романовке проходила первая военная ночь.

После тревожной ночи, утро наступило, как будто нехотя. Редкая дымка тумана, висевшая над селом, медленно растворялась под первыми лучами солнца.

Вскоре, по улицам села, в направлении сельского совета потянулись подводы, гружёные различными сумками и заплечными мешками, а за ними молодые мужики и парни, сопровождаемые домашними. Одни шли молча, отрешённо глядя перед собой, другие, подвыпив с утра разухабисто пели первую пришедшую на ум песню, побуждали и других последовать их примеру. Третьи, следуя за повозками, вели спокойный деловой разговор, уговаривая близких, просили их не беспокоиться и обещали скоро вернуться домой.

Возле сельского совета собралась огромная толпа народа. Стоял шум. В общем гаме разноголосицы слышались громкие выкрики, песни, кого-то звали, кого-то уговаривали не уезжать, кто-то пьяно что-то доказывал, слышалась гармоника и дробь каблуков лихо отплясывающих парней, плач женщин и детей. И казалось, собралась здесь неуправляемая толпа.

Но вот, на крыльцо вышел с бумагой в руке председатель сельсовета. Внимательно осмотрел собравшихся, поднял руку и попросил тишины. Людская толпа притихла. Наступила «гробовая» тишина. Слышно было только пролетавших мимо мух.

Председатель поимённо назвал тех, кто отправляется с первой партией и обратился к ним с напутственной речью, пожелал благополучного возвращения домой. Толпа всколыхнулась, забурлила, вновь поднялся невообразимый шум.

Одна за другой подводы, окружённые провожающими, двинулись по широкой сельской улице. Вышедшие из домов люди, узнавали провожаемых, прощались с ними, желая скорого возвращения. Так и двигалась эта своеобразная колонна по селу до самого моста. Перед мостом остановились. Женский и детский плач, всколыхнул всех. Стали прощаться. Дальше провожать уже не было смысла. Жёны и дети, матери и девушки, прощаясь, плакали на груди у своих дорогих, близких людей.

Поступила команда и возницы тронули лошадей. Подводы, громыхая по накатанной жесткой дороге, медленно покатились, увозя из села самых крепких мужиков, самых близких сердцу людей. И никто из участников этих событий не мог в ту пору предсказать, кому будет суждено вернуться этой дорогой из кромешного ада войны.

Провожавшие, ещё долго стояли у моста, пока из виду не скрылась последняя подвода.

2017, январь